Холодным мужчинам

      Сидя у постели сына и наблюдая за его сном, мыслями Эмма была далеко, толком не замечая ничего вокруг. Прошлой ночью она едва ли поспала несколько часов, снова и снова просыпаясь и мучаясь от головной боли. Ей не давало покоя то, что она узнала, потому что информации было слишком много, и она просто не могла расслабиться и отключиться от всего, снова и снова перебирая все в голове.       В голове никак не укладывалось то, что отец никогда не любил мать, что они жили вместе только из-за неё, что все это время он любил женщину из своего прошлого, которая родила от него ребёнка, что у нее есть брат, и это Дэвид, брат её мужа… Все смешалось в один большой ком, и она снова и снова прокручивала эту цепочку в голове, пытаясь принять реальность.       Уилл, дёрнув ручками, проснулся, сморщился и потянулся к ней, бормоча что-то на своем языке. Слабо улыбнувшись, Эмма взяла его на руки и, поцеловав в лоб, прижала к своей груди, уткнулась лицом ему в макушку, ласково перебирая пальцами короткие темные волосы. Ребёнок, извернувшись, повернулся в сторону двери, а потом уставился на нее огромными изумленными глазами, словно задавая безмолвный вопрос. — Что такое, родной? Ты что-то потерял? — он открыл рот, вцепившись в её волосы, и изогнулся в спине, оглянулся, снова дернул головой и посмотрел на нее, смешно сдвинув брови. Внутри что-то кольнуло, и Эмма вздрогнула, вглядываясь в его лицо, потом поджала губы, догадавшись, в чем дело, и мягко продолжила: — Папу? Ты ищешь папу? — повернув головку, он посмотрел на неё, и она выдавила улыбку. — Он на работе, Уилл, он занят, у него дела… — на глаза выступили слезы, и она, увидев, что в комнату вошла Ингрид, ещё раз поцеловала сына, положила его в кроватку и вышла из комнаты.       У Уилла были глаза Киллиана, его нос, губы… Он был его сыном, и это было самым больным напоминанием о человеке, который предал её. Оставив обручальное кольцо, убрав с глаз кулон, подаренный им, она надеялась, что сможет забыть или хотя бы не думать о Киллиане, но, глядя на сына, понимала, как ошибалась — он будет ежедневным напоминанием об этом человеке, куда бы она ни сбежала и что бы ни делала.       В голове все ещё не укладывалось, что все произошедшее — правда. Она никогда бы не поверила, что он мог так долго врать ей, скрывать от неё настолько важные факты и при этом уверять в том, что она может ему довериться. И ведь она верила, и шла за ним, и менялась, и принимала его правила, его жизнь и принципы, и влюбилась. Вспомнив, как у неё бешено колотилось сердце, когда она призналась ему в любви, Эмма невольно улыбнулась и коснулась пальцами губ.       Ей было страшно, ей было невыносимо страшно решиться на этот шаг, открыться ему первой, но в тот момент, когда она озвучила свои чувство, ей стало так легко и радостно, что она поняла — она поступила правильно. И пусть в итоге все полетело в пустоту, и пусть теперь все хуже в сотни раз, чем было когда-то, главное, что она была честна и искренна с ним, а это уже многого стоит.       Самым диким во всем её состоянии было то, что, несмотря на все случившееся, она понимала, что все равно продолжает любить его, потому что по крайней мере она не играла, говоря о своих чувствах. Он был её миром, вся ее жизнь слишком долгое время крутилась исключительно вокруг него… И он же разрушил все.       Эмма не хотела возвращаться в их дом, с которым было связано слишком много воспоминаний, поэтому она заранее договорилась, чтобы её вещи привезли в ее новую квартиру. Но сначала нужно было разобраться с жильем и работой, потому что, как она ни надеялась на то, что сможет справиться, она все равно прекрасно понимала, что это будет нелегко, так как ее знаний и умений явно не хватало, чтобы жить самостоятельно и нести ответственность. Но она не собиралась сдаваться. — Эмма? — Роберт заглянул в комнату и, когда она отстранённо кивнула, не поворачивая головы, подошёл к ней, переминаясь с ноги на ногу. — Я тут подумал… Зачем тебе ехать куда-то? Оставайся здесь, вы мне не помешаете, даже веселее и спокойнее мне будет, если я буду знать, что с вами все хорошо. Я устрою тебя работать у себя, места вакантные есть, Ингрид будет сидеть с Уиллом, когда потребуется… Я смогу вас финансово обеспечить… — Нет, — отозвалась она, мотнув головой, — я не хочу этого. Мне нужно учиться жить самостоятельно и нести ответственность и за свою жизнь, и за жизнь своего ребёнка, — обернувшись, Эмма посмотрела на него. — Да, я родила сына, я открыла свой бизнес, но этого недостаточно. На это способны многие, гораздо важнее вырастить ребёнка и удержать дело на нужном уровне, и я планирую заняться именно этим. — Хорошо, я понял, — понуро отозвался он и облизал сухие тонкие губы, — ты выросла, по-настоящему выросла и теперь хочешь жить самостоятельно. Я понимаю тебя, Эмма, и даже рад, что ты наконец-то пришла к этому. Но позволь мне хотя бы помочь тебе сейчас. Я осознаю, что ты наверняка откладывала какие-то деньги, что-то будет поступать с приюта, если всё будет хорошо, но тебе нужно на что-то жить и сейчас. Снимать ту же самую квартиру, кормить Уилла, есть самой… Я хочу помочь тебе хотя бы немного. — Я не знаю, — она замялась, что-то обдумывая, но потом слабо кивнула и пожала плечами, — наверное, это будет правильно, потому что я правда пока не очень осознаю, на что жить, но потом я верну тебе все до последнего доллара, папа. Будем считать, что ты дал мне в долг, и я должна буду все вернуть. Только при таких условиях я приму твою помощь. — Это не обязательно, но если тебе так будет спокойнее, то я согласен. Между тем, — он подошёл ближе и коснулся её руки, — ты не хочешь рассказать, что случилось между тобой и Киллианом? Он обидел тебя? Он поднял на тебя руку? — Что ты, — фыркнула Эмма, качнув головой, — он на это не способен, он бы никогда не ударил женщину, он вообще противник грубой физической силы… — совсем не к месту в голове появилась картинка одной из их ночей, и она, вздрогнув, быстро перестроилась, пытаясь взять себя в руки. — Но я не хочу говорить об этом, потому что стараюсь как можно скорее забыть о том, что произошло. — Но я волнуюсь за тебя, — просипел Голд, рассматривая ее лицо, — ты бы видела, как выглядела, приехав ко мне тем вечером. Я думал, тебя хватит удар прямо в коридоре, такая ты была бледная. Я переживаю за тебя, родная, может, я не самый хороший отец, но я желаю тебе только всего лучшего, потому что люблю тебя. — Я понимаю, — тихо ответила она, глядя на распечатанные бумаги. Неловкая пауза повисла между ними, и она, решив как-то занять ее, сменила тему. — Кстати, я сидела на сайте агентства и нашла одну женщину — мало того, что она работает няней уже более двадцати лет и отзывы самые положительные, так ещё и сдаёт квартиру в доме, в котором живёт. Я уже связалась с ней, мы встречаемся через пару дней. — Это… Это замечательно, — попытался улыбнуться Роберт, — очень удобно все складывается. Если получится договориться с ней, это будет по-настоящему идеальный вариант, — Эмма лишь кивнула, перебирая бумаги в руках, и Роберт снова подался вперед: — А по поводу работы… — Я не пойду к тебе, папа, — мгновенно среагировала она и покачала головой, — спасибо, но нет. Я найду что-нибудь другое, мне нужно просто во всем разобраться. Я не хочу зависеть от тебя, понимаешь? Мне нужно все сделать самой. — Конечно, но… — начал было он, но потом осекся и послушно кивнул, глядя на свои руки. — Если всё-таки надумаешь поговорить, я всегда буду рад тебя выслушать. Я хочу помочь тебе, Эмма, и если я могу что-то сделать… — Спасибо, папа.       Роберт покинул её комнату, и Эмма закрыла лицо руками. Было невероятно сложно говорить так ровно и спокойно, особенно когда он произнес имя Киллиана. Сделав глоток воды, она покосилась на мобильный, который молчал уже второй день, и отвернулась к окну, глядя на улицу. Не известно, сколько ей потребуется времени, чтобы все успокоились, но пока она видела только один выход — максимально загрузить себя работой и делами, лишь бы не думать о чем-то другом.       В этот момент её мобильный завибрировал, и Эмма, вздрогнув, посмотрела на экран, побледнела ещё больше и, взяв себя в руки, ответила на звонок. Внутри что-то напряглось, и она села ровнее, пытаясь говорить как можно спокойнее, хотя это было едва ли возможно в данной ситуации. — Дэйв? — Привет, — его голос звучал как всегда жизнерадостно, но почему-то ей показалось, что это было наигранно, — я слышал, что… — он замялся, и она буквально видела, как он, нервничая, пытался подобрать слова. — Короче, я знаю о том, что случилось. Мне очень жаль, Эмма. Очень-очень жаль, что так вышло. — Да… — эхом отозвалась она, держа телефон дрожащей рукой и сжимая его слишком сильно. В голове не укладывалось, что этот человек, который долгое время раздражал её своей беспечностью и только позднее стал веселить, является её братом. Эмма и сама думала о том, чтобы поговорить с ним, но не была готова так быстро решать все свалившиеся на нее проблемы, потому что были вещи, которые явно выходили на первый план. — Слушай, — решительно произнёс Дэвид, видимо, решив не тянуть, — я тут подумал, что нам было бы неплохо встретиться и поговорить. Как считаешь? — Да, наверное… — Ты свободна сегодня? Я после работы никуда не собираюсь и могу забрать тебя… откуда-нибудь, — несмотря на всю напряжённость ситуации Эмма не сдержала улыбку — он так ненавязчиво пытался выяснить, где она находится, что это было даже мило. — Давай в семь вечера у Старбакса на главной площади? Тебе удобно будет? — Да, — если он и был разочарован её ответом, то никак этого не показал голосом, — то, что нужно. В таком случае до встречи? — Увидимся, Дэйв.       Отложив мобильный, Эмма откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Им нужно поговорить, им обоим это необходимо, и, возможно, даже хорошо, что они сделают это так скоро. По опыту она уяснила, что все нужно разбирать как можно скорее, чтобы было меньше проблем. А их у неё и так хватало.

***

      Эмма вышла из такси, заплатив водителю, вышла на улицу и, поправив край юбки, огляделась. Люди сновали туда-сюда по оживленному проспекту, каким-то чудом не натыкаясь друг на друга, и она отошла к стене, чтобы не стоять на пути, подняла голову, нервно теребя в руках клатч, и замерла, увидев у входа в кафе Дэвида, который, убрав руки в карманы, переминался с ноги на ногу и смотрел по сторонам, явно ища ее взглядом. Сердце забилось чаще, и она, на мгновение прикрыв глаза, досчитала до десяти и направилась к нему, надеясь, что сможет хотя бы улыбнуться.       Когда до него оставалось несколько метров, Дэвид повернулся и, увидев ее, на мгновение застыл, улыбнулся, немного нахмурился, снова выдавил улыбку, кажется, даже побледнел, хотя уши его наоборот покраснели, и сделал несколько шагов ей навстречу. Эмма все-таки смогла выжать из себя улыбку, напоминая себе о том, что не только для нее эта ситуация абсурдна, и остановилась в паре метров от него. — Привет… — Привет, Эмма… — он замялся на пару секунд, а потом вдруг рывком притянул ее к себе и крепко обнял. Ее словно сковало, а потом она обмякла в его объятиях и вцепилась в его плечи. На глазах снова почему-то выступили непрошеные слезы, и Эмма уткнулась лицом в его грудь. — Мне так чертовски жаль… — просипел он и, отодвинувшись, слабо улыбнулся, после чего провел большими пальцами по ее щекам, стирая слезы. — Я понимаю, ситуация — то еще дерьмо, но… Я не знаю, что сказать, если честно. — И не нужно, — она тоже кое-как улыбнулась, поправив выбившиеся на лоб волосы, — я бы вообще не хотела говорить по… этому поводу, если честно. — Хорошо, но… я скажу только одно, — глухо произнес Дэвид, — ему тоже плохо, он мучается, скучает, он такой… — Не надо, — решительно тряхнула Эмма волосами немного отшатнулась, вцепившись в клатч, — не хочу ничего слышать о нем, по крайней мере так скоро. У нас есть другой повод для разговора, так что, может, зайдем? — она кивнула на кафе. — Или пойдем в парк, поговорим на свежем воздухе? — Мне кажется, здесь не помешает чашка-другая кофе, — пожал он плечами и открыл дверь, пропуская ее вперед.