***
Снова проверяю замок на двери и утвердительно киваю, убеждаясь в том, что меня точно никто не потревожит, особенно, когда этот Учиха все не может успокоиться из-за приказа Тоби. Кажется, его это волнует куда больше моего. Я как-то, честно говоря, уже забила на это после его краткого предположения, потому что это было вполне обосновано. К тому же, меня больше волновало то, что произошло с моим солнышком, пока меня не было рядом, хотя я обещала обратное. Не прощу себе, если с ним что-то случиться за этот промежуток времени. Кстати говоря, не из-за него ли Итачи уломал меня на слежку за его младшим братом? Раз я буду находиться на Земле, то смогу понаблюдать и за Узумаки... Н-да, я определенно согласилась с выгодой для самой себе. Выключаю свет и ложусь спать, концентрируясь на силах Ку, которые текут и во мне, становясь моими собственными. Это дается трудно, но все же я нахожу его голос внутри себя. Концентрируюсь, и вот я стою уже в длинном коридоре, которому конца и края не видно. На полу вода, из-за чего я неприятно морщусь, потому что ни свою шмакру использовать не могу, ни сама терпеть не могу влажность. Обреченно выдыхаю и иду куда-то вперед, надеясь на скорый выход из лабиринта коридоров. Отзовется ли на мой зов Наруто? Придет ли в гости в нашему общему другу? Хотя... насколько я знаю, они не в особо хороших отношениях, пускай я и подталкивала постоянно блондина на это общение. Все дело было в Кураме — он никак не мог смириться в том, что его снова заточили, да еще и в "какого-то пустоголового мальчишку", как он сам выражался около шести лет назад. Прежде чем найти выход, я несколько раз выхожу на развилки, проклиная тот день, когда перешла дорогу этому злобному рыжему коврику с девятью хвостами. Он явно сейчас усыкается, сидя в своей клетке и строя мне новый лабиринт. Тем не менее, скоро я выхожу на эту самую клетку, в которой, как ни в чем не бывало, спит этот самый "коврик". Он никогда не простит мне этого заточения. Но, думаю, его бы и без моей роли во всей этой давней истории снова заточили. Кьюби лениво открыл один глаз, услышав шевеление, но, увидев меня, едко фыркнул и отвернулся. И, разумеется, задницей ко мне. Я закатила глаза на такого рода ребячество и начала ожидать, когда сам виновник встречи появиться. А, пока что, буду сидеть прямо напротив клетки и нервировать мой любимый и самый лучший рыжий коврик. — Сестренка Цуки? — Послышалось позади спустя небольшое количество времени. — Тебе повезло, наглая твоя морда, — фыркаю на лучшего друга и, встав на ноги, оборачиваюсь. Только успеваю улыбнуться и открыть рот, как оказываюсь в сильных объятиях. Он ничего не говорит, только с силой прижимает к себе и дрожит. Я, конечно, не телепат и любопытство играет свое, но все же язык не поворачивается у меня спросить, что случилось. Одной рукой обнимаю блондинка, другой же глажу его по голове, говоря успокаивающие вещи. По крайне мере, я так думаю. — Ну-ну, спокойно, мир еще не исчез, так что все хорошо. Хотя, я думаю, до его конца осталось не так много, поэтому... А то есть... Блин, Наруто, я с тобой, короче. — Ты совершенно не умеешь успокаивать, — вдруг отстраняется тот с улыбкой на губах и быстро трет глаза. Как я и думала, эта роль совершенно не для меня. Мы присаживаемся прямо на пол, несмотря на воду и просто молчим. Я держу его за руку и улыбаюсь, пока он смотрит на наши руки слегка грустным и задумчивым взглядом. — Погиб очень важный человек, который... был моим учителем, моим... — Ты не должен говорить, если не хочешь, Наруто. Я просто буду здесь, с тобой, буду держать тебя за руку и улыбаться тебе, потому что от меня толка совершенно никакого, — я сжимаю его руку сильнее, и тогда Узумаки просто ложится мне на коленки, тихо всхлипывая. — Спасибо, что ты здесь. — Я всегда рядом с тобой, тебе надо лишь позвать. Мы с Ку, так сказать, работаем посредством голубиной почты, только... с более быстрой доставкой. — Я буду иметь в виду, сестренка, — снова прыскает тот и утыкается носом мне в живот, обнимая руками талию, и я снова принимаюсь гладить его по голове и по спине, успокаивая. Мое сердце продолжало болеть, а внутренности сжиматься, но теперь я чувствовала некое облегчение. Не от того, что Наруто постепенно успокаивался, а от того, что я была рядом с ним, я поддерживала и опекала, как это было много лет назад... Почему-то, я не могу вспомнить, как мы проводили с ним это время, но мое сердце всегда было рядом с этим мальчишкой, который творил много проблем окружающим, пытаясь привлечь внимание. Он прекрасно знал, что я не могу находиться рядом с ним постоянно, знал о том, что бывает такое время, когда я — не я, другая, называюсь Сакурой Харуно и не обращаю на него никакого внимания, но просила его не обижаться на такую смену. Выглядело это ужасно со стороны, но он, почему-то, улыбнулся мне и просто кивнул, на что я пригласила его за стол, делая блинчики. Ему это нравилось. Не помню я только того, как проводила с ним свои последние дни, и почему Узумаки так спокойно перенес мое возвращение, ничего не спросив. Я ожидала, что и он обидеться на меня, но этого не произошло, словно... я просто уезжала на эти долгие года, а потом просто вернулась и... все. Как странно, почему же я не могу вспомнить свои последние дни в роли Сакуры Харуно?***
Как бы сильно Ку на меня не обижался, он все равно оказал мне услугу и сказал, что не чувствует враждебной силы во мне, и это даже как-то успокоило. Серьезно. Это очень хорошо. Значит, мой случай не такой уж и запущенный, а образ жизни отшельника, к которому я начинала уже привыкать снова, можно было пока пропустить. У меня была куча дел, которые я не могла оставить так просто, без какого-либо присмотра. Их никто не сделает, если я не возьму себя в руки и не постараюсь. Так же лучший друг добавил, что шмакра эта далеко не простая, но он не знает, как правильно объяснить те ощущения, что он испытывает, прикасаясь к ней в моем теле через свою собственную. Она словно сливается вместе, делая ее куда устойчивее в моем теле, как будто... эта сила является моей собственной. Она исцеляет Сакуру, точнее ее тело, и дает мне дополнительное время, которое так нужно было. При этом ее будет достаточно для того, чтобы прожить еще пару лет, если я не буду ее тратить понапрасну. В мои планы не входило чье-то спасение или же помилование, мной двигала месть. И, в отличии от того неразвитого ребенка, я точно знала, кто действительно этого заслуживает. Первый шаг не дался мне легко, правда. Устало выдыхаю и делаю еще один шаг. Почему-то, земля казалась мне чужой, но, вместе с тем, еще и неизвестной, словно я впервые в жизни ее видела. Необычные ощущения, честно говоря. Тенью за мной следует Итачи, пока я наслаждаюсь этими недолгими мгновениями полной свободы. Даже если бы Тоби, отчаянно пытавшийся закрыть меня в четыре стенах, и хотел возразить — он не мог, хотя бы потому, что его здесь не наблюдалось: ни на базе, ни в ближайших сотен километров. По пути мы встретили только Кисаме, который уже не удивляется нашим прогулкам только вдвоем, лишь бы только потом это боком не обошлось. А на улице тем временем солнце медленно садилось за горизонт. Я почувствовала себя невероятно счастливой, когда меня настиг вечерний ветерок, и вздохнула с облегчением. Все-таки сидеть в замкнутом пространстве, более не имея никаких возможностей — это мрак, как ни крути. Будь у меня хоть телефон или ноутбук с прошлой жизни, так занять себя чем-то смогла бы, но... Тут из развлечений: бесцельное брожение по базе а-ля "повстречай спиной каждый сантиметр, поживи пару минут без воздуха и пообщайся с неприятной личностью", чтение энный раз одной и той же книги — тренируй память по максимум или же... совращай оставшуюся часть вымершего клана. И последнее, в принципе, не такое уж плохое дело, даже благородное, учитывай тот факт, что клан рано или поздно пришлось бы возрождать, но только не в моем случае. Но секс все равно хорош. Закрываю глаза, концентрируясь на той силе, которую я забрала из шпиона ублюдка Тоби, и ощущаю, как каждая частичка моего тела наполнена ею. Она дарит мне чувство легкости и уверенности, даже... хм, власти. Ооцуцуки, ты действительно невероятна. Если мне доведется встретиться с тобой еще раз, то я непременно передам тебе свое впечатление об этих созданиях, о твоих чувствах и воле, заключенных в них. Столько силы, которая ни одна человеческая душа не сможет хранить в себе, но Харуно жива только потому, что я все еще в этом теле, а моя сущность пожирает ее и исцеляет девчонку одновременно. Тем не менее, не сказала бы эта шмакра добавила мне способностей, скорее она очень питательна для меня самой, но не более того. Я все та же повелительница иллюзий, только теперь с некой целительной силой внутри. Пожалуй, меня стало труднее убить процентов на пятнадцать. — Все в порядке? — Никаких проблем, — выдыхаю я с улыбкой на губах и распахиваю глаза, устремляя на просторы перед своими глазами. Мир невероятен. Я люблю его в каждом своем проявлении, сколько бы ненавидела все то, что живет в нем. Люди не заслужили существовать здесь и использовать не по назначению плоды, которые были им подарены. Несправедливо. — Мне бы хотелось пожелать тебе удачи, — внезапно начал разговор Учиха, встав рядом со мной, хотя, обычно, стоял позади, все еще подчиняясь этим мерзким правилам почтения. Я повернула голову в его сторону, задавая немой вопрос. Мне вовсе не нужна никакая удача для того, чтобы сделать то, что я должна сделать, и он прекрасно об этом осведомлен. Это вовсе не самоуверенность, это целеустремленность. — Мое время медленно подходит к своему концу, и, пожалуй, я не хотел, что бы ты видела меня в том виде, в котором я буду, когда встречу Саске. Тем не менее, я спокоен, зная, что ты присмотришь за ним. Когда-нибудь он поймет свою роль и продолжит служить тебе, как и наш клан из поколения в поколение. — Покидаешь меня? — Я должен, — он не смотрит на меня, а лицо его, как и всегда, такое холодное и безразличное, что, будь я человеком со всеми ощущениями и эмоциями, то наверняка бы испугалась этого человека. — Мне жаль, что я вынужден приносить тебе эту новость лично. — Ты мне ничего не должен, сколько бы я об этом не говорила, — устало выдыхаю и присаживаюсь на землю в позе лотоса и откидываюсь на поставленные чуть позади руки, наслаждаясь вечером. — Ты волен делать все, что тебе заблагорассудиться, правда. Я не смею перечить тебе, какие бы в тебя не вбили традиции клана. Ты так же не изменишь своего решения, если я прикажу тебе оставаться рядом со мной. — Полагаю, ты права, — даже не задумываясь, отвечает мне брюнет, но старается показать, что размышлял над моими словами. Забавно. Ну и что же будет дальше? Внутри неприятно ноет какое-то чувство, из-за которого на душе становится неспокойно. — Госпожа, я всегда был и буду на Вашей стороне. Что бы не случилось, я действовал исключительно в Ваших интересах. Всегда. — Почему ты снова..? — Ни на секунду не сомневайтесь во мне, — продолжил тот, как ни в чем не бывало, а это чувство внутри начало ныть еще сильнее. Мне пришлось прикусить губу для того, чтобы не выдавать неприятные эмоции. Он не должен думать обо мне, как о какой-то маленькой, глупой девчонке, какой являлась Сакура — хозяйка моего временного обиталища. — Что бы Вы не думали, для меня было честью встретиться с Вами, помогать Вам, защищать. — ..Без тебя все будет не так, — срывается с моих губ быстрее, чем я успеваю понять скрытый подтекст этих слов, поэтому и отворачиваюсь в сторону, ощущая, как жар приливает к лицу. Совсем на меня не похоже. Где же мое стойкое отсутствие чувство? Опять эта малолетка вмешалась со своим нестабильным телом, эмоциями, ощущениями, чувствами... — Я... рад, — отвечает на мое незапланированное почти признание Учиха с каким-то вздохом облегчения. Мне же становится еще более неуютно, вот так просто оставаясь с ним наедине и продолжая этот разговор. Моей щеки касаются холодные пальцы, и я стараюсь подавить в себе все неприятные ощущения, которые так и порываются выплеснуться наружу. — Чувствовать это по отношению к тебе, прикасаться к тебе, говорить с тобой... — Пр-рекрати, — смотрю прямо в ониксовые глаза, которые, очередной раз, поглощают меня, заставляют чувствовать это чувство... Это слишком невыносимо. Почему именно меня жизнь не учит этим тонкостям простого существования? Его лоб соприкасается с моим, как и нос, замечаю на его губах снисходительную улыбку, пока руки продолжают держать мое лицо, чтобы я не смогла отвернуться и сбежать. Как и всегда это делаю, чтобы не решать проблемы, не разочаровывать окружающих, не быть... собой. — Не делай этого. Не усложняй. — Я люблю тебя, Цукиеми. — Но ведь я не... — Я знаю. Надеяться на что-то подобное, зная, что ты являешься нашим хранителем, очень глупо. Время от времени, я уподоблялся глупости... Но не в этом случае. — Итачи... Мое сердце разрывалось от тоски, от невыносимой боли, которую причиняло каждое слово, слетевшее с его губ. От того, что я ничего не могла поделать с этой безвыходной ситуацией. Мне надо было просто сказать, что он может делать все, что ему заблагорассудиться, только вот... это вовсе не означало, что меня это так же не заденет. И сейчас мне не дает покоя то, что этот человек, пожертвовавший всем из-за моей ошибки, из-за моей самоуверенности, должен быть обречен, должен умереть, а я никак не могу предотвратить это, помочь, даже просто сделать счастливым в последние мгновения. Почему же так происходило? Несправедливость, такая привычная в этом мире, в жизни этих людей, с которой они уже давным-давно смирились, тяготила меня все больше и больше. Еще немного, и я не смогу спать из-за этого, как они выживают? Как борются за собственные жизни? Это невозможно, невыносимо, неправильно. Не понимаю. Я никогда их не пойму. Что заставляет людей рисковать всем ради своих взглядов, ради правильных, по их мнению, решений? С чем связано это упорство, которое заставляет просто верить человеку, который должен завершить за тебя твою миссию? Разве им не хочется насладиться мгновениями победы? Не хочется быть счастливым, когда этот момент, наконец, настанет? Почему... он так просто прощаются? Так просто сдаются? Так просто отпускают то, что им так дорого? Я отчаянно желаю помочь, но ничего не могу сделать, потому что предел моих возможностей — это мое сосуществование в этом мире с Сакурой. Честно говоря, я даже понятия не имею, каким образом смогу завершить свою миссию, потому что из возможностей со мной только мое внушение людям с помощью моего собственного мира иллюзий, да и противостояние другим техникам ниндзя. Печально, как ни крути. Я тоже мало чего смогу сделать, Итачи, не надо так доверять мне, не надо верить в меня, я ни черта не смогу. Твой младший брат... я не смогу его защитить. Я хочу, но не смогу, потому что слишком слаба для этого. Я-то вряд ли смогу спасти даже саму себя. — Я... — Только правильные слова появились на языке, и я собиралась произнести их, как грудную клетку с силой сдавило, а дыхание перехватило. Воздух перестал поступать, и мне пришлось отстраниться, чтобы попробовать еще раз вдохнуть. Но все мои попытки были тщетными. В то же мгновение в горле появился знакомый ком, и я прижалась к земле, стараясь избавиться от него, как можно скорее. — Как ты? — Учиха быстро собрал мои волосы, увидев, что я пытаюсь хоть как-то облегчить себе эту ноющую боль, распространяющуюся по всему телу. Дурацкое человеческое тело, совершенно не подходящее для такой, как я. Находясь практически на грани сознания, мне все-таки удается выкашлять несколько комков с темно-алой жидкостью. На этот раз это действительно кровь. Грудную клетку продолжает сдавливать, а воздух немного, но все-таки начал попадать в организм, но слишком мало. Но не могу я так просто умереть, правда?***
— Уверена, что это хорошая идея? — Скептично переспрашивает Саске у подруги детства, на что та позволяет едко фыркнуть в присутствии любимого человека. Потому что этот самый "любимый человек" уже надоел с вопросами подобного типа. Прошло достаточно много времени для того, чтобы продолжать жить, как ни в чем не бывало, что бы там не происходило со всей этой ситуацией с Харли, которая и не Харли, как оказалось. Довольно глупая ситуация, как считала розоволосая. Она напрочь отказывалась как-либо связывать себя в этой личностью, раз все получилось так хорошо, и она ее отпустила. Потому и старалась продолжать свою жизнь, словно ничего и не бывало. Конечно, многие удивлялись тому, что Харуно поддалась в медицину, при этом имея очень хорошие возможности, а сама Хокаге оказала ей честь стать одной из учениц Легендарного санина. Жизнь налаживалась и шла именно так, как и обычно: дом, работа, друзья, семья, дом... Все было идеально. Не давали ей забывать обо всех этих событиях только двое: Саске и Харлин. Первый, не зная, куда себя деть, постоянно таскался за ней, пытаясь узнать новые подробности произошедшего, лишь время от времени оставляя Сакуру наедине с собой. Вторая же не давала жить своим постоянным озабоченным видом в кабинете Хокаге с горой неизвестных книг. Оба невероятно раздражали Сакуру, потому что жизнь продолжалась, а ей никто так и не дает ей насладиться. Впервые она оказалась одна в своем теле, без лишних личностей, все ведь прекрасно! Лучший друг — Узумаки Наруто — вел себя так, как будто ничего не случилось, продолжая оставаться таким же энергичным, оптимистичным и позитивным, каким был и до этого, что очень даже радовало. Только вот эта игра казалась слишком подозрительной, учитывая во что ввязалась бывшая команда №7 в полном составе. А их наставника подозревали в неверности Хокаге, и теперь он находился под постоянным присмотром узкого доверенного круга Цунаде Сенджу. — Я не уверен, что ты можешь так просто пользоваться чакрой, все-таки вас троих подпитывает один человек, и, несмотря на то, что ты неплохо справляешься в госпитале... — Саске-кун, пожалуйста, я понимаю, что ты волнуешься, но и я не могу постоянно оглядываться назад и думать о том, что вот-вот Харли захватит мое тело. Она меня отпустила, и жизнь продолжается, — Сакура улыбнулась, ощущая приятное тепло внутри от того, что парень, несмотря на свое поведение, на свой характер, все равно проявляет заботу о ней. Это грело душу. — Но ведь мы точно не знаем, что с вами произошло, — еще сильнее нахмурился брюнет, пока куноичи бегала по служебному помещению в больнице. Ей впервые доверили операцию, доверили главную роль, и она собиралась не подвести своего наставника, которая готовила ее к этому моменту продолжительное время. Только вот, из-за Саске и Харлин, волнение так же брало над ней вверх, и девушка решила потренироваться в контроле чакры, который требовалось использовать по максимуму для операции. Несмотря на то, что ей требовалось выполнять несложные процедуры до этого, здесь Харуно предпочла предварительно подготовиться. — Ты можешь проконтролировать меня. Пожалуйста, я буду не против, — ее губы растянулись в широкой и яркой улыбке, из-за чего бывший отступник стушевался на несколько мгновений, но все-таки кивнул, покорно следуя за подругой. Тренировалась куноичи на манекене, полностью имитирующий систему циркуляции чакры, как и полную анатомию, в отдельной комнате. Процедура была довольно сложной, учитывая тот факт, что девушку не допускали до чего-то более сложного, чем гематомы и небольшие кровотечения. Харуно объяснила всю процедуру своему другу, чтобы тот точно знал, что все идет так, как положено, после чего, сосредоточившись, начала и саму операцию. Учиха стоял рядом, внимательно наблюдая за каждым движением девушки и невольно забываясь, путаясь в мыслях и чувствах. Эта Сакура никак не была похожа на ту, что он видел до этого, за которой пристально наблюдал и интересовался. Настоящая Сакура Харуно светилась изнутри, была мечтательной и милой, порой, боевой и самоуверенной, она была знакомой и... домашней. Саске поймал себя на мысли, что любовался подругой детства, а так же видел в ее движениях то же, что и в движениях матери, ощущая точно такое же приятное тепло внутри. Он беспокоился, очень сильно. И он понятия не имел, что делать дальше, куда поддаться и что может произойти дальше. Несмотря на то, что у него была прямая и точная цель, брюнет не мог просто так оставить этот вопрос с Сакурой и Харли. Последняя сейчас находилась рядом с его целью, с его братом, и могла подкинуть куда больше проблем, поэтому он тщательно готовился, изучал, ждал подходящего момента. В общем-то, деревня была ему не рада. Его ни в чем не обвиняли, а все, кому не лень, защищали его, будучи подговоренные Пятой Хокаге. Старейшинам пришлось отступить, сколько бы они не требовали казни или, как минимум, изгнания. Саске не понимал, чем им не угодил, но начинал подозревать многое. Только не мог остановиться на чем-то одном — знаний просто-напросто не хватало, как и источников информации. В какой-то момент, перед ним выстроилась целая колонная проблем, которые никак не хотели решаться, сколько бы усилий Учиха к этому не прилагал. Для начала, ему требовалась полная уверенность в том, что Сакура никак не связана с Харли, что она прекрасно себя чувствует. Только юноша успел подумать об этом и даже расслабиться такой приятной атмосфере и тишине, как розоволосая прекратила операцию и облокотилась руками о хирургический стол, опустив голову вниз и отчаянно стараясь вдохнуть. Мгновенно Саске подскочил к ней, пытаясь помочь, только вот чем именно? Стоило позвать врачей и медсестер, но сейчас вечер, а они здесь лишь потому, что Харуно оставили на ночное дежурство. Кто им мог помочь? — Сакура, чем я могу помочь? Ска... покажи, — он схватил ее за руку и следил за каждым ее нелепым движением, которые никак не складывались во что-то определенное. Она просто... задыхалась. Колени подогнулись, и розоволосая упала, облокотившись о кафельный пол, тщетно пытаясь откашляться. — Сакура!