закон джунглей

Хосок начинал ненавидеть такие пробуждения. Уже привычная головная боль, вкупе с затёкшими конечностями и звоном в ушах, что глушил любые посторонние звуки, любезно встретили парня после долгой отключки. Мысли и воспоминания последних нескольких часов хаотичными обрывками расползались по голове, и юноша никак не мог собрать из всех этих ярких осколков целостную картину произошедшего с ним. В довершению ко всему вишенкой на этом прекрасном торте незабываемых ощущений стала пульсирующая боль в затылке, что волнами расходилась по всему ослабшему телу. Хосока мутило, и желудок скрючивался, грозясь вытолкнуть через пересохшую глотку последние остатки чего-то сытного, съеденного омегой, кажется, ещё утром. Делая глубокие, равномерные вдохи и выдохи, Чон прислушивался к своим ощущениям, надеясь различить сквозь гул собственной крови, разгоняемой быстро бьющимся сердцем, хоть что-нибудь. Веки, словно налившиеся чугуном, отказывались подчиняться своему хозяину, и юноше ничего не оставалось, как положиться на свой слуховой аппарат, в надежде уловить хоть какой-нибудь звук и, в конце концов, понять, что с ним произошло. — Кажется, этот пришел в себя, — будто через толщу воды донесся до сознания омеги незнакомый голос. Парень нахмурился, слабо дёрнув ватными руками. Сведённые за спиной, они были крепко связаны, так, что грубая веревка больно впивалась в нежную кожу тонких кистей. Непонимание и паника взросли с новой силой, и омега часто задышал, борясь с дрожью, охватившей всё его тело. Истерика уже стояла на пороге, противно пошкрябывая длинными ссохшимися пальцами по дверной раме. В голове болезненными вспышками пронеслись кадры встревоженного лица Ванга, его забега по кимовскому двору, когда он, спасая свою, задницу мчался от неизвестных людей, прикрывая макушку от свистящих над головой пуль и… И чей-то белый образ, невольно заставивший омегу задержать дыхание. Все это произошло так быстро, что юноша тихо зашипел от нестерпимой мигрени, разрывающей его черепную коробку на части. — Помогите пареньку. В ту же секунду на Хосока обрушился столп ледяной воды. Испуганно вжав голову в плечи, парень крепче зажмурился, чувствуя, как неприятно обжигающая чувствительный эпидермис влага скользнула за шиворот. — Подъем! Чья-то ладонь, грубо схватила потерявшегося в пространстве парня за волосы, задирая голову так, чтобы омега, открыв глаза моментально вперся взглядом в находящегося перед ним человека. И Хосок открыл. По началу кроме режущего зрачки света и ярких пятен, сплетающихся в причудливые узоры, перед глазами не было ничего. Блуждая расфокусированным взглядом по пространству, юноша пытался зацепиться глазом хоть за какой-нибудь чёткий предмет, но всё кружилось и вертелось, отчего восстановить зрение представлялось задачей нереальной. Но незнакомец, крепко сжимающий его волосы в кулаке, особым нетерпением не отличался. Максимально сильно оттянув их, он с силой оттолкнул чужую голову от себя. Так, что Чон чуть не свалился вместе со стулом на пол, лишь чудом удержавшись на месте. В голове снова всё загудело, а звездочек перед глазами лишь прибавилось, но Хосок, понимая всю серьезность ситуации и что играться с ним никто тут не собирается, до боли в глазах зажмурился, считая про себя до десяти. Когда последняя цифра была мысленно произнесена, юноша осторожно приоткрыл глаза, делая глубокий вздох. Чёткость мира постепенно возвращалась, и омега теперь мог различать предметы и фигуры людей, что больше не сливались в единое цветовое пятно. Первым, что подметил парень, было место их нахождения. Местом для предполагаемого разговора, (а Хосок был уверен, что его сюда не чаи гонять позвали), оказался кабинет Намджуна. Второй галочкой в омежьей голове обозначилось достаточно больше количество людей в чёрных костюмах, что с суровыми лицами расположились по периметру кабинета. Один из таких вот мужчин и стоял возле него, и, вероятно, именно он недавно любезно помог юноше поскорее прийти в себя. Закончив беглый осмотр, Чон было хотел уже переместить взгляд туда, где на столе его бывшего мужа вальяжно расположилась чья-то тушка, но краем глаза заметил смутно знакомое лицо. В ужасе распахнув глаза, Хосок сглотнул. Рядом с ним на соседнем стуле сидел такой же обездвиженный и знатно потрёпанный Джексон. Его лицо было измазано в собственной крови, а под кожей уже стали виднеться темные синяки. Один глаз охранника заплыл, а нос, кажется, был и вовсе сломан. Когда минутное оцепенение спало, юноша, душа в себе накатывающие слёзы, хрипло выдавил: — В-ванг? Джексон среагировал не сразу. Его знатно потрепали, отчего каждое движение отдавалось отголосками нестерпимой боли. Но альфа, упрямо поджав губы, повернулся в сторону чужого голоса. — Хосок… — Джексон, что происходит? — надрывно произнёс омега, впиваясь взглядом в поникшего охранника. — Хосок… — вновь прохрипел тот, но был грубо перебит кем-то, чья личность для юноши оставалась под вопросом. — Позволь мне объяснить это. Резко дёрнув головой в сторону чужого голоса, Хосок болезненно прошипел, стискивая зубы от вспышки боли, вновь охватившей сознание на несколько секунд. На массивном дубовом столе, свесив одну ногу вниз, а вторую оставив в согнутом положении на его лакированной поверхности, восседал паренек, что, весело щурясь, беззастенчиво разглядывал застывшего, как каменное изваяние, Хосока. Среди всей этой массы булыжников в костюмах он выделялся не только внешним видом, но и своей энергией. Парень не источал той ауры «машины для ломки костей и шинковки мяса», более того, он выглядел достаточно безобидно: беззаботно покачивая ногой в воздухе, словно происходящее вокруг было веселым представлением. Ничего не соображающий омега еще раз мазнул взглядом по фигуре паренька, подмечая любые подозрительные детали и пытаясь прийти к логическому выводу: что этот чудак здесь делает и является ли он таким невинным, как показался на первый взгляд? Из-под натянутой на голову бейсболки торчали короткие высветленные дреды, хаотично налезающие на глаза, в противоположность чему виски и затылок были выбриты под твёрдый ноль. Уши украшало множество проколов, а на нижней, чуть полноватой губе красовался пирсинг в виде полукольца, обхватывающего плоть тонким серебристым обручем. Еще одной немалозначащей деталью были наколки, выглядывающие из-под воротника и рукавов атласного бомбера с золотистой вышивкой. Что именно было набито на теле парня, Хосок сказать не мог, но образ этакого бунтаря и хулигана, признаться, его впечатлил, хоть типаж таких парней он видел достаточно часто в районе своего бывшего места жительства. — Что всё это значит? — набравшись смелости, повторил свой вопрос Чон. Незнакомец усмехнулся, засунув руку во внутренний карман куртки и извлекая оттуда небольшой чупа-чупс. Напряженную тишину, повисшую в помещении после вопроса омеги, нарушил шелест фантика открываемого леденца. — Клубничный, — констатировал паренек, задумчиво повертев сладость в пальцах. — Хочешь? — переводя взгляд на связанного по рукам и ногам юношу, приподнял бровь он. Хосок поджал губы, отрицательно мотнув головой, на что незнакомец беспечно пожал плечами, отправляя леденец в рот. — Что ж, — произнес он, после пары минут молчания. — Хочешь знать, что всё это значит? Чон осторожно кивнул. — Кто вы? И что вам нужно? — более настойчиво потребовал ответы на мучившие его вопросы юноша. — Я Бобби, — перекатив за щёку чупа-чупс, помахал рукой паренек. — И я с радостью ответил бы на твои вопросы, но, к сожалению, ты не в том положении, чтобы что-либо требовать от нас, — извлекая изо рта сладость и по-прежнему весело улыбаясь, произнес Бобби. — Сейчас я задам тебе пару вопросов, и если ты честно на них ответишь, то, может быть, мы тебя отпустим. — Послушайте, он ничего не знает! Бобби, мы же знакомы столько лет, я не способен лгать вам! — выкрикнул Джексон, в попытках переключить всё внимание на себя и отгородить омегу от приближающейся опасности. — Джекс, чувак, сорре, но ты знаешь правила, поэтому будь лапочкой и не отвлекай меня от дела, иначе я размажу твою голову об свою детку, — цокнул языком Бобби, бросая косой взгляд на биту у стола. Ванг заткнулся, злобно испепеляя взглядом парня, ставшего напротив дрожащего то ли от холода, то ли от страха Чона. — Ну так кто ты? — растянув уголки губ в стороны, произнес паренёк. — Да не трясись ты так, никто тебя трогать не собирается, пока что, — подмигнул он побелевшему Хосоку. — Я-я Х-хосок. Чон Хосок, — запинаясь ответил юноша, чувствуя, как сердце совершило кульбит, разгоняя по жилам страх, леденящий душу. — Неа, неправильный ответ. Давай попробуем ещё раз, только на этот раз, если ты ошибешься, последует наказание. Присаживаясь на корточки и наклоняя голову в бок, Бобби заглянул в обрамленное мокрыми прядями лицо пленника, устанавливая зрительный контакт. Глаза в глаза. Хосок, чувствуя, что за веселым тоном скрывалась реальная угроза, часто задышал, замечая как напрягся Джексон, внимательно наблюдавший за ними. — Итак, кто же ты, Чон Хосок? — До недавнего времени я был никем, но уже как несколько месяцев являюсь мужем Ким Намджуна. То есть, являлся… — опуская голову, произнес омега. — Вот оно как. Но почему же мы тогда не знали, что Ким Намджун обзавелся муженьком? — наигранно удивленно округлил глаза Бобби. — Не дури, парень. Я ведь предупреждал. Хосок дёрнул головой вверх, желая оправдаться, но его попытка произнести хоть что-то была опережена. Челюсть юноши встретилась с чужим коленом, а следом за ним, в солнечное сплетение прилетел еще один точный удар, выбивший из груди Хосока весь воздух. Зажмурившись, он захрипел в четных попытках глотнуть хоть немного спасительного кислорода. — Он не лжет, блядь! Намджун, сука этакая, реально был его мужем! — где-то в полной тьме, в кою окунулся Чон, послышался громкий крик Ванга. — Думаю, ты понимаешь, что нам нужны факты и доказательства, а не пустые слова, — хрустя пальцами, покачал головой Бобби. Джексон яростно дернулся в сторону разминающего руки парня и если бы не оковы, плотно удерживающие его на месте, возможно, между этими двумя завязалась бы драка ни на жизнь, а на смерть. — Ты кретин, вместо того чтобы махать кулаками, попробовал бы дослушать до конца! — Нарываешься, Ванг, — сощурил свои и без того узкие глаза паренек, на что альфа лишь сплюнул, выражая всем своим видом своё брезгливое отношение к нему. — Угомонитесь. Тихий, как шелест листвы, голос кого-то третьего, доселе остававшегося в тени, моментально остудил пыл обоих парней. Бобби, дёрнув плечом, направился обратно к столу, запрыгивая сверху и бросая на пол белую палочку от давно съеденного чупа-чупса. Джексон же развернулся в сторону поскуливающего омеги, взволнованно осматривая тело того на наличие серьезных повреждений. Хосоку казалось, что его препарировали на живую, медленно снимая скальп с горячего тела и распиливая черепную коробку на части. Самочувствие резко ухудшилось от уровня «херово» до «хочется сдохнуть». На этот раз фокусировка взгляда заняла гораздо больше времени и сил. Уперевшись взглядом в собственные ноги, омега облизнул солёные губы, чувствуя во рту привкус металла. С трудом вернув тяжелую голову в прежнее положение, он гневно сверкнул глазами в сторону подкрасившего его лицо Бобби. Всё же внешность — штука обманчивая. — Я не хочу напрасной крови, поэтому предлагаю компромисс. Вы говорите правду, а я выслушиваю всё до конца и только после принимаю решение — верить или нет, — произнес всё тот же шелестящий голос, и Хосок сквозь боль и щипающие белок слезы отыскал говорившего, сидящего в кожаном кресле Кима, где поначалу и не заметил ещё одного человека, отвлекшись на самоуверенного паренька. Сердце остановилось. Наверное, будь Чон подключен к кардиомонитору, на экране бы появилась прямая полоска с характерным долгим писком. Это был он. Тот, кто стал последним ярким кадром, оставшимся в памяти омеги перед потерей сознания. Сидящий за столом юноша не был похож ни на одного человека, которых доселе встречал Хосок. Казалось, что он не имел ничего общего с Землей и существами на ней обитавшими. Он словно пришел из звёздной Вселенной, далекой галактики, другого мира… Он имел спокойное, почти неподвижное, бледное лицо. Сотканный из двух тонов: чёрного — глубоких, лисьих глаз, ровных бровей, атласной рубашки, чуть расстёгнутой на несколько первых пуговиц, и пиджака с тонкими серебряным переплетением нитей, складывающимся в один невероятный узор, так напоминающий ночное небо; и белого — волос, словно припорошенных первым снегом, лица, тонкой шеи и полупрозрачной кожи, под которой виднелись голубоватые, витиеватые вены. Чувства, охватившие в этот момент Хосока, заглушили всю боль, подарив омеге ощущение невесомости. Он не понимал и не хотел понимать, почему так старательно сдерживаемые слезы хлынули из глаз, горячими дорожками стекая по щекам, почему в груди защемило, а по телу разлилось приятное тепло, щекочущее нервные окончания и притупляющее, казалось бы, неизлечимую боль. — Позволь это сделать мне, — нерешительно произнес Джексон, видя состояние омеги, что, кажется, больше не присутствовал в этом мире. По крайней мере духовно. Утвердительный кивок головы в качестве ответа, и альфа, делая глубокий вздох, дабы привести все мысли в порядок, начинает повествование: — Как бы смешно это не звучало, но Намджун был влюблен. Хосок вздрогнул, плавно возвращаясь в реальность из вымышленных воздушных замков. — Влюблен достаточно долгое время и именно в ту омегу, о которую пару минут назад кое-кто почесал свои кулаки, — кидая едкий взгляд на яростно стиснувшего челюсть Бобби, произнес Ванг. — Достаточно долгое время он пытался добиться от него соглашения на свое предложение о браке, но всегда получал отказы. Не знаю, что произошло между ними двумя, но в один из вечеров, Намджун пришел злой, как чёрт. Он ломал мебель, ругался на прислугу и опустошил половину домашнего бара. Чон прикусил губу, внимательно вслушиваясь в каждое слово альфы. Сейчас картина, до этого открывающаяся омеге только с одного ракурса, предстала перед ним в полном обзоре, отчего чувство вины неприятно кольнуло где-то под левым ребром. — Но через какое-то время, Ким сказал мне, что выходит замуж. Детали мне неизвестны, но Джун прибегнул к хитрости, предложив свою помощь взамен на свадьбу. Он был просто одержим Хосоком, но никогда не думал причинять тому вред. Он хотел отгородить того от бед, в том числе и того, что могло его ждать, узнай наш мир, что Ким Намджун обзавелся омегой. Вы же знаете, как это рискованно. Ванг замолчал, вспоминая нежный образ своего мужа. Как давно они не виделись? И если надежда, хоть маленький шанс, что они вновь встретятся? — Намджун узнал какую-то важную информацию, он говорил мне, что должен обязательно доложить всё вам, но не успел. Его убрали раньше, чем Ким успел что-либо предпринять. Хосок ни в чем не виноват. До смерти Джуна он даже не догадывался, в какое дерьмо вляпался. Но теперь, когда весь легальный бизнес его мужа перешел к нему, он вынужден исполнять свои новые обязанности. Юнги, я не стал бы тебе врать или скрывать что-либо, поэтому прошу, не впутывай этого парня в это болото. Он и так достаточно настрадался. Намджун пытался защитить Хосока, но своими действиями он только подверг его ещё большим опасностям,— эмоционально выпалил Ван последние фразы. — Довольно занимательная история, — кожа, коей была обита мебель кабинета, заскрипела под движениями откинувшегося на спинку кресла Юнги. — Но есть вещи, которые для меня остались прикрыты завесой тайны. Не люблю чего-то не знать. Так что, пожалуй, мы любезно проведем экскурсию господину Чону по нашей прекрасной столице. Несмотря на нашу дружбу, Джексон, я не могу оставить человека, так много узнавшего о нас, одного, на попечение самому себе, — ледяным тоном, не терпящем возражений, вёл свою негромкую речь Юнги. — У мистера Хосока есть два варианта: либо сотрудничать со мной, либо закончить своё никчемное существование в ближайшей канаве, разобранным по частям. И поверь, ни один хирург обратно тебя не соберет. От не предвещающей ничего хорошего перспективы быть разделанным на кусочки, словно туша на скотобойне, омега поёжился. — Выбор у тебя невелик, — развел руки в стороны юноша. — Обещаю, в случае положительного ответа сохранить твою жизнь до того момента, пока не посчитаю тебя опасным, — поддавшись вперед, он положил локти на гладкую, лакированную поверхность стола, сплетая пальцы в замок.  — Хосок, всё, что я хочу узнать, это личность того, кто решил навредить мне таким незатейливым способом, и думаю, с твоей помощью я смогу приблизиться к разгадке этого ребуса. Выбирай. Чон нервно усмехнулся, чувствуя прожигающие взгляды десятка пар глаз, устремившихся на него. Сейчас, когда он вновь оказался беззащитен и открыт, его поставили на колени и заставили выбирать. Когда-то уже ему довелось испытать подобное, но… в тот момент на кону стояла жизнь другого, более важного человека. Себя Хосок давно перестал жалеть, но что-то внутри яростно закопошилось, не давая омеге послать восседающего за столом юношу на всеми любимые, красноречивые три буквы. Возможно, Чон не хотел так быстро расставаться с Юнги, вызвавшем в нем столь странные и противоречивые чувства, но когда с губ сорвалось едва слышное соглашение на сделку, мир перед глазами завертелся, скрываясь в туманной пелене сна. Последнее, что услышал омега, это всё тот же шелест листвы на ветру, мелодией отозвавшейся в его ушах. — Что ж, тогда возвращаемся в Сеул.