—
На похороны Генри Нолана пришло огромное количество горожан. Известный бизнесмен погиб несколько дней назад в автокатастрофе, в причинах которой до сих пор разбираются правоохранительные органы. На кладбище практически не было свободного места, и семья погибшего с трудом смогла проститься со своим родственником, стараясь избегать внимания фотокамер. Младшая дочь мистера Нолана, Кэтрин, отказалась как-либо комментировать смерть своего отца. Из достоверных источников известно, что смерть наступила мгновенно вследствие лобового столкновения, так как мистер Нолан находился на переднем сидении. Водитель второго автомобиля, выехавшего на встречную полосу, сейчас находится в больнице в тяжелом состоянии, не известно, выйдет ли он из комы. Оставайтесь с нами, мы будем держать вас в курсе событий.
Эмма выключила телевизор и бросила пульт на кровать, сползла с подушек и прикрыла глаза, выдохнув, но потом все же повернулась на бок и поморщилась, пытаясь удобнее устроиться. Она практически привыкла к животу и научилась мириться с ним, но иногда так хотелось, как раньше, лечь на живот, не следить за собой, не думать о питании, и порой она почти с наслаждением думала о том, что будет, когда она наконец родит.
— Ай! — пискнула она, почувствовав вполне себе ощутимый толчок в бок, и провела рукой по животу, невольно улыбаясь. В такие моменты она чувствовала себя особенно счастливой, ощущая внутри себя новую жизнь. Ее голова была забита новой информацией, и она надеялась, что ей хватит ее, чтобы справиться с малышом, но она все равно соврала бы, если бы сказала, что не боится.
Она боялась. Она действительно боялась, боялась ответственности, боялась кардинальных изменений в жизни, боялась того, хватит ли ей сил справиться со всем, боялась того, какой она будет матерью и сможет ли дать ребенку все самое лучшее, сможет ли поднять его на ноги и вырастить настоящего человека.
Закрыв глаза, Эмма крепче стиснула челюсти и сжала пальцами простыни, пытаясь дышать как можно ровнее. Голову снова сдавили тиски, и она скрипнула зубами, уговаривая себя остаться в реальности. Врачи регулярно обследовали ее по настоянию Киллиана, и все шло, как должно было, поэтому поводов для беспокойства не было, но она все равно денно и нощно молилась о том, чтобы роды прошли без осложнений и с ребенком все было в порядке.
— Нет, я не расслабилась, — усмехнулась она, когда почувствовала еще один толчок, — и уж точно не забыла о тебе, маленький. Как я могу забыть о самом дорогом для меня человеке?.. — она замолкла и тоскливо посмотрела на часы. Все было идеально. Точнее почти. В ее идеальном мире не хватало еще одной детали…
В этот момент в коридоре раздались шаги, дверь распахнулась, и в комнату вошел Киллиан, держа в руках пальто. Было видно, что он только-только снял ботинки и, не раздеваясь, прямо в носках прошел к ней.
— Привет, ты как? — подойдя к ней, он наклонился и легко коснулся губами ее виска. — Все в порядке? Я стараюсь не задерживаться на работе, но в последнее время у нас завал, и даже тот факт, что я вхожу в управление, не позволяет мне пропускать важные мероприятия. Но выходные я гарантированно провожу с тобой.
— Полежишь немного со мной? — шепотом попросила Эмма, глядя на него исподлобья, и он осекся, потом слабо кивнул и распрямился.
— Только переоденусь, а то я прямо в верхней одежде. И сразу к тебе.
— Хорошо… — отозвалась она, провожая его взглядом, и мягко улыбнулась, когда он торопливо вышел из комнаты, на ходу расстегивая пиджак.
Что-то изменилось за последний месяц. Эмма точно не могла понять, что именно и что этому поспособствовало, но Киллиан стал другим: более мягким, внимательным, порой настолько нежным, что у нее щемило сердце, и она не хотела отпускать его от себя, желая лежать с ним рядом на кровати и держать за руку, оставив весь мир позади. Но она понимала, что это невозможно.
Несмотря на то, что она не забросила свой проект, продолжая заниматься приютом на расстоянии, все равно с головой окунуться в разборки она не могла, и вся работа свалилась на Киллиана, который с готовностью согласился ей помочь, каждый раз успокаивая ее, когда она волновалась из-за того, что он слишком много работает. По выходным они обычно разбирали то, что изменилось за неделю, обсуждали планы на будущее, сверялись с планами и смотрели, чего еще не хватало. Но Эмма то и дело ловила себя на том, что ей и самой хотелось бы быть частью всего этого и больше заниматься своим проектом.
И ей нравилось то, каким он стал. С каждым днем она все больше и больше доверяла ему, понимая, что, что бы их не свело когда-то, это было правильно, и сейчас она была по-настоящему счастлива. И пусть у них были проблемы, и они ссорились, и не понимали друг друга, и врали, но сейчас все встало на свои места.
— Я принес тебе воды, — послышался голос Киллиана, и он вошел в комнату. Эмма кивнула и подбородком указала на комод, после чего удобнее улеглась на подушках, следя за мужем, который, поставив стакан, сбросил тапочки и лег на вторую половину кровати, лицом к ней. На нем были обычные хлопковые штаны и футболка, которая немного облегала мышцы.
Не сдержавшись, Эмма подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке, спустилась по шее к плечам, очертила его и повела ниже, скользя по груди и животу. Остановившись возле ремня, она подложила руку под голову и подняла глаза на мужа, который внимательно наблюдал за ней.
— Ты очень красивая, — тихо прошептал он, глядя на нее, и она сглотнула, увидев, как блестят его глаза. Иногда Эмма с трудом понимала, что творится в его голове, и эмоции, отражающиеся в его взгляде, сбивали ее с толку, потому что сам он редко говорил о своих чувствах, и это угнетало. — Именно сейчас, когда ты домашняя, а не во всех этих дорогих одеждах и с макияжем. Такой ты нравишься мне гораздо больше.
— Тебя что-то мучает? — вдруг спросила она, перебив его, и он нахмурился. — Вроде, все в порядке, но то и дело я ловлю себя на мысли, что у тебя что-то не так. Ты… ты как-то странно ведешь себя, словно все еще осталась какая-то проблема, которая не дает тебе покоя, и ты не знаешь, куда себя деть, мучаясь из-за нее.
— Эмма…
— Просто я хочу, чтобы ты знал — я здесь, — она коснулась его щеки и слабо улыбнулась, — я рядом, и я хочу помочь тебе, если это в моих силах. Я всегда готова тебя выслушать, если тебе это необходимо, даже если это будет немного… немного неприятно для меня. Я не хочу, чтобы ты мучился из-за проблем в одиночку, потому что ты не один. Даже если… — она замялась, на мгновение закусив нижнюю губу, — даже если тебе хочется поговорить о Миле, я готова выслушать тебя.
— Эмма… — снова попытался Киллиан, но она качнула головой.
— Я знаю, что она была важной частью твоей жизни, и было бы глупо, если бы я просила тебя забыть о ней и том, что было между вами. Этого не будет. Я не собираюсь занимать ее место в твоей голове, я уже говорила об этом, но я здесь, правда, и я готова выслушать тебя, если нужно.
— Эмма, — более решительно произнес он и сжал ее ладонь, прижав ее к своей груди, — тебе не нужно ни о чем волноваться, хорошо? Я в полном порядке, и меня ничего не мучает. Особенно мое прошлое, в том числе Мила. Я пережил ее смерть, у меня переболело, и я начал новую жизнь. С тобой. С тобой и нашим будущем ребенком, ради которого я сделаю все, что в моих силах. Я уже обещал тебе, но могу сделать это еще раз, — Киллиан подался вперед и легко прижался к ее губам, позволяя ей самой сделать следующий шаг.
Она сглотнула и ответила, запустив руку в его волосы, немного требовательнее целуя его. Ей дико не хватало его, не хватало их близости, страсти, бешеного напора тел, когда весь мир отходил на задний план, и эти редкие, такие нежные поцелуи сводили ее с ума, и она теряла голову, пытаясь по-максимуму насладиться моментом.
Джонс пододвинулся ближе, насколько это было возможно, чтобы не потревожить живот жены, и ласково углубил поцелуй, проведя рукой по ее плечу. Эмма зажмурилась, стараясь не думать о том, что каждое его прикосновение нервными импульсами распространяется по всему телу. Вздрогнув, она раскрыла глаза, когда почувствовала, что Киллиан, на мгновение переплетя их пальцы, поднял ее руку и прижался к ней губами в каком-то невероятно трогательном жесте, прикрыв глаза. Потом опустился ниже и провел рукой по ее животу, и ей защемило сердце от того, сколько нежности и любви появилось на его лице.
— Ну, привет, Уильям, — улыбнулся он, немного наклонив голову набок, — если бы ты только знал, как мама и папа тебя сильно любят и ждут…
Не сдержавшись, Эмма заплакала и прижалась к мужу, положив голову ему на плечо. Сердце сжалось от странной, необъяснимой боли, словно что-то было не так, но она решительно не могла понять, что именно, и это выводило из себя.
***
— Я уже говорил, что ты пугаешь меня? — осведомился Дэвид, внимательно следя за Киллианом, который мерил шагами кабинет, беря в руки то книгу, то газету, то планшет, словно не находя себе место. — Что у тебя опять происходит? Что-то с Эммой? С ребенком? Нужна помощь? Или ублюдки этого Нолана стали что-то подозревать?
— Нет, и забудь ты про этого сукина сына уже, — сквозь зубы отозвался тот, — я сделал то, что нужно было, чтобы защитить свою семью. Следов не осталось, заказ переходил через большое количество рук, так что ко мне ни одна ниточка не ведет, а даже если и заподозрят, то у них не будет доказательств.
— Тогда в чем дело? Вроде, у тебя все хорошо, но в то же время…
— Я не знаю, Дэвид, — устало выдохнул Киллиан и прислонился к столу, скрестив руки на груди. — Вроде, впервые за долгое время я ловлю себя на том, что счастлив, что у меня в жизни все хорошо, но в то же время не могу отделаться от мысли, что что-то не так. У меня будет ребенок, о котором я так давно мечтал, и я по-настоящему рад этому, но каждый раз, как я прихожу на кладбище и вижу могилу Альфреда…
— Киллиан, я понимаю, — он сжал его плечо, — он тоже твой ребенок…
— Не в этом дело. Моему ребёнку сейчас должно быть десять лет, я должен был бы отвести его в третий класс и отпраздновать десять лет брака с любимой женщиной. Но вместо этого я надеюсь, что мое прошлое не настигнет меня и не сломает тот мир, что у меня наконец построился.
— Боишься за свой песочный замок?
— Я боюсь, что, если его разрушу, больше не построю.
— Тогда все просто — не рушь, — пожал тот плечами и сделал глоток из бутылки, — если тебе есть, что скрывать, то расскажи и станет легче. Если ты накосячил, извинись до того, как это можно будет исправить. Как бы банально это не звучало, все в твоих руках, брат.
Он отошел в сторону, а Киллиан нахмурился, глядя ему в спину. В голове что-то шевельнулось, и он напрягся неосознанно, когда Дэвид, сделав последний глоток, направился к урне. Очередной кусочек паззла встал на место, и Джонс дернулся вперед, схватив брата за руку.
— Можешь, пожалуйста, оставить эту бутылку?
— Зачем? — изумился тот. — Она же старая уже, я с ней больше месяца хожу.
— Ничего, мне такое и нужно.
— Я уже говорил, что ты в последнее время странный?
***
Снова недели мучительного ожидания. Киллиан все так же работал, так же задерживался на работе, ухаживал за Эммой, улыбался ей, занимался ее проектом, снова и снова проверяя свой мобильный, надеясь, что увидит заветный звонок. Он хотел окончательно расставить все точки над «i», чтобы раз и навсегда разобраться хотя бы с этой проблемой.
И когда, наконец, ему сообщили о том, что его запрос был выполнен, он сразу же поехал в клинику, одновременно боясь и ожидая результаты. На этот раз очередь была невероятно длинной, и Киллиан успел почти полностью разрядить свой мобильный, только включая и выключаю его ежеминутно. Когда его вызвали, ноги неожиданно стали ватными, и он на мгновение замер перед дверьми, прежде чем войти. Официальные приветствия и улыбки, несколько секунд какой-то возни врача, и документы легли на стол перед лицом Киллиана, и он вцепился в них так поспешно, что сам изумился.
— По результатам исследования можно сказать, что была обнаружена схожесть в показателях Эммы Свон и Дэвида Джонса, из чего можно сделать вывод, что они являются родственниками.
