***
Византия и Русь шли по коридору, обсуждая детали будущего крещения. Точнее, Константин предлагал, перечисляя лучшие варианты, активно жестикулируя руками, а славянка шла рядом, вежливо улыбаясь и ничего не понимая в христианских традициях. В отличие от Ольги она не собиралась принимать крещение и не знала даже основных правил этой религии. Так что пока Константин увлеченно болтал, Ярослава думала о чём-то своем, изредка с улыбкой кивая. В один момент речь империи прервал выскочивший из-за угла Хазария. Еврей замер, стараясь отдышаться. — О, Дархан! — улыбнулся Византия. — Я как раз спросить хотел, когда ты… Спросить он ничего не успел. Даже Русь не успела удивиться, когда Брагин, резко сорвавшись с места, подхватил её и побежал прочь. И только когда Дархан скрылся за поворотом, до Константина дошло, что сейчас случилось. — А ну стой! — закричал он и бросился за Хазарей. Но еврей уже не слышал этого. Держа ничего не понимающую девушку на руках, он несся вверх по ступеням, молясь Богу, чтобы за ними не было погони. Хотя его поступок не сможет остаться без внимания, но сейчас он просто хотел на несколько минут остаться наедине со славянкой. Он наконец-то понял, что никогда не хотел дани со славян. Он не хотел быть редким гостем в её доме, которого периодически посвящают в свои тайны. Он просто хотел быть рядом с ней. Вечно. — Ты что творишь? Поставь меня немедленно на место! — потребовала Русь. — Нет. Это похищение, — отрезал Хазария. — Ты с дуба рухнул? — Ярослава попыталась вырваться, но еврей крепко держал её. — Это объявление войны такое? — Последние, чего бы я хотел — это войны с тобой, — сказал Дархан, забегая в открытую дверь. — На самом деле я хотел бы заключить с тобой вечный мир, убрать пошлины. Может, вообще уберем границы? Станем одним целым государством… — Ты бредишь, — прошептала Ярослава. — Может быть, — согласился еврей, забежав за угол. Перед ним находился балкон. Тупик. — Но правда в том, что я влюблен в тебя. Послышался приближающийся топот ног. Дархан запрыгнул на мраморные перила, стараясь удержать равновесие. Ярославу он поставил рядом, крепко держа ошарашенную девушку за руку. В закоулок тут же забежал Китай с запыхавшимся Византией. Страны, видя, где оказался Хазария с Русью, остановились, боясь приближаться. — Дархан! Ты чего это удумал? — спросил, стараясь отдышаться, Константин. Яо же стоял с довольной улыбкой, лучше всех понимая, что здесь происходит, и кто на это всё подтолкнул еврея. — Я похищаю Русь! — заявил Брагин. Улыбка Вана вмиг ушла с лица, уступив место удивленному выражению. Лицо Константина стало чуть светлее его бежевого плаща. — Думай, что говоришь! Войны захотел? — возмутился Византия. — Нет. Хочу мира во всем мире, — парировал, ухмыляясь, Хазария. — Знаешь, Дархан, а ведь девушку на Руси принято выкупать, — сказал Китай, за что тут же получил подзатыльник от Константина. Но в глазах Дархана уже заплясали фиолетовые огоньки. — Ты считаешь, что сможешь торговаться со мной? — коварно улыбнулся еврей. — Я считаю, что ты — тугодум, — пробубнил Яо. Но потом сказал нормальным голосом. — Давай так — ты сможешь выкупить Русь за сто соболиных шкур? — Эй, какого чёрта мы вообще продаем Русь? — спросил Византия. — Так традиция же, — усмехнулся Китай, хотя Константину от этого понятней ничего не стало. — Сто шкур? Многовато. Пятьдесят, — сказал Дархан. — Слушай, не наглей. Это же Русь всё-таки. Вот запомни, у этой страны блестящее будущее! — торжественным тоном сказал Яо. — Вот тогда и будет тебе сто шкур. Сейчас пятьдесят, — стоял на своем Хазария. — Не наглей, а? Ты о Ярославе говоришь, а не о вещи, — сказал Византия. — Ты испортил мне настроение, — задумчиво сказал Брагин, — я повышаю торговые пошлины в два раза! — А ну торговлю не трогай! — воскликнул Константин. — Ты ему ещё налог на шёлк введи, — засмеялся Ван. — Отличная идея! И тебе, за компанию, тоже. Надо бы ещё поднять вашим торговцам плату за проживание, — задумчиво проговорил еврей, мысленно наслаждаясь ошарашенным видом стран. — Ну уж нет! Верни как было! — возмутился Византия. — Как было, — согласился Хазария, — и двадцать соболиных шкур. — Верни пятьдесят шкур обратно! — потребовал Китай, потихоньку понимая, к чему этот торг скоро приведет. — Да, и цены на рыбу для иностранцев надо бы повысить. В пять раз, — задумчиво сказал еврей. — Давай ты не будешь этого делать и заплатишь тридцать шкур? — предложил Византия. — Давай я не буду этого делать и заплачу десять шкур? — выдвинул ответное предложение Дархан. — Верни двадцать шкур обратно! — потребовал Китай, понимая, что дальше будет только хуже. — Ах да, можно же вообще закрыть границу, запретить вести через мои земли торговлю… — снова задумался Хазария. — Ах так! — разозлился Константин. — Тогда я запрещаю твоим кораблям переплывать через Босфор! — Воцарилась тишина. Брагин с безразличием посмотрел на южную империю. — Да на здоровье. — Кхм, вернемся к Руси, — предложил Китай, — Ты не трогаешь политику, платишь десять шкур, и мы вас не трогаем, живите в мире и любви, да умрете вы в один… Кхм, — Яо с важным видом откашлялся, пытаясь скрыть неловкость. — А давайте так — вы платите нам десять шкур, и я ничего из вышеперечисленного не делаю? — предложил Дархан. Империи устало переглянулись. — Согласны. — Отлично, — улыбнулся Брагин, — с вас пятьдесят шкур. — За что? — удивился Византия. Китай, казалось, уже смирился со странной арифметикой еврея. — Как за что? — удивился Хазария. — Десять за то, что я оставлю политику в покое, и ещё по двадцать с каждого за то, что я забираю у вас Русь, обещая никогда не оставлять её. — А может, кто-то хочет узнать моё мнение? — спросила Ярослава, которая всё это время стояла молча, опустив взгляд вниз. Весёлое настроение Дархана сразу исчезло. Империи тоже напряглись. — И что ты скажешь, Русь? — спросил Ван. — Я скажу, что по моей традиции невесту выкупают у родителей, но никто из вас на моего отца, а тем более мать, не похож, — сказала славянка империям. — А что до тебя, — обратилась она к Брагину, которому казалось, что это мгновение длится вечность, — то перед похищением сначала предложение делают. Тебе следовало выучить мои традиции, прежде чем похищать, чтобы никогда не бросать, — улыбнулась она. И тут Дархан понял, что он самая счастливая страна на этом свете.***
Как позже выяснилось, предложение было сделано вовремя. Ольга, после аккуратных намеков Руси, заявила, что скорее признает древлян лучшими из славянских племен, чем согласится отдать Ярославу какой-либо стране. Поэтому Русь с Хазарией устроили неофициальный прием в честь подписания вечного мира между двумя странами. Сами правители этих стран об этой затее, конечно же, не знали. Прием проходил в Таврике*, в достаточно просторном доме, располагавшемся неподалеку от моря. Приглашены были только самые близкие страны. Преподносилось это как окончание столетней вражды и начало дружеских отношений. Отсутствие правителей никого, естественно, не смущало. Сначала туда прибыли, конечно же, Русь, Хазария да Китай. Византия остался, чтобы присутствовать при церемонии крещения Ольги, но обещал прибыть как раз к началу праздника. Ярослава тут же начала писать пригласительные, а Дархан с Яо занялись праздничным столом, ибо приглашать им было некого. Позже к ним присоединилась Русь. Первыми из гостей в Таврике в назначенный день приехали, конечно же, Скандинавия и Балтика, а также три мелких скандинава. Раминта была рада видеть старых друзей. Халльдор же был счастлив приглашению сестры, обрадовался присутствию Китая, но холодным рукопожатием встретил Хазарию. — Ну здравствуй, мирнодоговорник, — сказал он, сильнее сжимая руку еврея. Брагин постарался удержать вежливую улыбку. — Здравствуй, шурин… ай! — Еврей чуть не отдернул руку, которую скандинав ещё сильнее сжал. — Серый волк тебе шурин, — ухмыльнулся он и добавил шепотом. — Если ты заставишь мою сестру плакать, я тебя убью. Хазария криво улыбнулся. — Я постараюсь, чтобы это случилось примерно через никогда, — пообещал он. — Брат, ты чего это моего союзника мучаешь? — спросила подошедшая Русь. Скандинавия тут же отпустил многострадальную руку еврея, и, широко улыбаясь, повернулся к сестре. — Что ты! Я просто познакомился с твоим… Союзником. Мы уже почти подружились, верно? — спросил он, поворачиваясь с угрожающей улыбкой к Дархану. Еврею ничего не оставалось, как кивнуть. — Вот и славно! — улыбнулась Ярослава. — Проходите, мы уже всё подготовили… — Пап, а кто это? И почему у него хвост, как у женщины? — Спросил растрепанный Хенрик, показывая пальцем на Вана. — Я — Китай. А хвост у меня всю жизнь был, чтобы ты спросил, — ответил Яо, стараясь помнить, что детей бить нельзя. Отчасти азиату стало жалко резко покрасневшего Халльдора. — Уж простите его, он в детстве часто вниз головой падал, — грустно вздохнул Бервальд. Последний ребенок, Кетиль, в перепалке не участвовал, видимо, смущаясь незнакомых стран. Взрослые посмеялись, и прошли внутрь дома. Его размеры подходили для небольшого количества гостей, решивших что-то отметить в тесном кругу. Посередине стоял большой стол, хотя гостей должно было быть не так много. На нём стояли множества блюд и напитков из разных стран, чтобы присутствующие могли похвастаться разнообразием своей национальной еды. Скандинавия и Китай вдруг обнаружили в себе задатки истинных ценителей, и стали обсуждать блюда. Поодаль стоял детский стол, чтобы два поколения не мешали друг другу. — Точно надо было делать отдельный стол для них? Дали бы им один день отдохнуть друг от друга. Они много путешествовали среди старых вояк, вряд ли они сильно бы мешали… — спросила Раминта, которая не любила лишних хлопот. — Да всё нормально, — успокоила подругу славянка. — Византия наверняка приведет своих племянников. Да и я кое-кого ещё пригласила. Они уже скоро… — Я уже тут! — послышался детский голос с порога. Русь тут же пошла встречать гостя и уже через минуту вернулась вместе с маленьким государством. Блондинистый мальчик недоверчиво оглядывал гостей, сжимая руку славянки, будто ища у неё поддержки. Брагин отметил, что у ребёнка красивые зелёные глаза. — Знакомитесь — Феликс, воплощение Польского княжества. Он мой родственник. Мать его я, к сожалению, уже не застала. — Здрасте, — смущенно сказал ребенок, сильнее сжимая руку славянки. — Проходи к столу, не стесняйся, — подтолкнула мальчика Русь. Польша пошел, и тут Дархан заметил, что ребенок будто бы держит кого-то за руку. Не долго думая, еврей снял с себя амулет. И замер. Рядом с ребенком шло некое человекообразное существо с огромными рыбьими глазами. Кожа, словно чешуя, блестела на солнце. — Заметил, да? — спросила внезапно очутившаяся рядом славянка. — И кто это? — спросил, решивший ничему уже не удивляться, еврей. — Прибожек. Чем-то на домового похож. Феликс стеснительный, а так ему легче будет. Всё равно кроме меня и скандинав его никто не заметит. Ну и ты, если амулет снимешь, — объяснила славянка. — Хорошо… — проговорил Дархан, стараясь привыкнуть к существу. — Кстати, что-то опаздывает Констан… — А вот и я! — донесся жутко знакомый голос уже вошедшей внутрь империи. Две страны обернулись к нему. Византия стоял, широко улыбаясь, облаченный в нарядную голубую мантию. Рядом стояли два ребенка: смуглый зеленоглазый мальчик лет восьми, одетый в византийские одежды, и светловолосый подросток в праздничных доспехах. — Привет, Константин! — сказал Брагин, пожимая ему руку. — Это и есть твои племяшки? — спросила Русь, улыбаясь детям. — Да. Это Франция, другие племянники не смогли приехать из-за неких обстоятельств в их странах. А вот Геракл — сын моей давней подруги, ныне мой воспитанник. — Ну, ребята, проходите к столу, — улыбнулась им Русь. — А вино будет? — тут же спросил, смотря на неё невинными глазами, Франциск. За что тут же получил подзатыльник от Византии. — Вишневый сок тебе будет, — пробурчал он. — Иди уже. Получив наставления от любящего родственника, Франция вместе с греком послушно пошел к столу. — Дети такие дети, — устало вздохнул Константин. — Ладно тебе, нянька, пойдем уже, — усмехнулся, подталкивая к столу друга, Брагин. После того, как все собрались, начался пир. Русь с Хазарией, как хозяева торжества, сидели вначале стола. Слева расположились Китай с Византией, справа Скандинавия и Балтика. Детский стол был круглый, и дружная скандинавская троица расположилась как можно дальше друг от друга. То есть через одного. — Хорошо, что вы решили подписать этот мир, — начал беседу Византия, не любивший тишины, приглядевший тарелку со спагетти. — А я всегда говорил — далеко пойдут, — сказал Китай, примериваясь к тарелке с пельменями. — Конечно Ярослава далеко пойдет! Моя школа! — сказал Скандинавия, недобро глядя на Хазарию. Но еврей уже о чём-то увлеченно болтал со славянкой, совершенно не замечая, как северная страна сверлит в нём окно в Азию. — Ну вы и сборище стариков, — вздохнула Балтика. — Лучше бы передали мне дичь. — Да ладно тебе! Вот чтобы ты делала, если бы я подписал вечный мир с… Волжской Булгарией? — спросил Халльдор, передавая блюдо девушке. А потом едва успел увернуться от ножа, который ударил в стену там, где секунду назад была его голова. — Ой прости, рука соскользнула, — холодным голосом сказала Раминта. — И всё же… Я рад, что они наконец-то помирились, — сказал Яо, накладывая на тарелку порцию мяса. — Вот если б ты ещё с Кику помирился… — начал Константин. — А, брось, сейчас опять раскиснет, — махнул рукой Халльдор, отрезая себе большой кусок осетра. — Вот поймёшь ты — неблагодарное это дело, воспитывать детей, — огрызнулся Ван, резко перейдя на рисовую водку. — Немало твоей крови они выпьют! — Ну, у тебя большой опыт, мистер государство-воспитавшее-половину-Азии, — посмеялся Константин, но пододвинул бутылку с медовухой поближе. — Вот вспомните вы ещё мои слова! — вздохнул Китай. — Кстати, мне старый знакомый свой знаменитый напиток передал, кому налить? Тут даже Дархан с Ярославой отвлеклись от беседы, чтобы получить сей напиток. Славянке он чем-то напомнил квас, хотя свой ей нравится больше. — Довольно… Своеобразно, — отозвалась она, отодвинув кружку. — А мне нравится, — отозвался довольный Скандинавия. — Это потому, что у тебя вкуса нет, — вздохнула Раминта. — Эй! Это, межу прочим, древний национальный напиток со своей историей! — вставил своё слово Яо. — Не желаю это слышать от того, кто не знает меру в алкогольных напитках, — сказала Балтика. Остальные за столом разумно молчали, не желая принимать в споре участия. — Сказала та, у которой от кружки пива крышу сносит, — съязвил Ван, довольный тем, что его слова вызвали гнев у девушки. — Не зазнавайся, старик! Дай дорогу молодым! — закричала страна. — Молоко на губах ещё не обсохло, а уже дать дорогу? Нет! — огрызнулся Китай, который, будучи истинным азиатом, также имел проблемы с алкоголем. — Тогда давай поспорим? Кто из нас попадет ножом в лист дерева со ста шагов? — коварно улыбнувшись, спросила Раминта. — Сто шагов? Всего-то. Двести и не меньше! — воскликнул Ван, и две страны, захватив столовые приборы, вышли. — Пронесло, — вздохнул Халльдор. — И часто с ней так? — поинтересовался Константин. Русь и Хазария уже завели очередную увлекательную беседу, так что их внимания теперь было добиться сложно. — Конечно же нет. Обычно ей не наливают, — объяснил Скандинавия. — Ну ничего. Побросают ножики и вернуться, — сказал Византия, стараясь быть уверенным в своих словах. — А тебя, похоже, этот напиток не берет, — заметил Халльдор. — Конечно нет. Я, кажется, знаю, что это за старый знакомый. Меня его напиток в жизни не возьмет, — заявил Константин. — А если что покрепче? — намекнул северное государство. — А! — смекнул империя. — Ты думаешь, что перепьешь меня? — Не-не, это ты, кажется, думаешь, что сможешь продержаться дольше, — сказал Скандинавия. Некоторое время они молча сидели, прикидывая свои шансы на победу. Тишину нарушал только мирный разговор Ярославы и Дархана, да звуки с детского стола. Феликс, привыкнув к окружению, стал хвастаться Прибожком перед Кетилем. Франциск с Хенриком завязали глупый, но увлекающий обоих спор. Бервальд с Гераклом вели стратегическую войну из оливковых косточек, которые последний же и принес с собой, только ещё в оливках. — Что пьем? — решил спросить Халльдор. — Да что найдем! — решил Константин. Две сильных державы тут же схватили пару случайных бутылок и, наполнив кубки, разом выпили содержимое. — Медовуха попалась, — обрадовался империя. — Рисовая водка, — сказал менее счастливый Скандинавия. Страны тут же схватили другие бутылки и повторили своеобразный ритуал. — Вино, — сообщил радостно северная страна. — Пиво, — вздохнул Византия. — Не, так не пойдет, — понял Халльдор. И тут же хитро улыбнулся. — А если смешать? — он думал, что Константин откажется от подобной идеи. Но страна вместо этого хитро улыбнулась. — Что, все четыре? — спросил Византия спокойно. И тут Халльдор понял, что так просто он эту страну не перепьет. — Все пять, — сказал он, беря еще одну бутыль. За этим увлекательным занятием они не заметили, что ни Руси, ни Хазарии за столом уже не было. *** Вечерний Таврика был прекрасен. Закат окрасил небо в алый цвет, бросая отблески красивого цвета на море. На этом фоне было хорошо видно очертание двух теней, которые гуляли по пляжу. — А всё-таки хорошо иногда так собираться и проводить время вместе! — послышался звонкий голос Ярославы. Девушка прижалась к руке Дархана, положив голову ему на плечо. — Только, чур, в следующий раз Вану с Раминтой не наливать! — засмеялся Брагин, стараясь идти аккуратно. — А знаешь, — улыбнулась Русь, подняв голову и посмотрев еврею в глаза,— будет хорошо, если когда-нибудь этот мирный договор подпишут наши правители. — Это верно, — задумчиво сказал Хазария. — Знаешь, я попробую уговорить своё правительство на это… — А я Ольгу… Хотя, скорее всего, только Святослав сможет сделать это. Сам знаешь, как княгиня к тебе относится… — она опустила взгляд, не желая касаться больной темы. — Понимаю, — вздохнул Хазария. Некоторое время они стояли молча, прислушиваясь к шуму волн да отдаленному: «Косоглазый, дерево в другой стороне!» и «Сказала та, что в куст попала». — Знаешь, — первой заговорила славянка, сильнее сжимая его руку, — давай пообещаем друг другу, что даже если наши правители прикажут, мы не будем воевать друг против друга. — Но, — Дархан с грустью посмотрел на воодушевленную девушку, — ты же понимаешь, что мы не сможем сдержать это обещание. — Понимаю, — сказала печально девушка, переводя взгляд на море. Хазария, желая утешить, обнял её. Русь вздохнула и снова положила голову ему на плечо. Они продолжили стоять, глядя на море и слушая шум волн, не представляя, что ждет их в будущем.