Холодным мужчинам

— Тук-тук, — Дэвид прислонился к дверному косяку, глядя на Киллиана, который, держа в руке мобильный, смотрел то на него, то на ноутбук, то в экран компьютера, что-то бормоча себе под нос. — Ты совсем не отдыхаешь — мало того, что ты приходишь раньше всех, так еще и засиживаешься допоздна. Уже девять, все ушли. — Но ты же еще здесь. Значит, не все, — отозвался он, не поднимая головы. — Эмма волнуется. — Она звонила? — Киллиан резко вскинул голову. — Я же говорил с ней в семь, сказал, что задержусь… — он осекся и устало закрыл лицо руками. — Ладно, ты прав — я совершенно вымотан. В последнее время всего так много, и я не успеваю ничего. — Киллиан… — Кроме этой работы мне приходится периодически курировать приют Эммы, когда она занята Уиллом. Плюс появился какой-то урод, который копает под меня извне, и меня это раздражает. Еще и у Уилла скоро день рождения, все должно быть идеально. И получается, что я должен успевать везде и всюду, а в итоге сам с трудом передвигаюсь, — он горько усмехнулся и потер уставшие глаза. — Я жалуюсь, да? — Если учитывать, что ты делаешь это едва ли не впервые в жизни, то сколько угодно, — пожал плечами Дэвид и, пройдя в кабинет, сел напротив брата на стул. — Но я переживаю за тебя. Ты совсем не отдыхаешь, хотя обещал мне, что вы поедете развеяться. — Да пока времени совсем нет, я же сказал. — Это не аргумент. Ты можешь позволить себе взять отпуск хотя бы на неделю, на две. Ты так совсем иссохнешь, и что? Разве это будет лучше? Мы все переживаем за тебя, потому что ты нам дорог. А себя ты не бережешь. И я знаю, что ты уже привык так существовать, но нас-то это не устраивает. — Пока я правда не могу, Дэйв, — мягко отозвался Киллиан и прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла, — найду крысу, проведу день рождения Уилла, закончу со всеми проектами и тогда, возможно, немного отдохну. Но пока что никак. — Ты себя угробишь, брат. Ты не железный, не робот, чтобы работать на износ. А на тебе лица нет последние несколько недель. Я не хочу, чтобы в какой-то момент ты просто отключился и не встал самостоятельно. Не хочу видеть тебя в больнице, это сломает мою нежную детскую психику — ты всегда был таким сильным в моих глазах… — Я в порядке, — улыбнулся он и даже распрямился. — Вот только не надо играть для меня, ладно? Я вижу твои глаза, и ты точно не в порядке. Пожалуйста, включи голову — тебе нужно отдохнуть. Иначе, имей в виду, я пожалуюсь на тебя Эмме, и она посадит тебя под домашний арест. — Эмме и так забот хватает, — он вернулся к бумагам, скользнул взглядом по экрану ноутбука и снова посмотрел на документы, — она приболела немного, несколько дней не выходила из дома. В приюте, слава Богу, люди надежные, так что особо каждый день мотаться туда не нужно, но вот Уилл… Тамара, конечно, говорит, что не против сидеть с ним едва ли не постоянно, но мне уже неловко — у нее совсем нет времени на личную жизнь. — Вы ей платите за это. — И что? Она не может отказать, когда мы просим, но мне стыдно дергать ее постоянно, потому что я на работе, а Эмма болеет. Но приходится. Я повысил ей зарплату, несмотря на то, что она отказывалась — это было правильно. И все равно мне уже опостылело, что мы не можем заниматься собственным ребенком. Я вижу его рано утром, когда он спит, и вечером, когда он ложится спать. И это ужасно. — Киллиан… — Поэтому я и хочу, чтобы его день рождения прошел максимально хорошо, — продолжал он, — и пусть он не все будет помнить или даже совсем ничего, это все равно важно, важно для нас с Эммой, важно для меня — это первый день рождения моего ребенка, — подняв глаза, Киллиан встретился взглядом с братом. — Ты поймешь это чувство, когда у тебя самого появятся дети. — Пока что не особо горю желанием, — признался Дэвид, поджав губы, — я как бы понимаю, что пора — возраст требует, но я сам еще ребенок — не нагулялся, не наигрался… Да, я сделал Руби предложение, и, думаю, за год мы все уладим и сможем пожениться, но пока что я не хочу думать о потомстве. Правда, с ней мы об этом еще не говорили… — А если она хочет? — Если она хочет… — он задумался, глядя куда-то в одну точку, — что ж, я люблю ее, так что пусть будет так, как ей хочется. В конце концов я смогу быть таким же идиотом и с ребенком, никто не заставит меня резко стать серьезным и хмурым. Может, с сыном или дочерью я как раз буду счастливее. Кстати, — вдруг встряхнулся он, — всегда хотел спросить — что ты чувствовал, когда узнал, что Эмма беременна? — Довольно сложный вопрос… — Киллиан нахмурился, — дело в том, что я дважды был в такой ситуации, и они были разными. Когда ко мне пришла Мила и сказала, что у нас будет ребенок, я словно превратился в одно большое счастье — я видел светлое будущее, я рисовал и верил в него, я уже знал, что нас ждет, потому что мы не раз говорили об этом. Но потом, когда они оба погибли… — Помню… — тихо прошептал Дэвид, с мукой глядя на бледное лицо брата. — Я думал, что никогда больше не захочу иметь семью, потому что Мила и Альфред для меня были всем, и когда я их потерял… Я не желал впускать в свою жизнь другую женщину и делать с ней ребенка. Мне казалось, что это будет оскорблением памяти тех, что погибли из-за меня, и я не мог допустить это. — И все же допустил. — Мне пришлось начать новую историю с Эммой, сначала из-за матери, потом из-за денег Роберта, а потом… Когда она сказала, что беременна, первой моей эмоцией был гнев, — едва слышно прохрипел он, — гнев на то, что я облажался, что допустил такую ошибку. Ведь я потерял контроль тогда, сорвался и наломал дров. И был гнев, злость, негодование, а еще страх, потому что я не знал, чего мне ждать. — Из-за Милы? — Я подозревал, что те же люди захотят снова отомстить мне, и боялся, что они решат свести счеты и с Эммой, а этого я не мог допустить. Поэтому я скрывал ее беременность столько, сколько мог, не выпускал ее лишний раз из дома, купил ей новую одежду, которая бы скрывала живот. И все равно все стало явным, и все это… — Киллиан поморщился, проведя рукой по волосам, — я боялся, что могу снова ее потерять. Ведь тогда вероятность, что я умру, была слишком велика, но моя смерть как раз не играла значения — я боялся, что после меня они возьмутся за нее. — Ты ведь еще тогда начал к ней что-то чувствовать, верно? — негромко спросил Дэвид. — Знаешь, я не раз задавал себе этот вопрос, потому что очень долгое время она меня просто диким образом раздражала и выводила из себя, но потом… Я так и не понял, когда перешел грань. Хоть мы и говорим о том, что в какой-то момент перешли в стадию дружбы, на самом деле это не так — просто с ненависти и презрения мы переключились на что-то другое, и все изменилось. — И когда вы признали это? — Не понимаю, зачем ты все это спрашиваешь, — спохватился Киллиан, подозрительно посмотрев на него. — Зачем тебе все это знать? Сомневаюсь, что тебя подослала Эмма, потому что с ней мы все это обсуждали не раз и не два. — Я просто хочу дать тебе возможность отвлечься и немного отдохнуть, — улыбнулся он, — и, кстати, мне это удается, потому что последние десять минут ты просто говоришь и ничего не делаешь, а это уже победа. К тому же по тебе видно, что ты хочешь это обсудить, но тебе особо не с кем, потому что Эмма — часть этой истории, и это не всегда уместно. — Допустим, — усмехнулся он и заметно расслабился, вытянув руки. — Ладно… Что же касается того, когда мы признали это, то, думаю, это было, когда мы ездили в Вегас. Мы много гуляли, фотографировались, танцевали на уличной дискотеке, а потом просто уснули рядом, и это было важнее всего. — Просто уснули? — он присвистнул. — Гребанные романтики. Приехать в Вегас, чтобы просто лежать рядом. — Неудивительно, что ты не понимаешь, — хмыкнул Киллиан, — но если бы ты сам попал в такую ситуацию… Не важно. На утро был завтрак и Колесо обозрения, и дорога домой… — И самолет, — усмехнулся Дэвид, многозначительно дернув бровями, — я помню тот случай. До сих пор в голове не укладывается, что твоя Эмма на это способна — я тогда от зависти чуть не позеленел весь, как супергерой из комиксов. — Халк. Не спрашивай. — У тебя сын, — улыбнулся он, — неудивительно, что ты в теме. К тому же в детстве мы любили всю эту тематику, так что в этом ничего такого нет. Я всегда завидовал твоей памяти… Да вообще я всю жизнь завидовал тебе, брат, — ты всегда был сильнее, выносливее меня. И это при том, что мама как бы одинаково нас воспитывала и растила, но ты все равно лучше получился. — Лучше получился? — не сдержавшись, Киллиан хохотнул. — Иди сюда, недоделанный, — обойдя стол, он сгреб Дэйва в охапку и прижал к себе, взъерошив его волосы. — Наверное, я редко это говорю, но я люблю тебя, брат, и горжусь тобой. Горжусь тем, чего ты смог достигнуть и каким стать — мне порой не хватает в жизни твоей беззаботности. — Именно поэтому мы идеальные братья, — Дэвид сжал его плечо, улыбнувшись, — мы дополняем друг друга. Черт, это сейчас так странно смотрится, — он улыбнулся и почесал подбородок, — но такие моменты бывают так редко, что приходится ловить приступы твоей щенячьей нежности. — Да ну тебя, — он в шутку пихнул его в плечо, — хотя… Ладно, признаю — обычно я веду себя, как сухарь, но… Это все Эмма. И Уилл. Они изменили меня. А если не изменили, то хотя бы вернули к нормальному состоянию, потому что в последнее время я сам себя раздражать начал, пусть меня и устраивал мой образ жизни. — Ты был таким сердитым вечно… Холодный, угрюмый, сосредоточенный, вычурно-спокойный и равнодушный… Так меня порой бесил. Я ведь поэтому не ездил к тебе. — Так вот оно что, — ухмыльнулся Киллиан, покосился на часы и с грустью посмотрел на брата. — Ладно, я рад, что мы поговорили, спасибо, что выслушал. Но мне, увы, пора браться за работу — доведу до конца то, что запланировал на сегодня, и поеду домой. А ты не жди меня — не забывай про свою невесту. — Ой, молчи, — отмахнулся он, подмигнул ему и вышел из кабинета.

***

— С Днем рождения, Уильям Джонс! — прокричали гости и начала аплодировать, восторженно улыбаясь. Мальчик смотрел на них с широкой улыбкой, вращая головой и изучая уже знакомые лица, Эмма и Киллиан подошли к нему с двух сторон и поцеловали в щеки, крепко обняв. — Мы любим тебя, — улыбнулся Киллиан, посмотрев на жену. — Очень-очень, — шепнула она, проведя рукой по волосам сына. — С днем рождения, Уилл.       В углу на столе высилась гора подарков, и Эмма старалась не думать о том, куда будет девать новые подарки и игрушки, потому что сейчас было не до того — она старалась усмотреть за всеми, следя за тем, чтобы еды и напитков хватило всем гостям. Несмотря на то, что они позвали только самых близких, не желая устраивать какие-то большие празднества, ей все равно было нелегко.       Когда она в который раз наткнулась на мужа, чудом не выронив тарелку с пирожными, он решительно взял ее из ее рук, легко поцеловал Эмму в висок и пошел в гостиную. Облегченно выдохнув, она вернулась в детскую и улыбнулась, следя за тем, как Руби воркует над Уиллом. — Ты уже думала над тем, чтобы… — Завести ребенка? — прошептала та, пощекотав Уилла, и он залился веселым смехом. — Ну, ты же помнишь, что я уже была «беременна», — она изобразила пальцами кавычки. — Я тогда уже настроилась на то, что у меня будет ребенок, что я стану матерью, и когда все оказалось ошибкой… Мне было неприятно. — Понимаю… — Поэтому я не знаю, хочу этого сейчас или нет. С одной стороны, мы помолвлены с Дэвидом, и, думаю, он хочет ребенка, но с другой… Я не знаю, готова ли ко всему этому, — она обвела взглядом детскую. — Я не ты, Эмс, я всегда была слабее, мне далеко до тебя. Да даже сейчас — у тебя работа, муж, ребенок, и я даже нашла Дэвида только благодаря тебе. — У тебя еще все впереди, — она тепло улыбнулась ей и обняла. — Я уверена. — Ох, надеюсь.       Тем же вечером, когда все гости разъехались, предварительно собрав весь мусор и убравшись, чем немало удивили хозяев, Киллиан и Эмма уложили Уилла и вышли на балкон. Он притянул ее к себе, крепко обняв, а она запустила руки под его куртку, чтобы быть еще ближе. Его дыхание щекотало висок, и Эмма улыбалась, буквально плавясь от нежности, которая охватила ее. — Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя? — прошептал Киллиан спустя несколько секунд. — И что ты для меня значишь? Эмма, ты… — Я тоже люблю тебя, — улыбнулась она и потерлась носом о его нос. — Ты сделал меня счастливой, по-настоящему счастливой. И теперь у нас все будет хорошо.