***
Приглашение от Ярославы Дархан получил будучи в гостях у Константина. Империя, естественно, захотел присутствовать на этом празднике, хотя бы интереса ради. Хазария надеялся, что присутствие Византии не смутит Русь, хотя бы потому что они находятся в мире. Что с натяжкой можно сказать о связях его народа со славянами. Конечно, после того случая отношения между двумя странами заметно потеплели, но назвать себя другом Ярославы Дархан пока не мог. Хотя он и пытался наладить общение с нынешним каганом Иосифом, но особых успехов не добился. «Всё-таки мне больше подходит воплощение купца, чем страны», — периодически усмехался Брагин, присутствуя в очередной раз на официальных приемах или разбираясь в отчетах тудунов. Как бы то ни было, он с Константином, мотивируя всё приглашением Руси, как от лица государства, для культурного обмена между странами, через четыре дня уже был у неё дома. Сама хозяйка приехала только через день. Свободное время Византия потратил на изучение Киева, в то время как Дархан решил подготовить дом к приезду Руси. Ярослава приехала, на его удивление, не одна, а с Китаем. Хазария знал, что у Вана в стране династическая неразбериха, а присутствие страны на чьей-либо стороне поднимет этой самой стороне авторитет. Оставаться в нейтралитете будет трудно, так что лучшим решением действительно было переждать это время в других местах. — Дархан! Костя! — Русь обняла гостей. — А мы только лошадей в конюшне оставили и тут же к вам. Извините, что так получилось… — Да ладно тебе, Ярослава, мы тут не скучали, — подмигнул Византия, как бы невзначай закутываясь в новую зелёную мантию, купленную вчера на ярмарке. — Костя весь день провел в городе. Я еле-еле его вечером вытащил, — вздохнул Дархан. — И да, у тебя на крыльце брусок расшатался, я заменил. — Спасибо! — обрадовалась Русь. — Я и забыла про него… — Она на секунду замерла, но тут же продолжила. — Ну что, пойдем на праздник? — все согласно кивнули.***
Поскольку к началу проводов они опоздали, то Ярослава повела своих гостей сразу к берегу реки, где вскоре должны были появиться славяне. По пути Константин не удержался от ехидных замечаний по поводу реальности языческих богов. Но тут Яо заметил, что у него в стране другая религия, в которой тоже своя мифология. Завязался спор, в который Дархан с Ярославой разумно решили не лезть. Когда страны подошли к полянке возле речки, где планировалось провести праздник, солнце уже клонилось к горизонту. Русь предложила понаблюдать за праздником с холма, на котором как раз находились деревья, загораживающие государства от всё ещё жарких лучей небесного светила. Дархан мысленно похвалил себя за то, что догадался не ехать в доспехах. Судя по выражению лиц Византии и Китая, они думали о том же. И, так как об этом празднике они знали ровно ничего, то участвовать им не предлагали. Но славянке было веселее в обществе, так что она согласна была терпеливо объяснять странам все тонкости праздника, пока те наслаждались происходящим. Так что веселая компания устроилась на земле, ожидая появления славян. Веселый народ не заставил себя долго ждать. Вскоре показалась небольшая группа людей, которая собралась вокруг девушки, украшенной венками и гирляндами, словно святилище богини. Но это не могло скрыть ее простую, но тем и прекрасную, внешность. Ай, кто ж у нас ходит вдоль хоровода? Ох, и лели-лели, вдоль хоровода, Вдоль хоровода по всему народу, Ох, и лели-лели, по всему народу. По всему народу доброе дело славят. Ох, и лели-лели, доброе дело славят. Как и наша деревня богата урожаем, Ох, и лели-лели, богата урожаем, Ах, как и наши девки, те так и нарожают, Ох, и лели-лели, деток нарожают. Вдруг славяне разбились попарно, кружась в завораживающем танце вокруг девушки. А она, словно наслаждаясь каждым мгновением, завихрилась на одном месте, при этом громко смеясь и улыбаясь. Как и наши деды пчёлочек разводят, Ох, и лели-лели, пчёлочек разводят. Как наши ребята на конях вот ходят, Ох, и лели-лели, вот и ходят. Как наши деды ходят, разводят, пчёлочек разводят... Ай, кто ж у нас ходит вдоль хоровода?.. — Это проводы русалки, в благодарность за обильные дожди, — улыбаясь, пояснила Русь, с любовью глядя на свой народ. Остальные страны не ответили, не в силах отвести взгляда от танцующих людей. Как будто в славянах и их танце было что-то неуловимо волшебное, неподдающееся объяснению. Тут близстоящие сняли с девушки гирлянды и венки и, повторяя последние строчки песни, бросили всё в воду. И тут всё пришло в стремительное движение. Люди побежали прочь от девушки, которая понеслась за ними, выкрикивая нечленораздельные звуки. — Что это с ней? — спросил удивленный Византия, совершенно не понимая смысл происходящего. — Я, как страна, не познавшая истинную религию, — не удержался от колкости Китай, — могу предположить, что девушка, играющая русалку, догоняет людей. Скорее всего того, кого она поймает, ждет какое-то несчастье. — Именно! — обрадовалась догадливости Яо Ярослава. — Несчастье, а скорее всего, и сама смерть. — А вы добрые… — криво улыбнулся Византия, переведя взгляд на бегущую девушку. Она всё ещё никого не поймала. Константин не мог представить, что такая красавица может принести кому-то смерть. — Сказал счастливый обладатель греческого огня, — усмехнулся Дархан. — Ты когда это успел экдиком* стать? — поинтересовался Константин, пристально смотря на Хазарию. Тот не успел ответить. — А знаете, — вдруг влез в разговор Китай, — знал я когда-то две страны. Вавилония, чудная девушка, да Ассирия, храбрый воин. Сам я близко с ними знаком не был, но не суть. Их территории располагались рядом, так что Ассирия однажды встретил Вавилонию. И тут же влюбился в неё... — А разве страны могут любить? — удивился Византия. — Вот кто бы тут спрашивал, дамский ты угодник, — съязвил Брагин. — Могут. Хотя и довольно редко, — улыбнулся Ван. — Но речь не об этом. Влюбленное государство никак не могло добиться взаимности, и решило завоевать её силой. У него это почти получилось. Но свободолюбивая Вавилония смогла добиться независимости, после чего успешно завоевала Ассирию... — Истинная женщина, — снова прокомментировал Константин. — Помолчи, а то заставлю подписать ещё пару договоров, — вмешалась Русь, которой надоели его замечания. Было смешно всем, кроме Византии. — А что всё-таки потом случилось? — спросил, насмеявшись, еврей. — А потом пришел Персия и всех погубил. Он же мне и рассказал эту историю, — закончил Яо. Некоторое время страны молчали. — Ты это к чему сейчас?.. — хотел спросить Дархан, но не успел. — Русалка Сеньку поймала! Горе Сеньке! — закричала какая-то девушка на поляне. Все стали сочувствовать Сеньке, который, храбрясь, заявлял, что никакая зараза его не возьмет. Темнело. На голубом небе появлялись первые звёзды. Постепенно приближающаяся ночь забирала краски природы, окрашивая всё в холодные цвета. Страны, задумавшись, не сразу заметили, что люди стали приносить длинные дрова, сооружая высокий костер. — А это… — Это, Костя, костер для жертвоприношений, — на полном серьезе ответил Китай, но, увидев округлившиеся глаза Византии, рассмеялся. — У нас нет жертвоприношений, — успокоила южную страну Русь. — Этот костер для ритуальных танцев. Боюсь, что твоё мировоззрение этого не выдержит, так что пойдем в хату, я вам чай сделаю.***
Домой страны пришли уже после того, как Луна появилась на звёздном небе. Византия решил продолжить с Китаем религиозный спор, ибо в существование русалок он верить не собирался. Китай, относящийся снисходительно к другим верованиям, убеждал его в обратном, хотя как доказательство своей точки зрения приводил свои религии. В один момент спорщики, сидящие на скамье возле Хазарии, надоели ему. — Да замолчите вы уже! Замучили уже гундеть! Если так нравится спорить, то идите в баню! — крикнул он, стараясь взглядом заставить страны замолчать. — Но… — Цыц, цуцик, — прервал еврей попытку возражать и прилег на стол. — А действительно, идите в баню, — вдруг сказала Русь, — у меня в Киеве хорошие бани, не пожалеете. — А хорошо, — также внезапно согласился Византия. — Дархан, пойдешь с нами? — Лениво мне, — ответил Хазария, поворачивая голову в другую сторону, — тем более, что я вчера уже там был. — А разве ты не весь день провел дома? — удивился Константин. — Ну… В один момент мне захотелось есть и я пошел на ярмарку. От нее недалеко до общей бани было. Тебя я там тоже видел. Когда я шел туда, ты только подошел к лавке с одеждой. Когда я шел обратно, продавец уже придумал сто двадцать способов законного убийства надоедливого клиента. — Да… Хороший мужчина был вначале… — вздохнул Византия. — Ну, пойдем Яо. — Чаем вас там напоят, а вот мёд, — Русь взяла тару, но, судя по выражению лица славянки, мёда там уже не было. — Возьми ту, что стоит возле бочки с селедкой, — посоветовал Дархан, не поднимая головы. Ван как-то странно улыбнулся, а Ярослава послушно подняла другую тару. — А ведь и точно, полная. — Девушка с улыбкой вручила мёд странам, которые поспешили уйти. — Кстати, а ты веришь в русалок? — вдруг спросила Русь. Дархан поднял на неё удивленный взгляд. — За всю свою многостолетнюю жизнь не видел ни одну. А я не привык верить в то, что не видел. — И во что же ты ещё не веришь? — поинтересовалась Русь, садясь напротив него. Еврей задумался. — Я не верю в то, что люди могут добровольно отдать деньги государству, — ответил он после минуты раздумий. — А если за что-то? То есть, если они отдадут государству деньги за… допустим, за бересту? А государство пообещает им за это вернуть вдвойне больше через пару лет? — предложила Русь, гордясь своей находчивостью. — За бересту? Не будут люди её покупать, будь она хоть трижды позолочена. А если и купят, то ничего государство им потом не вернет. Но… Если найдется человек, который провернет такое дело, то я лично пожму ему руку, — ответил Дархан, коварно улыбнувшись. «И скорее всего, этот человек будет евреем», — мысленно закончил он. — А всё-таки, — продолжила Русь, загадочно улыбаясь, — русалки существуют. — И как докажешь? — спросил, усмехнувшись, Хазария, предчувствуя веселье. — Я? Никак. Снимай Звезду Давида и иди за мной — сам всё увидишь. Дархану ничего не оставалось, кроме как послушаться её.***
До поля они добрались, когда полная луна возвышалась в центре неба, освещая им путь. В такой полутьме Дархан уже мог чувствовать себя уверенно. Русь же шла вперед как при дневном свете, не боясь споткнуться и упасть. Еврею оставалось лишь удивляться. Вдруг девушка остановилась. Некоторое время они так и стояли, ощущая холодный ветер, да слыша стрекот светлячков. Хазарии показалось, что девушка улыбается. — Слышишь? — тихо спросила она, указывая рукой в темноту. — Я ничего не… — начал чуть громче Брагин, но тут же замолчал. В темноте действительно что-то зашуршало. — Кто здесь? Отзовись, а не то!.. — прозвучал хриплый старческий голос, который не закончил угрозу. — Русь? Ты, что ль? — Ну ты даешь, Полевик! Не узнать меня? — воскликнула Ярослава, улыбаясь. — Хех, тебя-то и не узнать? Нет уж, я не настолько стар, — Полевик подошел ближе и, сделав незаметные для Дархана движения кривых пальцев, зажег деревяшку в руке. Огонь позволил еврею разглядеть низкого старичка с длинной бородой, в которой, на удивление еврея, проросла трава. Одет он был в расшитую, но грязную рубашку. Тут Полевик заметил Хазарию и, прищурив свои глаза, присмотрелся к лицу незнакомца. — А это кто ещё? — Это — Дархан Брагин, воплощение Хазарии. И он не верит, что русалки существуют, — заявила Русь, гордо подняв голову. Полевик рассмеялся. — Хаха, ну, пусть дальше не верит. Вот Водного Царя встретит, тогда и поговорим, — и, затушив пальцами огонь, растворился в темноте. Как он уходил, Брагин уже не слышал. — И как тебе Полевик? — спросила славянка, проходя дальше. — Старик как старик. Нечесаный только, — ответил Хазария, в котором внезапно появилось желание ни за что не признавать существование всякой нечисти. Русь засмеялась. — Ну-ну, посмотрим, что ты скажешь после, — вдруг она замерла, всматриваясь в темноту. Брагин даже не потрудился напрячь зрение, понимая, что славянка видит в темноте лучше него. — Эй, Сбыня, ты ль там? — Некоторое время ей никто не отвечал. А потом Дархан почувствовал совсем рядом опасность. Рука инстинктивно потянулась за мечом. — Эй, успокойся, — послышался тихий голос позади еврея. Дархан обернулся, но в темноте не смог разглядеть говорившего. — Ты его не увидишь, если он не захочет, — утешительно сказала Ярослава. А потом требовательно обратилась к невидимке: — Сбыня, хватит, выходи. Брагин так и не понял, что произошло. Но в один момент в поле его зрения показался мужчина в простой рубашке без узоров. Даже при свете Луны было видно, что он жутко худой. Так же было заметно, что у него бледная кожа, в местах кажущаяся синей. Но самую важную деталь он заметил не сразу. У мужчины были видны клыки. Немного выпирающие из-под верхней губы, они произвели на Дархана сильное впечатление, мигом вселяя в него веру в мифических существ. — А ты… — Упырь. К моему большому сожалению, — Сбыня изобразил нелепый поклон. — Он был таким, ещё когда я малявкой в лесу бегала, — пояснила Русь, почему-то улыбнувшись. — Это когда ты ещё заблудилась? — вежливо уточнил Сбыня. — Ага, это ещё когда ты не знал, что с маленькой девочкой делать, — не осталась в долгу славянка. — Эта девочка плакала. Знаешь, когда дети плачут так, что их не остановишь, то это довольно проблематично… — задумчиво сказал упырь. — Ага, и когда твои люди внезапно погибают от обескровливания - тоже, — не удержалась от язвительного замечания Русь. — Всего-то раз в столетие, — отмахнулся Сбыня. Брагин не мог отвести взгляда от клыков, которые были особенно заметны во время разговора. Он не понимал, как Русь может свободно говорить с тем, кто способен уничтожить деревню за ночь. В том, что упырь на это способен, еврей не сомневался. «Она же так любит свой народ… Так почему?..» — подумал Хазария. — Ну, Сбыня, нам пора, — славянка помахала ему рукой. Упырь кивнул ей. А в следующую секунду оказался возле Дархана, пожимая ему руку. — Знаешь, — прошептал он едва слышно ему на ухо, — я ведь тоже часть её народа. И исчез, оставив Дархана в замешательстве. — Ну что скажешь? Как тебе Сбыня? Или для тебя он просто парень, который немного недоедает? — язвительно спросила Русь, двигаясь дальше. — Может, бесноватый он просто? — предложил еврей, всё ещё не желая признавать свою неправоту. Ярослава вновь засмеялась. Тем временем они подошли к окраине леса. Чернеющие в ночи стволы деревьев устремляли свои вершины к темному небу. Ветер играл в листве великанов, создавая свою, особенную, песнь. Песнь природы. Запахи свежести и хвои дурманили Брагина. После встреченных существ ему казалось, что в лесу его ожидают новые твари. Да, разум говорил, что этого быть не может, что их не существует. Да, он начинал бояться, как боится всякое живое существо неизвестности. Но в нём уже проснулось любопытство. Впервые, за всю его долгую жизнь, ему выпал шанс прикоснуться к другой, мифической стороне этого мира. Упустить этот шанс он не мог. Но как только он занес ногу, чтобы перешагнуть расстояние, отделяющее его от леса, как сверху послышался строгий женский голос: — Не стоит сыну еврейского народа на языческую землю ступать. Дархан резко поднял голову вверх. На ветке сидела птица. По размерам похожая на орла, но… С человеческой головой. Уже с плеч существо принимало женский облик. На тонкую бледную шею были надеты стеклянные бусы, словно это нечто пыталось походить на обычную человеческую женщину. Наверное, по этой же причине в ушах были серьги, отделанные зернью, а на голове корона. Черные волосы существа аккуратно ниспадали на плечи, хотя еврей почему-то был уверен, что оно даже не знало о существовании такой штуки как гребень. Лицо существа было словно вырезано из мрамора: такое же холодное и безразличное. Хотя одну эмоцию наблюдательный Брагин всё-таки заметил — презрение. — Это Хазарский Каганат, Дархан Брагин. И он здесь на правах моего гостя, — сказала Русь, подойдя к существу ближе. Женщина-птица даже не удостоила её взглядом. — Ты не нашей веры. И не наш народ. Боги не хотят тебя здесь видеть. Уходи, — сказала она, взмахнув крылом. — Это Гамаюн, посланница богов, — шепотом пояснила славянка. — Хотя как по мне, то излишняя власть за столько веков испортила даже её, — так же тихо посмеялась она и продолжила уже в полный голос. — Послушай, я не думаю, что боги… — Чернобог сегодня вышел на охоту, — словно приговор прозвучал рокочущий голос Гамаюна. — Ты же не хочешь, чтобы твоего друга убили?.. — Да что это ты брешешь тут, окаянная? — прозвучал насмешливый голос с верхних веток. Вещая птица, услышав это, резко изменилась. Встрепенувшись, она будто бы стала злой ведьмой: черты её искусственного лица стали по хищному острыми, во взгляде появилась злоба. Ярослава, будто противореча ей, с улыбкой взглянула вверх. — Кот Баюн! Баюша! На ветку, находящуюся над Гамаюном, прыгнул Кот. Брагин удивился. Кот, хотя и был крупнее своих собратьев, больше ничем не выдавал своё мифическое происхождение. В животном чувствовалась потусторонняя сила, которая так удивила еврея. — Ты смеешь обвинять меня во лжи? — Гамаюн распушила перья, став казаться чуть больше. Но Кота это не впечатлило. Он хитро прищурил свои глаза и улыбнулся, обнажая свои маленькие острые зубы. — Не посмеет Чернобог в ночь сию перед водяным показаться. Уж тебе ли это, Гамаюшка, не знать, — сказал он сладким голоском, не прекращая улыбаться. Женщина, прожигая животное взглядом, что на него никак не действовал, презрительно фыркнула. — Уж не указываешь ли ты, что мне следует делать? — Ну что ты! Я лишь сказал то, что тебе делать не следует, — сказал Кот, кажется, наслаждаясь бессильной злобой Гамаюна. Она, распахнув крылья и подарив ему на прощанье ненавидящий взгляд, взлетела ввысь и вскоре скрылась из вида. Кот, казалось, был озадачен этим. — Что, опять молча уходит? И так каждый раз. Хоть бы раз попрощалась… — Но тут же переключил своё внимание на страны. — Русь! Давно не виделись. — Баюша! — славянка всё с той же улыбкой подняла руки, и Кот прыгнул прямо в её объятья. Девушка прогнулась назад под тяжестью его веса, но не выпустила, поглаживая животное по спине. Баюн громко мурлыкал, словно рой из тысячи пчел. Ярослава смеялась, а Хазария с удивлением смотрел на эту картину. Кот терся своей головой, которая не уступала по величине голове человека, об шею Руси, а она всё смеялась и гладила его, и гладила… Идиллию прервал едва уловимый звук копыт. Дархан обернулся в ту сторону, но ничего не заметил. Хотя, возможно, на горизонте пробежала чёрная тень… — Что такое? — спросила Ярослава, отвлекаясь от поглаживания Кота. — Мне показалось, что вдалеке пробежала лошадь… — сказал Дархан, всё ещё смотря в даль. — Может, Конёк?.. — спросила славянка. — Горбунок? Не, его бы не разглядели в темноте, — ответил ей Кот. — Скорее Коневрусъ. — Наверное, — задумчиво сказала Ярослава. Потом аккуратно поставила кота на землю. Дархан воспользовался этим и, подойдя, нагнулся к Баюну, разглядывая чудо-зверя. — Слушай… А почему ты с Гамаюном начал спорить? — спросил еврей. — Это их обычное поведение, — усмехнулась Русь. — Гамаюн зазнается, а Баюша один из немногих, кто может возразить ей. — Вот как… — пробормотал Хазария, всё ещё глядя на Кота. — Ну, нам пора, идем. Дархан? - Еврей не пошевелился, всё ещё глядя на животное. — А можно его взять на руки? — вдруг спросил он. — Конечно, не… — Конечно, да! — радостно сказала Русь. — Эй, не распоряжайся за меня! — возмутился Баюн, пока Брагин поднимал его с земли. Но потом руки еврея начали гладить Кота, и тот, всё ещё строя недовольную мину, замурлыкал. — Тёплый, — прошептал Дархан, прижимая животное к себе. — Любишь котов? — спросила славянка, с улыбкой смотря на эту сцену. — Ага. Замечательные животные. Только быстро умирают. Некоторое время они стояли в тишине, нарушаемой лишь мурлыканьем Баюна. — Нам пора, — напомнила Русь. — Пора, — согласился Дархан, опуская Кота. Тот снова улыбнулся. — Тогда пока. Заходи ещё, можешь даже в мой дом… — Это мой дом, — поправила славянка. — … я неплохо пеку блины. До скорой встречи! — и, подмигнув странам, скрылся в траве. — А… Он правда печет блины? — только и смог спросить Брагин. — Правда… Только ходит он по чужим домам. Своего нет, а люди слишком быстро для него умирают… Ну, пойдем уже, — сказала Русь, не желая надолго останавливаться здесь. Страны наконец-то вошли в лес. Стало темнее, хотя это не помешало Ярославе уверенно идти вперед, раздвигая грациозными движениями рук ветки невысоких деревьев — тропинки здесь не было. Дархан такой грациозностью не обладал — ветки деревьев били его по лицу с завидным постоянством, будто бы всю жизнь этого ждали. Еврей никуда не мог от этого деться и лишь шел вперед, получая по голове и тихо ругаясь. Но вдруг ветки кончились. Страны вышли на маленькую лесную полянку, хорошо освящаемую лунным светом. Достаточно хорошо, чтобы Брагин заметил двух существ, сидящих на пеньках посередине. Одним из них был огромный мужик, сидящий прямо, выделяющийся лишь верхней половиной тела — она была медвежьей. Уже с живота тело начинала покрывать шерсть, а на шее красовалась уже полностью медвежья голова. Причудливо искривленные пальцы существа, на первый взгляд, были человечьи. Но на ладони виднелись подушечки, а вместо ногтей были внушительных размеров когти. Сама морда была чуть приплюснута. Второй же представлял из себя смесь волка и человека. Весь покрытый шерстью, с непропорциональными конечностями, он сидел на пне, закинув одну ногу-лапу на другую, отчего его огромная ступня висела в воздухе, отбрасывая тень на землю. Руками-лапами он активно жестикулировал, что-то рассказывая собеседнику, на что тот кивал своей большой головой. До Хазарии донеслись обрывки разговора. — Я, значимо, собираю в своем обычном виде хворост, и тут выскакивает на меня из кустов Гилистери. Я ему, мол, что, не узнаешь меня? Так нет, черт, чуть полбашки мне не снес, дурак окаянный, — существо изобразило на своей волчьей морде обиду. — Да что ты понимаешь! Я вот, в детстве ещё, вышел, значимо, в деревню, с ребятишками-одногодками поиграть… И что ты думаешь? — Волк задумался. — Я думаю, тебя прогнали, — заключил он. — Правильно! — радостно воскликнул медведь, щёлкнув при этом зубами. — Это… это кто? — спросил потрясенный еврей, задавая себе вопрос, когда он уже перестанет удивляться каждому чуду. — Тот, что справа — Ждан, а по совместительству и волколак. Так называют человека, который может становиться волком. Ждан не сильный, а потому превращается два раза в месяц. А слева Воислав, мы его в шутку Медведко зовем**. У него в семье есть легенда, что их род начинался от медведя. Не знаю, правда ли это, но периодически случаются такие дети. Среди людей, они, конечно, не живут, — пояснила Русь. — А их спор… — Ирония судьбы. Ждан замучился скрывать от людей свою сущность, да и волчье обличье нравится ему больше человечьего. Но таким он не часто становится. Воислав же мечтает жить среди людей. Забавно, что эти двое и есть лучшие друзья. — Русь на секунду грустно улыбнулась, а потом пошла к существам. — Ждан! Воислав! Опять спор затеяли? — Ярослава! — Ждан вскочил, и еврей понял, что непропорциональность тела позволяла волколаку ходить на двух лапах, хотя и выглядело это странно. Он нелепо нагнулся, обнимая славянку, и обнимал аккуратно, боясь причинить ей боль. Медведко же, который был выше Руси на четыре головы, а Ждана на две, подхватил девушку и закружился с ней, улыбаясь, слыша её весёлый смех. Дархан медленно подошел к ним, понимая, что они не опасны, но инстинктивно боясь облика животного. Первым его заметил волколак. — Это ещё кто? — спросил он, приблизившись к еврею и обнюхивая его. Хазария терпел, стараясь не делать лишних движений. — Это… — попыталась представить друга Русь, которую Медведко опустил на землю. — Я — Хазарский Каганат, Дархан Брагин, — сказал он, с уверенностью глядя на существ. Те улыбнулись в ответ. — Да не бойся ты, не съедим мы тебя, — сказал Воислав и вместе с Жданом рассмеялся. Еврей криво улыбнулся, стараясь понять «отличное» чувство юмора существ. — А что вы тут делаете? И зачем вам эти бревна? — спросила Ярослава, прерывая шутников. Дархан заметил, что между пеньками вытоптана трава и навалена куча древесины. — Это мы костер хотели разжечь, но не нашли сырье для этого, — немного смущенно пояснил Ждан. Славянка улыбнулась. — Так бы сразу и сказали, — с этими словами страна села возле костра, и, выпрямив руки, начала что-то говорить шепотом. — Ярос… — Цыц, цуцик, — шепотом прикрикнул Медведко. — Нельзя её сейчас отвлекать, — пояснил Ждан. — Почему? — удивленно спросил Хазария. — Сразу видно — чужеземец, — усмехнулся Воислав. — Ярослава-то сейчас колдует. — Ярослава — что? — не поверил Дархан. — Колдует. Не видел никогда, что ль? — удивился Ждан. Брагин отрицательно покачал головой. Про эту особенность Руси он слышал впервые. «Хотя нет ничего удивительного в том, что я об этом не знаю. Не так уж мы и близки», — подумал он. И мысли эти ему не понравились от слова совсем. — Кстати, а чего это вы тут делаете? — спросил волколак, возвращая государство в реальность. — Мы… Мы на русалок смотреть идем, — сказал Дархан, но, видя их удивленные морды, решил прояснить. — Я не верил, что они существуют. — А теперь? — спросил Воислав, улыбаясь. Хотя улыбка эта была больше похожа на оскал. — Теперь верю. После всего увиденного… И вас, — добавил нехотя Хазария. Но существа не обиделись. — То-то после нас в нечисть не верить, — сказал Воислав, всё больше улыбаясь. — А кого ещё видел-то? — спросил волколак. — Полевика, упыря Сбыню, Гамаюна да Кота-Баюна, — перечислил Дархан. Друзья засмеялись. — Дай угадаю, Гамаюн снова что-то указывала? — спросил, не нуждаясь в ответе, Медведко. — А Кот-Баюн опять спорить полез? — И Сбыня наверняка тебя напугал, да? — Не то, чтобы напугал… Но он, кажется, хорошо знает Ярославу… Так что я был спокоен, — признался еврей. — Сбыня знал ещё мелкую Русь, это верно, — улыбка Воислава будто погрустнела, хотя внешне зверюга никак не изменился. — Мы уйдем, а он будет за ней присматривать, — констатировал факт Ждан, хотя и его голос перестал быть веселым. — Все мы по-своему любим Ярославу и все по-своему заботимся о ней, — Медведко посмотрел на сидящую девушку, но в его чёрных глазах Дархан не смог прочесть никаких эмоций. — Даже Гамаюн. — Особенно Гамаюн, — подчеркнул Ждан. Некоторое время они стояли молча и смотрели на славянку, которая вдруг стала делать незамысловатые движения. Она сидела к ним спиной, но Брагин был уверен, что если бы он обошел и посмотрел ей в глаза, то не увидел бы зрачков. Тут она внезапно сделала пару движений руками, после чего поднесла их к дереву. То тут же загорелось, весело потрескивая, принося на поляну больше света. Славянка поднялась на ноги, отряхнула сарафан и с улыбкой вернулась к ним. — Готово! Огонь затушите обычной водой. А нам пора, — улыбнулась Ярослава, и обняла на прощание существ. Дархан обошелся простыми рукопожатиями. Уже когда они уходили, между друзьями снова возник какой-то пустяковый веселый спор. —Не знал, что ты колдовать умеешь, — сказал Дархан, снова начиная свою борьбу с ветками. — Я не люблю об этом говорить. Брат рассказывал, как на Западе начинали охоту за колдунами. Он просил меня никому не рассказывать, — призналась Русь, успешно обходя ветки. Теперь Брагин начинал думать, что это не только из-за природной гибкости. Когда очередная ветка чуть не попала ему в глаз, он, негромко выругавшись, даже стал немного завидовать спутнице. — Ей, Яра, может пойдешь по тропинке? Твой друг немного не вписывается в ветки, — прозвучал тоненький голос сверху. Дархан поднял голову, в темноте разглядев очертания какого-то маленького существа. — Аука? Ты-то что здесь делаешь? — спросила славянка. Но, видимо послушав совета, взяла еврея за руку и вывела на нечто, напоминающее тропинку. — Прости, я не знала, что ты плохо ориентируешься в лесу, — извинилась она. Брагину тут же стало неловко. — Да нормально я ориентируюсь, просто темнота… Напрягает, — попытался выкрутиться он, не замечая, что всё ещё держит девушку за руку. — Тогда я буду тебя держать, хорошо? — Ярослава улыбнулась. Брагин не нашел в себе силы возразить. — Мне проводить вас? — спросил тот же голос, но теперь откуда-то снизу. Дархан опустил взгляд. Теперь он смог разглядеть существо, которое не доставало ему и до колена. Это был маленький человек, с больно детским лицом, почти полностью покрытый травой и мхом. Лысыми оставались ноги, руки, само лицо и почему-то большое пузо. — Хорошо, Аука, веди, — согласилась Русь. И пояснила для Хазарии, — это дух эха, совсем ещё ребенок. Аука и повел страны с важным видом вперед. Шагал он так, будто каждое его движение имеет вселенскую важность. Периодически он останавливался и прислушивался, двигая своими большими ушами. Потом сам себе кивал и вел страны дальше. Дархан с интересом наблюдал за существом, полностью забыв про остальной мир. Поэтому он и не заметил, как узкую недотропинку сменило открытое пространство: поляна, на которой располагалось озеро. — Мы пришли, — объявила Русь. — Спасибо тебе, Аука, — улыбнулся еврей существу. Тот, засмущавшись, стал водить ногой по земле. — Спасибо тебе. И пока, — сказала Ярослава. Аука, кивнув, поспешил скрыться за деревьями. После этого славянка посмотрела на Хазарию. — Идем. — Хорошо. Но перед этим я задам тебе вопрос, — остановил он страну, которая уже готова была пойти к озеру. — Зачем мы здесь? — Как зачем? — удивилась она. — Ты же сам сказал, что не поверишь, пока не увидишь… — Уж после говорящего Кота, волколаков да полумедведей я мог бы догадаться, что русалки существуют, — усмехнулся он. — Ты же специально поддержала идею про баню, верно? Ты с самого начала собиралась сюда пойти. Зачем? — Еврей, завалив её вопросами, остановился. Русь улыбалась. — Потому что это Русалии, верно? — бросив такое пояснение, она пошла к озеру. Хазарии ничего не оставалось, как отправиться следом. Озеро было на вид самым обычным, пока Русь не приблизилась к нему. Тогда водяная гладь тут же искривилась, а из воды показался старик. Дархан уже не удивлялся. Существо было похоже на старика, но пучеглазые рыбьи глаза и рыбоподобный рот выдавал его мифическую сущность. В бороде виднелись водоросли. Пальцы на руках были соединены перепонками, а кожа блестела в свете луны, словно рыбья чешуя. — Русь? Ты ли? — проговорил он величественным, но уставшим голосом. — Я, — Русь поклонилась. Брагин последовал её примеру. — Мой спутник — Хазария. Мы пришли к тебе, Царь Водяной, принести дары в честь Русалий… — Ах, опять ваши людские названия, — внезапно простодушно сказал он. — Эй, водявы, а ну покажись! Из воды внезапно показались головы женщин. Бледные, с искренними улыбками, они подплыли к берегу, разглядывая гостей да двигая своими рыбьими хвостами из стороны в сторону. — Это и есть русалки? — спросил Дархан, разглядывая их. — Они. Это умершие в воде девушки, которых Водяной к себе забирает, — прошептала славянка. — Я всё слышу! — пробасил внезапно старик. — А я ничего такого и не сказала! — воскликнула озорным голосом Русь, показывая старику язык. Он погрозил ей пальцем. Такая перемена поразила Брагина. «Да она с каждым тут общается как с родным», — внезапно подумал он. — И да, само приношение на Южном озере ждет, — сменила тему Ярослава. — А говорила, что с собой принесла, — наигранно вздохнул старик. Но потом снова стал серьезным. — Спасибо тебе, Русь. Мы обещаем и в следующем году помогать тебе с дождями. — Обещаем, обещаем! — повторили эхом русалки. Страны, поклонившись, пошли обратно. — А что было в приношении? — не сдержал любопытства Брагин, когда они достигли леса. — Конечно же, — заговорщически улыбнулась Русь, — рыба.***
Страны вернулись домой в приподнятом настроении. Хазария шутил и восхищался увиденным, а Русь лишь с улыбкой кивала, явно желая поскорее заснуть. Когда они переступили через порог, то первым, что заметил еврей, была пропажа Звезды Давида. — Ярослава, — он показал пальцем на то место, где был его амулет. — Тебя точно никто не посмеет обворовать? — Ой, да как будто кому-то твой амулет нужен, — устало отмахнулась от вопроса славянка. — Домовой наверняка унес. Поиграет и отдаст. И ушла в другую комнату, предоставив Дархану самому искать некого домового. Еврей вздохнул. Общения с нежитью ему на сегодня хватило сполна. Но вряд ли амулет вернется, если он просто пойдет спать. — Эй, домовой. Поиграл и хватит. Отдавай обратно, — произнес шепотом, чтобы не мешать Руси, Хазария, осматривая пространство за бочками. «С селёдкой двигаем осторожно, а вот репе ничего не будет. Так-с, тут окунь, но она полупуста, ничего ей не будет», — комментировал про себя свои действия Брагин. Но, увы, желаемого результата не получил. Домовой, кем бы он ни был, находился не здесь. Тут половицы за его спиной скрипнули. Хазария обернулся. Какая-то тень прошмыгнула под стол. Дархан подошел к нему и опустился на пол. Из-под стола на него смотрели недовольные глаза. — И что ты?.. — спросил хриплый голос, но еврей не дал ему договорить. — Ага, попался! — и схватил домового, вытащив его на свет. Существо оказалось маленьким старичком славянской внешности, хотя ещё не с седыми, а русыми волосами. Пожалуй, от нормального человека его отличал лишь рост — старик помещался у него на ладони. — И где мой медальон? Отвечай, а не то… — Та тишь ты! — прервал домовой его. — Не трогал я твою безделушку. Эт наверняка кикиморы взяли. Их никакая ж сила не берет… — И где кикиморы? — спросил насколько мог вежливо Брагин. — Под утро отдадут безделушку, не боись, — махнул рукой домовой. — Это не безделушка, — обижено сказал еврей. — Этот амулет из Иудеи. — Те-то откуда ж знать-то? — сощурил недоверчиво глаза домовой. — Я сын Иудейского царства, — ответил Дархан. — И эта звезда точно была там. Я её лет пятьдесят на базаре увидел — глазам не поверил. Купил почти за бесценок, хотя в своей же стране носить не могу — не поймут. А тут… Всем всё равно. Брагин не понимал, зачем рассказал домовому об этом. Возможно, так на него действует атмосфера этого дома. Возможно, он всё ещё был впечатлён увиденным. Возможно, он просто устал. Но домовой, подумав, вырвался из его рук и побежал в едва заметную щель в стене. А вернулся уже с амулетом. — Вот, как и думал, кикиморы, заразы этакие. Видишь, следы зубов остались? — домовой вручил стране вещь. По краям действительно виднелись едва заметные отпечатки ряда острых зубов. А домовой всё болтал, будто бы чувствуя свою вину в произошедшем. — Надо бы Руси сказать, пусть можжевельника притащит… — Спасибо тебе, — сказал Дархан, вешая на шею медальон. Домовой растерянно на него посмотрел. — Да не за что. Твоё имя мне знакомо. Я же — Зузя. — Спасибо, Зузя, — Брагин улыбнулся существу. — А правда, что амулеты помогают против?.. — Эх ты. Не амулеты, а вера, — поучительным тоном сказал Зузя. — А что, остаться думаешь? — Да куда уж мне… — Я же вчера всё видел! И как ты крыльцо сделал, и как ты дом убрал, и как ты запасы все проверил. Знаешь же, что Русь ненавидит, когда гости не кормлены, — со смехом сказал Зузя. Брагин мог бы ему многое высказать, но тот вдруг помчался к стене, исчезнув в щели. Дверь со скрипом открылась. — О, Дархан! А чего это ты тут сидишь? — послышался голос Византии. Следом вошел Китай. Оба красные, распаренные, но чертовски довольные. — Чтобы ты спросил, — буркнул еврей. — Ладно, черт с тобой, злой ты какой-то, — посмеялся Яо. А потом он с византийцем сел на лавку. — Так вот, что касается веры и жертвоприношений — я всё-таки противник этого. Вера должна давать людям надежду, но никак не… И тут Дархан понял, что сегодня он не выспится.***
Его ожидания полностью оправдались — страны болтали до первых петухов, не дав еврею и шанса заснуть, всё время требуя его мнения на тот или иной счет. Чаще всего мнение было противоречащие обеим сторонам, с пожеланием отправиться обратно в баню. Но тогда звучало пару шуток чужеземцев, и его мнение не учитывалось. Всё это прервала Русь своим появлением. Славянке надо было срочно отправиться к князю, так что страны отправились в обратный путь на свои территории. И лишь неделю спустя Брагин узнал, что князь Игорь был убит в день их уезда.