Эмма едва не упала на пороге, подняв голову и оглядевшись. Слишком много цвета, слишком много запахов… и цветов. В глазах пестрело от самых различных оттенков и разновидностей орхидей, которых вокруг было несколько десятков: в горшках на полу, на стеллажах, столах, под потолком, — они заполонили собой, кажется, все пространство.
Девушка сделала несколько шагов, завороженная какофонией запахов и цветов, и снова остановилась, задрав голову. У нее не укладывалось, как она все это время на замечала крышу оранжереи на крыше дома. Из-за мутных стёкл виднелись отблески заходящего солнца, оранжевые лучи скользили по листьям и деревянной мебели.
Эмма прошла немного дальше, не в силах сдержать улыбку, окинула взглядом комнату и застыла, когда увидела сидящего к ней спиной Киллиана, который что-то делал за столом, возясь с цветами. Она шагнула назад, стараясь даже не дышать, и покосилась на дверь.
— Да подходи уже, раз пришла, — послышался спокойный голос мужа, и она вздрогнула, залившись краской. Джонс не двигался, продолжая свою работу, и она робко подошла к нему, став в метре от него. Киллиан поднялся и, взяв веревку, привязал одну ветку к деревянной палочке, после чего поднял глаза и встретился с женой взглядом. Заметив недоумение в ее глазах, он улыбнулся и глазами указал ей на свободный стул. — Твой вопрос написан на лице, так что можешь его даже не задавать.
— Их даже несколько, — робко отозвалась она, облизав губы. — Откуда здесь оранжерея? И давно ли? Почему ты занимаешься цветами? И почему именно орхидеи? Я вижу здесь только их, это с чем-то связано?
— И правда несколько, — он сделал паузу, подбирая слова, а потом просто расслабился и пожал плечами. — Эту оранжерею я построил сам, своими руками, потому что в какой-то момент понял, что она мне нужна. Это было немного меньше десяти лет назад, точнее не скажу. Мне нравится заниматься цветами, следить за тем, чтобы им было комфортно, чтобы они не перегревались, не засыхали, чтобы света и тепла было достаточно, и я редко кого к ним подпускаю, потому что боюсь, что что-то пойдет не так. Ну, а почему орхидеи… — Киллиан отошел к окну, глядя на темнеющее небо. — Скажу так: некогда дорогой мне человек очень сильно их любил, и я создал оранжерею именно ради этого человека.
— А где он сейчас? — осторожно спросила Эмма, глядя на него.
— Так получилось, что мы разошлись, и где она сейчас я не знаю. Много времени прошло.
— Так это она?
— Она. Но ты не должна переживать из-за этого, Эмма, — он повернулся к ней и встретился с ней взглядом, — это было давно, так давно, что пора бы забыть. Так что даже не забивай голову.
— Но не забыл, — она подошла к нему и немного наклонила голову набок, словно пытаясь прочитать его мысли, — может, в этом вся проблема? В том, что ты не можешь забыть… ее? Раз постоянно ходишь сюда и возишься с цветами.
— Не совсем так. Первое время я действительно таким образом снова и снова переживал свое прошлое, но сейчас это стало лишь хобби, привычкой, от которой, как оказалось, не так просто избавиться. Да и я просто расслабляюсь, когда, как ты говоришь, вожусь с цветами. Это успокаивает.
— Но как я до сих пор ни разу не видела этого места? Не видела, чтобы ты ходил сюда?
— На самом деле я тоже удивлен, как все это время оставался незамеченным. Ведь я хожу сюда практически через день. А, кстати, как ты в этот раз нашла меня?
— Я ждала тебя к ужину, хотела… хотела устроить тебе сюрприз, но ты все не приходил и не приходил. И я решила почитать, чтобы занять себя, взяла твою любимую книгу, а потом…
— Да уж… — выражение его лица стало немного отрешенным, и она выгнула бровь, задавая безмолвный вопрос. — Ты хотела сделать мне сюрприз? Ты готовила ужин?
— Я просто не знаю, что мне еще сделать. Я устала бороться с тобой, с нами. Я ревную, я злюсь, я обижаюсь, я требую внимания, но в то же время глубоко в глубине души понимаю, что все это не так уж и важно, что для тебя это ничего не значит, ведь ты привык совсем к другому. Но я хотела попросить тебя, чтобы ты просто сказал, что мне сделать и как себя вести, чтобы больше не было таких проблем.
— Эмма…
— Нет, правда. Я дико устала из-за того, что мы постоянно ссоримся, срываемся, не понимаем друг друга. Это так утомительно и обидно, ведь мы оба знаем, что бывают моменты, когда нам хорошо вместе. И я бы не боролась так за это счастье, если бы… если бы не видела, как тебе оно нужно и как ты этого хочешь, — Эмма подняла на него глаза, и Киллиан вздрогнул от спектра чувств в ее глазах, а от ее искренности по коже побежали мурашки. — Поэтому я и бьюсь снова и снова, да и… не важно, — вдруг выдохнула она, приподнялась на мысочки и робко коснулась его губ своими.
Дрожь пронеслась по всему телу, и Джонс глубоко вдохнул, шире открыв глаза. Свон нервно сглотнула и отодвинулась на пару миллиметров, глядя в его блестящие глаза. Все внутри переворачивалось, и она не знала, как ей поступить дальше, потому что Киллиан никак не реагировал. Но потом он поднял руку и легко, кончиками пальцев, коснулся ее щеки, скользнул взглядом по ее лицу и медленно сам подался вперед, накрывая ее губы своими. Эмма содрогнулась и положила обе руки на его грудь, теснее прижимаясь к нему.
— Я правда хочу, чтобы у нас все получилось, — прохрипел он, прикоснувшись носом к ее носу, — хотя, признаюсь, даже и думать не хотел об этом, когда делал тебе предложение. Тогда у меня были свои причины, но сейчас… — он позволил себе короткую улыбку, — я хочу этого, хочу нас, хочу попробовать наладить отношения и найти общий язык, потому что и мне наши ссоры в тягость. К тому же, — Джонс вдруг расплылся в довольной улыбке, — кажется, внизу нас ожидает ужин?
***
— Я не отравился, все еще жив и даже взял добавки… Это победа, — Киллиан аккуратно провел по губам салфеткой и посмотрел на Эмму, которая просветлела и покраснела от удовольствия, и он невольно залюбовался ею. — Думаю, теперь я могу полностью доверять тебе в плане готовки и не бояться, что я попаду в больницу.
— Но мы все еще можем готовить вместе, ведь так? Ты мне обещал.
— Я помню и держу свои обещания. Можем в выходные попробовать сделать торт или еще что-нибудь сладкое. Для разнообразия, так сказать.
— Ты же не любитель сладкого.
— Приятно, что ты запомнила. Да, не любитель, но иногда ведь можно. Но ладно, — он поднялся и стал относить посуду в раковину, — разберемся с последствиями ужина прямо сейчас или дотянем до утра?
— Сейчас только час ночи, — улыбнулась она, подойдя к нему, — я предлагаю все сделать сейчас, чтобы утром не тратить на это время.
— Как скажешь.
Отказавшись от посудомоечной машины, Эмма надела перчатки и стала мыть посуду, передавая уже чистую Киллиану, чтобы тот, вытерев воду, ставил ее на место в шкаф. Они смеялись, перебрасываясь шутками, толкались локтями, рискуя выронить посуду, брызгались, как дети, и абсолютно не следили за временем, попросту позабыв о нем.
Когда последняя тарелка была убрана, Свон зевнула, положив перчатки под раковину, и потянулась. Киллиан окинул ее взглядом и слабо улыбнулся, поджав губы в ответ на свои мысли.
— Начало третьего. Думаю, пора ложиться. Мне вставать в шесть на работу, а я хочу хотя бы немного поспать, чтобы не напоминать на работе зомби. Хотя меня и так роботом называют.
— И почему я не удивлена? — усмехнулась Эмма и, повернувшись к нему, обвила его шею руками. Она помолчала, вглядываясь в его глаза, а потом тихо произнесла, словно боясь своих слов: — Я хочу поцеловать тебя. Это плохо?
— Не плохо нисколько, просто ты сама не хотела торопиться, не правда ли? Я понимаю, Эмма, правда: ты юна, эмоциональна, тебе хочется любви, чувств, хочется на себе ощутить все, о чем читала в книжках. Но все сразу не приходит, нужно время, и не стоит торопить его. Поверь мне, получишь гораздо больше удовольствия.
— В таком случае я послушаюсь тебя и пойду спать, — отозвалась она и, легко коснувшись губами его щеки, пошла наверх, снова зевнув. Киллиан улыбнулся, глядя ей вслед, и отошел к окну. На душе было на удивление спокойно.
***
— Мистер Джонс? — Киллиан поднял голову от бумаг и кивнул секретарше, заглянувшей к нему в кабинет. — Ваша жена здесь.
— Что? Эмма? — он выгнул бровь, приподнявшись. — Ладно, впусти ее.
— Да, сэр, — через пару минут Эмма, немного зардевшись, вошла в кабинет и закрыла дверь за собой, застыв на месте. Джонс подошел к ней, сжал ее руку и непонимающе посмотрел на нее, немного нахмурившись.
— Что-то случилось? У тебя какие-то проблемы? Нужна помощь?
— Нет, не переживай, — она легко улыбнулась и покачала головой, — просто я увидела твое сообщение о том, что ты проспал, и решила, что ты не успел позавтракать, — сделав паузу, она продолжила, одновременно роясь в сумке. — Поэтому я сделала тебе сэндвич, чтобы в обеденный перерыв тебе было, что перекусить, — наконец достав контейнер, Свон показала его мужу и немного неловко усмехнулась. — Правда я только в машине подумала о том, что ты наверняка закажешь что-нибудь, но уже не хотела возвращаться.
— Эмма… — протянул Джонс, взяв в руки контейнер, — это очень мило, спасибо. Мне приятна твоя забота, — она просветлела и прошла по кабинету, оглядывая его.
— А как… как ты здесь работаешь?
— Здесь я больше черчу или просматриваю проекты, а именно работаю, то есть общаюсь с людьми, я в других местах. Здесь скучно, только общение с коллегами и спасает. Вот, например, недавно у одной работницы был день рождения, я ей от лица компании цветы дарил. Надо было видеть, какой она счастливой была, приятно все-таки.
— Да, видеть бы… — эхом отозвалась Эмма, отведя глаза, и подошла к его столу, — а ты давно в бизнесе?
— Около десяти лет.
— Это странно, да? Почти каждый раз, когда мы говорим о твоем прошлом, всплывает эта странная дата — десять лет назад, — она повернулась и встретилась с ним взглядом, — что случилось десять лет назад? Что за событие, которое так сильно повлияло на твою жизнь?
— Ничего такого важного, — нехотя ответил он, стараясь скрыть напряжение, — просто, знаешь ли, в двадцать лет начинаешь задумываться о будущем, о том, что тебя ждет, чего ты хочешь достичь. Развлечения отходят на задний план, и начинаешь крутиться, думая о том, чем бы заняться.
— Видимо, у меня какие-то неправильные двадцать лет были… — нахмурилась Эмма, — раз я до сих пор о будущем не думаю. Может, я боюсь его, а, может, просто не верю в себя. В любом случае я живу каждый день только настоящим, не углубляясь куда-то еще.
— Ты еще молода, Эмма, тебе хочется развлечений, не хочется думать о чем-то серьезном. Это нормально, каждый через это проходит. Но у тебя теперь есть я, и я помогу тебе определиться с будущим, если ты этого захочешь. Но ты не должна бросать учебу и рисование, это очень важное.
— Спасибо, Киллиан, — вдруг перебила она его, — за то, что вчера дал мне шанс все исправить.
— Я просто понял, что ты постоянно прощаешь меня, хотя я этого не заслуживаю. И решил, что будет честно, если мы будет наравне. К тому же мы одна семья, единый организм, как обычно говорят. Пора нам уже расставить все точки над «i» и не повторять старые ошибки. Что скажешь? — он протянул ей руку, и Эмма с улыбкой сжала его пальцы.
— Если мы будем вместе, то я только «за».
