Холодным мужчинам

— Но… этого просто не может быть! — Мэри опустилась в кресло, но практически сразу вскочила, ошарашенно и затравленно глядя на сына. — Ты уверен в этом, Киллиан? Такого просто не может быть! — Я предоставил тебе все бумаги, мама, — спокойно отозвался он и указал подбородком на стопку документов, разбросанных на журнальном столике. — Я сказал, чтобы все сделали максимально точно, ошибки быть не может. Мы с Эммой не являемся родственниками, так что ты ошибалась. — Но это какой-то бред! — она поджала губы и провела рукой по вспотевшему лицу. — Ты — ребенок Роберта! Все эти годы я знала это и даже пыталась с ним связаться, чтобы потребовать хотя бы алименты, но он не подпускал меня к себе. — В таком случае получается, что Эмма не является дочерью Голда, — Киллиан пожал плечами и поправил пиджак, — но, если честно, это сторона вопроса меня уже не особо интересует. Я занимался этим делом только из-за того, что боялся за ребенка, у которого могли бы быть проблемы, если бы твои слова оказались правдивыми. Но, как оказалось, слава Богу, между нами нет кровной связи, и я могу расслабиться. — Ты не понимаешь… Это ошибка! — миссис Джонс снова подошла к нему, заламывая руки. — Я… я была с Робертом, а потом узнала, что беременна, пошла к нему, он послал меня, и я… — Мама, — он поднялся и, обхватив ее плечи, мягко посадил на диван и протянул стакан с водой, — я уже сказал тебе — возможно, я ребенок Роберта, это я не проверял и, если честно, даже не горю желанием проверять. По крайней мере сейчас, потому что хватает и других проблем — например, у меня беременная жена, и я должен заботиться о ней. И это сейчас самое главное для меня. — Киллиан… — Я серьезно, я собираюсь уделять все свое свободное от работы время жене, потому что я должен ей за те несколько месяцев нервотрепки, что я подарил ей после известия о ее беременности. Между прочим, я бы очень хотел попросить тебя, чтобы и ты извинилась перед ней. — Ч-что? — задохнулась она от возмущения, приподнявшись со своего места. — То, мама. Ты вела с ней себя непозволительно грубо, и ты должна извиниться за это. Какими бы ни были твои отношения с Робертом, Эмма никак не заслужила такого обращения. — Я не собираюсь… — Но придется, — жестко оборвал ее Киллиан, сверкнув глазами, — она об этом не говорит, но я знаю, что Эмма до сих пор помнит о том вашем разговоре. И я хочу, чтобы и с этой проблемой было покончено. Нравится тебе это или нет, но она моя жена, мы одна семья, и у нас будет ребенок. Тебе придется рано или поздно смириться с этим. Так почему бы не начать прямо сейчас?       Мэри угрюмо потупилась, нервно теребя в руках край кофты, и поджала губы. Она явно не собиралась слушать сына, упрямо игнорируя его внимательный взгляд, и Джонс, выждав минуту, пожал плечами и уже направился к выходу, когда вдруг остановился, озадаченный чем-то. — Постой… А Дэвид? — он развернулся, непонимающе уставился на нее. — Ты постоянно твердила, что я — сын Роберта, но мы же с ним братья. Что ты имела в виду, мама? Он ведь мой брат? — Конечно, — она нервно сглотнула и облизала пересохшие губы, — конечно, вы братья и мои сыновья. — Но тогда почему ты делала такой упор на меня? — Потому что ты всегда был сильнее. — Мама, ты чего-то не договариваешь мне. Что не так? — Киллиан подошел к ней и нахмурился, вглядываясь в ее лицо. — В чем дело? Что ты скрываешь? — Я ничего не скрываю от тебя, Киллиан, — нервно отозвалась Мэри и, резко поднявшись, отошла к окну, — и как ты вообще смеешь подозревать собственную мать в обмане? Это все влияние твоей чертовой Эммы… — Не смей, — его холодный, низкий, невероятно жесткий голос заставил ее вздрогнуть, и она напряженно уставилась на него, — не смей отзываться негативно о моей жене. Я уже просил тебя, мама, и не намерен больше это терпеть. Я понял, что ты слишком высокого мнения о себе, чтобы сделать первый шаг к примирению, и больше не буду давить на тебя, но я не желаю слышать подобные выражения касательно дорогого мне человека. Надеюсь, мне не придется повторять это еще раз. — Ты выбираешь ее? Ты действительно выбираешь ее? — Я не выбираю никого. Я сделаю то, что должен, потому что обещал тебе, но все изменилось, это действительно так. Сейчас все иначе, и после того, как все закончится, я буду жить так, как мне хочется, без твоей указки, мама, потому что это моя жизнь. А сейчас, — он легко наклонил голову, — мне пора идти. Надеюсь, ты поняла то, что я тебе сказал.

***

— Тебе страшно?       Порой вечера тянулись бесконечно долго. Вернувшись с работы, Киллиан кратко рассказывал Эмме о том, как прошел его день, и сразу же интересовался ее состоянием, хотя в течение рабочего времени несколько раз звонил ей с тем же вопросом. После этого они обычно включали какой-то фильм и сериал и, сидя рядом на диване, проводили несколько часов в молчании, особо не нуждаясь в словах. Им просто было спокойно, и после всего, что они пережили, это было именно то, чего им так не хватало.       Однако на смену старым проблемам пришли новые — Киллиан то и дело задумывался о том, что все это время он делал вместе с матерью, уже в сотый раз пожалев о том, что вообще согласился на эту авантюру. Вместе с этим ему не давал покоя тот факт, что Мэри как-то выделяла его от Дэвида, и он не мог понять, что бы это могло значить. Он привык к тому, что они с братом похожи, что при особом освещении и обстоятельствах их можно спутать, и понимал, что они не могут быть неродными, хотя к этому все шло.       Порой голова буквально шла кругом, когда он пытался разобраться в своем прошлом, но все было тщетно. Мэри категорически отказывалась говорить о том, что случилось в прошлом, а сам он не мог найти какую-либо информацию. Из того факта, что они не являлись с Эммой родственниками, следовал вывод, что, если он все-таки сын Роберта, то тогда Эмма не является его дочерью, что казалось еще более абсурдным. Хотя почему еще молодой миллиардер не мог взять ребенка из приюта, если, допустим, его новая жена была бесплодна? Или не хотела рожать? Киллиан снова и снова перебирал все варианты, не понимая, на чем ему стоит остановиться в итоге.       В какой-то момент он задумался о том, что, если он все-таки не сын Голда, но тогда он не понимал, почему Мэри с таким упрямством утверждала обратное. У него и Дэвида была совсем небольшая разница, всего несколько минут, и иногда Киллиан склонялся к мысли, которая пугала его едва ли не больше остальных, что Дэйв мог бы оказаться ребенком Роберта, то тогда кем был он сам? У них ведь, по логике, должны быть одни родители, но тогда… Снова и снова появлялись какие-либо «но», которые не давали ему добраться до конца нити закрутившегося клубка событий, и это по-настоящему его злило.       Спустя несколько дней раздумий Киллиан решил рискнуть и сделать что-то по-настоящему абсурдное — сравнить ДНК Эммы и Дэвида. Если выйдет, что они родственники, тогда будет вероятнее всего, что они — дети Роберта, но тогда оставался все тот же вопрос — кто тогда были родители Киллиана? Одновременно все имеющиеся на руках факты не давали ему успокоиться, и он постоянно, раз за разом, прокручивал их в голове, все больше и больше склоняясь к тому, чтобы добыть образец ДНК Дэвида. — Из-за чего? — поднял Киллиан голову, встретившись с ней взглядом, и поудобнее уселся в кресле, поправив сползший вниз плед. — Думаю, больше бояться стоит тебе, потому что не мне предстоит рожать нашего ребенка. — Нашего ребенка… — Эмма улыбнулась против воли, неосознанно положив руку на свой живот, — мне так нравится, когда ты говоришь это. Но я правда… Это сложно, — он пододвинулся ближе и сжал ее руки, переплетя их пальцы. — Я просто боюсь того, что может быть… А вдруг, что-то случится? Вдруг, я не смогу нормально родить? Вдруг с малышом будет что-то не так? Вдруг за последние несколько месяцев что-то случится? — Эмма… — Я больше всего на свете боюсь, что с ним может что-то произойти, — она облизала губы, опустив глаза, и сморгнула выступившие слезы, — я не переживу, если с ним будет что-то не так. Я… я так сильно люблю его, — прошептала она дрожащим голосом и закусила нижнюю губу, — я не захочу жить, если его не будет, если с ним что-нибудь случится. — Эмма, — он крепче сжал ее руку, — я обещаю тебе, все будет в порядке. Я сделаю все, чтобы ни один из твоих страхов не оправдался, клянусь тебе. Все, что только потребуется, и даже больше я сделаю. С тобой и нашим малышом все будет в порядке, он родится здоровым, и с тобой все будет хорошо. Пожалуйста, не забивай себе голову лишними проблемами, доверься мне в этом плане. — Я доверяю… — Я уже нашел всех врачей, заранее договорился обо всем необходимом, чтобы потом не было проблем и накладок. Я предусмотрел все, что только может быть, поэтому, пожалуйста, не думай о плохом. Лучше думай о том, как будет чудесно, когда Уильям родится, подумай о том, как мы будем жить все вместе, как изменится наша жизнь. Да, легко не будет, и первое время могут быть проблемы, но мы справимся, обещаю. Все будет хорошо. — Я так хочу верить тебе, Киллиан, — всхлипнула Эмма, глядя на него заплаканными глазами, — но мне так страшно, что что-то пойдет не так, и ты потом будешь винить во всем меня. У нас все только-только пришло в норму, и я не знаю, как справлюсь, если произойдет еще что-нибудь. — Эмма… — он прижался губами к ее пальцам, нежно коснувшись каждого из них. — Я хочу, чтобы все плохое осталось в прошлом, — она вцепилась в его ладонь до боли, подавшись немного вперед, — пусть в будущем будет все только хорошее. За эти последние два года было столько всего плохого, что я не знаю, что буду делать, если случится что-то еще. — Не случится, слышишь? Все будет замечательно. А сейчас — ложись, я принесу тебе еще попить.       Киллиан помог ей лечь и вышел из комнаты, остановился в гостиной и, крепко стиснув челюсти, чтобы не закричать, уперся руками в стену, пытаясь унять дрожь. Все его тело было напряжено, как струна, и он с трудом сдерживал себя. Все внутри него клокотало от переизбытка эмоций, и он не знал, куда ему их выпустить, чтобы Эмма ни о чем не догадалась.       Войдя на кухню, Джонс налил себе воды и прикрыл глаза, медленно считая до десяти. Он уже давно понял, что по факту этот способ ничем не помогает, но он уже привык за годы практики скрывать свои эмоции и чувства, поэтому сейчас этот метод был очень даже кстати.       Тем временем Эмма, потянувшись, вытащила из ящика комода дневник и, раскрыв его, пробежалась глазами по последней записи. Фыркнув своей эмоциональности, она взяла ручку и на мгновение замерла, глядя на пустой лист бумаги. Она уже отвыкла делать это, но сейчас снова захотелось оставить запись матери.

Привет, мама! Извини, что так давно не писала. На самом деле, этому есть целый ряд причин. Например, я беременна. Да, я никогда не думала, что буду ждать ребенка в таком возрасте, но все именно так. Я надеюсь, что у нас будет мальчик. Не знаю, зачем я это написала, но, кажется, мне это нужно было. А еще меня ненавидит мать Киллиана, хотя я видела ее впервые. Я никогда и ничего не делала, чтобы заслужить ее ненависть, но это именно так — когда мы виделись в первый и, собственно, последний раз, она накинулась на меня с такой яростью, словно я виновата во всех ее проблемах. Кроме того я немного узнала о прошлом Киллиана. Теперь я понимаю, почему ему было так сложно мне довериться и почему он скрывал многое от меня — его бывшую девушку убили, хотя она была на большом сроке беременности. И он переживал из-за того, что думал, что все может повториться. И все, возможно, повторилось, если бы Киллиан не справился с ситуацией своими методами. Моя жизнь изменилась, мама, я сама изменилась, у меня просто не было выбора. Я надеюсь, что эти перемены к лучшему, но что в итоге узнаю лишь потом. Сейчас я могу думать только о том, чтобы роды прошли успешно и с ребенком ничего не случилось. У меня нет ничего дороже на свете, чем он. А еще я скучаю по тебе. Хотелось бы мне, чтобы ты была сейчас рядом.

      Заглянув в комнату, Киллиан увидел, что Эмма что-то сосредоточенно пишет в дневнике, и вернулся в коридор, прошел в свою комнату и остановился на балконе, вдыхая вечерний воздух. Сердце ускоренно стучало в груди, и мужчина, не выдержав, решительно достал мобильный. — Алло. Я хочу все бросить. Прямо сейчас. Я не хочу больше это продолжать, с меня довольно. И так произошло слишком многое, чтобы мы это продолжали. Нужно остановиться. Ты уже добилась того, чего хотела, не нужно продолжать. — Ты сделаешь последний ход, Киллиан, и тогда все закончится. Ты должен довести все до конца и будешь свободен, обещаю тебе. Но сначала ты должен поставить точку в этом деле, раз и навсегда. Я думаю, ты понимаешь это. Я понимаю, ты устал, но тогда нужно поскорее со всем разобраться. И тогда бы будешь свободен. — Сомневаюсь, что я когда-либо смогу почувствовать себя свободным, если сделаю это, — выдохнул он и выключил телефон, прижав его ко лбу. Мысли путались в голове, но он понимал лишь одно: последний рывок — и, может, он получит свой шанс на шаблонное долго и счастливо.