✵ ━━━━༺❀༻━━━━ ✵
«Всё, Анорсэль! Хватит! С этого дня ты перестанешь думать о нём! Ты дочь короля и королевы Эрин Галена и тебе не пристало бегать за кем-то! Тем более если этот кто-то ничего к тебе не чувствует. Перестань мечтать и создавать иллюзии! Хватит!» Принцесса была страшно недовольна собой. Она чувствовала себя обманутой, хотя никто ничего ей не обещал. После часа истерики Её Высочество успокоилась и теперь, скорее, злилась, а не страдала. Ярость её была велика, а боль в сердце ещё сильнее, они заставляли задохнуться, как если бы на шею надели петлю и медленно затягивали, дабы продлить муки, а после убить. — Я хочу забыть! Забыть! — голос принцессы дрожал, из глаз снова потекли слёзы. «Почему любовь такая… Такая трудная, ужасная, опасная! Почему она причиняет столько боли? Айнон сделал мне больно, но я его люблю, а я сделала больно Элладану, хотя он любит меня. Что же это такое? Почему все должны страдать? Нет! Хватит! Я больше не хочу страдать! Желаю стать бессердечной, холодной и жестокой! Больше ничего не хочу слышать о любви и о чувствах в свой адрес! С этого момента я отказываюсь от любви! Она для меня больше не существует, и я постараюсь запомнить, как это больно — кого-то любить и быть разочарованной!» Анорсэль вытерла слёзы и с уверенностью потянула руки к кусту шиповника, ряд из которого был живой изгородью. В следующее мгновение эллет со всей силы сжала ладони в кулак, чувствуя, как острые шипы входят в кожу. Тонкими струями кровь начала стекать вниз, окрашивая снег под ногами в алый цвет. Слёзы покатились по бледным щекам принцессы, но на сей раз от боли физической, а не душевной. Не в силах более на ногах стоять, Её Высочество упала на колени, всё ещё держась за куст, сжимая крепче, продолжая причинять себе боль. Это всё помогало забыть о душевных терзаниях, забыть об Айноне, Элладане, и Анорсэль была готова прокалывать себе кожу снова и снова, чтобы только забыть всё. Разжав ладони, эльфийка заскулила от накатившей волны боли, но в следующую секунду закричала во весь голос, снова схватившись за куст, тем самым прокалывая уцелевшие места на руках. Казалось, каждая клеточка внутри взрывается, и снова создаётся, и снова умирает. — Анорсэль, не смей! Не смей больше так делать! Крепкой хваткой ладони Айнона легли на запястья принцессы. Эльф хотел заставить эллет отпустить колючие прутья, однако она противилась, особенно когда услышала голос того, из-за кого всё это и произошло. Боль отступила на второй план, слёзы остановились, пустой взгляд Её Высочества был направлен на окровавленную землю. — Как ты посмел прийти сюда, кузнец?! Думаешь солгать, глядя мне в глаза? За такую дерзость по отношению к принцессе ты должен быть наказан! Анорсэль заговорила стальным голосом, безжизненным, властным, где слышались нотки жестокости. Айнон, который пребывал в лёгкой панике оттого, что на его глазах принцесса истязает саму себя, замер. Он никогда не представлял, никогда не слышал, чтобы Её Высочество говорила с таким безразличьем. Эльф грешным делом подумал, что принцесса решила подшутить, хотя эта вся кровь и страдания уж точно не были фальшивкой. — Анорсэль, ты всё не так поняла, — спешно начал кузнец, горя желанием как можно скорее успокоить эльфийку. — Не поняла?! Не поняла?! Я глупая, по-твоему?! Анорсэль резко потянула ладони вниз, раздирая кожу шипами. Новая волна нестерпимой боли, крик, слёзы, что снова ринулись из глаз. Но это не было препятствием, и эллет продолжила свои мучения, схватившись за другую веточку. — Нет! — Айнон забился в истерике и попытался всеми силами заставить Анорсэль разжать ладони, только этим делал ей ещё хуже. — Дорогая, перестань! Выслушай меня, я тебе должен рассказать всю правду. Эльф всё крепче прижимался к принцессе, чувствуя, как она содрогается от боли. — О какой правде говоришь? Я всю правду своими глазами видела! Уходи отсюда! — Увидела, потому что я так хотел. Только я не предполагал, что ты настолько упрямая, что решишь себе причинить боль таким образом! Я всего лишь хотел заставить тебя ревновать. Я увидел, как ты зашла в дом и не вышла, и, когда обнимал ту эллет, прекрасно знал, что ты смотришь. Ты никогда бы не сказала, что любишь меня, особенно после того, как Владыка сделал тебе предложение выйти за него замуж. Вот и ответ, который мучил принцессу. Было ли облегчением слышать это, узнать, что всё не так, как думалось до этого, ощущать себя в объятьях Айнона. Как же Анорсэль желала, чтобы эльф искренне обнял её, но почему-то сейчас его объятия были сродни зимним морозам, от которых хотелось убежать. — Бездушный! — холодно бросила эльфийка, разжимая ладони, но сейчас она даже не почувствовала боль: уже привыкла. — Ты прекрасно знал о моих чувствах и всё же решил проверить?! Как ты мог?! Как?! — Прости меня, Анорсэль. Я лучше сам умру, но тебе вредить не стану. Но по своей глупости я сегодня причинил тебе очень много боли. — Мне уже всё равно, — с безразличьем отозвалась принцесса, прожигая взглядом придуманную точку в пространстве. — Больше никого не люблю! Больше никто не нужен! Слова врезались острым лезвием в сердце эльфа. Он прекрасно понимал, что это всё сотворил сам. И если Анорсэль станет такой, каким был её отец годами ранее, то ему, Айнону, нет прощения. Оказав сопротивление, Её Высочество вырвалась из объятий эльфа. Выглядела она измученной, бледной, глаза красные, руки в крови, да и платье тоже. Эллет поднялась на ноги, а следом за ней и кузнец. Он был готов подхватить принцессу, так как та еле стояла на ногах. — Запомни эти руки, Айнон! — эльфийка повернулась к кузнецу. — Запомни, потому что из-за тебя они сейчас в крови. Я причинила себе боль, чтобы забыть всё! Забыть тебя! Более не слушая эльфа, принцесса направилась во дворец. Там, внутри, было шумно и, судя по происходящему, весело. Её Высочество совершенно не хотела тревожить родных, тем более гостей, учитывая, что последние несколько дней она только и делала, что заставляла их волноваться. Сейчас её внешний вид мог довести любого до бессознательного состояния, а то и хуже. Могли подумать, что юная принцесса кого-то убила. Поэтому эллет решила пробраться в свои покои незамеченной и уже там разобраться со всем. Хотя она уже предполагала, что ей придётся крайне несладко, когда дело дойдёт до вытягивания сломавшихся шипов, которые, скорее всего, ушли под кожу. Поблагодарив удачу за то, что в тот момент происходила смена караула, Анорсэль проскользнула в свои покои незамеченной. — Госпожа, вы как раз вов… Элладан стоял у окна и, когда понял, что принцесса вернулась, сходу заговорил и повернулся лицом к двери, однако то, что он узрел, заставило его содрогнуться. Да и сама Анорсэль перепугалась, так как точно не ожидала кого-то встретить в своих покоях, тем более Владыку. «Эру, как же ему объяснить, что случилось? Он ведь не дурак, не поверит, если я скажу, что случайно упала и схватилась за ветки шиповника». Принцесса молча стояла на месте и смотрела, как лицо эльфа меняется от догадок, которые были одна хуже другой. — Госпожа, что с вами случилось? — Владыка ринулся к эллет, осторожно поднял её руки, рассматривая ладони, и сразу заметил шипы в коже. — Ран слишком много, — констатировал эльф, — поэтому даже не думайте говорить мне, что вы поскользнулись и упали на шиповник. Но это сейчас неважно! Нужно вытащить эти шипы, пока они окончательно не ушли под кожу. Анорсэль не думала оспаривать слова Владыки, говорить, что она действительно случайно упала и поранилась. Судя по всему, эльф даже не поверил бы в эту ложь. Принцессе ничего не оставалось, и она послушно присела на кровать, пока Элладан наливал воду в чашу. — Будет больно, но это необходимо, нужно очистить руки от крови, чтобы было легче вытащить шипы. Просто опусти руки в воду, но не сжимай ладони. Принцесса покачала головой в знак согласия и, стиснув зубы, опустила руки в чашу. Вода моментально окрасилась в алый цвет, эллет захотелось вытащить руки, но Владыка придержал её, схватив за запястья. — Как же ты так поранилась? Пожалуйста, скажи правду. — Я специально сжала ветки шиповника, чтобы уколоться. Хотела этим заглушить свою душевную боль, — на выдохе проговорила Анорсэль. — Что же ты делаешь с собой, принцесса? — Элладан помотал головой, вытаскивая руки эльфийки из воды. Её Высочество промолчала, не зная, что сказать. Жаловаться тому, кто влюблён в тебя, на того, кого сама любишь, некрасиво. Да и думала эллет, что причинила Владыке слишком много боли, и снова так поступать будет крайне возмутительно. Терпя боль, скрипя зубами, она наблюдала за тем, как эльф осторожно вытаскивает сломанные шипы из её ладони. — Почему ты заботишься обо мне? — Я ведь не мог уйти, зная, что ты здесь в таком состоянии, — отозвался король, поднимая взгляд на принцессу. — Но мой вопрос остался без ответа. Зачем же ты поступила так с собой? — Если я скажу, то будет выглядеть так, будто мне нравится причинять тебе боль. А я очень не хочу этого, — эллет постаралась улыбнуться, чтобы скрыть всю свою печаль, но, к сожалению, правдоподобно у неё не получилось. — Я готов терпеть любую боль, если причиняешь её ты, — отозвался Элладан. — И даже можешь убить меня. — Не говори подобное, пожалуйста! — взмолилась принцесса, пытаясь сдержать свои слёзы. — Мысли о том, что я причиняю тебе такие страдания, не дают покоя моей душе. А ты говоришь, что я могу убить тебя. «Милая, почему же ты не видишь, что я люблю тебя? Почему не видишь? С каждым днём, проведённым рядом с тобой, мои чувства становятся только крепче, и, как бы ты ни старалась, для меня уже нет спасения». ⠀⠀✵ ━━━━༺❀༻━━━━ ✵
Оставшиеся гости прибыли в Эрин Гален ближе к вечеру. Среди них были гном Гимли, Арагорн, Арвен, Фарамир и Эовин в сопровождении их свит. То, что происходило, скорее, напоминало не приезд на свадьбу, а сбор старых друзей, хотя отчасти так и было. В тронном зале Трандуил устроил небольшой приём для гостей. Все были там, и королевская семья Лихолесья, кроме Анорсэль, которая всего лишь поприветствовала гостей и, сославшись на недомогание, вернулась в свои покои. Другого выбора у неё и не было, как сказал Элладан, ладони начали болеть, даже гореть, хотелось их опустить в ледяную воду, чтобы унять этот жар. — Всё же ты дура, Анорсэль! Настоящая дура! Отказалась от короля ради того, кто тебя не любит! Если бы он любил, не стал бы так жёстко проверять! Как он мог так ранить? Он ведь знал о твоих чувствах. Чувствовала ли принцесса отвращение к Айнону после его подлого поступка? Вряд ли, как бы ей ни хотелось этого. Она всё так же сильно чувствовала к нему тягу, единственное, она злилась, что было вполне естественно. На фоне происходящего чувства к Элладану начали появляться сильнее, хотя и до этого они не были слабыми. Владыка заботился об Анорсэль даже после того, как она призналась ему, что уже любит и любит не его. Кто-то другой давно забыл бы про Анорсэль из-за своей гордости, но только не Элладан. Внизу не стихала музыка и веселья шум. Но сегодня эта суета не мешала думать, как обычно бывало, когда в тронном зале проходили пиры. Открыв настежь окно, принцесса впустила в комнату поток свежего прохладного воздуха. После Её Высочество села на подоконник и взглянула вверх, где мерцали звёзды на тёмно-синем ночном небосводе, напоминающем собой бархатное полотно с вышивкой золотой нитью. — Звёзды так далеки от земли, нам дозволено лишь любоваться ими. Такие холодные и такие прекрасные, беззаботные, дарят свой свет, освещают дорогу тем, кто свернул не на тот путь, помогая вернуться на правильную тропу. Хоть бы мне подсказали, куда идти и что делать. Я вконец заблудилась, не знаю, как быть. И никто не может мне помочь, потому что никто не знает о всех мелочах. Рассуждения принцессы внезапно прервались, когда в дверь её покоев кто-то постучался. Эллет, будто только пробудившаяся ото сна, взглянула в сторону входной двери и слегка сморщила лоб. Кто мог пожаловать к ней в это время, тем более когда внизу было такое грандиозное веселье? Хотя по праву грандиозное состоится только завтра. — Кто там? — поинтересовалась эльфийка, на ходу спрыгнув с подоконника, приняв ровное положение на тот случай, если кто-то чужой пожаловал. — Я надеялась, что ты не спишь, — дверь приоткрылась, и в небольшом проёме показалось довольное личико Таурэтари. — Сестрица, — Анорсэль улыбнулась, — ты что здесь делаешь? Разве ты не должна быть рядом с Ильмарэ? — Невестка решила, что ей лучше выспаться, ведь завтра важный день как для неё, так и для нас, поэтому мы покинули тронный зал. Она, наверное, уже спит, а я вот решила проведать тебя. Старшая принцесса прошла внутрь и, закрыв за собой дверь, присела на кровать. Анорсэль осталась стоять у окна, а через некоторое время села обратно, принимая такое же положение, которое было до прихода Таурэтари. — Ты ведь не просто так пришла? — хитрая ухмылка озарила лицо принцессы, на мгновение рассеивая её печаль. — Хочешь узнать о нём? — Я бы очень хотела узнать, но вижу, что ты явно не в духе говорить. Ты очень грустна, и, как бы ни пыталась скрыть свою печаль под улыбчивой маской, твои глаза не могут обмануть. Анорсэль тяжко вздохнула и не в силах более терпеть спрыгнула с места и бросилась в объятия сестры. Старшая эльфийка успела испугаться, не понимая, с чего вдруг младшая принцесса так ведёт себя, ведь она никогда не показывала своих чувств. В круг доверенных входил только Трандуил, и никто более, может быть, в некоторых случаях Леголас. Таурэтари ощутила, как сильно бьётся сердце Анорсэль, и почувствовала, как горячие слёзы эльфийки падают ей на грудь. — Анорсэль, ради Эру, скажи, что происходит. Почему ты плачешь? Это из-за того эльфа? Милая, он с тобой что-то сделал?! Таурэтари забросала вопросами Анорсэль, и её реакция больше походила на панику. Это неудивительно, ведь каждая сестра беспокоится о благополучии младшей сестры, и данная ситуация может наталкивать лишь на плохие, даже ужасные мысли. Тихий плач Анорсэль не давал покоя. С каждой секундой в голове старшей принцессы возникали разные картины произошедшего, а когда испуганный взгляд упал на израненные ладони Анорсэль, сердце Таурэтари замерло и было готово остановиться. — Господи, что с твоими руками? Анорсэль, не молчи! Отвечай! Это он сделал?! Анорсэль, если продолжишь молчать, я пойду к отцу. Айнон должен быть наказан! — Не кричи, умоляю! — почти что шёпотом охрипшим голосом молвила принцесса. — Это не Айнон сделал, а я сама. Когда я пошла за твоими браслетами, увидела, как он обнимает другую эллет, а после он признался, что сделал это, чтобы вызвать мою ревность. Таурэтари, разве может быть что-то хуже? Он не верит в мои чувства, он осмелился проверить меня. Как он мог так поступить? Будто я жена, которую уличили в неверности и решили подвергнуть испытанию… — Не он, но из-за него! Он должен ответить за это! Должен! Таурэтари не собиралась слушать сестру и на этом успокоиться. Увидев, в каком состоянии руки Анорсэль, старшая из принцесс разозлилась не на шутку. Она никогда не ставила себя выше кого-то просто потому, что является дочерью короля, и всегда относилась ко всем как к равным, как и воспитывали с самого детства. Однако сейчас она была готова утверждать, что капля королевской крови, в особенности кровь её сестры, стоит очень дорого, по её мнению, вообще бесценна. И тот, кто посмел пролить её, должен понести соответствующее наказание. Таурэтари совершенно не волновало, что Анорсэль сама решила уколоться шипами и никто её не заставлял поступать подобным образом. Для принцессы был только один виновник, из-за которого всё произошло. — Сестра, прошу, никому ничего не говори. Достаточно того, что знает Владыка Элладан и теперь ты тоже. Умоляющий взгляд заплаканных глаз упал на Таурэтари, но та в ответ лишь недовольно закатила глаза, не помнимая, как так сильно можно любить того, кто предал, чтобы до сих пор так упорно защищать его. — Элладан? А он как узнал? — принцесса, забыв обо всём, взглянула на сестру. В голове её проскочила мысль, что Айнон и Элладан сцепились за право быть с Анорсэль. Таурэтари углядела в этой ситуации приличную долю романтики, несмотря на плачевность положения. Кто бы мог подумать, что младшая принцесса станет объектом желаний самого Владыки Имладриса. Многие поговаривали, что он неприступен, мол, так привык к войне, что его сердце не умеет любить. И как же сильно ошибались те, кто так считал. Владыка умеет любить, и со вкусом у него всё отлично, раз выбор пал на самое милое, невинное создание во всём Средиземье. — Он был в моих покоях, когда я вернусь сюда, истекая кровью. Он-то и вытащил шипы из моих рук. Анорсэль ответила на вопрос сестры спустя некоторое время. Она думала об Элладане, и никогда более не забыть взгляд, которым он смотрел на неё. На деле всего-то шипы причиняли эти нестерпимые муки, и это было вовсе не так больно, как казалось, но присутствие Элладана рядом делало Анорсэль уязвимее прежнего. Глядя на уверенность Владыки, строгость в его взгляде, принцесса чувствовала себя в полной безопасности, и на мгновение она отбросила все рамки и взглянула на него не как на гостя или друга, а как на своего мужа. Какое-то непонятное чувство забилось внутри, что-то очень волнительное, из-за чего мурашки пробежали по телу. — Я не могу винить тебя за твои решения, ты даже по человеческим меркам ещё очень молода, да и я сама прожила мало, чтобы судить и давать советы, но послушай, Анорсэль. Элладан самый достойный из всех. Он любит тебя, по крайней мере, очень сильно влюблён и даже после того, как ты отказала ему, не теряет надежды и помогает. Разве этого мало, чтобы понять, насколько он сильно хочет быть с тобой? Пусть тебя не останавливает тот факт, что вы провели вместе мало времени. — Я не достойна его, Таурэтари, — отозвалась Анорсэль, проглатывая ком в горле. — Когда я на него смотрю, вижу великого воина и короля. Он так уверен в себе, его взгляд проходит насквозь, кажется, что он видит все твои мысли. Когда Элладан рядом со мной, как бы я ни хотела, всё, что у меня есть, теряется, рассыпается, подобно пыли, слова забываются, мысли путаются, сердце дрожит, а по спине пробегает холодок, в то время как в груди всё горит. — Анорсэль, если бы ты была обычным человеком или же из простого народа, вконец некрасивой, тогда я смогла бы найти оправдание твоим словам. Но проблема в том, что у тебя всё с точностью да наоборот. Ты эльфийка, бессмертная, как и он, дочь короля и королевы, ты принцесса и, наконец, самая прекрасная эллет. И как с такими аргументами можешь говорить, что ты недостойна Владыки? Ты самая достойная из всех! — Но он старше меня на три тысячи лет. Я боюсь. — Ну и что, что он старше? Не забывай, что между нашими родителями разница в возрасте достаточно значительная. Для отца мама тоже своего рода ребёнок. Она однажды сказала, что в тот миг, когда стала его женой, обрела крылья. Возможно, для людей большой разрыв в возрасте между супругами может показаться дикостью, когда девушка ещё совсем молода, а её муж почти что старик. С эльфами всё совсем иначе, даже когда твоему мужу будет восемь тысяч лет, он будет выглядеть на три десятка, а то и меньше. Поэтому нет ничего страшного в том, чтобы выйти замуж за того, кто старше. В словах Таурэтари звучала правда, и Анорсэль прекрасно понимала это. Элладан действительно был самой достойной кандидатурой, и в свете последних событий, возможно, единственным для королевской семьи, кроме Анорсэль. Она-то не смогла бы забыть его, даже если очень сильно захотела. — Сегодня утром мне было так легко на душе, я давно не чувствовала такую безмятежность, и всего-то через некоторое время мне стало так тоскливо, что не передать словами. — Всё будет хорошо, моя единственная, — старшая принцесса прижала сестру к себе, чтобы успокоить. — Расскажи мне всё, что у тебя на душе, станет легче. ⠀⠀✵ ━━━━༺❀༻━━━━ ✵
— Брат, я всех предупредил. Завтра, когда все будут на свадьбе, мы похитим принцессу. Возможно, удастся избежать неприятностей. Арадан со спокойным выражением лица присел в кресло, наблюдая за тем, как Айнон старательно ударяет молотом по раскалённой стали. Голова разрывалась от мыслей касательно того, как всё пройдёт. Кузнец прекрасно понимал, что сделал больно Анорсэль, и более не хотел позволять ей страдать. Охтарон представлял большую опасность, поэтому защитить принцессу было самой главной целью на данный момент. — Хорошо, мы её украдём, но где спрячем? Здесь её оставлять явно нельзя. — Спрячем там, где не будут искать. Я зна… — Ваше Высочество! Арадан, забыв про всё, вскочил с места, когда дверь кузницы резко открылась и на пороге показалась Таурэтари. Судя по мрачному выражению её лица, стало понятно, что явилась она не любезничать. Айнон поначалу подумал, что принцессе не понравились браслеты, и только спустя мгновение до него дошло, что дело вовсе не в драгоценных украшениях. — Чем заслужили ваш приход сюда в такое позднее время, госпожа? Неужто браслеты не понравились? Эльф отложил молот и ещё не готовый меч и сделал несколько шагов вперёд к эллет. Арадан, который начал понимать, что ничего хорошего принцессу не привело в кузницу, чуть отошёл назад. — Лучше бы браслеты не понравились, чем случилось то, из-за чего я сюда пришла! Её Высочество встала прямо перед оборотнем и заглянула в его глаза, взгляд которых был спокоен и не выражал никаких эмоций. — Ты! Она любила тебя! Выбрала тебя, когда король Имладриса предложил ей своё сердце и всё своё королевство, хотя ничего из этого у тебя нет. И, судя по всему, сердце тоже отсутствует, раз ты посмел проверить Анорсэль таким подлым образом! Из-за тебя она изуродовала свои руки и теперь лежит у себя в покоях, не может даже сжать ладони, выйти к гостям, потому что все начнут задавать вопросы, и тогда отец накажет тебя. Даже после всего она защищает тебя и умоляет всех, знающих правду, ничего не рассказывать отцу! Каким же слепым и чёрствым нужно быть, чтобы не увидеть её чувства?! Нам, наверное, нужно благодарить всех богов, что Анорсэль не убила себя. Но на данный момент это всё ещё возможно, потому что она не может прийти в себя. Или нужно благодарить тебя за то, что ты не поцеловал ту эллет? — Госпожа! — Айнон не выдержал эти бесконечные упрёки со стороны Таурэтари и резко перебил её. — Да! Я виноват перед Анорсэль! Я поступил подло и тем самым допустил то, что она намеренно поранилась прямо у меня на глазах. И поверьте, моё сердце, об отсутствии которого вы говорили только что, обливалось кровью подобно тому, как белоснежные руки принцессы окрашивались кровью. Я чувствовал эту боль и задыхался оттого, что прекрасно понимал: это я во всём виноват. — Почему ты её не остановил? Почему смотрел, как она истязает себя? Таурэтари толкнула эльфа, и тот не сопротивлялся. Всем было ясно, что виноват Айнон, и он сам признал это, поэтому теперь твердить обратное, стоя на своём, было бы крайне глупо. — Я не мог! Как только я делал шаг к ней или пытался образумить, она ещё крепче сжимала прутья. — Как бы там ни было, больше не подходи к моей сестре! Держись подальше от всего, что касается её, иначе в следующий раз сюда придут те, чья ярость сильнее моей во сто крат! На этом принцесса развернулась и быстро ушла, оставив эльфов в смятении. Алдарон, который ещё не был в курсе произошедшего, так как весь день провёл с другими оборотнями, продумывая план похищения Анорсэль, был, мягко говоря, в шоке. Он всегда принимал сторону брата, чтобы тот ни сделал и ни сказал, но сейчас оборотень злился. После той небольшой беседы эльфу приглянулась Анорсэль, но вовсе не для того, чтобы стать её половинкой, нет, просто он увидел в ней очень доброго и надёжного друга. — Айнон, то, что сказала принцесса, правда? Ты действительно проверял Анорсэль и она потом истязала себя прокалыванием ладоней шипами? Алдарон с вопросительным выражением уставился на эльфа, и этот пытливый взгляд лишь раздражал Айнона ещё больше. Оборотень без всяких сомнений осуждал своего старшего брата. — Да, правда! Но теперь я спасу её, и больше не отпущу, и более не посмею сделать больно!