***
Реджина, наконец, выпустила Эмму из подвала, запретив выходить из дома и приказав поменьше попадаться на глаза. Ведьма рассудила, что до свадьбы с маркизом осталось лишь четыре месяца, а значит, морить Эмму голодом и дальше чревато последствиями. Вдруг Румпельштильцхену не приглянётся бледная истощённая невеста. Да и для подготовки к торжеству маркиз вскоре собирался направить своих слуг. Реджина хотела побыстрее сбыть с рук несносную девчонку, но Румпельштильцхен пожелал устроить пышное торжество, на что ей пришлось согласиться.***
Служанка, ужасно опасаясь гнева хозяйки, всё же доложила Эмме, что за воротами её спрашивают деревенские жители. Без своей Спасительницы им было очень тяжело. Эмма, не думая о том, что с ней сделает Реджина, бросилась к двери, твёрдо намереваясь помочь. Не успела она выйти за порог, как перед ней появилась тётка. Ведьма хмыкнула, взмахом руки отталкивая Эмму. - И куда это ты собралась, идиотка?! - Прошу, выпусти меня, - тихо сказала Эмма. - Только раз, я должна... - Замолчи, дрянная девчонка! Ты не ступишь и шагу за дверь этого дома, пока тебя не заберёт отсюда маркиз. Эмма молчала, но не желала так легко отступать. Мысль о том, что кто-то страдает, а она не в силах облегчить болезнь, придавала девушке храбрость. - Когда же наступит этот благословенный день, и я избавлюсь от тебя! - воскликнула Реджина. - А там маркиз уже научит тебя уму-разуму. Выбьет из тебя всю дурь... - Этого не будет! - не выдержала Эмма, перебивая тётку. - Я знаю о письме, которое мне послал Киллиан! - Знаешь о письме? Неужели?! - усмехнулась Реджина, про себя проклиная сестру за любопытство. Теперь ещё и эта невыносимая идиотка смеет дерзить ей. - Он не допустит моей свадьбы. - уверенно произнесла Эмма. - Киллиан не позволит... - Так ты считаешь, что он об этом писал в том письме? - фыркнула ведьма. - Какая же ты наивная дура! - Что? - замерла Эмма. - Твой голодранец написал, что больше никогда не хочет тебя видеть. Что он хорошо развлёкся с тобой, а теперь у него своя жизнь. - Реджина с удовлетворением наблюдала, как побледнела племянница. - Он воспользовался тобой, а ты отдалась ему, как обычная уличная девка. - Это ложь... - прошептала Эмма. - Он посмеялся над тобой. Ему нужны были деньги, а увидев, что кроме своего тела ты не способна ничего больше ему дать, он бросил тебя. Ты никому не нужна, когда же ты уже поймёшь это! - Киллиан любит меня... - слёзы стояли в глазах девушки. Её хрупкие надежды безжалостно рушились от злобных слов тётки. Она пыталась убедить себя, что Реджина лишь обманывает её, но годы одиночества наложили свой отпечаток. Эмма разучилась верить в хорошее, и все мечты, которые она себе позволяла, даже ей самой казались несбыточными. - Любит?! Тогда где он? - Реджина задавалась этим вопросом с тех пор, как прочитала письмо. И даже отдала приказ слугам внимательно следить, нет ли кого подозрительного в округе. Но Эмме она показывать свои опасения, конечно же, не стала, прекрасно заметив, что та поддаётся на её провокацию. - Ты мешаешь ему! - воскликнула Эмма, отчаянно надеясь, что это действительно так. Как ещё можно объяснить, что прошло уже полтора месяца, а от Киллиана больше нет известий?! - Зачем мне ему мешать? - рассмеялась Реджина. - Да и как бы я это сделала? Моя магия не может убивать на расстоянии. - Он не мог оставить меня... Киллиан не стал бы играть со мной... - Именно это он и сделал. Попользовался доверчивой идиоткой, которая послушала его сладкие речи. Он получил от тебя всё, что хотел. Зачем ты ещё ему нужна? Ты даже ублажить мужчину не способна, вот он и сбежал от тебя. Эмма не могла больше слушать эти гадости. Развернувшись, плача, она бросилась в свою комнату. Слова Реджины отпечатались в её сознании. Что, если это правда? Если Киллиану никто не мешает, то почему он ещё не вызволил её? Неужели ему всё равно, что она так страдает? Неужели все обещания, что он давал, оказались ложными?! Эмма рыдала, снова и снова вспоминая всё, что ей сказала Реджина. Она говорила так уверенно, словно знала, что Джонс никогда не вернётся. Ей давно стоит перестать мечтать. Понять, что это не для неё. Принять то, что в её жизни нет места любви и счастью. Лишь для боли, которая будто непроглядной пеленой окутывает её сердце.