Серебро и Сталь

      Научный центр по изучению Туманного Флота оказался запрятан даже не в Сибири. Когда я впервые услышал о местоположении, то чуть не выпал в осадок. Слишком уж неоднозначно прозвучало предложение слетать на Колыму. Особенно, на фоне первых переговоров с дорвавшимися до меня научниками. Их тогда интересовало очень многое, беседы длились по нескольку часов. Лгать не имело смысла, я лишь умалчивал отдельные детали, и отказывался отвечать на некоторые вопросы.       Костюм у меня отнять даже и не пытались. Хватило небольшого эксперимента, когда доброволец поносил его один денек, а затем отправился на МРТ. Понятия не имею, что именно диагностировали ученые, однако, больше подобных экспериментов не проводилось. Видимо, выявили лавинообразное изменение нейронных связей. Шутки шутками, но конкретно эта модель экзоскелета берет за эталон организм первого владельца и в соответствии с этим шаблоном изменяет последующих пользователей. После обнаружения этого факта энтузиазма у ученых сильно прибавилось… а потом они посчитали примерную стоимость изготовления реплики. Получилось что-то около миллиарда рублей, и это только на первом этапе.       Пожалуй, самым большим сюрпризом для меня лично стали изменения организма. Моего организма, превратившегося в… даже не знаю. Киборга, пожалуй. Да еще и выяснил это чисто случайно, проверяя остроту ножика. Тогда, бреющим движением проведя лезвием по предплечью, я ошалело уставился на собственную кожу. Не каждый день видишь, как она за мгновения превращается в чешуйчатую наждачку. Потом были эксперименты с маскировкой. Затем — обследование у врачей и неутешительный вердикт — изменения затронули весь организм. Подтасовать результаты у медиков бы не получилось при всем желании. Все же, исследования велись при моем непосредственном участии на всех стадиях.       Есть определенная ирония в том, что изменилось отнюдь не строение органов. Заместило ткани, в которых обычные клетки теперь соседствовали с синтетическими полимерными включениями. Выявить это обычными средствами практически невозможно, у меня даже электроэнцефалограмма вполне обычная, не говоря о кардиограмме и общем анализе крови. Отклонения проявились на УЗИ, где картинка по контрастности напоминала черный квадрат Малевича, в сером исполнении. Рентген и КТ высветили неясные контуры с отвратительной детализацией. Сеанс МРТ закончился, даже не начавшись толком. За те одиннадцать секунд я на себе познал «прелести» наркоманской ломки пополам с приступом эпилепсии. Магнитно-резонансный томограф восстановлению не подлежит, что довольно прискорбно. Для ученых, разумеется, ведь стоит такая установка весьма немалых денег, за которые и танк можно приобрести в личное пользование. На самолет уже не хватит.       При рассмотрении микробиологических препаратов стало ясно, что изменения тканей оказались даже не кардинальными, а радикальными. Под микроскопом все это напоминало лишайник, подобно переплетению грибных гифов с вкраплениями водорослей. Исследования затянулись на месяцы. Сейчас на исходе уже шестой, и не видно ни конца, ни края. Очень много нового материала, мне это напоминает копирование американского «B-29», когда пришлось проделать титаническую работу по переоснащению целого ряда отраслей. Слишком много находок обнаружилось в районе переноса, и не все из них людьми были созданы. При взгляде на карту с отметками найденного возникает ощущение, что несколько раз переносился некий объем со всеми предметами меньше определенной массы.       Находки распределили по профильным группам, с дублированием исследований в разных институтах и обменом полученными результатами. Уровень секретности — как у Лаврентия Павловича. В качестве прикрытия запустили слухи о некоей находке, связанной с Туманным Флотом. Конкретики не знаю, ребята из «первого отдела» лишь беззлобно отшучиваются.       Очередной новостью стало прибытие нескольких неулыбчивых мужчин. Мы сегодня пересеклись, на стрельбище, где я бываю примерно через день. Тренируюсь там, стреляя из всего, вплоть до крупнокалиберных винтовок. Они не стали зубоскалить, как это обычно делают люди, впервые видящие мою манеру стрельбы из пулемета. Лишь посмотрели с интересом, да потом задумчиво разглядывали мишени.       Лабораторный корпус встретил привычным гомоном. С точки зрения обычных людей здесь кипит какая-то нездоровая суета. Причем не во всем корпусе, а лишь на этом этаже, где работают с документами в основном. При проведении опытов не пошутишь и не подурачишься. Там необходима внимательность, благо аппаратура вполне современная. Вручную ничего загружать не нужно, результаты тоже оцифровываются сразу. Только препараты надо готовить самому, смешивая растворы в нужных пропорциях, выдерживая необходимый уровень температуры и стерильности.       Вопреки представлениям из фильмов, современная наука — это отнюдь не «я вчера на досуге прочитал учебники по матану и сопромату». И даже не «вот новая формула, давайте ее синтезируем». В реальности все гораздо зануднее и скучнее. Исследования — это систематический перебор различных вариантов в поисках нестыковок и флюктуаций. Эволюционные скачки достаточно редки, и в остальное время приходится заниматься рутиной. Этим занимаюсь и я, стараясь наработать нужный опыт и навыки. Для правильной интерпретации результатов моих знаний недостаточно, а вот для понимания процесса — вполне. Это позволяет не идти на поклон к куратору, а самому держать руку на пульсе, изнутри зная подоплеку тех или иных решений.       Боксы для работы с опасными средами располагаются в подвале. Здесь специальный пропускной режим, отдельная фильтровентиляционная установка, кварцевые лампы и работать приходится в костюмах биологической защиты. Умникам, пренебрегающим мерами защиты, сначала устраивают выговор, а затем порой и лишают допуска. Оно и правильно, все же не с ящуром или чумкой работаем.       Про судьбу большинства находок мне ничего неизвестно. Не тот профиль, будь я физиком — возможно, знал бы больше. Мне и здесь удается отслеживать только два направления, имеющих непосредственное отношение к экзоскелету. Первое — цефы, из чьих останков удалось выделить их аналог наших стволовых клеток. Теперь размножаем эту культуру, попутно ее изучая и пытаясь к чему-нибудь приспособить. Второе — сам костюм, незаметно отошедший на второй план. Слишком много других направлений, выдающих куда больший практический выход.       В боксе уже трудился один из моих знакомых. Несмотря на свое имя, Джованни попал в Россию еще ребенком, вместе с родителями. Здесь и вырос, а об иностранном происхождении напоминает только имя, фамилия, да темперамент. В пылу спора он активно машет руками, повышает голос и кажется, что еще немного и полезет в драку. Не полезет, и после будет жутко стесняться за вспышку, но это — потом. На самом деле Джованни Бианки и мухи не обидит, хотя задирать этого маленького крепыша решатся немногие. А вот с чувством юмора у него все в порядке. Как там оно произносилось?       — Buongiorno Giovanni. Come va?       — День добрый, Миша. Все еще пытаешься выучить испоганенную латынь?       — А мне казалось, что плебейскую, сиречь народную. Как движется процесс?       — Ищем температурные режимы, а то воспроизводства материала будем ждать до морковкиного загоговения. Кстати, а что это такое?       — Да хрен его…, у Сергеича спроси, это он у нас филолог по первой вышке. Может, попробуем снова с субстратом пошаманить? Кстати, я с основной партией два бутылька оставлял, с метками….       — Открой криостат, посмотри.       Обе емкости для выращивания клеточных культур оказались на месте. Бутылки, изготовленные из специального стекла, заполненные уже начавшим темнеть питательным раствором, лежали на верхней полке. Еще с десяток располагалось на двух других. Еще два криостата, расположенных по соседству, были заполнены едва ли наполовину. Здесь исследуется влияние различных условий, реальное воспроизводство культуры — дальше, в биореакторах. Там уже действуют спецпропуска, особый контрольный режим и прочее и прочее. Соваться в это нет никакого желания, и так уже подписок как блох на дворняге.       Поместив бутылек на инвертированный микроскоп, я начал рассматривать образцы на предмет изменений. Первая культура заметных изменений не показала. Вторая… в месте контакта культуры с одной из проб, взятых с нанокостюма, проявилась какая-то аномалия. То ли клетки мутировали, то ли на этом месте нарос дополнительный слой материала…, узнаю позднее. Частенько прорывы случаются именно из такого баловства, когда основным движущим мотивом является вопрос «а что если…?». К сожалению, и процент неудач при этом крайне велик, но мне повезло.       Дальнейшие исследования показали, что повезло отнюдь не мне. При определенных условиях отдельные участки некоторых структур костюма выступали в роли подложки, используя культуру цефов в качестве нанофабрикаторов. Проще говоря, появилась возможность наращивать материал, подобно кристаллам в насыщенных растворах. Процесс, конечно, сильно сложнее и даже уже открытое тянет на пяток нобелевок, но принцип тот же. Опускаешь затравку в раствор и ждешь. Дело это небыстрое, но домогаться до моего тела с просьбами взять еще одну пробу…, ну всего одну, чего мне стоит…, уже перестали. Плохо быть незаменимым, хоть убейся — и то не отстанут, пустив на опыты труп. К счастью, теперь это уже в прошлом. Зла я не держу, понимая, что восстанавливаюсь быстрее, чем костюм, но как же это порой раздражало….       Визит оперативников, что с интересом наблюдали за моей стрельбой, имел долгоиграющие последствия. В конце августа меня вызвал к себе куратор, обрадовавший месячной командировкой в Бурятию. Мол, в связи с просьбой смежников из одного силового ведомства решено временно направить на полигон такой-то, с целью проверки навыков и возможностей. Если начистоту, то убедившись в том, что я здесь уже не так уж и нужен, руководство решило упростить себе жизнь. Их можно понять, ведь мое участие в работе лаборатории — само по себе служит весьма сильным раздражающим фактором. По результатам работ пишутся статьи, и начальство встает перед дилеммой. Включить в состав участников нельзя по соображениям секретности, а вычеркивать — несправедливо.       Сборы были недолгими, из вещей только самое необходимое. Да и магазинов здесь нет, все через заказы по каталогам. Прощальную гулянку организовывать не стали, просто немного посидели, запивая тортики и кексики красным полусладким. Остальным завтра работать, а меня теперь алкоголь не берет. Хуже всего то, что и наркотики теперь оказывают только токсическое действие. Морфием и промедолом сейчас можно разве что травануться, благо, некоторые местные анальгетики действуют штатно. Так что, в случае чего анестезию мне будут проводить по Вишневскому.       Транспортом станет военный борт, что позволяет не думать о весе багажа. Костюм пришлось упаковать в специальный кофр, способный выдержать любые дорожные тяготы. Сам я переоделся в полевую форму без знаков различия. Потом, навьючившись рюкзаком в сто двадцать литров и загрузив небольшую самоходную грузовую платформу, направился к аэропорту.       Лететь предстояло на двести четырнадцатом Иле, среднем транспортнике, летающем сюда раз в две недели. Потом пересадка на семьдесят шестой, затем на вертолете. Впору задуматься о собственном самолете, быть может, исполнить одно из мечтаний. Деньги есть, их вполне достаточно для всего. Договаривался я с вполне конкретными высокопоставленными лицами о вполне конкретных вещах. С учетом того, сколько я уже сэкономил государству, даже десятой доли процента этой суммы хватит на безбедную жизнь. Имея на счетах пару сотен миллионов, можно не думать о ценах. А вот о чем помнить стоит — банк государственный.       Наверное, кураторам хотелось бы создать ситуацию, при которой «мой пример — другим наука». Создать имидж успешного человека, сотрудничающего с государством и через это получающего доступ ко многим благам. Аскетом я не был, но большую часть накопившегося за полгода имущества покупать не пришлось. Забавно, но в качестве подарков мне успели вручить даже РШ-12, револьвер калибра «двенадцать и семь». Юмор юмором, но для добивания разных зверушек типа «кабан-секач» он оказался неплох, а вот в людей из такого стрелять несподручно. «Вепрь», переделанный под полностью автоматическую стрельбу, по мнению сторонних людей, на этом фоне смотрелся откровенно бледно. Впечатление было обманчиво, в моем арсенале он — самый убойный в схватках накоротке.       Добраться до пункта назначения оказалось не так уж и просто. Отвык я от долгих путешествий, да и летать до этого приходилось всего пару раз. Непривычно. Пару раз возникли недоразумения с охраной, успешно разрешенные офицером сопровождения. Старлей показывал какие-то документы и проблем больше не возникало. Было в этих бумагах что-то, вызывавшее у военных желание куда-нибудь отойти, по внезапо возникшим делам. Похоже, я чего-то не знаю. Интересно….       Полигон располагался где-то между Бурятией и Забайкальским краем. Территория, размером чуть меньше Москвы со всем ее заМКАДьем, предназначена для общевойсковых учений. Неподалеку от периметра имеется несколько казарм, инженерные и хозяйственные части. В качестве основного транспорта используется железная дорога, есть и аэродром с бетонными и грунтовыми полосами. Автомобильных трасс поблизости нет. Объект режимный, залетные туристы очень быстро оказываются в особом отделе. Во избежание казусов пропуск лучше носить с собой постоянно. Вот так, рассказывая о местных порядках, и вел меня местный Вергилий к очередному кабинету. Проводника придал куратор, уже знавший, что документы придется оформлять с нуля.       Бюрократические заморочки закончились лишь поздним вечером. Оформление допусков, разрешений и приказов о постановке на довольствие и прочем. Даже разрешение на ношение оружия у военных выдается свое и к уже имеющемуся отношения не имеет. Беда была в том, что оформить часть документов задним числом оказалось невозможно. Поэтому то, что у обычного гражданина растягивается на пару лет, в моем случае ужалось в шесть часов. Под конец хотелось просто взять и прикончить того, кто придумал все эти инструкции.       Приписывать меня к какому-либо подразделению не стали, оставив дожидаться прибытия группы. Даже четырехместный офицерский номер выделили отдельный, во избежание возможных проблем. Большую часть оружия пришлось сдать в оружейку, при себе оставил только пару ножей. Заодно посетил местный магазин, докупил лейтенантские знаки различия. Так нужно, для большего соответствия легенде.       Происходи дело в армии НАТОвского образца, мне бы просто дали звание уоррент-офицера, технического специалиста, не имеющего права командовать людьми. У нас же при необходимости на взвод могут поставить даже прапорщика. Мне же просто вручили документы лейтенанта запаса и теперь придется озаботиться изучением необходимого минимума информации. От того, что меня представили как «пиджака», прибывшего для испытания новой техники, необходимость ориентироваться в армейских нюансах не исчезнет. Но, как завещала Скарлет О`Хара из «унесенных ветром», об этом я подумаю завтра.       Утренняя пробежка оказалась весьма познавательной. Переодевшись в полевку, я обратился к одному из местных летех, по поводу маршрута на пятерочку. Километров, разумеется, не баллов. Потом, после пробежки и позднего завтрака, мне захотелось испытать полосу препятствий. Получилось неплохо, особенно для первого раза. Рекорд побить не удалось, однако, судя по табличке с нормативами, уложился на «отлично». После обеда отправился осматривать местное стрельбище. Там оказалось довольно тихо и безлюдно, хотя еще заметны стреляные гильзы. Их соберут в конце дня, потом отправят на переработку с прочим ломом.       Мои оппоненты прибыли на следующие сутки. Группа молодых ребят лет двадцати пяти, с тридцатилетним командиром. Смелые, веселые, готовые горы вручную свернуть и море вычерпать ложкой. Одетые с иголочки, с обвесами крутыми, да оружием специальным. Видя подобную роскошь и понимаешь, почему «кадровые» «специальных» держат за мажоров. Нет, многих и уважают тоже, но не слишком любят. Обидно, когда тяжелую повседневную работу выполняешь ты, а они приезжают исключительно по особым случаям, и закачивают все сами за пару часов. Впрочем, причина моей неприязни была в другом. Ребята оказались слишком похожи на морпехов, а тех мне доводилось видеть только через линзу прицела.       Пересеклись мы рядом с местным штабом. Они шли отмечаться, я — уточнить у местного куратора порядок ведения снайперской стрельбы на дальние дистанции на местном стрельбище. Там и познакомились. Ну а вечером капитан Неверов навестил мою комнату. Поздоровавшись и сев напротив, он сразу перешел к делу:       — Мне сказали, что во время сценариев мы будем использовать боевые патроны. Мне непонятны причины, по которым был отдан этот приказ.       Открыв дверцу гардероба, я показал на костюм:       — Экзоскелет обеспечивает защиту тела от автоматных пуль. Главной задачей для вас станет не перестрелять друг друга. И крайне не рекомендую пытаться вступить в ближний бой, это опасно. Соизмерять усилия довольно сложно, и в лучшем случае результатом станут сломанные кости.       — Зачем это вам?       — Комплекс уже испытывался… в другом месте, однако контрольную аппаратуру пришлось уничтожить. На слово не верят, а взять на себя ответственность за риск никто не решается. Начальство решило проверить выкладки в тепличных условиях, сочтя вашу подготовку подходящей для этого дела. Пожуем-увидим. Надеюсь, вы потом не сильно обидитесь… на то, что произойдет при обкатке сценариев.       — Вы слишком самоуверенны. — С каменным лицом ответил мне Олег Неверов. Я философски пожал плечами.       — Мое дело — предупредить.       Разговор на том и завершился.       Полигон включал в себя разные территории. Пара «поселков», остатки фортификационных укреплений, лес, редколесье, лесостепь. Предполагалось, что первым будут отработаны сценарии поиска в лесу, выхода из под засады и уничтожения разведгруппы противника. После того разговора планы изменились. Поэтому сегодня будет штурм. Ну, как штурм… скорее зачистка здания.       Раньше, лет пятьдесят тому назад, здесь был неплохой колхоз, но со временем население отсюда ушло. Потом местность оформили под полигон, и теперь здесь не только отрабатывают ведение боевых действий, но и тренируют военных строителей. Поэтому здания находятся в приемлемом состоянии, и не собираются обрушиться от неловкого движения. Это хорошо, мой вес в костюме больше ста десяти килограмм.       Школа была типовой, советского проекта. Вытянутое двухэтажное здание, два входа рядом с торцами, один длинный коридор. Противников все же маловато, да и куда привычнее этим ребятам в роли атакующих. Спецназ ведь, они обычно сами выбирают, куда и как бить. Что поделать, по всей видимости, у групп ведомственной охраны нужных допусков нет.       Штурм протекал… своеобразно. Засев в хрущевке, я подкараулил одного из наблюдателей. Выстрел. Желатиновый полимер попал ему в грудину, расплескавшись по бронежилету. Накрученный вместо дульного компенсатора ПМС заглушил вспышку и ослабил звук, не позволив противнику сразу определить место выстрела. Вторым выстрелом удалось подстрелить их снайпера, а затем пришлось переходить в ближний бой. Режим маскировки я не использовал, с имеющимся оружием и в заданных условиях он не даст весомого преимущества.       Запрыгнув в окно, отправляю вперед гранаты. Бросок рассчитан так, чтобы они детонировали рядом с противником. Вместо осколочных используются кинетические, с резиновыми шариками, не дающие осколков. С момента первого огневого контакта прошло всего двадцать девять секунд, осталось «уложить» еще семь человек.       Очередь из пистолет-пулемета прожужжала над моей головой злым роем. Попытка подавить огнем сыграла против них, минус один. Минус два, попытка атаки с фланга — незачет. Попытка забросать гранатами — незачет, одного удалось ранить в руку, гранату он уронил и на ней же и «подорвался». Позиционный пат длился недолго. Мне всего-то нужно было немного времени, вычислить точное местоположение противников.       Обладая преимуществом в маневре, я с легкостью обошел остаток группы через улицу и атаковал сверху, с лестницы. Бой завершился за четыре минуты и тридцать три секунды. Запас энергии показал дно лишь один раз, когда я запрыгивал на второй этаж. Адреналина не было, да и вообще…, быстро все прошло и без огонька. Разочаровывает. Сюда хотя бы взвод засунуть, а лучше и целых два, но это лишь мои хотелки. Начальство не станет резко менять свои планы, пополнение прибудет далеко не сразу.       — Ты ведь воевал? — Спросил Неверов по пути назад.       — Выжил, побывав в нескольких переделках. — Подтвердил я его подозрения. Мою легенду собирали на базе реальных событий, происходивших в этой реальности. В ней не было прямой лжи, зато хватало нюансов. Понимающие люди в подобном копаться не станут, подозревая подставу. Слишком уж много совпадений, так не бывает в нормальной жизни. А если учесть количество слоев, наложенных друг на друга… придется изрядно постараться, отделяя домыслы от вымыслов. Там много всего, но сшито нарочито криво, с наслоением противоречивых фактов. Это позволяет активно маневрировать, оперативно перестраивая легенду, меняя детали словно мозаику в калейдоскопе.       — Расскажешь? — Спросил кто-то из бойцов, идущих позади.       — На трезвую голову о подобных вещах не говорят. Да и товарищ майор не одобрит.       — Какой майор? — Заинтересовано спросил другой боец.       — Который все слышит и все знает. — Не смог удержаться я. — И его уши торчат из каждой розетки.       — Это старая хохма. — Перебил меня Неверов. — Потом расскажу.       Больше вопросов не было. Ребята шутили и дурачились, не обидевшись на столь быстрый разгром. На совещаниях довольно быстро начали разрабатывать тактику противодействия, но противопоставить ничего не могли из-за малого количества бойцов. От мысли привлечь другие отделения — отказались, обосновав недостаточным уровнем подготовки и опыта взаимодействия. Пока что все ограничивалось демонстративной скоростной зачисткой противника в различных условиях. Это закономерно, в Нью-Йорке на меня меньше чем взводом и не совались-то никогда. И мальчиками для битья те бойцы тоже не были, гасить их приходилось быстро и жестко. Группа Неверова тоже состоит из профессионалов, но перевес слишком велик и он не в их пользу. Здесь не помогает даже ограничение по оружию, я их превосхожу качественно.       Пополнение прибыло только через десять дней. Сводный взвод матерых волкодавов, по всей видимости, только-только из командировки. Обычно такие больше чем отделениями и не ходят никуда, но в этом случае было сделано исключение. Чувствовалось, что они очень злы из-за того, что их вместо родной части перебросили сюда. Знакомство как-то не заладилось, а вот отработка сценариев на полигоне уже не напоминала игру в одни ворота. Быстро адаптировавшись к моим возможностям, спецы смогли за эту неделю подловить меня дважды. Первый раз — когда ценой части бойцов заманили в тупик и «подорвали» гранатами. Второй — долбанув по моему укрытию из дымовой версии «Шмеля». И откуда только успели достать?       Большинство раундов заканчивалось ничьей, по истечению времени. Мне, как правило, удавалось «уничтожить» большую часть группы, но при этом провалить основное задание. Условности по времени, условности по вооружению… они мешали побеждать. В реальной жизни коридор возможностей куда шире. Будь у них средства усиления в виде крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек, это могло резко осложнить мою жизнь. Очередь из «Браунинга» пережить еще можно, а вот КПВ с его противотанковым калибром…, увы, но и у костюма есть свои пределы. Впрочем, будь это реальный бой — мы все бы действовали иначе. Жестче. Используя абсолютно все доступные средства поражения, как это было в Нью-Йорке. Тот мир остался в прошлом, но полученный опыт по-прежнему актуален. Просто, применить его пока негде.       Боевые действия в Нью-Йорке, закончившиеся переносом в этот мир, носили совершенно иной характер. Густозаселенный город стал полем битвы четырех непримиримых противников. Первые два дня бойцы «Селл», корпоративной ЧВК, пытались поймать меня, чтобы забрать костюм. Потом из под земли (в прямом смысле) полезли цефы — пришельцы в экзоскелетах. Спустя несколько часов к междусобойчику присоединились военные, первым делом оцепившие мосты. Из-за крайне быстрого развития событий и специфики местности люди тяжелую технику в город не вводили. Даже авиацию применяли ограничено, и по большей части — против летающих штурмовиков цефов. Артиллерию использовали крайне ограничено, предпочитая давить сосредоточения противника короткими массированными залпами.       Цефы, казалось бы, никуда не торопились. Вылезли, ввергнув весь город в хаос, и спокойно стали отстреливать наемников и военных. Мне тоже пришлось участвовать в этом междусобойчике, в качестве четвертой стороны. Опыт — сын ошибок трудных, я там несколько десятков раз едва не погиб. Во многом именно поэтому большая часть действий в первые дни свелась к максимально быстрой ликвидации свидетелей и дальнейшему отрыву от подкрепления. Таскать с собой целый арсенал смысла не имело, незаменимой оказалась только снайперская винтовка под винтовочный патрон. Автоматы слишком прожорливы и их всегда можно снять с трупа или затрофеить на одном из опорных пунктов. Зато с боеприпасами — беда, поэтому частенько приходилось действовать кулаками, чей удар с легкостью способен вмять грудину в позвоночный столб. От пистолета броня еще могла спасти, а вот силушка богатырская неизменно убивала супостата. На учениях такой подход не используешь, это смертельно.       Спецов сменили спустя десять дней после их прибытия. Остаток командировки мне пришлось отрабатывать в одной команде с группой Неверова. Оппонентами выступали погранцы этого года выпуска. Курсанты-контрактники мало что могли и пока не обладали большим опытом, однако их было много. По факту, нам противостоял личный состав двух пограничных застав. Каждая включала в себя стрелковые отделения и кинологов, остальное, за ненадобностью, было исключено. Получилось, в общей сложности, около пятидесяти человек.       Работа в составе группы оказалась весьма интересным опытом. Даже немного жаль, что командировка оканчивается завтра. Хотя, понимание основ уже получено, а остальное имеет смысл отрабатывать только в составе постоянной группы. Когда это будет, и будет ли вообще — сейчас непонятно.       — Ребята собираются немного погудеть перед отъездом. Присоединишься? — Вырвал меня из раздумий о будущем Неверов.       — Отчего бы и нет. Думаю, будет лучше, если мясом займусь я.       — Спокойно, Ринат свое дело знает. — Это обнадеживало. Этот веселый татарин с хитрым прищуром неплохо готовил и с мясом обращаться умел.       — Ну, тогда двинули в магазин, ибо в спиртном я не разбираюсь.       Зато в хорошей выпивке разбирался Олег. Алкоголь находился в свободной продаже, нам лишь напомнили о нежелательности эксцессов. «Приключенцев» отправляют на гауптвахту, отмечая этот факт в личном деле. Карьере подобное, мягко говоря, не способствует. Рецидив приводит к собеседованию с психологом, а там — как фишка ляжет. Могут и неполное служебное влепить, а то и чего похуже.       Здесь вообще сложилась интересная ситуация с очень многими вещами. Прямых запретов нет, наказывают именно за последствия неправильного применения, злоупотребление и прочие аналогичные вещи. За неправильное использование, если коротко. Здесь даже сильнодействующие анальгетики продают по упрощенной схеме. Что-то по рецепту врача, а многое и без, по предъявлению удостоверения личности. Только вот, тех же наркоманов сильно урезают в правах. Запрет на вождение, лишение права владения оружием всей семье, а детей заберут органы опеки…, там много разного, направленного на ограничение социального вреда. Подход весьма циничный, можно сказать социал-дарвинистский, направленный на отсев неадекватов. Да и медицина затачивается, главным образом, на профилактику и выявление заболеваний на ранних стадиях.       Местом для посиделок выбрали одну из полянок. Здесь уже имелось все необходимое, вплоть до мангала. Стол и лавки — самодельные, из металлических уголков и нестроганых досок. Все это прикрыто видавшим виды арочным тентом. Часть ребят столпилась рядом с мясом, еще трое приглядывали за лежащими в ручейке бутылками. Положив в небольшую запруду свой груз, я пристроился на одном из пеньков, в небольшом отдалении. Было довольно забавно наблюдать за суетой, хаотичной на первый взгляд, но вполне упорядоченной при более внимательном изучении.       — Не любишь большие компании? — Спросил примостившийся рядом Олег.       — Тяжелое детство, деревянные игрушки, прибитые к потолку. Дальнейшие события лишь усугубили эту черту моего характера. Вы тоже отбываете завтра?       — Через день. Неплохо поработали, надеюсь, еще свидимся.       — Возможно. — Только, сомневаюсь, что с этой группой.       — Как думаешь, нам такую броньку когда-нибудь выдадут?       — Маловероятно. Она предназначена не для антитеррора, да и выигрыш относительно штатных средств будет не столь велик. Учитывая некоторые другие факторы, таким скорее обзаведутся те волкодавы.       — Почему такая разница?       — У них каждая операция — как последняя. Ошибка равносильна смерти.       — Ты действовал в похожем стиле.       — Ну, так я и бывал в подобных условиях. Порой случается так, что задачу нужно выполнить любой ценой. И на помощь никто не придет, а порой и о подвиге не узнают. И ты сознательно идешь на смерть, но порой случается и выжить. — Я прервался ненадолго, затем продолжил. — Знаешь, умереть — не страшно, страшно — умирать. Мы к этому готовы, ты мог видеть, как меня уделали в первый раз. Они бы и в реальности полегли сами, но меня задержали. — Принюхавшись, встаю на ноги. — Ладно, пойдем, пока они там все мясо прямо с шампуров не схарчили.