Холодным мужчинам

— Ты… неважно выглядишь, — негромко произнес Киллиан, закрывая за Эммой дверь. — Может, принести тебе воды? Или ты хочешь умыться? — Просто воды, — коротко отозвалась она, проходя в гостиную, и села на диван. Ее немного трясло, и она крепче обхватила себя руками, стараясь унять дрожь. Ей дико не хотелось казаться слабой перед мужем, но день был слишком тяжелым, чтобы она была в состоянии снова держать себя в руках. — Да, конечно.       Он вышел из комнаты, оставив на спинке стула свой пиджак, и скрылся на кухне. Не особо понимая, что делает, Эмма поднялась и, взяв его пиджак, прижала его к носу. Он… он пах Киллианом, пах запахом ее Киллиана, и от этого становилось еще хуже, но она просто не могла выпустить ее из рук. И сделала это только тогда, когда услышала его шаги по коридору.       Вернувшись, Киллиан протянул ей бокал воды, стараясь держаться непринужденно, но она видела, как дрожат его руки. Когда она забирала его, их пальцы соприкоснулись, и она едва не выронила бокал, нервно дернувшись. Киллиан напрягся и, сев напротив на диван, скрестил руки на груди. Эмма, посмотрев на него из-под ресниц и скользнула языком по губам — было странно видеть его таким бледным, осунувшимся и лохматым. Она с трудом узнавала своего вечно собранного мужа. — Прежде, чем мы начнем, я могу кое-что спросить? — осторожно спросил он, и уже она напряглась. — Если ты о той фотографии… — Нет, — его губ коснулась легкая улыбка, — точнее не то, чтобы нет, просто… Для меня есть более важная вещь, которую я хотел бы знать, — Эмма кивнула, чтобы он продолжил, и Киллиан негромко осведомился, глядя ей в глаза: — Как там Уилл?       Она замерла, вспоминая лицо сына и его реакцию на слово «папа». Как он то и дело искал его, озираясь по сторонам, как грустил последние несколько дней, не выпуская из рук игрушку, которую Киллиан подарил ему самой последней. И от этого сердце невольно сжалось. Эмма попыталась улыбнуться, но вышла скорее гримаса. — Скучает, — она не узнала свой голос. — Я тоже. Безумно, — он запустил пальцы в волосы и прикрыл глаза, и она с трудом удержалась от того, чтобы не погладить его по голове. Он казался сейчас таким уязвимым и слабым, каким еще никогда не был, и она не знала толком, как ей себя с ним таким вести, потому что она привыкла к тому, что ее муж — это эталон выдержки и спокойствия, но не сейчас.       На языке вертелись слова о том, что она тоже скучала по нему. Ей хотелось сказать, как ей не хватало его, как она хотела снова видеть его и находиться рядом. Но она сдержалась, крепче стиснув кулаки, и потом, решив, что должна это сказать, выпалила: — Я не целовала Нила. Он… он дождался, пока подойдут папарацци, и поцеловал меня. Он хотел отомстить за то, что когда-то я выбрала тебя, а не его. Хотел, чтобы это фото попало в сеть, и оно попало… Но я не целовала его. Не знаю, на самом деле, почему я оправдываюсь… — Потому что ты честная, — с нежностью прошептал Киллиан, — ты никогда не врала мне, в отличие от меня. На самом деле, я бы сам не увидел эту фотографию, если бы не Дэйв. Он написал мне и попросил, чтобы я не срывался, но я понимал, что должен разобраться во всем. Я хотел ехать к тебе, когда увидел машину Грэма, и… — Он ударил его, — почему-то усмехнулась Эмма, — Грэм пробился ко мне через толпу и ударил Нила на улице. Думаю, они бы подрались, но я хотела как можно быстрее уйти оттуда, попросила его отвезти меня домой… и он привез меня сюда. — Ты не говорила ему о том, что произошло? — он изумленно выгнул бровь, и она залилась краской. — Никто толком не знает, что произошло. Я просто сказала, что у нас проблемы, что я не знаю, чем все закончится, но я никому не говорила о том, что случилось. Никто не знает, что произошло тогда между нами, я просто не захотела рассказывать. И, если честно, я даже не знаю, почему не рассказала о тебе отцу… — Это действительно странно, — жестко ответил Киллиан, — было бы логичнее сдать меня. И он бы точно вставил мне палки в колеса, а если учитывать, что сейчас и так большие проблемы, то подпортить мне репутацию еще больше было бы не трудно. И вы бы отомстили. — Но я не хотела мстить! — она резко поднялась, гневно глядя на него. — Потому что, как ты уже сам сказал, я не врала тебе. И я не врала, когда говорила, что люблю тебя! И я не хотела делать что-то, чтобы испортить тебе жизнь, как сделал ты. Я… Я действительно хотела порвать с тобой отношения, не перерыв, а подать на развод, потому что я так больше не могу. Но у меня не получилось, как видишь. Когда Грэм привез меня сюда, первой моей мыслью было уехать как можно дальше. Я не хотела возвращаться в этот дом… — Я понимаю… — Но потом я осознала, что по какой-то непонятной причине я просто не могу выкинуть тебя из своей жизни, и это дико раздражает, — она скрипнула зубами. — Поэтому я решила остаться, хотя на самом деле я понятия не имею, что мне делать, чтобы поступить правильно. — Правильно было бы не прощать меня, — слабо усмехнулся Киллиан, не глядя на нее, — потому что я поступил действительно ужасно. Я врал тебе так долго и много, что я сам себя презираю. И я не хочу оправдываться, потому что поступил жестоко по отношению к тебе, ведь ты не заслужила этого, но… Долгое время я жил со своими принципами, своими… стенами, не хотел никого подпускать к себе, не доверял людям, и когда передо мной появлялась проблема, я должен был сам ее решить. — Я бы могла… — Знаю, ты могла бы помочь мне, и мы бы занимались этими проблемами вместе, но это было непривычно для меня. Все началось с желания отомстить твоему отцу, потом все перевернулось с ног на голову, когда я лучше узнал тебя. Потом новость о твоей беременности и опасность, которая могла грозить нашему будущему ребенку… Я так боялся, что из-за моей ошибки ты и он можете пострадать, что, узнав, что все в порядке, хотел просто забыть об этом страхе. — Ты должен был все рассказать мне. — Да, должен был. Я виноват перед тобой. Во всем виноват. И я понимаю, что ты должна бы сейчас уйти и оставить меня — это было бы честно и правильно, потому что мое поведение отвратительно, но… Черт возьми, Эмма! — он резко вскочил и запустил пальцы в волосы, зажмурившись. — Если бы ты знала, что со мной происходит, когда ты рядом. Я буквально схожу с ума, ты… ты меняешь меня, и порой мне кажется, что я просто не могу жить без тебя. — Киллиан… — она сглотнула, но он мотнул головой, прося ее помолчать. — Когда ты ушла, я думал обо всем, что произошло. И понял, что каким-то непонятным образом ты заполонила собой весь мой мир, мои мысли, всего меня. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как о тебе, для меня все в мире отошло на второй план. Появившись в моей жизни, ты уничтожила меня и одновременно дала новую жизнь. Мне нравилось идти домой, зная, что меня там ждешь ты. Именно ты, не какое-то абстрактное понятие жены, а именно ты. Я понял, что люблю узнавать тебя, люблю следить, как ты раскрываешься для меня… — он провел руками по лицу, тяжело и прерывисто дыша. — Ты ведь понимаешь, как мне сложно верить тебе? — тихо спросила Эмма. — Ты сделал мне особенно больно в тот момент, когда я была по-настоящему слаба перед тобой, когда я открылась тебе, ведь это было непросто. А я, глупая, нарисовала у себя в голове идеальную картинку того, что могло бы происходить… Но все было иначе.       Киллиан кивнул, странно дернул головой и, подойдя к столу, налил себе немного виски в бокал, сделал глоток и, упершись руками в стол, прикрыл глаза. Она видела, как напряжены его плечи, как дрожат его побелевшие пальцы и не двигалась, почему-то понимая, что это не все, что он хотел ей сказать.       Собравшись с силами, он кивнул своим мыслям, отошел к окну, глядя на темную улицу, и продолжил, не глядя на Эмму, которая в свою очередь не сводила с него глаз, практически не моргая и не шевелясь. — Я бы соврал, если бы сказал, что до тебя в моей жизни ничего не имело значения. Я любил, любил сильно и по-настоящему, я уважал мать, я работал, я жил, хотя иногда пытался убедить себя в том, что лишь существовал. Но это было не так. Я действительно жил, и мне нравилась моя жизнь, нравилась стабильность, нравилось спокойствие и обязательства только перед собой. До того момента, как я встретил тебя, — он сделал паузу, замешкавшись. — Наша встреча — не случайность, но ты уже об этом знаешь. Ты была частью огромного плана, шестеренкой, из-за которой все крутилось, и долгое время я делал все, чтобы сохранить тебя рядом с собой. Мне нужно было, чтобы ты ничего не подозревала, и я этого добился. Пока не понял, что у меня в голове все меняется. Каждый раз, как я понимал, что близок к границе, я отталкивал тебя, и все начиналось по-новой. Ты ненавидела меня, злилась, порой раздражала меня своим поведением. А потом мы снова начинали все заново, только вот оставался осадок. Я мог бы провернуть всю аферу за пару месяцев, но мне нужно было остаться чистым, несмотря ни на что, а для этого нужно было получить доверие. И я пользовался тобой, чтобы подобраться к твоему отцу. Я врал тебе, наверное, девяносто процентов всего времени и сейчас искренне презираю себя за это, потому что, какой бы эгоисткой ты ни была, ты не заслуживала такого обращения, — его голос дрогнул, и Эмма поняла, что в ее глазах в который раз за эту неделю стояли слезы. — Может, и заслуживала… — Нет, не заслуживала, — развернувшись, Киллиан встретился с ней взглядом. — Ты просто хотела любви и надеялась, что я смогу дать тебе ее. А я разбил все, о чем ты мечтала, и только после этого понял, что все это время изменения были не только в тебе, но во мне — я просто поймал себя на том, что для меня стали дороги совсем другие ценности, которые невозможно купить. Я люблю нашего сына, я, наверное, люблю его сильнее всего на свете и никогда не смогу в полной мере отплатить тебе за то, что ты сделала для меня, родив мне ребенка. Я не заслужил ничего из того, что ты мне давала и говорила. Я очень плохой человек, и карма наверняка настигнет меня в свое время, но сейчас я не хочу казаться лучше или пытаться обелить себя, — твердо произнес он и подошел к ней, глядя на нее сверху вниз. — Я ужасно поступил с тобой и абсолютно точно не заслуживаю твоего прощения. Ты можешь уйти и забрать Уилла, я не имею право забрать его у тебя, как говорил раньше, но в таком случае я хотел бы хотя бы редко видеть его, и, естественно, я буду высылать для него деньги. Я не оставлю вас, каким бы ни было твое решение. Я мог бы сейчас рассыпаться в извинениях, подбирая красивые слова, приготовить букет цветов, опуститься, черт возьми, на колени, но не буду, потому что это будем не мы. — Не мы… — эхом согласилась она. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что я приму любое твое решение, которое будет правильным прежде всего для тебя, потому что ты и так слишком много перенесла из-за меня. Но прежде, чем ты ответишь, я хочу сказать еще кое-что, потому что твое решение никак не повлияет на мои слова, — он сделал паузу, собираясь с мыслями, а потом выдохнул: — Я люблю тебя, Эмма. — Что? — она дернулась, как от удара, и уставилась на него, с трудом дыша. — Я должен был сказать это давно. Черт, я должен был говорить тебе это ежедневно, потому что ты заслуживала знать это. Я бы никогда не подумал, что смогу влюбиться еще раз после смерти Милы, но… это случилось, и я просто рад, что могу любить такую женщину, как ты, Эмма, — его голос был полон нежности и боли, и Эмма, не сдержавшись, расплакалась.       Она не знала, как ей реагировать на его слова. С одной стороны, обида была слишком сильна и она еще не до конца поняла, может ли простить его, но с другой стороны она знала, как сильно скучала по нему, как ей не хватало его, и его признание… Оно было таким мощным, что оставаться холодной и спокойной было практически невозможно. Но и быстро идти на поводу она была не готова. — Я скучала по тебе, — наконец выдавила она, не глядя на него, и встала, отходя к окну, — пыталась начать новую жизнь, постриглась, наняла няню, сняла квартиру… И каждый день пыталась выкинуть тебя из головы. Не вышло. Я… я даже спрятала кулон, что ты мне подарил. И все без толку. — Мне тоже не хватало тебя. Я думал дать тебе время все обдумать, не хотел давить, но… Мне было тяжело держаться вдали от тебя. — Я не знаю, — выдохнула Эмма, сглотнув, и поджала губы. — Что, если я снова доверюсь тебе, а ты соврешь мне? Я не хочу, чтобы меня снова предали. — Я обещаю тебе, — порывисто произнес Киллиан, сжав ее руки, и их взгляды встретились, — я больше никогда не совру тебе. Что бы ни происходило в моей жизни, в нашей жизни, я обещаю рассказывать тебе все, даже если это будет тяжело. Клянусь, я никогда не предам тебя. — Мне страшно… — призналась она. — Мне тоже, но… но я люблю тебя и верю в нас. Понимаешь?       Подняв голову, она внимательно посмотрела на него и замерла, кажется, даже не дыша. В ее голове метались сотни мыслей, все спуталось в один большой клубок, она не могла сосредоточиться на чем-то одном, а потом встретилась с ним взглядом и поняла, что все было уже давно решено. — Да. Я… я тоже верю в нас.