Серебро и Сталь

      Встреченный на выходе из гостиницы куратор напоминал кота, сожравшего всю сметану и умявшего сливки. Мне была весьма интересна причина подобного хорошего настроения, да и новости тоже неплохо было бы узнать. Осталось совместить это с завтраком, и все будет совсем замечательно. Люблю вкусно покушать, хоть теперь и не нуждаюсь в обязательном трехразовом питании. Прелести хорошо приготовленной еды это не убавляет.       Мы успели немного посидеть в кафе, отмечая удачное окончание операции и обсуждая будущие перспективы. За ним заехали через полчаса, очередной срочный вызов к начальству. Меня навестили вечером, уже после сдачи отчета, обрадовав очередной командировкой во все тот же регион. Теперь предстояло отработать с ГРУшниками, уже в самом Афгане. Но детали этого — уже завтра, а все оставшееся время оказалось потрачено на инструктажи.       Для начала я был отправлен в местную оружейку. Интересное место, в котором имеется даже своеобразный музей, из конфискованных образцов. Причем из всей этой экзотики явно стреляют: заметны следы чистки, смазки и кое-где — следы пороховых газов. Мне рады не были, встретив недовольными взглядами. Ознакомившись с предписанием, сухопарый седоусый прапор куда-то убыл, вернувшись с несколькими кейсами на тележке. Вскрывали мы их вместе, и он сполна насладился моим охреневшим от удивления лицом. Ибо лежало в первом ящике нечто, виденное исключительно в фильмах про войну. И речь сейчас не про чеченскую или Афган. МГ-42 просто не мог не вызвать соответствующей реакции:       — А ничего посовременнее у вас нет? Великая Отечественная ведь была даже не в этом столетии….       — Это австрийский послевоенный. — Отмахнулся прапор. — Питается натовской «семеркой», да и не жалко его, тебе ведь их все равно оставлять. Даст клина — выкидывай смело, да и эти два недоразумения назад не тащи. — Он показал на два массивных длинных тубуса с непонятными нашлепками. Рядом лежали странной формы магазины, напоминающие сплющенные груши.       — Это собственно что? — Поинтересовался я, взяв в руки один из них. — На тонфы непохоже.       — «Велроды» британские. Тоже относительно свеженькие, валяются здесь с девяностых. Вполне рабочие, мы из этой партии пару образцов отстреливали.       Прикинув линейку оружия и годы его изготовления, заключаю:       — Снайперкой дадите ПТРС?       Прапор задорно усмехнулся, закрывая первые ящики:       — Почти угадал.       В третьем кейсе оказалась разобранное нечто, напоминающее детали оружия весьма отдаленно. Опознать южноафриканскую снайперскую винтовку удалось, главным образом, по ручке переноски и узлу крепления ствола. Прикольная штуковина, но определенно, некомплект налицо.       — У нее же еще два сменных ствола должно быть с собой.       — Нет их, и не было. Только этот, на «четырнадцать с половиной».       — «Целевые» патроны найдутся?       — На этот калибр? Сам разве что начнешь точить. У нас стандарт: Б-32, БЗТ. Это же пулеметный патрон, а не снайперский.       — А БС-41 у вас в наличии имеются?       Помимо бронебоек с металлокерамическим сердечником обнаружились и патроны мгновенного действия зажигательные, МДЗМ. Стремная штука, которую в свете Женевских конвенций можно классифицировать как боеприпас с разрывной пулей. Хорошее место, надо будет как-нибудь повторить заход. Глядишь, найдутся и химические боеприпасы. Не самому же их изготавливать, это оснастку надо искать, материалы. Могут ведь такой интерес понять и превратно, а мне ведь нужны отнюдь не кожно-нарывные или нервнопаралитические соединения. Хватит и того же ХАФа, в народе прозванного «черемухой», только его сейчас не используют. Опасно мол, и есть другие, более подходящие для полицейских операций соединения.       Общую обстановку по Афгану до меня доводил худенький старичок в штатском, чью военную выправку не испортила даже старость. Затрудняюсь сказать, сколько ему было лет, у «товарища полковника» был четкий, но тихий голос. Голубые глаза смотрели пронизывающе, он постоянно оценивал собеседника, следил за окружением, контролировал обстановку. Служебный кабинет был обставлен по минимуму, но старик предпочел даже за столом сидеть, контролируя и меня и вход. Он много чего рассказал безо всяких прикрас и дополнений. Лекция была долгой, детальной, очень циничной и пояснила куда больше, чем предыдущие полгода бесед с моими знакомыми. Не исключено, что значительной части сказанного они не знали и сами.       Разумеется, многое я знал и ранее, но в свете сказанного картина мира стала куда как богаче и ярче, заиграв новыми красками и мелкими деталями. Об исключительном положении России в плане транспортной логистики я был в курсе уже давно. Раньше товары из Китая в Европу поставлялись через Севморпуть, последние четыре года — по Транссибу и БАМу. Альтернативных маршрутов попросту нет, более южные пути ведут к Ирану. Да и везти свои товары через Среднюю Азию может и выгодно в отдельных случаях, но больно уж рискованно. Баев нынче развелось многовато, и согласия меж ними нет.       Афганистан в этом раскладе — весьма интересный элемент. Он стал фронтиром, отличной ареной для опосредованного выяснения отношений между его соседями: Китаем, Пакистаном, Индией, Ираном…, российских «советников» там тоже можно найти. У всех свои «подопечные», свои аванпосты и опорные базы. Вроде бы, частные, но комплектуются все эти «военные компании» «отставными» военными. Да и не только наемники там присутствуют. Полезно ведь бывает порой испытать что-нибудь из новых видов вооружения в боевой обстановке. Обкатать бойцов. Главное — чтобы подобный геморрой был не на своей собственной территории, ну так ведь государство вроде бы независимое. У него даже имеется герб, флаг и гимн, выборное правительство. Ну а то, что официальные власти контролируют только столицу — кого оно вообще волнует? Нынче с правозащитниками как-то не очень, особенно после того, как интернет распался на региональные сегменты.       Как говорится, в справном хозяйстве и бычий хвост — веревка. Вот и пользовались все, кто во что горазд, ведь переломить ситуацию в одиночку не под силу даже Китаю. Случались порой и эксцессы. И иногда именно нашей стороне приходилось их устранять. Проще ведь грохнуть террористов сразу, не дожидаясь, пока они заедут погостить. И с наркоторговцами ситуация та же. Ну и разборки между теми, «кого там нет», тоже имеют место быть.       Причины, по которым решено было послать меня, озвучены не были. Делалось все в страшной спешке, на то же сопровождение выделили боевую группу, выдернутую какого-то полигона. Информации слишком мало, известно только то, что мы летим в Афганистан. Вооружение хоть выдали нормальное: помимо Калашникова из кладовщиков удалось выбить два Стечкина и цинк бронебоек. Они все пытались всучить какой-то «Грач», но мне все же удалось настоять на своем.       Следующий день запомнился долгим перелетом на военном транспортнике. Базу в Таджикистане я успел увидеть разве что из иллюминатора. Ну, взлетную полосу еще, на которой мы пробыли пару минут, перекидывая свои вещи в вертушку. Потом — часовой перелет к опорному пункту рядом с границей. Тогда же, в вертушке мы переоделись в полевую форму. Потом большая часть группы, включая и меня, нацепила балаклавы. Это командиру и его заму придется подтверждать наши личности, а остальным лучше вот так вот, «безликими».       Ждали нас пятеро, двое рядом с вертолетной площадкой, остальные — возле двух «уазиков» и Урала. Командир, он же — официальное лицо, отправился представляться смежникам. Мы в это время выгребали свое имущество из вертушки. Потом, получив отмашку, стали закидывать ящики в кузов Урала. В нем же предстоит ехать и мне, вместе с еще троими парнями. Жаль, что я не могу носить мою прелес-с-сть постоянно, ведь это так успокаивает нервы.       Неплохо успокаивает нервы и ощущение автомата, который ты держишь в обнимку. Главное — не увлекаться, а то, может, и патрон дошлешь. Так и до самострела недалеко, а паранойя… она всегда с нами, незримо обнимает за плечи и шепчет на ушко о постоянной бдительности. Раньше было проще. Когда кругом враги — как-то не задумываешься, куда стрелять. Куда сложнее, когда рядом с тобой еще и товарищи. Пуля всегда найдет себе цель, поэтому важно понимать, куда и в кого ты стреляешь.       Узкий горный серпантин все тянулся и тянулся. Казалось бы, прошел час, но проехали мы не так много. Улететь с горушки — приятного мало, а лихачеством здесь можно считать гонки на скоростях выше сорока километров в час. Дальше — больше, то есть, скорость пришлось снижать до десятки. Дорога — даже не грунтовка, просто каменистая тропа, трясет немилосердно. Кислорода маловато, воздух разреженный, всем нашим весьма хреново, один я — как ни в чем ни бывало.       База оказалась ничуть не похожа на «страшное логово наймитов чего-то там». Обычный такой полевой лагерь в расширенной комплектации. Два блиндажа, несколько окопов по периметру, соединенные ходами сообщений. Вместо палаток — сборно-щитовые домики. Собственная скважина, солнечные панели и электрогенератор. Неподалеку, в километре отсюда — дружественный кишлак, еще один — в полутора, но уже в другую сторону.       Обзор здесь хороший, место выбирали с расчетом на установку армейского ретранслятора. Передатчики поставили в другом месте, ну а здесь обосновался очередной отряд специального назначения номер двести какой-то там. Не бросать же было столь удачное место. Ну а то, что высоко — так это наоборот, благо. Мне благо, глубоко личное, потому что пилить по горам пехом удовольствие ниже среднего, а навьюченным как ишак — так и вовсе мука мученическая. А ведь идти на дело предстоит в одиночку, хотя протолкнуть это решение удалось с трудом. Осталось только дождаться нужного момента.       Наших, несмотря на все предпринятые меры, скрутила горная болезнь. У большей части — легкая степень, у двоих — средняя, пришлось их с частью группы отправить вниз. Таблеточки и прочие контрмеры помогли частично, все же, смена высоты была весьма и весьма резкой. Оставшаяся наверху половина группы лежала пластом, только командир пошел согласовывать с местными режим питания и прочие бытовые моменты. Стрельбище там, место для помывки. Информацию должны предоставить из разведуправления. Стартовую площадку придется искать самостоятельно.       Вечерело достаточно рано. Мы находимся с восточной стороны горной гряды, солнце здесь рано встает и рано заходит. Осень, горы — казалось бы, всего ничего на часах, но оно уже скрылось за изломанным, зубчатым горизонтом. От глиняного тандыра веет теплом и ароматом печенного мяса, что-то местное, с незнакомыми приправами. Готовить я умею и сам, но невместно гостю лезть к хозяевам с поучениями. Некрасиво это. Да и многие приправы здесь отличаются.       Сидеть в сторонке, наблюдая за окружающим пространством, было довольно занятно. Сумрак не был помехой, вижу я нынче куда больше обычных людей. При желании, так и вовсе, могу забираться в инфракрасный и ультрафиолетовый спектры. Наружка от этого первый месяц волком выла, но мы все же смогли найти общий язык. Так что, камеры в сортире теперь расположены правильно. Так, чтобы не нарушать тайну личной жизни.       Вечерний ветер нес прохладу. Стоит солнцу зайти и температура воздуха стремительно падает. Если днем все ходили в относительно легких форменках, то теперь натянули поверх плотные куртки. Неплохо, ветра довольно стабильны. Осталось только прогноз погоды узнать, на ближайшие дни. Хоть метеорологи и всегда ошибаются, но нынче климат стал куда стабильнее, чем в нулевых и даже — прошлом веке. Влажность повысилась, а вот средняя температура осталась прежней. Вроде бы, даже Сахара зазеленела, а распространение песков практически полностью прекратилось. Пустыни медленно сдают свои позиции. Правда, и в других местах нормы осадков повысились весьма значительно. Сельское хозяйство из-за этого сильно изменилось, воды ведь теперь не просто достаточно, ее порой избыточно много.       Посиделки за столом, похоже, были для местных чем-то привычным. Подначки, хохмы, какие-то истории, знакомые всем присутствующим. Мне лезть в эти разговоры было не с руки. Сидишь себе в уголке, и мотаешь на ус, периодически поддакивая. Даже пару хохмочек рассказал, не вдаваясь в подробности и опустив имена и места, где это происходило. Это нормально, меня здесь только по позывному и знают. Может, назваться Сарычом было и не самой умной идеей, но в сжатые сроки других вариантов на ум не пришло.       Пристреливал винтовку я утром. Пулемет тоже не забыл, траектории изменились серьезно, а нужной таблички для этой высоты не нашлось. Пришлось надевать экзоскелет и самому вычислять поправки на дистанциях в километр и более. Заодно, в очередной раз убедился в правильности решения прихватить с собой шесть запасных стволов. Менять ствол пулемету «голыми руками» было даже забавно, эта возможность сильно облегчает жизнь.       Доступа к оперативной информации нам так до вечера и не предоставили, а под конец и вовсе, просто и незатейливо послали. Формально все чин по чину, не придерешься. Только вот, с послезавтрашнего дня обещают продолжительные осадки и низкую облачность дней эдак на десять. Возможно — больше, а там и до отзыва недалеко. И хрен меня куда выпустят в загранку, если снова не прижмет со страшной силой.       Подумав, я решил плюнуть на уговоры смежников. Не впервой, разберусь на месте. Примерный расклад известен, координаты есть, средства доставки в порядке, оружие проверено и приведено к нормальному бою. Так что, поставив командира группы перед фактом, я занялся подготовкой к отбытию. Перекинул снарягу к точке отбытия. Собрал подвесы, закрепил вьюки. Проверил систему быстрого сброса, на случай нештатных ситуаций. Есть на этот случай запасной парашют-крыло, еще один — резервный, если совсем припрет. Провел тестовый прогон движков. Разложил крыло, стропы. Можно взлетать.       Короткий разбег, фиксирую подъем купола. Слегка затягиваю клеванты. Есть отрыв! Внизу пропасть, метров триста и дальше — понижается. Это хорошо, есть время на отцепку и раскрытие запаски. Тащить с собой в воздухе полторы сотни килограмм груза — несколько непривычно. То ли еще будет, это здесь, на высоте, грузоподъемность сильно уменьшилась и ухудшилась управляемость. Но есть, есть у меня козыри в рукаве — экзоскелет «видит» воздушные потоки в радиусе полукилометра, позволяя прокладывать максимально эффективный маршрут.       Полет занял шесть часов, сто двадцать километров по прямой. Но это же горы, здесь все маршруты извилисты и зависимы от рельефа. Воздушные — тоже, просто в меньшей степени. Путешествие обошлось без приключений, орлы по ночам не летают. Было бы неприятно столкнуться с пернатым хищником, он вполне может сложить крыло и запутаться в стропах. Других неприятностей удалось избежать благодаря своим любимым особенностям. Возможность видеть в кромешной тьме сильно облегчает жизнь.       Расчетная точка расположена в четырех километрах от лагеря, за гребнем хребта. Приземление выдалось достаточно мягким, даже купол гасить не пришлось. Сложив и спрятав параплан под осыпью, я тихонько навьючился оружием и потопал в сторону горной тропки. Впереди, за горушкой, на высотах расположено три блокпоста. Внизу, в долине находится тренировочный лагерь, из которого проложены две дороги. Первая — к трассе, которую не ремонтировали уже лет десять. Вторая — на перевал, там пройдут разве что вьючные животные. На мотоцикле — тоже реально проехать, а вот с квадриком — пятьдесят на пятьдесят. От габаритов зависит.       Долина имела форму треугольника, окруженного горами, словно внутренний двор какой-нибудь крепости. Оборонять подобное место достаточно просто — достаточно занять господствующие высоты и заминировать подходы. Мест, где можно пройти — немного, а так, чтобы еще и с грузом — вообще мизер. Самолетам здесь не развернуться, да и «не по понятиям» их применять. Для вертолетов — высоковато, и эффекта неожиданности не будет. Аналогично и с диверсантами. Сами не заметят — так прикормленные местные жители сведут на нет эффект неожиданности. Вот такой вот кактус, защищенный ровно настолько, чтобы с ним не связывались.       Ближний ко мне пост расположен выше двух других, и, тем более, самого лагеря. Даже спустя всего полчаса наблюдений, видно, что люди живут спокойной жизнью. Их давно никто не трогал, расслабились ребята. Хотя да, тепловизоры и развитая система сигнализации способствуют подобному отношению. В лагере тоже все спокойно, даже светомаскировку особо не соблюдают. Достаточно странно, обычно в НОАК дисциплина на очень высоком уровне. Возможно, это из-за работы под вывеской «частников» и того, что база находится на отшибе. Начальство, должно быть, здесь редко бывает.       В ходе наблюдений удалось засечь три стационарных башни с турелями ПВО, семь минометов, шесть АГС и двенадцать пулеметов, из которых крупнокалиберных — четыре. Защита периметра весьма продуманна. Нормального противника прижмут огнем на подавление, а затем закидают минами и гранатами. Башенки с турелями, в свою очередь, предназначены для сбития беспилотников и перехвата боеприпасов со скоростями ниже трехсот метров в секунду. Проще говоря, большинства ПТУРов и минометных мин. Но есть у этой системы уязвимые места: модули обнаружения и командный отсек.       Отдельно размещен автопарк: несколько грузовых машин, пара БМП и всякая «мелочь». И все это, по-хорошему, надо бы грохнуть. Благо, танков нет, а прочая техника может и держит 12.7, но никак не 14.5 миллиметров. Этим калибром в свое время танки валили, но это было давно и неправда. Впрочем и «Браунинги» в свое время переделали на немецкие противотанковые патроны, и уже лет сто как не жалуются на плохой эффект. Удачная, видать, комбинация получилась.       Переть напролом — было бы самоубийством. Днем мои преимущества не столь велики, хотя для ведения разведки их вполне достаточно. За эти четырнадцать часов я успел вычислить местоположение ретранслятора и закрепить на нем пару тротиловых шашек. Прикинул места для диверсий и даже прикопал три «позаимствованные» кассеты дистанционного минирования на выходе к трассе. Все самое интересное осталось на ночь.       Зачищал блокпост я в момент пересменки, вечером, в надежде положить всех и сразу. Компактное расположение позиций сыграло против обороняющихся — несколько пулеметных очередей, пара гранат, и вот, на высоте живых противников не осталось. Следующий шаг — подрыв ретранслятора. Заодно, тем же сигналом и дорогу заминировал, кассеты СДМ сработали как мортирки, выбросив свое содержимое. Вой сирен зазвучал спустя, наверное, минуту, я как раз успел ослепить командный модуль турелей ПВО выстрелами по оптическому комплексу и радару. Добивал его ПТУРом, для пущей гарантии. Еще одну, «контрольную» ракету, запустил по пункту управления.       Дальше — дал пристрелочный из захваченного миномета. Еще один. Есть! Баллистика вычислена, предполагаемая траектория подсвечивается. Три мины по генераторам, еще две — центр связи. Накрытие — полное. Подавлял минометы противника — минус пятнадцать мин. Восемнадцать — осталось. Короткими сериями накрыл крупнокалиберные пулеметы и оружейку, склад ГСМ. Запас боеготовых мин израсходован за пять минут. Времени на снаряжение второй очереди — нет. Пора осмотреться.       На выезде виднелось несколько горящих остовов — ПТМки свое дело сделали. Через затор разве что на танке проехать, ну или бульдозером разгрести. Этот путь перекрыт.       Неподалеку упала первая мина, запущенная с другого поста. Опомнились?! Если на огонь из легкой стрелковки я внимания не обращал, то это — опасно. Варианты… о, нашел. Аналог «Корнета», или что-то вроде того. Трофейный ПТУР разметал снарядные ящики, второй ракетой мне удалось добить остатки расчета.       Третий блокпост был нейтрализован точно так же, только ракет пришлось истратить три. Последней, шестой, я подбил БМП в низине. Очень уж он удачно подставился, прилетело аккурат под башню. Вторая машина была расстреляна в борт, из снайперки, бронебойками. Добив личный состав на высотках, вновь переношу свое внимание вниз.       Периметр базы прикрывала стена из габионов. Выглядело это как здоровенные, армированные стальной сеткой кубической формы мешки, наполненные грунтом. Придумала сие компания HESCO, а потом копии расползлись по всем странам, вытеснив мешки с песком. Разворачивается быстро, стенки можно строить вплоть до четырех метров в высоту. Толщина одного слоя — три фута, чуть меньше метра.       Мне уже удалось вывести из строя две трети средств усиления, способных работать на дистанциях более полукилометра. АГСы в текущей ситуации прицельной стрельбы не обеспечивали, да и отстреливать расчеты не слишком трудно. ПТРК развернуть — пять секунд минимум, а еще нужно и ракету сопровождать. РПГ, в большинстве своем, до сюда банально не долетают, на излете разве что порой упадет.       Бой плавно перетек в позиционную стадию. Долбить противника из прихваченного здесь же, на высоте АГСа было весьма просто. Это потом, когда спустя три барабана, кончились гранаты, мне пришлось взяться за снайперку. Габионы худо-бедно могли защитить от ДШК, но у моей винтовки дульная энергия больше раза в два. Соответственно, предельно логичным было обстреливать организующиеся группы, пользуясь преимуществом по высоте и дальности. Попадание пуль крупного калибра выводит человека из строя вне зависимости от граничных условий.       Через три минуты эффективность огня упала, вражеские бойцы тупо залегли, даже не пытаясь подняться. Видимо, закончились командиры. Пора в ближний бой, настала очередь МГ-74. Главное его отличие от снайперской винтовки — режим стрельбы. Рассеивание — друг пулеметчика, оно позволяет увеличить вероятность поражения цели. За счет большего расхода боекомплекта, разумеется. Именно так говорил нам препод на уроках начальной военной подготовки. Капитан в отставке, он любил пострелять, а во время занятий — присесть классу на уши, рассказывая об этом деле. Вот с минами у него были нелады, саперов Арсений Павлович ненавидел, видимо, дела давно минувших дней. Ну да не о том речь, тактику надо менять.       Крутизна склона менялась от тридцати до восьмидесяти градусов, но обрывистых участков было не так и много. Спускаться пришлось минут семь, давя противника огнем на коротких остановках. Рывок на сотню метров, пара скупых очередей, еще рывок. Маскироваться смысла не имело, ночь на дворе, темно хоть глаз выколи. А вот усиление брони я включал при каждой остановке. Впрочем, от неприятностей меня в основном спасала высокая подвижность. Попасть из гранатомета по мелкой и верткой цели на дистанции больше двухсот метров — практически невозможно даже днем. Осколки же были относительно легкими, их вес принесли в жертву количеству.       По общим подсчетам, в лагере оказалось около двухсот с лишним человек. Точнее установить проблематично, да я и не стремился. Проблемы с опознанием будут у следователей, главным образом, из-за мин, перемоловших часть тел в фарш. Запахи стояли еще те — вонь горящих покрышек, обугливающегося мяса, крови…. Отвратительное по любым меркам сочетание, у меня оно особых эмоций не вызывало. Да и пропало быстро, сразу после перехода на замкнутый цикл дыхания. Обстановка была насквозь привычной: ночь, трупы вокруг, чад пожаров где-то неподалеку. В Нью-Йорке мне приходилось участвовать и в более страшных вещах. Человек ко многому привыкает, приспосабливаясь под окружающую обстановку. Понимание того, что для меня стало нормальным — счастья не приносит, но и грустить по этому поводу — смысла нет.       Штабная палатка была относительно цела. Была в этом некая ирония, вокруг все посечено осколками, а тут ткань почти без прорех. Так, пара подпалин, несколько дырок от шальных пуль. Оборудование и документация — нетронуты, есть что затрофеить, и утащить к себе.       Появление одиночного вражеского бойца было вполне ожидаемо. Ну, казалось бы, что сможет сделать одинокая девушка, служащая санитаром, писарем или переводчиком? Как оказалось, пальнуть по мне из реактивного огнемета. Полоса на крышке красная, граната — зажигательная. Сбивать опасно. Варианты? Что тут думать, прыгать надо. Да, сделал я это вовремя: палатке песец. Досадно, трофеи сгорели синим пламенем. Девчонка попыталась было сбежать, но куда уж там. Шансы у нее были нулевыми.       Сцапать гарну дивчину было просто, она даже десятка метров пробежать не успела. Сложней всего было не сломать ей что-нибудь во время захвата. Мне нужны доказательства, и раз документов нет — придется по старинке. Будем добывать языка. Лейтенант, а именно такие у нее были погоны — тоже может знать много интересного.       Таймер высветил очередную отметку — минус десять минут. Пора уходить. Дискотека длится почти час, а расчетное время прибытия подкрепления — ровно этот час и есть. Минимум, конечно. Первыми, скорее всего, заявятся вертушки. Двадцать минут на предполетную подготовку, сорок пять — чтобы долететь сюда на крейсерской скорости.       Остановился я только наверху, подобрать снайперку. Хорошая, продуманная конструкция, особенно доставляет выкручивание ствола. Вставляешь в пазы на переходнике два патрона и не нужно никакого ключа. Извлекаешь его, и винтовка сразу становится транспортабельной.       Остальное оружие было безжалостно выброшено. Раз уж было сказано, что к нам эти ниточки не потянутся — значит, можно. Особенно, если оставил пару сюрпризов.       Остановившись возле родничка, я плеснул ледяной воды на лицо лейтенанту. Она, было, встрепенулась, но встретившись со мной взглядом, вновь побледнела. Как там было в допроснике?       — Do you speak English? You understand me?