***
Он бывал в лазарете лишь дважды: в первый раз, чтобы навестить одну девушку из посыльных, что была атакована медведем, и во второй – увидеть новорожденного малыша одной из служащих. Это странно быть в роли пациента сейчас: он всегда был практичным и заботился о себе и своих ранах сам, без чьей-либо помощи. Койка очень комфортная, а воздух пахнет эльфийским корнем и эмбриумом, прямо перед ним огромное окно, пропускающее внутрь свет, что окутывает его словно золотая мантия. Он не верит в Создателя и ложных Эльфийских богов, он верит лишь в свой мотив или по меньшей мере верил, когда попал на базу и заговорил с Инквизитором. Теперь он решил, что верит в Лорда Фен’Харела и Леди Лавеллан, уверенный и упрямый он всецело надеется на их любовь, а божества, властители дум и пророки пусть будут прокляты. - Сын, - строго зовет его лекарь. – Оставайся в сознании, не закрывай глаза. Он нестерпимо хочет спать. Там во сне, покой и облегчение, а его раны не будут гореть и зудеть; он снова сможет бегать и вскарабкиваться на деревья, он сможет почувствовать на своем лице ветер, а не острый запах крови. Он невыносимо жаждет провалиться в сон. В конце концов, агент попадает в Тень - слишком слабый, чтобы слышать лекаря. Он надеется, что не встретит Волка, потому что не сможет скрывать правду, не сейчас, в этом лихорадочном и болезненном состоянии. Он хочет разобраться с этим позже, когда он полностью осознает всю серьезность своей ситуации и последствия того, что он сделал, чтобы помочь своему лорду и Леди Лавеллан. Но когда он оказывается в знакомом сновидении – поля, по которым он бегал, когда был ребенком – тот, кого он встречает, не является Волком. Это парень. Его изможденное лицо частично покрыто большой шляпой, его одежда изодрана, словно он носил ее много времени, но его улыбка добра и приветлива. Он не помнит этого человека и не понимает, что это сон; он лишь знает, что Фен’Харел навещает его, поэтому он принимает этого странного мальчика, не подвергая сомнению его присутствие, и возвращает ему улыбку. - Привет! – говорит парень, удивительно радостный, и агент колеблется лишь секунду перед тем, как поприветствовать его в ответ. Мальчик слегка поднимает голову, и агент может увидеть его бледно-голубые глаза. - Острие впивается в плоть, один, два, три, много раз; крики, вой и рыдание вместе с лезвием вернут меня домой. Волк еще не знает, что произошло. Будет ли он горевать со мной? Эта жертва стоит боли и потери. Агент задыхается, и иллюзия рушится. Он осознает, что это не реальность, и это не знакомые ему поля, в которых он бывал в детстве. Это Тень, и когда он очнется, его ноги снова будут изранены. Он хочет рыдать. - Кто ты? – спрашивает он хрипящим голосом, - Сновидец? - Нет, - голос мальчика мягок. – Я Сострадание, но мои друзья зовут меня Коул. Дух. Агент не знает о них много, но он точно уверен, что они нравятся его лорду, он всегда уважал их. Кажется, он припоминает что-то о мальчике-духе, который помогал Инквизиции, хотя почти никто его не помнит. Его подруга, что работала в Скайхолде никогда не рассказывала о нем, но Фен’Харел упоминал его, и агент слышал, как Леди Лавеллан произносила это имя. - Ты был с Инквизицией, да? – он моргает, когда дух счастливо улыбается, словно благодарен за то, что его вспомнили, и агент продолжает: - Ты… Ты знаешь, кто я? - Да. Агент Соласа, один из многих, кто хочет ему помочь. Ты запутался. Ты все еще хочешь служить ему, но иным образом. Ты хочешь верить в другой способ, что Лавеллан пытается отыскать. Агент делает глубокий вдох в бесполезной попытке успокоить себя. Он слышал, что духи знают много. Может быть этот мальчик сможет дать ему ясный ответ? Возможно, сможет подсказать, потерял ли он рассудок или делает все правильно? - Он существует? – спрашивает агент, делая шаг вперед. Он инстинктивно вздрагивает, ожидая почувствовать боль в своих ногах, но ничего не чувствует. Он смотрит вниз и видит чистую кожу с рассекающим ее знакомым старым шрамом. Молодой эльф снова смотрит вверх, его взгляд умоляет. - Скажи мне! Этот другой способ существует? - Да, - кивает дух, и агент выпускает облегченный, дрожащий вздох; его плечи резко опускаются, он закрывает лицо руками, вдыхая и выдыхая медленно и размеренно. Когда он убирает руки, его глаза блестят, и Сострадание – Коул? – улыбается ему снова. - Волк хочет, чтобы ему помогли. Он чувствует обязанность, что должен сделать это, но он больше не хочет. Лавеллан сказала ему те же слова. Агент глотает слезы. - Теперь он любит этот мир и людей, что в нем живут. Он надеется, что его vhenan найдет этот другой путь и покажет его ему, - Коул вздыхает, почти расстроенный. – Он напуган. Он навещает ее во снах, но не произносит и слова. Если она подходит слишком близко, он исчезает, роняя слезы, потому что хочет остаться с ней. - Он все еще не говорил с ней? - Нет. Но говорит она. Лавеллан больше не оборачивается, потому что не хочет, чтобы он снова исчез. Она все время говорит с ним. Он все еще не видел кулон-челюсть, что она носит. Но знает, что он там, покоится на ее груди, и страстное желание заполняет его сердце. Агент шепотом бормочет ругательство и потирает уставшие глаза. Если дух говорит правду, если он прав, тогда… Тогда то, что он сделал, не является ошибкой. Тогда все, что он все это время чувствовал – сомнения, сожаления и страх, что копились внутри него все эти долгие месяцы – он не должен отталкивать и игнорировать их. - Эльфы должны вернуться, но этот мир заслуживает спасения. Агент помнит своего друга и видит любовь, что его лорд и леди испытывают друг к другу, - Коул вглядывается в горизонт: вокруг них обширные и на вид бесконечные поля, но там далеко виднеется едва заметная голубая линия. - Я уверена, наша любовь способна на это. Ее слова врезаются в его душу, и он хочет помочь. Маленький камушек плывет в потоке решений и последствий. - Это… - агент смущенно прочищает горло. Как нужно разговаривать с духами? Фен’Харел точно знает, как, в отличие от него. Агент нервничает, боясь сказать что-то не то и обидеть парня. Может ли дух вообще обидеться? - То, что ты делаешь, - говорит он, потирая шею. – Ты читаешь мои мысли? - Твоя боль не такая давняя, как его. Но она сильная и резкая, хоть и совсем свежая. Я чувствую ее, - мальчик наклоняет голову, - Ты волнуешься о них. О Соласе и Лавеллан. - Да. Ну… - агент краснеет и чувствует, что его длинные узкие уши тоже темнеют. Он шумно выдыхает и опускает взгляд вниз к золотой и зеленой траве у его ног. - Ты волнуешься о многих людях. Твои друзья на базе Соласа. Твои новые друзья на базе Лавеллан. Ты хочешь помогать всем и видеть улыбки на их лицах. - Эти два лагеря не ненавидят друг друга, - говорит агент, вспоминая слова Лавеллан. – Они не враги, и это не война. - Ты прав. Это так просто и так глупо, - улыбается Коул, и неожиданно все страхи агента уходят прочь. – В конце концов, Волк поймет. Лавеллан поможет ему. Но мы должны подать ей руку. - Мальчик, - хмурится агент, в разочаровании скрещивая свои руки. – Это не смешно. Я не позволю тебе так шутить о Леди Лавеллан ни в моем сновидении, ни где-либо еще. - Шутить? – Коул выглядит сконфуженным, потом его рот формирует милое «о», и он восклицает: - О, ты думаешь, я специально так сказал! Прости, я не очень хорош в шутках. Варрик пытался научить меня, но это сложно, - он неожиданно выглядит оскорбленным. - Я бы никогда не обидел Лавеллан! - Хорошо-хорошо, - смеется довольный агент. Он прежде никогда не говорил с духами, но этот парень приветливый, веселый и добрый. Если разрушение Завесы позволит таким духам, как он, войти в реальный мир и не спровоцирует их превращение в демонов, тогда он не имеет ничего против этого. Но он также хочет видеть Фен’Харела и Лавеллан вместе и счастливыми, поэтому этот Коул прав. Они должны ей помочь. - Похоже, придется мне быть двойным агентом, - бормочет он, почесывая свою щеку. Вдруг он задыхается, а его глаза расширяются в ужасе: - Парень, если Лорд Фен’Харел узнает, что ты здесь… - Сейчас он навещает Лавеллан. Тень – его королевство, но я могу чувствовать приближение Волка. - Он бы… - агент колеблется, но все же находит смелость спросить, - Он бы убил меня, если бы узнал, что я хочу сделать? - Я не знаю, - Коул выглядит немного грустным. – Он желает увидеть другой путь, но пока его не найдут и не покажут ему, он будет идти своей дорогой, потому что думает, что должен. - Хорошо, - шепчет агент. После делает глубокий вдох и спрашивает: - Итак… С чего мы должны начать? - Нынешняя Инквизиция ищет союзников, но ты это уже знаешь. Маги и ученики, что изучают Завесу и ее эффекты, люди, которых Солас не знает. Сейчас, снова вернувшись на базу, ты можешь разузнать больше. - Я сделаю, все что в моих силах, - ухмыляется агент, чувствуя нарастающий азарт. – Что-то еще? - Да. Самая важная вещь, - короткая пауза, после которой солнечная улыбка Коула становится шире. – Мы должны излечить их сердца! Агент удивленно и сконфуженно смотрит на него, расправляя свои плечи в защищенном жесте. - Как? Он не заговорит с ней! И никогда не послушает меня, я не… - вздыхает он, пальцами зажимая переносицу. – Послушай, мальчик, это не легко говорить с Фен’Харелом, когда ты всего лишь… я. - Ты мог бы стать его другом, - дух наклоняет голову. – Так же, как и другом Лавеллан. - Леди Лавеллан… другая. – краснеет мужчина, - Она более открытая. Оптимистичная. Такая живая. - Он может быть таким тоже. - Лорд Фен’Харел? - агент встряхивает головой с недоверчивой, грустной улыбкой. – Я никогда не слышал, как он смеется. Его улыбка полна печали и боли. Я не могу это исправить. - Как и я. Но Лавеллан может, и мы должны ей помочь, - дух снова поворачивается к горизонту, и его голос звучит с убаюкивающей интонацией, - Смеюн весь в снегу, унесенный ветром. Хихиканье у костра - забавный звук, вызванный шутками и невинными вопросами. Смех, согревающий их сердца, наполненные любовью. Агент задерживает дыхание; он вспомнил прозвище, которое дали его лорду во время его пребывания в Инквизиции. Его подруга рассказывала ему об этом, плача от смеха. Он просто забыл. Он знает, что Волк часто смеялся и улыбался во времена старой Инквизиции. Каждый это знает, но ему трудно соотнести это прозвище с кем-то, как Фен’Харел. - Варрик дал его ему, - вмешивается Коул, и глаза агента сужаются, он уверен, что этот дух точно может читать его мысли. – Солас это Фен’Харел, но он также и Смеюн. Одно имя дано ему врагами, но оно ему больше не нравится. Второе – друзьями, и он хочет услышать его снова. - Я не могу называть его «Смеюн»! – испуганно восклицает агент, и Коул кивает в согласии. - Ты прав, только Варрик называл его так. Это придумал он, не ты. Но ты можешь звать его Солас. - Это… - мужчина пытается это представить, но все, что он видит, это изумление Фен’Харела, его нахмуренный взгляд, и как он говорит ему больше так не делать. - Он мой лорд, - заключает он. – И Инквизитор – моя госпожа. Я не могу относится к ним без уважения. - Оно им не нужно, - отвечает Коул, c любопытством его рассматривая, словно не понимает, почему он так сказал. – Они никогда не хотели вести за собой армии, никогда не хотели ими командовать. Они хотят делиться мудростью, приносить мир и покой, а не раздавать приказы. Агент качает головой, но молчит, смотря вниз на свои здоровые, неповрежденные ноги. Спустя момент молчания, Коул говорит снова: - Ты хотел принести Лавеллан разукрашенных пирожных, чтобы дать ей знак. Это была хорошая идея. Ты должен сделать это. - Хорошая ли? Не поймет ли она, что на базе шпион? Что, если она вычислит меня?? – его голос смягчается, а глаза наполнены виной. – Что, если я причиню ей боль? Даже повар отказывается предложить ей пирожных. - Небольшие и сладкие, Солас их обожает. Его глаза светятся, когда он замечает их на своем столе, и он лакомится ими как ребенок: его щеки алеют, в его глазах восторг, на лице – улыбка. На его губах шоколад, когда он целует ее, прикладывая испачканные глазурью ладони к ее лицу. Он счастлив, и она тоже. - Ос-становись! - бормочет агент, смотря под ноги, его щеки краснеют. – Не рассказывай мне такие вещи! Это слишком личное! - Твоя подруга рассказывала тебе много подобных вещей, и ты слушал. - Это... – ворча, агент продолжает рассматривать землю, его уши горят. Коул мягко смеется и продолжает: - Она все поймет, да, но она не узнает, что это ты, если ты будешь осторожен. Ты можешь быть посыльным снова. - И как быть с Фен’Харелом? Я не могу передать ему эти пирожные. Он бы… - агент прерывается и пожимает плечами, - Я даже не знаю, что бы он сделал. - Может быть, ты мог бы передать ему что-то еще, - Коул улыбается снова, и агент понимает, что их разговор подходит к концу. – Их любовь сильная, чистая, и она победит. Им лишь нужно время и небольшой толчок. Мы можем помочь. Дух оглядывается назад, и на одно ужасающее мгновение агент ожидает появление Волка. Но горизонт чист и пуст, за исключением полей. Коул продолжает: - Я поговорю с ним. Я не прекращу настаивать. - Ты… - он знает, что это не его дело, но агент не может не спросить: - Ты разговариваешь с Леди Лавеллан? - Да. Она нуждается в подбадривании и утешении. Соласу же нужна надежда и напоминание о том, что он не одинок. Var lath vir suledin. Коул снова улыбается ему, тепло и ярко. - Спасибо тебе за то, что помогаешь мне! Мне было так сложно одному! Агент слегка взмахивает рукой, надеясь, что его щеки не покраснеют снова. Так странно иметь союзников в этой миссии, задача которой - воссоединить двух влюбленных. Он чувствовал себя безнадежно и глупо в последние месяцы, но теперь этот дух – Коул – с ним, и он почти уверен, что, все же, это не бессмысленно, и у него все получится. - Хорошо! – восклицает он, на его губах солнечная улыбка даже несмотря на то, что совсем скоро он проснется, и его ноги будут повреждены и сломаны. – Полагаю, я увижу тебя позже. - Да. Я расскажу тебе, как все прошло. Отдыхай. Привыкай к своим новым ногам, но не испытывай к ним ненависть. Они принесли тебя так далеко, они будут делать это и дальше. Не прекращай любить их. Лицо и голос Коула становятся серьезными, но все такими же добрыми. - Если я тебе понадоблюсь, пригласи меня. Я приду, мое имя отзывается эхом в Тени. Попроси Сострадания, позови Коула. С этими словами он исчезает, и сон его подходит к концу.***
Агент медленно просыпается и на мгновение не понимает, где находится. Но потом, болезненная пульсация в его ногах напоминает ему о том, что произошло, и он закрывает глаза, пытаясь успокоиться и приготовить себя к последующим часам и к моменту, когда ему придется снять бинты и увидеть свои раны. Он подтягивает одеяло к носу, отказываясь двигаться, и прожигает взглядом дыру в потолке. В лазарете не так много раненных, и многие из них спят или читают, чтобы скоротать время. Судя по свету, врывающемуся в помещение из окна, уже полдень, и он слышит отовсюду суетливые звуки и шум: за дверью, через стены и потолок. Кто-то принес ему цветы – один букет, связанный лентой – и выпечку. Он узнает почерки на записке, прикрепленной к букету: цветы от доброй девушки, что подает Инквизитору еду, и от парня, который часто делился с ним сластями. А выпечка от повара. Теплота заполнила сердце, и улыбка растягивается на его губах. - Ах! Ты проснулся! К его кровати подходит лекарь, в его добром взгляде читается легкое беспокойство. - Ты спал целых два дня, сын, - говорит он, и агент вздрагивает. Может Волк еще ничего не знает, но все же, два дня это много. Он должен подготовить себя к будущему с ним разговору. - Как… как мои ноги? - спрашивает он, несмотря на то, что знает ответ. Он видит в глазах лекаря грусть. - Я сделал все, что смог. Ты будешь ходить, но больше не сможешь бегать так, как раньше, если вообще сможешь. Говоря о сражении, все зависит от твоего стиля, но я советую не напрягаться, - мужчина качает головой и низким голосом заключает: - Твои ноги не выдержат такого же стресса, как выдерживали раньше. Агент улыбается на это – и даже не знает, как именно выглядит эта улыбка – но потом реальность поражает его, и ему приходиться прочистить горло, чтобы сдержанно заговорить снова: - Что… Сестра Лелиана и Инквизитор что-то сказали? - Только позаботиться о тебе и дать им знать, когда ты проснешься, - лекарь указывает на дверь и говорит: - Я собираюсь позвать их. Уверен, у них есть вопросы. Он сжимает его плечо и выходит, как только на пороге появляется Хардинг. Она тоже принесла цветы – большие, яркие и приятно пахнущие. - Привет! – говорит она, веселая как всегда, и находит свободное место для букета на прикроватном столике. – Эй, я так рада, что ты пришел в сознание! Я принесла тебе цветы. Я также приносила их тебе в первый день, но, скорее всего, ты их не видел, поскольку ты… ну знаешь… спал. - Она нервно смеется и двигает стул ближе к койке. Выражение ее лица теперь тревожное, обеспокоенное. Она ожидала увидеть его страдающим от боли, но видит лишь его улыбку. - Как ты себя чувствуешь? – спрашивает она. - Я в порядке, - отвечает он, удивленно понимая, что это правда. Он оглядывается на очертание своих ног под одеялом. – Они уже не болят так сильно. - Этот лекарь – мастер. Я слышала, он использовал много магии и бальзамов. Хардинг поправляет свои перчатки, разглаживает мятую одежду, пока уютная тишина повисла между ними, агент замечает грязь на ее ботинках и рубашке и спрашивает: - Ты была на миссии? - О да! Но недалеко отсюда. Я искала Венатори, что атаковали тебя. Инквизитор и Сестра Лелиана боятся, что они еще могут быть поблизости. - Аа… Раздражающая вина наваливается на плечи, и его улыбка слегка напрягается. - Они просто кучка ублюдков, - врет он. – Они заманили меня в засаду и оставили в живых только для того, чтобы показать Инквизитору насколько они серьезны. - Сволочи, - голос Хардинг режет словно стекло, ее взгляд такой же острый. – Клянусь, что найду их. Они заплатят за то, что сделали. Я обещаю. Дверь открывается, и в комнату входят Сестра Лелиана и Инквизитор. Верховная Жрица держит в руках вазу с букетом цветов «Милость Андрастэ». Инквизитор со своей механической рукой, ее плащ развивается за ее спиной с каждым шагом. Она все еще выглядит уставшей, бледной, почти моложе, но ее походка уверенная, а лицо - доброе, как и всегда. Агент пытается сесть прямо, чтобы выглядеть приличнее; даже если на нем лишь чистая, льняная рубашка, он и представить не может, как плохо и болезненно он выглядит. - Моя госпожа! – восклицает он, когда Инквизитор приближается к нему с улыбкой на лице. - Не двигайся, - говорит она, жестом принуждая его снова прилечь. – Нет никакой необходимости в таких формальностях. - Как твое самочувствие? – спрашивает Сестра Лелиана. Она кладет вазу на маленький столик, и агент отвечает ей так же, как и Хардинг. – Я в порядке, Ваша Святость. Ноги все еще болят, но не так сильно. - Я прошу прощения, - говорит Жрица, она звучит и выглядит искренней, в ее глазах нежность. Хардинг встает, чтобы позволить ей или Инквизитору сесть, но Лавеллан качает головой и похлопывает ее по плечу, заставляя сесть обратно. Она продолжает стоять напортив койки, пока Сестра Лелиана облокачивается о стену, и агент чувствует себя сокрушенным. Он смотрит на свои поцарапанные пальцы и грубую кожу и ожидает неизбежный поток вопросов. Но вдруг он вспоминает свой разговор с Коулом и чувствует прилив смелости и силы. - Перед тем, как потерять сознание, ты сказал, что агенты Венатори напали на тебя, - мягко начинает Инквизитор, - Ты помнишь, что произошло? - Да. Они поджидали меня в засаде, - он сглатывает полностью уверенный в том, что Сестра Лелиана расследует этот факт – если она уже это не сделала – она будет анализировать все, что он скажет и как он это скажет. - Их было много, и я не мог ни защитить себя, ни сбежать. Они решили не убивать меня и лишь покалечили мои ноги, чтобы показать свое могущество. Он бьется об заклад, что они действительно сделали бы что-то подобное. Венатори известны за свою жестокость и безумие, и его история заслуживает доверия и похожа на одну из тех, что могли бы быть связаны с культом. Инквизитор, Сестра Лелиана и Хардинг, похоже, думают так же; три девушки обмениваются обеспокоенным взглядом, после чего задают ему больше вопросов о месте, о количестве врагов и их снаряжении. Он вспоминает детали, что придумал заранее перед тем, как нанес себе увечья, и отвечает без колебания, лишь на секунды притворяясь, что думает. Ложь все еще сжигает его, но это необходимо. Он должен остаться здесь, он должен оберегать Лавеллан и помочь ей заставить Волка передумать. После завершающего вопроса, она улыбается ему снова и благодарит, уверяя его, что он останется в организации, и его жертва и упорная работа не будут забыты. - Если… если это возможно, я бы хотел оставаться внутри - спрашивает он, робко улыбаясь, когда он смотрит на всех; все трое смеются. - Ты умный и смышленый, я уверена, мы подберем другую, подходящую тебе работу, - говорит Жрица, - А пока, ты должен отдыхать. - И хорошо питаться, - вмешивается Лавеллан, роясь в своих карманах, пока не находит небольшой круглый сверток. – Вот! Свежий хлеб прямо из кухни. Она подает ему сверток, и он забирает его, поклонившись, булочка теплая и изумительно пахнет, и он дарит Лавеллан счастливую улыбку. - Спасибо, моя госпожа! Позже, когда он снова один, он думает о ее доброте, и задается вопросом, что сделает Фен’Харел и как он отреагирует. Скоро Волк узнает, что произошло, и агент пытается представить его лицо и слова, что он скажет, но напрасно. Иногда Фен’Харела легко прочесть, но, все же, он загадка; мужчина, пришедший из другого времени и другого мира. Но Леди Лавеллан понимала его и все еще понимает. Она разрушила его стены. Она его сердце и любовь. Послушал бы он его, если бы они стали друзьями? Согласился бы он выслушать его совет? «Перестань быть упрямым глупцом и вернись к ней. Она поможет тебе найти другой путь, и в конечном итоге все будет хорошо». Он вспоминает Коула, своего нового друга, который разделяет с ним его миссию. Хромой эльф и дух Сострадания пытаются воссоединить двух влюбленных. Это звучит как сказка или один из тех эпических романов, написанных Висконтом Киркволла. Хотя агент не чувствует себя героем, ведь его не заботят такие вещи. Все, что он когда-либо хотел в своей жизни это мир и свобода, и он был уверен, что Фен’Харел мог дать все это ему и каждому эльфу в Тедасе. Леди Лавеллан хочет того же, но она хочет дать это всем, и агент согласен с ней больше. Он бы скучал по Хардинг, повару, девушке с подносом и мужчине, что угощает его едой. Боль в его ногах пульсирует, и он шипит, смотря на них, хоть они и накрыты одеялом. Солнце все еще высоко в небе, но все остальные пациенты спят, а лекарь занят за своим столом. Агент в последний раз оглядывается вокруг, после медленно натягивает покрывало, задерживая дыхание. Его ноги полностью покрывают бинты, пропитанные кровью. Он помнит каждую рану и слегка дотрагивается до них пальцами. Сырая плоть незамедлительно реагирует, и он вздрагивает. На его лице задумчивое выражение. Он больше не чувствует порыв заплакать; сейчас в его сердце лишь горящая решительность и желание сделать что-то хорошее. Он откидывает одеяло на колени и тянется к выпечке на столе, громко и с удовольствием жуя, он смотрит на чистое небо, виднеющееся в окне. Теперь он готов встретиться с Волком.