***
Переборов робость и убедив себя в том, что это теперь ее дом, Эмма, нервно теребя в кулаке край халата, спустилась на первый этаж на кухню, стараясь ступать как можно тише, словно боясь, что Киллиан услышит ее шаги, хотя она шла босиком. Она была готова поверить в любую легенду о том, кем он является, потому что таких людей она раньше не встречала. Он был слишком другим, слишком отличался от всех, с кем она была когда-либо знакома. Слишком… не такой. Зайдя на кухню, Свон замерла в дверях, скользнув взглядом по расслабленной фигуре мужа, сидящего на стуле с планшетом. Муж. Она все еще не могла поверить, что эти почти сто девяносто сантиметров харизмы, спокойствия и самообладания с пронзительно-синими глазами и черными волосами принадлежали ей на правах брака. Идеально-выглаженная белая рубашка, серые мешковатые штаны, лишь немного взъерошенные волосы, дорогие часы на руке, чашка с розоватой жидкостью, какая-то тонна текста на электронном носителе — таким было утро ее супруга. — Так и будешь стоять? — его голос заставил ее подскочить, и она, облизав губы, подошла к столу, глядя на половину яичницы, нарезанные куски хлеба, ветчины и сыра, и посмотрела на Джонса из-под ресниц. Он помолчал, продолжая смотреть на планшет, потом поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Я думаю, что ты успела проголодаться. — Так будет всегда? — неожиданно для самой себя спросила она, мгновенно залившись румянцем, но, понимая, что отступать нельзя, продолжила, пытаясь придать голосу уверенность. — Мы будем просто спать в одной постели, как случайные соседи на ночевке общего друга, будем общаться официально, игнорировать друг друга, просто существовать под одной крышей? Такой теперь будет моя жизнь? — Наша жизнь, — мягко поправил он ее. Ни один мускул на его лице не дернулся, он только положил планшет на стол, скрестив руки на груди. — А чего ты, собственно, хотела? Или ты не знаешь смысл понятия «фиктивный брак»? Очень зря, — он коротко пожал плечами, — стоило бы разобраться в том, что ждет тебя в будущем. Но, — Киллиан сделал паузу, — если тебя так напрягает тот факт, что мы спим в одной постели, я вполне могу это изменить. Спален в доме много, уж точно хватит на нас двоих. Мне только проще будет. — Я… — она поджала губы, вцепившись руками в край стола, и выпалила, боясь, что потом передумает и не скажет это, — мне не нравится тот факт, что мы просто спим в одной постели, а не… — ей не удалось закончить, и Свон, снова покраснев, робко подняла на него глаза, одновременно ожидая и боясь его реакции. Джонс молчал, немного хмурясь, и смотрел на нее тяжелым, прожигающим насквозь взглядом. Она заметила, как он побледнел, напрягся, как едва заметно сжались его кулаки, как заиграли желваки, натянулась на плечах рубашка. Неужели она сумела добиться от него хоть каких-то эмоций? Однако буквально через мгновение его лицо снова приняло непроницаемое выражение, и Киллиан, поднявшись, отошел к столу, наполняя по-новой свою кружку. Он помолчал некоторое время, легко постукивая пальцами по столу, потом, сделав глоток, повернулся к ней и прислонился к столу, немного откинув голову назад. — Я не собираюсь с тобой спать, Эмма, если ты об этом. Я не знаю, что ты нарисовала в своей голове, когда я сделал тебе предложение, но ты должна была понимать, что между нами исключительно деловые отношения. Думаю, это было более чем очевидно. Однако если у нас сложились такие проблемы, которые непонятно откуда взялись, я постараюсь исправить их — со следующей ночи мы спим отдельно, можешь выбрать себе любую спальню. И, так, чисто для ознакомления, посмотри в гугле, что такое «фиктивный брак», чтобы с подобными глупостями ты больше ко мне не приходила. — Глупостями? — она с такой силой сжала руки в кулаки, что почувствовала боль. — То есть обычные супружеские обязанности ты называешь глупостями? — Обязанности? — Это твой долг, как мужа. — Знаешь, лапочка, — усмехнулся он, — все мои права и обязанности записаны в договоре, который ты должна была прочитать. И если ты это своевременно не сделала, то сейчас это твои проблемы. Да и, в любом случае, я не согласился бы на подобный пункт. — Да? И что ты тогда мне предлагаешь с этим делать? Как, — она замялась, — удовлетворять потребности? Это же обычная физиология, от нее не убежишь. Да и ты не сможешь продержаться, это же очевидно. — Ты очень плохо меня знаешь, Эмма. Более того разве в нашем договоре запрещено самоудовлетворение? Мне все равно, чем ты занимаешься наедине сама с собой, это твое дело. — А если я заведу любовника? — Рискни. — И что ты мне сделаешь? — Оу, — Киллиан растянул губы в ленивой улыбке, — думаешь, что я не подам на развод? Поверь мне, Свон, ты не единственная девушка на планете и уж точно не самая лучшая. Так что попробуй хотя бы немного следить за собой, а не пытаться поймать меня на крючок глупыми угрозами и шантажом. Не получится. — Черта с два! — выругалась Эмма и, схватив первый попавшийся под руку предмет, запустила им в стену. Кружка разбилась, разлетевшись осколками, и жидкость расплескалась по полу. Но она не замолчала, продолжая повышать голос, тяжело дыша. — На что ты обрек меня? Зачем ты все это устроил? Ты фактически купил меня, как вещь, купил и теперь, как мусор, оставляешь дома, словно я предмет, который больше не нужен. Ты не можешь не признавать, что выбрал меня по какой-то причине, потому что это не может быть спонтанным решением. И я хочу знать, почему я, почему я, Киллиан? Если я, как ты говоришь, далеко не лучшая и уж точно не единственная, то какого черта вообще я? Ты… Ты ведь даже не стараешься сделать так, чтобы я хотела быть частью твоей семьи. Между нами нет ничего: ни понимания, ни общения, ни даже дружбы. Кто мы друг другу? Обрученные люди, которые живут в одном доме и которые даже не ведут себя, как супруги. Так не должно быть! — Тогда, — он поправил рубашку, холодно глядя на нее, — мне остается лишь напомнить тебе о том, где находится дверь. Но перед тем, как уйдешь, собери, пожалуйста, осколки и вытри пол. Не хочу, чтобы он был липким, — с этими словами он развернулся и вышел из комнаты.***
— А он? — Руби нервно теребила в руках салфетку, практически разрывая ее, и смотрела на подругу, которая пила уже третью чашку кофе, ожидая четвертое пирожное. — Ушел, — процедила Эмма, скрипнув зубами, и сильнее сжала чашку, рискуя разбить ее, — просто ушел. Сказал, что я могу валить, и ушел. Он издевается? — она подняла на нее полные обиды глаза. — Или для него это нормальное поведение? Чего он добивается? Что я буду танцевать перед ним на задних лапках и слушаться? Пусть даже не рассчитывает, я не собираюсь ему подчиняться, не на ту напал. — Эмс… — Ты же не собираешься его выгораживать? — нахмурилась она, и Лукас резко покачала головой. — Что ты! Я вижу, какой он козел и мне жалко тебя, правда, но… может, тебе тоже стоит что-то делать? Погоди, — поспешно продолжила она, когда подруга открыла рот, оскорбленно сверкнув глазами, — просто дай мне объяснить, что я имею в виду. Эмма, ты не можешь не понимать, что у тебя сложный характер, ты сама страдаешь из-за него. Просто попробуй сама пойти ему навстречу, будь ласковей, веди себя добрее, сдерживайся, он не сможет не среагировать на это как-то положительно. — Он? Сможет. — Свон, ради Бога, — она закатила глаза, — он все-таки человек и человек неплохой, иначе как объяснить тот факт, что его везде ждут и уважают? Он порядочный, образованный человек с добрым сердцем, если жертвует почти треть своего заработка на благотворительность, как мы не так давно узнали. Покажи ему, что ты не ребенок, просто дай ему привыкнуть к себе, не дави своими недостатками. Ты ведь лучше, чем пытаешься показать. — Знаешь, — Свон, бросив деньги на стол, резко поднялась, подхватив свою сумку, — психолог из тебя отвратный, Рубс, так что ты зря выбрала эту профессию. И ещё — прежде чем лечить кого-то другого, разберись со своими проблемами. Ты уже который год сохнешь по парню, а не можешь связать даже двух слов рядом с ним. Счастливо оставаться, — бросила она через плечо и, выскочив на улицу, посигналила проезжающему такси, опустившись на заднее сидение. — Куда, мэм? — Ближайший клуб. И побыстрее, — фыркнула она, глядя на Руби через стекла автомобиля и кафе. Она смотрела в одну точку, почти не шевелясь, потом, скомкав салфетку, прижала руки к лицу, дрожа всем телом. Эмма поджала губы, поморщившись, и уже собралась открыть дверь, когда машина сорвалась с места. Тряхнув волосами, она отвернулась, прикрыв глаза, и попыталась думать о чем угодно, лишь бы не видеть это потерянное состояние подруги.***
Когда в начале одиннадцатого вечера Эмма переступила порог дома и, громко стуча каблуками, прошла в гостиную, она увидела Киллиана, который, даже не подняв на нее головы, читал в кресле какую-то толстую книгу, периодически делая в блокноте пометки. Удосужив его лишь быстрым взглядом, она зашла на кухню и, отправив в рот небольшой круассан с кремом, собралась пойти на второй этаж, когда ее остановил негромкий мужской голос. — Куда ты хочешь поехать? — Что? — Эмма так резко повернулась, что едва не упала на высоких каблуках. Ее взгляд скользнул на спокойное лицо мужа, который, дочитав, видимо, абзац, поднял голову, глядя прямо на нее. — В медовый месяц. Куда бы ты хотела поехать? — повторил он, зажав между пальцами страницы книги. Свон опешила, нахмурившись, и закусила нижнюю губу, пробежавшись пальцами по сумочке. — Я… Я тебя не понимаю. У нас же… — Боже, — он недовольно фыркнул, с небольшим хлопком опустив книгу на комод, и закинул ногу на ногу, закатив глаза, — я говорю на каком-то непонятном языке? Я не могу обещать в этом месяце, но в следующем я закончу сделку и можно будет куда-нибудь поехать, если ты считаешь это необходимым. Я и так планировал устроить себе отпуск, но теперь его проще назвать медовым месяцем. Вот я и задаю тебе обычный вопрос — куда бы ты хотела поехать? — Эмма не шевелилась, удивлённо глядя на него, и он, пожав плечами, подхватил книгу и пошёл к лестнице, даже не посмотрев на нее. — Как пожелаешь. Он поднимался по ступенькам, негромко стуча ботинками, а она смотрела ему в спину, напряженно поджав губы и переминаясь с ноги на ногу. В голове появились слова Руби, и она сморщилась, закусив нижнюю губу в который раз за день, пытаясь принять решение. И наконец, когда Джонс практически достиг верхней ступеньки, произнесла: — Мальдивы, — остановил его уже наверху хриплый голос, — я хочу на Мальдивы.