Crazy baby

      Я вернулась на базу, как ни в чем не бывало, но весь мой вид только и говорил о том, как я опустошена. Это вовсе не похмелье, ничего такого, связанного с моим физическим состоянием, все было внутри — в голове. Все члены организации, которые успели вернуться с заданий, так же не обратили внимание на мое появление, как и, впрочем, на состояние. Среди них были незаменимый Лидер «Акацук» собственной персоной, который дольше остальных не появлялся в этом месте, а так же человек с оранжевой маской на лице, который одарил меня крайне внимательным взглядом, который пробрал до дрожи, до холода в костях. И как я докатилась до того, что собственный клан до чертиков пугал меня саму? Всей семье на смех.       Я приняла теплый душ и легла спать. Больше делать мне было нечего. Утро я встретила в захудалой квартирке бармена, который любезно решил отоспаться на полу, пока я отсыпалась на его кровати, хотя стоило меня оставить в туалете, потому что стошнило меня раз пять за ночь и ранее утро. Пересиливая себя, я таки собралась с духом и стерла всю память бедному парню, не забыв упомянуть, что бы он не был таким добрым и невинным перед окружающими, иначе этим обязательно воспользуются. Укутываюсь сильнее в одеяло, даже не ощущая желаемое тепло. И непонятно, то ли я не чувствую его физически, то ли духовно. Меня знобит.       Мысли мешали мне спать, а вчерашний вопрос, вспомнившийся с бодуна, и то заставлял усомниться в вернувшейся памяти. Я не помнила этой странички своей жизни, словно ее и не бывало. Я точно помню, что была готова вступить в бой, что готова была возвращать себе желаемое, но... Почему я все-таки сдалась? Что сподвигло меня на такой крайний шаг? Почему во мне проснулась эта слабость? И действительно ли я попала в будущее, действительно ли нечто спровоцировало мой призыв в далекой истории или же... это была лишь моя собственная иллюзия? Но я не могу обмануть себя, не могу и другим дать это сделать, так почему же я так сильно изменилась? Призыв не мог быть сделан в обычного человека — он или она умерли бы в то же мгновение. Тем не менее, личность Харлин Квинзель существует и сейчас, моя же... моя же сильно изменилась. Харли Квинн — полная противоположность Цукиеми-но Микото, это совсем не я.       Такого просто-напросто быть не может!       Бред. Все это бред. Полный бред. Не понимаю, как тогда так получилось? О чем говорил Вел? Он обманывал меня? Но с каких пор это я верю этому проказнику? Он постоянно подставлял меня, рушил мои планы, пусть мы и находились по одну сторону баррикад. Он с легкостью мог придумать абсолютно все, о чем только умудрялся трепаться. Вел, чертов ты... ублюдок. Накрываю одеялом по голову и сворачиваюсь калачиком, ничего не понимая. Не сходиться абсолютно все. Я запуталась. — Госпожа Цукиеми, я вернулся с задания. Вам ничего не нужно? — Раздался тихий голос, но он сильно бил по моим ушным перепонкам. Специально ведь попросила комнату вдали от всей этой суматохи, а тут же наедине с собой побыть не дадут. Я устало выдыхаю, понимая, что, опять же, несу полный бред. Этот парень... он заботиться обо мне, как об одной из хранительниц. Он не заслуживает подобного отношения. Мне стоит... узнать, как все прошло. — Что-то случилось, пока я отсутствовал? — Ничего важного, — я принимаю сидячее положение, все еще укрываясь одеялом по горло и утыкаюсь в прижатые ноги носом. — Как твое самочувствие? — Вполне сносно. — Врешь же, — практически одновременно вместе с ним срывается с моих губ. Мне надоела его ложь "во благо", как наверняка считает сам Итачи. Учиха замолкает, продолжая стоять на пороге. Я бы сильно удивилась, постарайся он прикрывать свое наглое вранье — мы оба знаем, что дела плохи. Но я не могу помочь, я вовсе не медик, и у меня нет невероятных сил, как у других покровителей. Я — жалкая повелительница иллюзий, Луны, служащая сосудом для куда более могущественной силы, но не более того. Интересно, я поэтому так прониклась к этому мальчишке — Узумаки Наруто? Потому что мы похожи? — Я... беспокоюсь. — Не стоит, госпожа. — Почему ты так чтишь эти старые традиции? Сейчас о них никто уже и не помнит. Да и я ведь бросила вас всех, оставила, как ни в чем не бывало, даже не задумавшись, на... полное вымирание, — в ответ брюнет молчал, из-за чего я сочла это за согласие, и мне даже... как-то легче от этого стало. Хоть в чем-то я не заблуждалась, хоть что-то является правдой. — Я так много хочу сделать для клана, хочу помочь вернуть других покровителей, но я... так слаба. Я ничего не могу сделать, и я нахожусь в стане врага. Мои мысли путаются, мои воспоминания смешиваются, и я понимаю, что упускаю так много из-за простого незнания. Силы медленно покидают меня, а когда они исчезнут вовсе... — ..я сделаю все возможное для того, чтобы помочь Вам... — ..Ты тоже... исчезнешь, — я хмурюсь, понимая, что внутри сердце неприятно сжимается, а глаза начинают покалывать. Что, правда? По-рыдать можно? Вот спасибо, услужили. Теперь я даже в глазах последнего своего поданного оказалась жалкой и беспомощной, словно какая-то девчонка с улицы, брошенный котенок, черт подери!       Но ведь все это правда, все так и есть, так и будет. Когда мои силы иссякнут совсем, меня начнут подозревать, а потом появиться Он, и всему будет конец. Конечно, Итачи может пожертвовать собой, отдавая мне последние силы, но на черта? Только при помощи чакры Ку я могу использовать большинство своих способностей, а при помощи обычной... только держаться на плаву и использовать минимум внушения, ничего больше. Этим не одержишь победу, только... очередной раз сбежишь. Неужели, так все и закончится? Где мой прежний боевой дух? Где вся та злость? Где чувство ярости и мести? Куда все пропало? Хах, да, точно, я ведь не рассчитала таких главных аспектов, как отсутствие сил и условий.       Так о чем я там трепалась с Хокаге Конохи? О чем говорила с Наруто и Итачи? Что и кому я обещала? Мой брат... сестра, отец,.. мать... Неужели, с самого начала все было бесполезно? Если бы только память вернулась ко мне, если бы только тело принадлежало клану Узумаки, если бы только... Я что, придумываю себе оправдания? Как, оказывается, легко врать самой себе, если ты искреннее пытаешься верить в то, чего нет. Я такая трусиха. Такая слабая. И так зависима от окружающих. Я не могу защитить даже саму себя, так как я помогу другим? Как спасу тех, кого должна защищать? — Пожалуйста, верьте в меня, госпожа Цукиеми. Я Вас не подведу, — я подняла на брюнета удивленный взгляд, не понимая, с чего вдруг он заговорил о доверии. Учиха поклонился мне и немедленно вышел из комнаты, ничего не сказав.       Что это сейчас было?

***

      Неделя пролетела, словно ее и не было вовсе. И снова я была невидимкой для окружающих, кроме Учих, один из которых все так же дурачился, другой же... вел себя крайне странно. Мальчишка не отрывался от книг, но, почему-то, всегда находился рядом. Как-то он даже зашел в мою комнату, попросил проследовать за собой, после чего привел к себе в комнату, посадил на кровать, а сам, выбрав книгу из целой стопки, уселся рядом и стал читать. Какой... непонятный субъект. Я не понимала ни его поведения, ни его поступки, ни его самого. Он был странным и до этого момента, у него была не такая реакция, как у нормальных людей, но это скорее еще из детства. Книги, которые Итачи читал, были об истории ниндзя, что немало удивляло.       Сам по себе этот человек казался крайне образованным и начитанным, сказать о нем, как о каком-то невежде, было невозможно. Да и весь его вид... бояться этого человека явно стоило. И в какой-то момент я поняла, что сравниваю его с другим человеком, который принес в мою жизнь столько невероятных эмоций, столько всего, что не смог принести любой другой подобный ему. Этого человека я любила всей своей имеющейся человечностью, всем... наверное, сердцем, и этого же человека я так же сильно ненавижу. — В прошлом вас звали Мито Узумаки, — прервал мои мысли брюнет. Я словила себя на том, что уже около часа просто так пялюсь на него, детально рассматриваю и вижу любимые черты, которые видеть больше не хотелось никогда. Морщусь и отворачиваюсь в сторону, не желая и минуту тратить на это дело. — Она была джинчурики Девятихвостого, но... я не нашел ничего, что говорило о вас, как о личности. Вы не пытались заявить о себе, не пытались что-либо сделать... — Это был один из немногих случаев, когда мою личность поглотили, — устало выдохнула я и сложила руки на груди. — Эта женщина просто невозможна. С самого первого дня нахождения в ней, я хотела задушить ее голыми руками, она постоянно качала права, говорила о том, что я без нее никуда; хотя это моя последняя воля была таковой — я хотела быть с лучшим другом. Кьюби-но Йоко или Девятихвостый, как вы любите его называть, был единственным, кто понимал меня, кто всегда был рядом со мной, с тех пор, как мы познакомились. В прошлом, клан знал об этом. — ..Не все знания сохранились, госпожа, — чуть помолчав, ответил парень и снова уткнулся в литературу. Я заметила холодные нотки в его тоне, гораздо холоднее, чем обычно. Н-да, в наблюдательности мне точно нет равных. Но зачем этот Учиха пересматривает историю, перечитывает то, что уже пережито, что мы уже прошли. От этого действительно есть толк? — Вы говорили, что Ваша память Вас подводит, поэтому я решил пересмотреть историю для того, чтобы хоть в чем-то помочь Вам в этом. У меня есть главная база, но, в основном, нам рассказывали о войнах и о легендарных личностях, но тонкостей Вашего появления... это не каждый заметит, честно говоря. Вы хорошо маскировались. — Я не желала прятаться, просто жизнь была у меня из раза в раза скучной и однообразной. Клан находил жертву, а потом призывал меня, через какое-то время я появлялась и несла всякую чепуху в этот мир, как верили в это остальные. Моя семья целиком и полностью заботилась о клане, поэтому я бы не сказала, что от меня требовалось что-то грандиозное, кроме жертвы в качестве собственных способностей, ну, и сдерживающей печати, которую я охраняла после смерти одного моего друга. — Кажется, Вы вели довольно интересную жизнь, — говорит тот, но совершенно противоположное тому, что я озвучила несколькими секундами ранее, поэтому в ответ хмурюсь и снова смотрю на Итачи, желая высказаться против. Тем не менее, слова застревают в горле, потому что я вдруг понимаю, что мне было интересно проживать обыденную жизнь, никого не трогая, просто... живя. Я не влюблялась, не дружила с кем-либо из людей, прекрасно понимая, что они умрут, а я снова и снова буду переживать эту жизнь. Они приходили просить меня о помощи, о силе, и я выполняла все то, о чем они просили меня, не прося ничего в ответ, в благодарность. Я была этаким отшельником, но мне это нравилось. — ..Смотри то, что произошло в мой последний призыв: последние годы жизни Мито Узумаки и дальнейшую судьбу Листа. — Как скажете, — кивает в ответ брюнет, листая книгу и снова что-то читая. Я же снова внимательно вглядываюсь в его черты лица. Ну и ну, как сильно он похож на моего отца, удивительно просто. Но мало этого, так еще и на любовь, пожалуй, всей моей жизни. Какие горькие слова. Даже в тот момент, когда я сбежала, я выбрала путь мазохистки. Харли Квинн так нравилось, когда ее возлюбленный изменял ей, когда был ее и унижал, просто прощала за любой знак внимания, но когда в ее жизни появился другой мужчина... все, словно нарочно, пошло под откос. — Нападение на Коноху Девятихвостого и истребление клана Учиха, ничего такого. — В этот период я уже была в теле Сакуры Харуно, — собеседник, дочитав, перевел на меня взгляд, внимательно слушая, — и там что-то случилось. Что-то, что заставило меня сбежать, из-за чего я забыла, кем являлась. В этот период, незадолго до призыва в ее тело,.. меня предали. — О чем Вы? — Вместо ответа я закрываю глаза и откидываюсь на подушку, не желая говорить на эту тему. Случайно сболтнула лишнего, вот и... сама виновата. Но я никогда не замечала в Итачи любопытства; подумать только, он так сильно хочет помочь мне? — Я исследую историю более детально — возможно, я что-то пропустил, и что-то произошло в других селениях или странах.       Дело было не в других территориях, а в том, что могло так сильно сломить мою волю, подорвать мое доверие и мою силу... Как так получилось, что меня выбросило из уже имеющегося тела в другое? В будущее? А потом снова вернуло, как ни в чем не бывало, при этом... я действовала совершенно неосознанно. Я защищала Саске, дружила с Наруто, а еще общалась с Итачи. Все это время я была под контролем, но я была не собой. Тогда я находилась в другом мире, при других обстоятельствах... Черт подери, все равно это не логично!       Резко открываю глаза, фыркаю и поворачиваюсь на бок, прижимая к себе ноги. Не хочу больше думать об этом. Эти болезненные воспоминания хоть и не желаю возвращаться, но все равно приносят дискомфорт, боль, ярость и... ненависть. Из-за непонимания, незнания, мне хочется крушить все вокруг, потому что, я уверена, там так много важного. И я должна вспомнить, но..! Бесит! Усталый вздох срывается с моих губ, после чего я переключаюсь на обстановку вокруг. Простая комната, ничем не примечательная: жесткая кровать, стол, стул и шкаф, еще имеются две двери (в ванную и в коридор). Уверена, у него и в шкафу ничего толком нет. Этот странный парень.       Ему все так же плохо. Я вообще удивлена, что он как-то продолжает читать. По идеи, у него в глазах все двоится так, как у меня после двух бутылок чистого спирта. Пересиливает себя. Какой идиот. Зачем нагружать себя, если это делает тебе только хуже, причиняет боль? Прекрати. Хочешь, чтобы я в тебя верила, чтобы не списывала со счетов раньше времени, так, будь добр, позаботься о себе хоть немного, иначе я... буду волноваться. Внутренности неприятно скручивает, и я снова смотрю на его профиль. Это выходит неосознанно. Как и то, что я резко подрываюсь и вырываю из рук парня книгу, выкидывая ее в сторону. Учиха поднимает на меня медленный взгляд и даже собирается встать для того, чтобы продолжить свое, несомненно, "увлекательное" занятие. — Не трогай, — шиплю я, когда брюнет уже нагибается, чтобы взять литературу, но тут же встает ровно и поворачивается ко мне, ожидая. — Остановить. Прекрати это делать. Если хочешь быть полезным — позаботься о собственном здоровье; сделай хоть что-нибудь, что поможет тебе чувствовать себя лучше, что даст мне надежду на то, что я не потеряю тебя раньше положенного времени. Мне не нужна история — я собственными глазами ее видела; то, что мне надо вспомнить, вспомниться со временем, и в этом деле помощь мне не нужна. Позаботься о себе, о своем младшем брате, о моей безопасности, но прекрати истязать себя. — Все в порядке, гос... — Не в порядке! Хватит мне так нагло врать! Прекрати обращаться ко мне "госпожа", и мне не нравится, что ты говоришь со мной так формально! Ты должен меня ненавидеть! Должен проклинать и говорить мерзкие вещи, подставлять, почему ты...?! — Я замолкаю на том моменте, когда холодные пальцы прикасаются к моему лицу и стирают влагу, которую я не замечала до последнего. Поджимаю губы и чувствую ком в горле. Жалкая, беспомощная, слабая. Убей меня, Итачи, просто убей. Я ничего не могу и в будущем не смогу. Какую надежду стоит от меня ожидать? Я ведь даже вспомнить о своем прошлом не могу! Не могу защитить клан, не могу защитить семью, ничего не могу... Что мне еще остается? — Рано или поздно это бремя все равно легло бы на мои плечи. В этом нет ничьей вины. Перестань злиться, — мне становиться как-то легче, когда он обращается ко мне на "ты", и я закрываю глаза от приятных прикосновений к щекам, которые, безусловно, каким-то магическим способом успокаивали. Как и с тем человеком. Не могу забыть его образ, отпечатывавшийся крепко-накрепко в памяти, его приятный и бархатный голос, зовущий меня, шептавший слова любви, его руки... его губы... Ненавижу себя за эту любовь, за эти счастливые воспоминания, которые приносят только боль, только терзают меня изо дня в день. Неосознанно кладу свои руки на руки Итачи и сжимаю их, после чего поднимаю взгляд и, не долго думая, тянусь к нему.       Мне так холодно, так одиноко, так больно... Я обречена видеть только правду этого мира, все его потаенные низости и мерзости, то, как он несправедлив ко всем, кто в нем живет, кто слишком слаб для того, чтобы противостоять ему, кто не может сопротивляться, кто ломается, пока борется... Ненавижу этот мир, ненавижу каждого, кто в нем живет, но почему же я, в таком случае, пытаюсь защитить людей? Почему я держусь за клан, почему пытаюсь помочь, спасти? Семья всегда считала меня белой вороной, они не считались со мной, принимали за маленького и капризного ребенка, в чем, безусловно, были правы, но все же... В глубине души, я не хочу их спасать, не хочу, что бы мной снова помыкали, приказывали, сторонились... Я ничего из этого не хочу. Мне и правда легче сбежать, бросить все и жить так, как я того хочу. Мне плевать на мир, на человечество, которое из года в год, из века в век, развязывает войну и губят столько жизней. Разумеется, не все они такие, но ведь каждый вносит свою лепту в это. Одно неправильное слово, действие, и человек сбивается с пути, а потом, в дальнейшем, имеет слово, где решается судьба каждого.       Люди сами виноваты в своих бедах, во всем, что происходит с ними. Нет никаких высших сил, которые бы решали за них судьбу. Нет "везения", нет и "несчастья", богам тоже плевать, что с вами, надоедливыми мошками, происходит. Да, есть покровители, но как много из осталось в этом мире? Как много пережили ваш людской эгоизм, вашу жадность силы, ваши циничные и высокомерные речи? Уверяю вас, ничего нет странного в том, что высших сил в этом мире больше нет.       И я... что я здесь делаю? Преданная, беззащитная и одинокая. Так глупо и нелогично, зачем я существую здесь, зачем я держу сторону людей, когда могу сбежать в собственный мир? Конечно, я не смогу обмануть себя липовыми надеждами на мир и спокойствие, не смогу создать людей, которые любили бы меня, почитали и многое другое, но я могу создать место, где смогу быть в полной тишине... пока меня не найдут. Ну, конечно, меня обязательно найдут и снова используют, снова предадут, снова бросят...       Учиха высокий для этой девчонки, но это не помешало мне поцеловать его, ухватиться за него. Мои действия были неправильными по отношению к нему, по отношению к самой себе, но мне не хотелось оставаться одной, не хотелось постоянно чувствовать пустоту внутри, не хотелось... вспоминать, сколько проблем висит на моих плечах хоть какое-то время. Впиваюсь пальцами в крепкие плечи, боясь отпустить их даже на секунду. Мой разум говорит, что я должна немедленно прекратить это, а тело, наоборот, тянется всеми силами к нему, желая получить тепло и ласку. Его руки неуверенно ложатся мне на талию, но с силой сжимают, прижимаю к рельефному телу, которое чувствуется даже сквозь одежду. На секунду отстраняюсь, смотря ему в глаза, в эти бездонные глаза, в которых я тону раз за разом, которые заставляют меня подчиняться их обладателю,.. Я сама же наступаю на прежние грабли, сама заставлю их использовать себя, чертова мазохистка.       Медленно отпускаю его плечи и открываю рот, чтобы оправдаться, чтобы не увязнуть в этом еще больше, чем есть, но моя спина резко встречается с твердой поверхностью, а чужие губы находят мои в гораздо более жестком и страстном поцелуе. По всему телу проходит волна жара, а голова начинает кружиться от этой близости, желанной близости. Ногами кое-как достаю до пола, поэтому, не задумываясь, обвиваю ими пояс брюнета и крепко обнимаю за шею, продолжая сгорать в этом огне. Разум уже покинул это тело, осталось только желание и страсть. Боже, это невыносимо. У меня трясутся руки, я практически не контролирую процесс, ощущая себя девственницей... погодите-ка, так ведь и есть! — Я помогу, — тихий шепот доносится до ушей, а я внезапно оказываюсь на кровати, пока парень стаскивает с себя футболку и нависает надо мной, снова жарко целуя. Вроде бы, Сакуры в этом теле больше нет, но я все равно ощущаю себя... не так, как прежде. Черт, возьми себя в руки, Цукиеми. Немедленно сделай это! И, кажется, мою нервозность замечает Итачи. — Что-то не так? — Я... Я д-думаю,.. то есть полагаю, что... н-ну... В общем, так будет лучше, — уверена, пока я пыталась произнести лишь одно слово "девственница", у меня лицо поменяло все оттенки красного, поэтому я, не долго думая, просто меняюсь с парнем местами, решив взять главенствующую роль. Так, думаю, сейчас будет легче. Точно.       И с чего бы такое волнение? В самом деле, это же не мой первый раз с мужчиной. То есть... ладно, это тело действительно впервые с мужчиной, но я ведь знаю, что и как все происходит, верно? Верно. Не понимаю только, почему у меня так трясутся руки, почему так бешено колотиться сердце, и почему я уже готова кончить от нескольких страстных поцелуев и вида на впечатляющее тело. Я выстилаю дорожку из поцелуев от шеи по ключице и опускаю вниз. Удивительная бледность, которая совершенно не кажется болезненной, а делает его таким... идеальным. И о чем я только думаю?! Пальцы вырисовывают каждую мышцу, и я опускаюсь ниже по этим движением, но когда дело доходит до небольшой выпуклости на штанах, меня резко прерывают. — Не хочу, что бы ты делала это в свой первый раз, — я удивленно смотрю на брюнета, который мягко целует меня в шею и развязывает пояс, а после оставляет меня в спортивном лифчике, и я сама не успеваю заметить, когда снова оказываюсь под ним, а ситуация снова выходит из-под моего контроля. — Это не м-мой первый р-раз, — кое-как выговариваю я, сквозь рвущиеся наружу стоны. Мягкие руки, которые так осторожно исследуют каждую частицу меня, губы, мягко целующие кожу... Он действительно старается принести мне, как можно больше удовольствия от этого момента. Я вообще не понимаю, зачем мы это делаем. — Зато первый раз для этого тела, гос... Цукиеми, — из его уст мое имя кажется более сладким для слуха, чем из других, и я чувствую переполняющую нежность внутри. Не ту страсть и спешку, которая присутствовала в самом начала. Кажется, он понял, что я хотела сказать, когда, запинаясь, пыталась объяснить эту до безумия неловкую ситуацию.       Но мне и правда неловко и очень жарко. Первый раз, да?       Я прикусываю губу и стараюсь сдерживать жуткое желание ощутить его в себе, потому что Итачи медлил, он растягивал каждый момент, каждое свое действие, а мне это было незнакомо. Он словно... любил меня, а не пытался просто переспать со мной. Как же я ошибалась, когда называла его мальчишкой или парнем, он — мужчина со своими установившимися взглядами на жизнь, со своими принципами, и он... всегда был потерянной душой, не понимающий, ради чего вообще существует. Я помню его, помню, как встретила еще давным-давно, когда я... сбежала.       Стягивает с меня белье и нежно целует ступни, опускаясь медленно ниже и наблюдая за моей реакцией. Неправильно, как же это неправильно. Я поклялась самой себе, что больше никогда не дам Учихам управлять собой, никогда не позволю снова быть пешкой в чужих руках, никогда не... влюблюсь снова.