Мироходец

В Кантерлоте, жемчужине Эквестрии, резиденции богинь-правительниц, началась война. Ночная стража схлестнулась с роем чейнджлингов, одерживая победу за победой и выдворяя их из дворца, за пределы дворцового района. Это краткое противостояние могло оказаться уже законченным, если бы королеве Кризалис, только сбежавшей из свадебного зала, не встретился посланник. Она пыталась бежать, но подземные катакомбы оказались запутанны даже для неё, чувствующей окружающее пространство как никто другой. Королева понимала, что это дело старых заклинаний, которые укрепляли фундамент дворца, чтобы тот не обрушился под своим весом вниз со склона. На одном из поворотов перед ней возник пони, чьё тело полностью скрывало одеяние, только глаза виднелись из-под капюшона. Глаза, полные тёмной магии, источали фиолетовый туман, его синие радужки почти терялись под зелёным сиянием. Королева роя атаковала сразу, но пони успешно блокировал её атаки, лишённые большей части сил. Она приготовилась умереть, но не сдаться. - Дальше по коридору направо, потом проход налево, и вы выйдите к тайному переходу между дворцом и тюрьмой, - внезапно произнёс посланник. - С чего я должна верить тебе? – высокомерно заявила Кризалис, не спуская с него глаз. - Потому что я мог бы убить вас прямо сейчас, - сухо констатировал он. - Зачем пони спасать королеву чейнджлингов? – задала резонный вопрос она. - Одному заинтересованному лицу нужно, чтобы вы не погибли от копыт регента Агвиса, - пони наклонил голову, прислушиваясь, - Вам лучше поторапливаться. Королева Кризалис бросила недоверчивый взгляд на посланника и устремилась в указанном направлении. Оставшийся один пони вздохнул. Одни его губы произнесли вбитую в разум фразу, первую директиву: “Приказы герцога абсолютны”. Чёрный купол, накрывший столицу, захватил не всё пространство города. За чертой барьера остался пригород, уходивший по склону вниз, и половина железнодорожной станции, неподалёку от которой, в этот час, чейнджлинги реорганизовывались для обороны или контратаки. Единорог точно не знал для чего именно, так как находился вне купола, чтобы полностью знать расстановку сил внутри, только предполагал, основываясь на информации, полученной от Первого полдня назад, вернее, памяти, вернувшейся в его голову. Коричневый пони с алой гривой бродил по улице, разделённой барьером. Вокруг него ходили горожане, пытающиеся унять беспокойство. Ещё недавно они бились о купол, бессмысленно тратя силы, а теперь просто ждали, пока всё вернётся на круги своя. Он чувствовал лёгкую неприязнь к ним, не способным на собственные действия, к ним, готовыми прождать хоть вечность, пока всё не станет слишком поздно. Но единорог не винил их, по большей части, основную вину он перекладывал на принцессу Селестию, божество дня и солнца. Пусть Второй просто не мог ненавидеть её, но именно она, по его мнению, довела страну до того, что все просто ждут спасения, вместо того, чтобы что-нибудь попытаться сделать. Он направился вдоль купола, поднимаясь вверх по склону. В сумраке между домов, находившихся рядом с горой, он заметил странную фигуру, превышающую размерами пони раза в два. Взгляд незнакомца встретился с ним и тот решил поспешно ретироваться. Единорог должен был бы обратить на это внимание, если бы у него не оказалось прямого приказа, запрещающего отвлекаться, поэтому он продолжил подниматься по дороге наверх, игнорируя подозрительную личность. Рядом с железнодорожной платформой располагалось небольшое двухэтажное здание. Только небольшой уголок строения оказался внутри барьера. Единорог взглянул на вывеску, гласящую, что это филиал горнодобывающей компании. Если его не подводила память, то она принадлежала Пятому, но это было не важно. Всем сотрудникам выдали выходной в честь празднования свадьбы принцессы Ми Аморе Каденза, поэтому здание пустовало. Второй присел на ступеньках, доставая из сумки бутылку с сидром, тут же откупоривая её и опрокидывая жидкость в горло. Алкоголь приятно будоражил, заставляя забыть о том, что он собирается мешать планам регента, но при этом действовать неявным способом. Было разумным опасаться существа, способного раздавить твоё сердце или сломать шею, раньше, чем ты мог бы подумать об этом. От купола отделилось облако, затем ещё одно, потом ещё. В конечном итоге перед ним столпилось около тысячи теней кошмара, занимавших при этом крайне мало места. Перед ним упал листок. Единорог провёл над ним копытом, загорелась печать, подтверждавшая действительность приказов. Они ему не понравились, но выбора кроме как исполнить их у него не было. Архонт поднялся, убрал бутылку обратно и вошёл в здание. Нигде не задерживаясь, он спустился в подвал, где находились запасы взрывчатки.

***

Сапфировая аликорница печально сидела, вглядываясь в своё отражение в глади воды. Слезинки безмолвно падали вниз, создавая концентрические круги, расходящиеся от места падения. Она винила себя во всём, начиная от помешательства герцога Адвена, до одержимости Рарити. Чем дальше её мысли уходили, тем больше самоуничижения в ней поднималось. - Селестия должна была изгнать меня навсегда, - произнесла принцесса ночи. Она пыталась убрать луну с небосвода, но диск не подчинялся. Луна понимала, что должна лететь со всей возможной скоростью обратно в Кантерлот, спасти всех, так как, скорее всего, только ей это было по силам. Но она не могла, всё произошло по её вине. Позади послышался шорох в кустах. Принцесса закрыла глаза. Она надеялась, что это какой-нибудь дикий зверь, который оборвёт её жалкую жизнь. Но это оказалось не так. Одиннадцатый застыл, увидев поникшую фигуру Луны. Отыскать её оказалось на редкость легко, даже несмотря на тот факт, что аликорны источают почти неощутимый запах озона. Ему оказалось достаточно последовать своему нюху и внутреннему чутью, чтобы найти её. - Принцесса? - осторожно позвал он. Луна неохотно обернулась, встретившись с его взглядом. Она сразу вспомнила, что этот единорог числился в дневной страже. - Здесь больше нет принцесс, - ответил тихий голос. - Герцог Адвен хочет поговорить с вами. Аликорница уже отвернулась к пруду, но это заявление заставило её встрепенуться. - Герцог? Адвен? – с нажимом переспросила она. - Именно так. Герцог намерен противостоять регенту Агвису. Она взглянула на него, словно на сумасшедшего, но его глаза говорили, что это абсолютная правда. Луна не понимала, что происходит, но надежда на лучший исход вернулась к ней. Даже если это ловушка, она встретится лицом к лицу с ним. - Веди! – объявила принцесса традиционным Кантерлотским голосом. Селестия очнулась немногим позже, чем её покинул аликорн. Она ощущала себя странно, на ум ей приходило только одно слово, объясняющее её состояние. Но подобное просто не могло произойти с ней, так как тело аликорна обладало очень быстрым метаболизмом, чтобы зелье подействовало как алкоголь. И всё-таки её состояние оказалось близко к алкогольному опьянению. Белая аликорница с трудом поднялась на ноги, чувствуя, как они расходятся под ней. В её памяти мельтешили странные воспоминания, ей казалось, что она пережила вновь изгнание своей сестры на луну, но в этот раз её взгляд находился со стороны. Потом всплыл странный момент: Адвен смотрел на неё. Нет, сквозь неё, в его взгляде застыла обречённость. Селестия взглянула в ноги, где лежал кристалл, в котором отпечатался образ иссиня-чёрного аликорна. Она осторожно подняла его и приложила к голове. Кратковременный осколок памяти взорвался перед её взором. Две сияющие сферы, напоминающие звёзды, смотрели на неё, выражая злобное ожидание. Аликорница выронила камень и, наконец, огляделась, вернувшись в реальность. Первым, что она почувствовала, оказалось лёгкое раздражение на правой ноге. Небольшая ранка, нанесённая острым предметом уже зажила, оставив только слабое напоминание, что вообще существовала. Вторым, что принцесса увидела, стало выцарапанные на стене, у нижней части, где она лежала, два слова. Селестия поправила себя, два имени, одно из которых было ей известно.

***

В бытности тени кошмара, Адвен находил свои неоспоримые плюсы. В добавок к тому, что он видел глазами, помимо этого его сущность ощущала всё пространство вокруг себя, поэтому свет, по определению, ему оказался не нужен. Во-вторых, фактически, кошмар представлял собой живые доспехи, поэтому легко преодолевал самые крутые углы, которые мог предоставить ему Понивиль. Он бесшумно залетел на крышу здания, неподалёку от ратуши, чтобы услышать последние слова речи мэра о том, что им надо ждать и верить. Но эти попытки убедить самих себя ему были совершенно не интересны. Кошмар высматривал в толпе одного конкретного пони, но его тут не оказалось, хотя ему встретился интересный земной пони светло-коричневой расцветки. Он словно почувствовал его взгляд и оглянулся, безошибочно угадав, где застыла бронированная тень. Пони удивлённо вскинул бровь, а затем повернулся обратно, никак не выдав его обнаружение. Адвен запомнил его метку: бронзовые песочные часы. Также в толпе находилась Свити Дропс, усиленно пытающаяся не заскучать. Все агенты, кроме архонтов, ожидали время истечения бездействия, равное трём дням. После они должны будут собраться и придумать способ как спасти Эквестрию. Агвис не считал их опасностью. Адвен полетел дальше, в сторону фермы. Яблочные сады словно не менялись со временем, только ширились и ширились, захватывая всё больше земель. Он задержался у знакомой могилы, зная, что должен чувствовать вину перед Джонатаном, за то, что его дочери находятся в огромной опасности из-за него. Именно поэтому прежде чем потерять разум в погоне за силой, Адвен сделал ментальные закладки, чтобы остановить самого себя, если придётся, смертью. Кошмар приблизился к дому, где его когда-то добродушно накормили пирогами. Он обещал защищать этот мир, чтобы сохранить подобное отношение ко всему, но становился причиной, меняющей всё. Могли ли тридцать лет влияния книги настолько изменить его, ведь нельзя заставить кого-то сделать что-то, если это ему претит. В псевдо-разуме тени мысли метались с одной на другую, не зацепляясь ни за что. Если бы не основная цель, то его память скакала от одного воспоминания к другому, а он застыл бы недвижимым манекеном. Адвен прошёл к сараю, когда обнаружил в доме лишь старую земнопони, тревожащуюся за своих внучек, но пытающуюся не показывать это перед их братом. Биг Макинтош чем-то занимался внутри строения, скорее просто пытаясь отвлечься, чем действительно работать. Кошмар подкрался сзади и надавил копытом у шеи. Конечность обернулась дымкой, проникающей сквозь шкуру пони. Красный жеребец застыл с раскрытыми от ужаса глазами, эти ощущения пробудили в нём очень неприятную память. Бронированный аликорн вытащил из него небольшое чёрное семечко, слабо проросшее внутри него. Он прекрасно понимал, что именно заставил его вспомнить, но третья неподчинённая тень должна исчезнуть. Через несколько минут кошмар опустился у кромки воды. Он рассмотрел семечко кошмара, выкачивающее из всех, с кем оно соприкоснулось, веру, а затем обращая в тени. Если бы Луна, в ипостаси Найтмер Мун, действительно хотела подчинить мир, то это удалось бы ей с обидной лёгкостью. Адвен закинул семечко в рот и проглотил. Сила разлилась по его сущности, но вместе с тем ослабила контроль кристальной тюрьмы. Он посмотрел на тихую гладь озера, в котором отразилась чёрная жемчужина на горе. Кошмар поднял взгляд на Кантерлот. Адвен не знал, существует ли способ очистить ядро Агвиса от тьмы. Ни одно воспоминание из всех доступных не давало намёка на это, и он сомневался, что в потерянной памяти были подобные знания. Чтобы чем-то заняться, кошмар стал вычислять пропавшие участки. Слишком много пропало, начиная от первых шагов, заканчивая событиями семимесячной давности. А вот дальше почти не оказалось пропусков, вплоть до извлечения сапфира. Он почувствовал нестабильность в своей структуре, поэтому прекратил изыскания, а перевёл внимание на броню. Кошмар отодвинул одну из пластин у копыта, открывая мерцающий кристалл. В целом, эти доспехи являлись собой попытку собрать боевую броню силами только магии. Получилось удовлетворительно. Кристалл неровно мерцал, что означало, что его запас энергии находился в пределах от пятидесяти до семидесяти процентов. Могло быть лучше, если бы доспех не посчитал сапфир за источник энергии, тем самым стирая необходимые кусочки воспоминаний. На магических компонентах сложно построить что-то точное, а использовать технологии он не мог по причине того, что были те, кто не любят прогрессистов в магических мирах. Был бы Адвен в своей полной силе, это его не остановило бы, но это было не так, поэтому пришлось выкручиваться. Кошмар лениво очертил на песке круг, вписывая в него полсимвола из книги желаний. Призыв сработал, линии загорелись красно-оранжевым пламенем, являя небольшую саламандру. Дух огня опасливо взглянул на тень кошмара, не признавая в нём своего хозяина. - Ну-ну, Игнис. Я, конечно, не Адвен, но нечто похожее. Саламандре этого оказалось достаточно. Кошмар достал Чёрную книгу и положил перед ним. Дух огня настороженно обошёл её, принюхиваясь, а затем прыгнул. Язычки пламени пытались спалить страницы, но книга ответила импульсом холода, отбросив огненную ящерку. Игниса это только раззадорило, его зубы впивались в обложку. Кошмар знал, что сил малого духа огня будет недостаточно, чтобы уничтожить эту книгу, но решил, что пусть развлекается, учитывая, что в последний раз его призывали больше шестнадцати лет назад, в дебрях южных джунглей. Он вернул взгляд на Кантерлот. Надежда на исполнение плана “А” стремительно угасала. Скорее всего Агвис уже получил всё, то нужно для ритуала, за исключением согласия Найтмер. План “Б” предполагал простое решение.