Любовь без причин

       Мин уговаривает Чимина остаться дома, позвать парней к ним, чтобы тут уже разобраться, Ги звонит отцу и предупреждает о отсутствии, а тот лишь слушает и сбрасывает.        Юну хочется кофе с коньяком, но Пак разбавляет кипяток молоком.        - Ты звонил Тэхену?        - Да, звонил, он обещал приехать после этой пары, - светловолосый включает телевизор, про который часто забывал. - С Чонгуком обещал приехать, а я до сих пор ничего не понимаю, что произошло-то?        Блондин хлюпает, вытягивая губы в трубочку, чтобы было удобней пить. Настроение менялось, как передачи на экране старенького телевизора. Он подгребает ближе Чимина, облокачивая того на плечо, подмечая, что больше не хочет его безумно крепко целовать и снимать одежду, ему просто хочется иметь его рядышком под боком, возмещая моральный ущерб за годы безответной любви.        Чимину казалось, что Юнги знает выход из любой ситуации, видит насквозь всех людей и может предугадать что угодно, но сейчас в его глазах читалось лишь бездействие и интерес, которые не могли помочь мутному делу.        Входная дверь открывается без стука, квартира принимает шумных гостей, разговаривающих о чем-то своем отдаленном. Паку лень возмущаться о том, что перед тем, как зайти нужно постучаться.        Светловолосый подскакивает с кровати, несется к Тэхену и первый раз в жизни обнимает, придерживая сзади голову, зарываясь пальцами в прохладные из-за ветреной погоды, волосы.        - Ты это из-за того, что я написал? - грустный взгляд в ответ на кивок. - Не переживай так сильно.        Он улыбается, усаживаясь на кровать к Юнги. Пак садится рядом, сверля его взглядом, а Чон мнется в стороне, стыдясь своей пылкости.        - Забей, Чонгук, - уголком губ улыбается Юн, скользя ладонью по ноге Чимина, чтобы чувствовать себя расслабленней. - Вы все таки расскажите, что происходит?        - Родители Тэ вернулись из-за границы, - начинает Чон, выключая телевизор. - И устроили грандиозный скандал, в который поверил даже я. Я.        Ким отводит взгляд в сторону, спускаясь на пол у кровати. Ему стыдно от того, что он заставил всех волноваться, но он ничего не мог с собой поделать.        - Они всегда были против меня, им лишь бы поскандалить, видят во мне до сих пор пятнадцатилетнего мальчика, глупцы, а у меня опыта за плечами с азовские горы, какие же они пустоголовые, поверить в это не могу, - парень откидывает голову назад, пока Чонгук присаживается рядом. - Связи - единственное, что у них есть и единственное, чего я боюсь.        Чи молча кладет свою ладонь на руку Юнги.        - Если они захотят отправить меня в психушку, они это сделают, - Тэ щекой облокачивается о плечо Гука, принимая его пальчики на шее, что так аккуратно и трогательно водили вверх-вниз, успокаивая и будоража одновременно. - Я отправил им бумажное письмо месяц назад, написал в нем, что отрекаюсь от их мнения и начинаю делать то, что хочу, любить, рисовать, пить, курить, пришло оно к ним дня три назад и вот они уже тут, запирают двадцатилетнего сына дома.        - Мне рассказали одно, с Тэ сделали совершенно другое, им лишь бы власть над ним иметь, - Чонгук оглядывается на парней, подмечая их "вольность", прося прощение за все, что натворил.        Тепло их сердец само передавалось по ногам Пака, разъясняя все до чего бы он не додумался. Его душил и шок, но он легко с этим справлялся, успокаиваясь тем, что это, ведь, реальный мир и в нем бывает всякое, поэтому не стоит сильно удивляться на тиранов-родителей.        - А Ким Тэхен любит свободу, - ухмыляется Ги, вновь смотря в окно, выглядывая небо. - И еще одну очень важную вещь.        ТэТэ тут же смеется, оглядываясь на блондина.        - Чон Чонгука? - все четыре парня менялись за секунду. - Да.        Пак счастлив и печален одновременно, от всей ситуации, внутри невероятно тяжелеет и лишь то, что Ким пытается казаться сильным успокаивало его, давая надежду на то, что не все еще упущено.        Мин на ушко шепчет "все таки поговорили", ставит кружку на стол, откидываясь на постель, планируя поспать хотя бы пять минуточек.        - Ты врал, что у тебя нет родителей.        - Вынужденная мера, - его глаза грустнеют. - В моем сердце у них нет места.        - Тэ, - ринутся обнимать парня, мешают чужие руки на его плечах и засыпающий блондин рядом. - И что ты будешь делать? С больницей, учебой. Они же не оставят тебя.        Тот в ответ лишь закрывает глаза, посильнее смыкая веки.        - Хен, будь, что будет, - отвечает за него Чон. - Мы будем бездействовать столько, сколько нужно. До того момента, пока не придется бежать из страны.        - А придется? - Ким тихо выдыхает в грудь, сжимая чужую штанину.        На этот вопрос не было ответа, но он скоро обещал появиться. И появится, только уже тогда, когда бежать будет некуда и действовать будет поздно. Пак точно не знал всего, но понимал, что начинаются тяжелые дни.        В комнате вновь виснет тишина, которую так долго ждал светловолосый, так желал и так скучал по ней. Гудящая утром голова не могла радовать, от этого и пробелы между диалогами делали его счастливым, он довольно запускал свои ладони в соседние, делясь теплом, с наслаждением вслушиваясь в сопение у краснеющего ушка.        Чонгуку и Киму не до Пака с Мином. Взаимность. Понимание.        Никто не знал о будущем, даже не задумывался, потому что легче было наплевать на все, живя моментами, пускай скучными и нудными, но без ненужных мыслей с навязчивыми страхами.       Чи предлагает проспать весь день, так как тот уже упущен, в ответ слышит довольное мычание и видит, как Ким уже открыто прижимается к Чону, согревая холодный носик в его теплом свитерке. Чертово отопление не подключили. Тепло дали лишь в безграничных сердцах, населением с одного человека. И плевать.        Мысли пылью оседают на ресницах, мебели и открытой двери балкона, которую, если закрыть, то будет теплее, но никому не хотелось этого делать, потому что холод был привычней. Хорошо бы было достать обогреватели, но их нет, на спасение бы пришли конфорки, но до них идти, как до Китая и цены за газ не радуют.        Пак не экономный и не ленивый, просто ему так захотелось. Его бесит слово "просто", но оно все чаще начинает звучать в его голове, выставляя его пустословом. Не хорошо, но он уже привыкает.        Чи до сих пор придерживается того, что ко всему привыкнуть можно, даже к теплу, которое умножает твое на два, к сонным поцелуям, попадающим мимо губ, а иногда даже щек, опадая куда-то по ушам, как холодной зимой снег на деревья.        К рассвету ближе карие глаза смешиваются во что-то нежное, оттенка искренних чувств, всем телом и душой ему хочется взглянуть в любимые глаза именно в это время, посмотреть на беленькие волосы, что будут казаться нарисованными, пройтись по белоснежной коже, что казалось бы в эту же минуту раскрасит небо, уносящее в другой мир, туда, где все стабильно и нормально. Где отношения с теплыми объятиями, поцелуями и жаркими ночами, которые словно все время занимают, потому что закрыв глаза и следуя по зову сердцу, темно, как ночью, и голос любимый слышится, как во сне, в открытую обманывая тем, что это реальность, а не придуманная светловолосым страна.        Придуманного было много, слишком, а может быть и в меру, которая у художников отсутствовала, но Пак ее придумал сам. И чего ради? Для того, чтобы нарушать ее границы, как глупо, но приятно.        Ведь совершенно все правила создавались для того, чтобы их нарушить, потому он и тихо будит недовольно Юнги, утаскивая из квартиры тепло одетым, собираясь находится на улице дольше, чем ему этого хотелось. Однако придется, потому что Пак держит за руку, оглаживая аккуратно выпирающие косточки, сладко целуя сухие губы, смачивая их слюной вместо гигиенички.