***
Регент смотрел в окно. Солнечный день, пегасы разогнали облака, согласно плану. Жизнь шла своим чередом, не смотря на то, что правитель мог умереть недавно. По улицам ходили тысячи пони, занимаясь своими ежедневными делами. А самая неприятная мысль состояла в том, что, исходя из его размышлений, любой мог оказаться предателем. Если это действительно так, то враг мог украсть личину любого прохожего, стражника. Он с тяжёлым вздохом оглянулся на Кейденс, шедшую позади. Даже личину принцессы. Адвен находился в тупике. Он мог отправить роту в Мейнхеттен, чтобы перерыть весь город, но открыть тем самым возможность атаки по Кантерлоту. Кибитц только начал составление списка единорогов, но их предстояло ещё обучить, так что это тоже был бесполезный путь. Его сил не хватало ни на что, поэтому у него был один выход. Ещё никогда прежде великий маг времени, мироходец, не чувствовал себя настолько беспомощным. Он не боялся смерти, но страна, которую доверили ему, могла оказаться уничтожена, лишившись его. Адвен оказался вынужден рассказать Кейденс, что делать для смены времени суток в случае его гибели, хотя она не хотела даже слышать о его смерти. Ему оставалось только ждать возвращения принцессы Селестии.***
Лунный свет мягко освещал тронный зал. Зеркальная поверхность слегка колыхнулась, камни в оправе засияли, и из зеркала показалась аликорница. У неё была тускло-белая шерсть и розовая грива, которая не колыхалась, а просто упала на пол. Словно вор в ночи, правительница Эквестрии возвращалась в свой дворец. Она не хотела выдавать своего присутствия, но заметила движение у трона. Иссиня-чёрный аликорн в полной церемониальной броне смотрел на неё единственным целым глазом. - Тия, - сухо поприветствовал он. - Адвен, - осторожно ответила она. Регент поднялся и, спустившись, приблизился к ней. Принцесса неосознанно прижалась к полу, почувствовав неприкрытую враждебность. Но аликорн ничего не говорил, а разглядывал её. Теперь он знал, как выглядит аликорн, лишённый мировой поддержки. Его гнев, который копился весь год, незаметно угасал. Теперь его наполняла грусть. Селестия боялась что-то произнести, ожидая слов друга. - Я понимаю, - с тоской прошептал он, - я понимаю, Тия. Но я не могу тебе простить то, что ты сделала. Ты оставила меня погибать. - Что? Я не… - Я знаю, что ты не хотела, - перебил аликорн, - Я знаю почему ты пошла на это, знаю и понимаю. Но не могу простить. Адвен замолк, ожидая услышать оправдания принцессы, но она только отвела взгляд. - Заклинание активации, - объявил он. Селестия подняла голову. В её глазах читалась мольба. - Зачем? - Чтобы я мог в любой момент достать тебя оттуда. - Я, я не могу… - Иначе я запечатаю зеркало, но не думай, что в этот раз ты сломаешь мою печать так же, как печать Стар Свирла. Она пыталась отыскать в его взгляде доброту и тепло, которую находила раньше, но сейчас лишь холодный синий глаз неотрывно прожигал её насквозь. - Хорошо, - сдалась она и передала ему лист с заклинанием, спрятанный под крылом. Адвен просмотрел свиток, запоминая заклятье, и вернул ей обратно. - Раз в месяц, только ночь. Не больше. - Но… - Ночь в месяц, - безальтернативно объявил он и холодным голосом добавил, - С возвращением, принцесса Селестия, трон заждался вас. Адвен медленно направился в сторону выхода, позади доносились тихие всхлипы. Он дошёл до прохода и заметил притаившуюся Кейденс, лежащую за углом. Сейчас в нём бушевали ярость и грусть, поэтому аликорн, бросив один взгляд, от которого принцесса поёжилась, пошёл дальше. Безутешная мать, оставившая новорождённое дитя в другом мире и потерявшая друга, рыдала на полу тронного зала, мягко освещаемого луной.