Холодным мужчинам

— Если честно, — Дэвид рискнул нарушить гнетущую паузу, — я чуть умом не тронулся, когда мне Киллиан все рассказал. Я остался с ним в тот вечер, когда… — заметив взгляд Эммы, он понятливо перестроился, — короче, я остался с ним, и он мне все рассказал. Выложил, так сказать, подчистую. Я еще бухой был, странно, что вообще хоть что-то запомнил. Но просто я тогда увидел лицо Киллиана, и… — Не нужно, — поморщилась она, обхватив руками чашку. — Я не понимаю — почему? — фыркнул он. — Ты думаешь, что ты одна горюешь и запиваешь боль? Он тоже человек. Холодный, самоуверенный, высокомерный, порой до омерзения эгоистичный, но человек. И он тоже чувствует и переживает. Ты не видела, что с ним было после того, как ты ушла. — А ты не видел, что было со мной после того, как я ушла, — парировала она, скрипнув зубами. — Послушай, Дэйв, я прекрасно понимаю — он твой брат, лучший друг, ты будешь на его стороне, что бы ни происходило. И я также понимаю, почему ты решил встретиться, точнее, что было главной целью — ты хочешь помирить нас. — Эмма… — Дай мне договорить, — в ее голосе проскользнули нотки металла, так часто заметного в речи Киллиана, что Дэвид невольно улыбнулся и кивнул, — спасибо. Возможно, нам нужно поговорить и все обсудить, но не сейчас. Я не знаю, сможем ли мы наладить отношения хотя бы ради Уилла, но пока что я не хочу его видеть. Я не знаю, что именно он тебе рассказал, но та правда, что открылась мне, слишком больно ударила по мне, чтобы я так легко простила его. — Я не прошу тебя прощать его, — отозвался Дэвид, — я сам на него зол. Нет, серьезно! Я с самого раннего детства пытался узнать, кто мой отец, поднимал тонны информации, лез к матери, выводя ее из себя, чуть постарше тратил огромные деньги на то, чтобы найти соответствия в ДНК, но все тщетно. А тут я узнаю, что он в курсе того, кто мой отец, и молчал все это время. Что у меня есть живой отец, что у меня, более того, есть сестра, — он улыбнулся и тепло посмотрел на нее, потом вдруг усмехнулся и прикрыл рот рукой, — сестра, которую я хотел… — Дэвид! — покраснев, Эмма со смехом хлопнула его по руке, и он подмигнул ей. — Не переживай, я против инцеста, так что нам ничего не светит. Но сейчас не об этом, — он сделал паузу, подбирая слова, выругался и облизнул губы. — Черт возьми, до сих пор не могу взять в голову тот факт, что моя сестра — жена моего брата. — И не говори, — тяжело вздохнула она, — когда… когда я все это узнала, я даже толком ничего не поняла. Только потом немного раскопала то, что услышала, и не могу сказать, что адекватно это восприняла. К тому же я не до конца понимаю, как это возможно — вы же с… ним двойняшки.       Дэвиду явно не понравилось, что она не смогла произнести имя Киллиана, но решил не давить на нее. Он понимал, что их диалог очень важен и для них, и для ее отношений с его братом, потому что судя по тому, как вели себя эти двое, никто из них не собирался делать первый шаг. Эмма мало того, что пресекала любые разговоры о Киллиане, даже не была готова поговорить с ним, чтобы хотя бы немного разобраться в том, что произошло. А Джонс… Он решил сыграть отвергнутого героя и отпустить ее, если это будет лучше для нее. От всей этой сериальной накрученности Дэвида, мягко говоря, подташнивало, но он не собирался так легко сдаваться. — Там все оказалась гораздо сложнее, — замялся Дэвид, пожав плечами, — я сам въехал только тогда, когда он показал мне все бумаги, что раскопал. Никогда бы не подумал, что это вообще возможно, но нет — вот, сижу в кафе и понимаю, что я часть этого дурдома. — Можешь рассказать? — осторожно спросила она, смяв в руке салфетку. — Дело в том, что я что-то частично знаю… Более того, папа передал мне письмо от матери. — Она оставила тебе письмо? — Понимаю, это странно, но… Как оказалось, она фактически предсказала свою смерть. Она написала его только для того, чтобы я была в курсе того, что происходило в их с папой жизни, если вдруг ей придется уехать. А она умерла через пару дней… — И что в том письме? — ему мучительно хотелось обнять ее, но он понимал, что сейчас лучше ее не трогать. Он научился разбираться в этом за столько лет жизни с братом. — Она рассказала о том, что они с отцом жили вместе только из-за меня — ни один не был готов отдать меня другому. А так он все это время был влюблен в женщину, с которой был в далеком прошлом, — Эмма сделала паузу, поджав губы, потом подняла глаза и, посмотрев на него, произнесла: — Мэри. — Мама… — прошептал он и напрягся. — Они правда были вместе? — Я не знаю, насколько вместе, но… — Но секс был, — скрипнул Дэвид зубами. — Я узнал, что мама забеременела, пришла к твоему отцу, и он ее отшил. — Потому что испугался ответственности. Потом они познакомились с мамой, родилась я… — Мама тем временем воспитывала нас с братом… — Потом, наверное, узнала о том, что у отца все хорошо… — Решила отомстить… — Придумала авантюру с деньгами… — Вы с Киллианом поженились… — И он периодически сливал у папы деньги, — скрестила она руки на груди. — Я этого вообще не понимаю, если честно. Я сам лично разбирался во всем этом, искал с другими человека, который сливает деньги по разным каналам. В какой-то момент мы даже вышли на Нила, думали, что виноват он, и должны были проверять его, чтобы быть уверенными в своих источниках. Но потом… — Уже не важно, — перебила она его, — главное, что деньги вернулись и отец в порядке. Я боялась, что ним может что-то случиться. У него нездоровое сердце, я который год пытаюсь уложить его на обследование полное, прошу не перенапрягаться и не нервничать, а он не слушается. Ляжет на пару дней и снова за свой чертов бизнес, — Эмма скрипнула зубами и закрыла лицо руками. — Я… я не смогу без него, — вдруг тихо произнесла она, — у нас не идеальные отношения, долгое время я злилась на него и обижалась, порой даже ненавидела, но я люблю его, и он любит меня, и у него никого кроме меня нет. — Я уверен, с ним все будет хорошо, — не сдержавшись, Дэвид протянул руку и сжал ее ладонь, и Эмма просветлела, слабо улыбнувшись. — Он сильнее, чем кажется. К тому же, думаю, твоя любовь тоже многое значит. — Я надеюсь… — она сделала пару глотков уже остывшего кофе и вдруг вспомнила: — Кстати, можешь немного подробнее рассказать — вы же… близнецы, так почему вы оба не дети моего отца? Разве такое вообще возможно? — Судя по всему, — он вдруг слегка покраснел, — мама тогда была с двумя мужчинами. Может, после времени с Робертом она увидела, что он заигрывал еще с кем-то, и решила отомстить — провела с кем-то ночь, но, естественно, это ничего не дало. И есть такое явление — я не буду давать тебе медицинский термин — при котором одновременно рождаются дети от разных мужчин. — Смахивает на бред, — призналась она. — Ага, и я часть его, забыла? Все доказано — у нас с Киллианом одна мать, но разные отцы. Он так и не узнал, кто его второй родитель, но не могу сказать, что ему это интересно. Это я все время пытался разобраться, из-за кого я родился. — Конечно, — презрительно фыркнула Эмма, — зачем ему узнавать такую чушь, она ведь не касается непосредственно его настоящего, а будущее — черт с ним! — Ты не права, — Дэвид недовольно поджал губы, — порой для Киллиана гораздо важнее прошлое, чем настоящее или будущее. Ты не видела, что с ним было после смерти Милы и Альфреда. — Дэйв, не надо… — попыталась она остановить его, но он решительно тряхнул волосами. — Нет, ты услышишь этого, хочешь ты или нет. Он не всегда был таким, каким ты привыкла его видеть первое время. Когда он был подростком, то очаровывал всех своим обаянием и открытостью, к нему тянулись люди, в его музыку и голос влюблялись. Потом он встретил Милу, и я никогда не видел, чтобы люди любили сильнее, чем они. У них все было слишком серьезно, и даже вопросов не стояло о том, чтобы они когда-то разошлись — они были помолвлены в тот момент, когда начались их отношения. Вся округа ждала их свадьбу, все ждали их ребенка, а потом то, что случилось, что-то сломало в нем. — Дэвид… — Не ты вытаскивала его из петли больше трех раз, — жестко продолжил он, — не ты отвозила его в больницу в полуживом состоянии после того, как он глотал таблетки. Не ты откачивала его, вытащив из ванной, полной воды, красной от крови. Не ты не давала ему спиться до отравления, — его голос стал таким металлическим, что ей стало не по себе. — Да, он не хороший человек, он совершил много ошибок, и то, что он сделал с тобой, как поступил, соврав — это ужасно. Но он умеет чувствовать, умеет переживать и умеет, черт возьми, любить. И он любит тебя, Эмма, и сейчас находится почти в таком же положении, как больше десяти лет назад. — Не надо говорить того, чего нет, — отозвалась она, нахмурившись, — он не любит меня. Возможно, за столько времени он и привык ко мне, к тому, что мы вместе, что у нас общий ребенок, но не любит меня. — А что нужно, чтобы доказать, что человек любит? — осведомился Дэвид. — Пресловутое признание в глаза? Знаешь, порой оно лжет гораздо больше, чем взгляд, в котором можно прочитать все. И я видел у него этот взгляд, обращенный как к Миле, так и к тебе. В тот самый вечер, на нашем дне рождения, когда ты пела. — Это ничего не значит… — Ничего не значит?! — его голос подскочил, и он хлопнул рукой по столу, не обращая внимание на людей вокруг. — Ты часто видишь, как взрослые серьезные мужчины вроде Киллиана плачут? А он был близок к этому, я смотрел на него, бухой в слюни, я смотрел на него и видел, что у него внутри все рвется на части от того, что он чувствовал. — Это не перекрывает тот факт, что он врал мне, — напомнила Эмма, — и относительно того, зачем он женился на мне, и касательно всего этого бреда с родственными связями. Я узнала, что мой ребенок мог родиться с патологией, и он даже не счел нужным сказать мне об этом. Я не могу этого понять, это ведь и его ребенок… — И он переживал, Эмма! Нужно быть слепой, чтобы не замечать, что во время твоей беременности он переживал больше, чем ты, в несколько десятков раз больше. А все потому, что мама после того, как узнала, что ты беременна, сказала ему часть своей истории, он решил, что вы — родственники, начал все разбирать, потому что испугался за вашего ребенка. Признаю, он должен был сразу все тебе сказать, чтобы вы могли решить эту проблему вместе, но и ты его пойми. — Не могу, — слабо откликнулась она, вертя в руках кусок салфетки, — я правда пыталась понять его, но не могу. Наша история началась не очень хорошо, я прекрасно это осознаю, но потом! Потом я как только не показывала ему, что мне можно доверять, что я на его стороне, что я всегда помогу ему, что я рядом. Но это ничего не значило для него… — Да значило! — Правда? — язвительно осведомилась Эмма. — Тогда почему он молчал? Почему не раскрыл мне всю правду? — Именно поэтому, — устало протянул Дэвид, — боялся потерять тебя, боялся потерять Уилла, потому что это бы означало, что он снова окажется в прошлом, где он, по его мнению, был совсем один, где он колебался на грани жизни и смерти только потому, что ему просто не давали умереть. И сейчас он снова находится на гребанной грани. — Я не… Стой, — она вдруг осеклась, побледнев, — а… когда ты с ним в последний раз говорил? — ее голос дрогнул, и он тоже напрягся, как-то испуганно и едва ли не по-детски посмотрев на нее. — Он… он не может что-то сделать с собой? Он ведь не… не способен на это? — Киллиан способен на все, что угодно, — глухо ответил он и, резко достав мобильный, набрал нужный номер.       Несколько секунд они сидели в молчании. Дэвид прижимал телефон так сильно к уху, что кожа вокруг покраснела, но он не шевелился, считая гудки. Эмма, не отрываясь, смотрела на него, вцепившись в край стола, и нервно кусала губы, не видя ничего вокруг. Весь мир сейчас был сосредоточен в одном единственном мобильном, который, мигнув, показал, что абонент не отвечает. — Не берет… — хрипло прошептал Дэвид, и Эмма прикрыла глаза. — Попробую еще раз. — Звони… Звони, Боже мой, звони ему, пока он не возьмет, — прохрипела она, закрыв лицо руками. Ее трясло от охватившего ее страха, к горлу подскочил ком, и она с трудом дышала, полностью превратившись в слух и абстрагировавшись от всего мира.       Воображение очень не вовремя нарисовало ей картинку — раскрытые настежь окна, смятые сигареты в пепельнице, несколько пустых бутылок, сломанная гитара, разбросанные листы бумаги с так и не написанной песней, и сам Киллиан, лежащий у дивана в луже собственной крови с лезвием в кулаке и ее обручальным кольцом на полу. Картинка была настолько реалистичной, что Эмма. не выдержав, вскочила, бросила смятые купюры на стол и выскочила на улицу, ища глазами такси. Дэвид выскочил через пару секунд, схватив ее за руку. — Куда ты? — Я поеду к нему, — эхом отозвалась она, стараясь держаться на ногах, потому что все вокруг заволокло туманом, — может, мне удастся спасти его.       Из-за поворота показалось такси, и она едва не выскочила на дорогу, подняв руку, и Дэвид дернул ее на себя, не пуская под машины. Он все еще удерживал мобильный, поставив его на автодозвон, выругался сквозь зубы и крепче сжал руку Эммы, которая сигналила такси, с трудом стоя на ногах. — Да возьми ты, сукин ты сын… Возьми телефон, ублюдок! — Да, — вдруг послышалось с той стороны, и Дэвид застыл от неожиданности, едва не выронив мобильный. — Алло, Дэйв? Ты здесь? — К… Киллиан, — выдохнул он облегченно, и Эмма, резко развернувшись, вцепилась в его плечи, испуганно и вопрошающе глядя на него. — Черт возьми… — просипел он и одними губами сказал «жив». Она прижала руку к лицу, отмахнулась от подъехавшего такси и отошла к стене, не в силах держаться на дрожащих ногах. — Слушай, у меня совещание. Ты что-то хотел? — в своей привычной немного жесткой манере осведомился Киллиан. — Нет, я… я просто ошибся номером, — с легкой улыбкой отозвался Дэвид. — Ты звонил мне больше десяти раз, если я не ошибаюсь. Я отходил и телефон оставлял в кабинете. Что с тобой вообще творится? — Я в порядке, все хорошо, — с трудом сдерживая нервный смех, ответил он. — Ладно, братишка, давай, потом поговорим. Не буду мешать, хорошего совещания, — отключившись, Дэвид повернулся к Эмме и, подойдя к ней, крепко обнял. Она вцепилась в его плечи, дрожа всем телом и тихо плача. Ее трясло, и он осторожно гладил ее по волосам, мысленно благодаря всех богов, что только были когда-либо придуманы, за то, что с его братом все хорошо. — Он на работе, — выдавил он, и Эмма, вытерев нос, едва кивнула. — Ты в порядке? — Я? — она как-то странно посмотрела на него опухшими красными глазами. — Дэйв, я люблю его, я не шутила, когда тогда пела песню и когда потом сама первой призналась ему в том, что влюблена. Я правда люблю его и… я не могу представить, что будет, если он умрет. Но в то же время… Я не могу простить его, не так сразу. Я… я рада, что он в порядке, что он жив, но… — достав из сумочки платок, она промокнула глаза и неопределенно дернула плечами, — но это только мои чувства, не его. А сейчас, извини, я должна вернуться к сыну. Спасибо за разговор и… да, просто спасибо, — наспех обняв его, Эмма пошла по улице к стоянке такси, а Дэвид, глядя ей вслед, лишь покачал головой. — Насколько же было бы проще, если бы вы оба признали свои чувства… Идиоты, а разгребать, черт возьми, все время мне! — мотнув головой, он, немного подумав, написал Руби сообщение с указанием адреса и названия кафе и вернулся в помещение.