Было холодно. Было чертовски холодно, и Кирилл зарывался подбородком в высокий воротник пальто вопреки тому, что никогда не считал себя мерзляком. Была ли причиной тому резко понизившаяся температура, за ночь скакнувшая с привычных тридцати градусов на тринадцать, и обволакивающий влажный туман, или его морозило из-за общей атмосферы, парень не знал. Просто старался поглубже засунуть кисти в карманы, согревал воздух во рту перед вдохом и старался не смотреть на гроб, чтобы не сбить дыхание и не наполнить легкие ледяным воздухом.
Кирилл не любил кладбища. Не мог вынести ощущения смерти и мыслей о том, что ходит по костям, а потому даже подростком не бегал сюда с друзьями, прячась от вездесущего надзора родителей, и не ходил «на слабо» в старших классах. Могильные плиты, яркие искусственные цветы и рыхлая земля — а она всегда была рыхлой даже там, где годами уже не копали, — всегда напоминали о том страхе, который испытал шестилетний ребенок, отставший от родителей и заблудившийся среди надгробий и высокой травы.
Может, именно поэтому ему нужна была отдушина, какой-то выплеск эмоций и страха, неизменно приходящего по ночам. Когда Макс впервые привел его на полузаброшенную стоянку и толкнул в сторону своей новой «короллы», у него дрожали руки. Права уже лежали в кошельке, но ни первая поездка, ни самостоятельная дорога до соседнего города не могли сравниться с тем ощущением почти полной свободы и контроля, которые он испытал в первом ночном рейде. Макс впустил его в свой мир, открыл другую сторону темноты, и Кирилл постепенно перестал видеть в ней памятники с серыми фотографиями и надписями. Их заменили огни ночного города, бурлящий в крови адреналин и сумасшедший азарт.
Гроб опустили в могилу. Глядя на бледное лицо матери с больными покрасневшими глазами, Кирилл впервые задумался, что же она почувствовала, когда узнала. Представил, как она сжимает пальцами телефон и начинает переспрашивать, срывающимся голосом зовет отца, и тот начинает кричать в трубку. Он даже порадовался, что ни разу не видел их за эти два дня: он хотя бы смог успокоиться. Подумать, попытаться смириться и принять или просто сказать себе, что остался один. Что старшего брата у него больше нет.
Бросать на гроб землю он не стал. И прощаться тоже. Наблюдал, стоя в отдалении и сторонясь темной безликой толпы, стоявшей у могилы, совсем не думая о том, что потом будет выслушивать от родственников упреки в черствости. Кирилл понимал, что попрощается. Что прощаться они будут иначе, и Стас с Вороном тоже придут, как пришли сегодня на кладбище.
Подошедший мужчина только кивнул, впервые не протянув руку, и сел на стоявшую неподалеку скамью. Кирилл подошел ближе.
— Ты поедешь?
— Нет, — тот покачал головой и подвинулся. — А ты?
— Не хочу. Эти поминки его вообще не касаются, они приехали выпить за чужой счет и показать себя, — Кирилл криво усмехнулся и посмотрел на Ворона, мысленно удивляясь его недоуменному взгляду. — Ты никогда не был на похоронах?
Мужчина в ответ только вновь покачал головой, закрывая глаза и ероша волосы. Он тоже был неестественно бледным и сжимал тонкие губы, так что они становились практически незаметными.
А Кирилл, переведя взгляд на начавшую медленно расходиться толпу родственников, сглотнул вновь появившийся в горле ком и смог подумать только о том, что Ворону повезло. Потому как для него несколько посещенных похорон были одними из самых неприятных воспоминаний и очередным подтверждением того, что он и так знал с детства: его семья была безумно большой и… чужой. Родственников было слишком много, чтобы кто-то из них вообще задумывался об общении с кем-то, кроме самых близких. А любые общие встречи превращались в негласное соревнование за первенство, не делая исключение даже для похорон, — темы просто были другими.
Когда в школе кто-то рассказывал о том, как здорово общаться с дальними родственниками, Кирилл не верил. Как и никто не верил ему, пересказывающему разговоры и делящемуся впечатлениями после подобного общения. Кирилл быстро понял, что его семья сильно отличается, но поднимать эту тему перестал только после первых похорон.
Зачем тащить двенадцатилетнего ребенка на похороны женщины, которую он видел в лучшем случае пару раз и которая только по незнанию звалась его троюродной бабкой, он не знал, но впечатлений хватило надолго. И больше всего его удивила способность этих людей скорбеть и перемывать кости одновременно. Единственным приятным моментом было знакомство с Аней, которая была старше на несколько лет и так же, как и он, даже не представляла, кем ему проходится: сестрой, тетей или племянницей. Про степень родства они тогда даже не задумывались. И именно Аня тогда объяснила настоящую цель поминок и просто сказала: «Забей. Помни только, что прощаться с человеком нужно всегда, и ты не обязан делать это так, как они».
То же она сказала и при следующей встрече, которая опять произошла на похоронах. Кириллу было шестнадцать, и он впервые обрадовался, что вообще пришел на «семейную встречу».
И то же самое она повторила сегодня утром, сидя на его кухне и играя в «кочки» с дочерью, которую держала на коленях. Идти на поминки никто из них не собирался.
Кирилл поднял глаза на подошедшего Стаса и пожал протянутую руку.
— Сергей, верно? — он кивнул Ворону и положил ладонь Кириллу на плечо. — Я все-таки пойду на поминки. Посмотрю на ваших родственников.
Стас слабо улыбнулся, на мгновение сжал пальцы и убрал руку, засунув ее в карман джинсов. Ворон смерил его оценивающим взглядом и склонился к сидящему рядом Кириллу.
— Это и есть тот самый мент?
Парень сжал губы, оттянув в сторону левый уголок, и скептически посмотрел на него, на что тот лишь пожал плечами.
— Значит, ты был на месте аварии?
Стас кивнул.
— Я составлял протокол, — на секунду задумался и посмотрел в сторону зарываемой могилы. — Точнее, его часть.
— Ясно. Будем знакомы.
— Да, — он пожал протянутую руку и посмотрел на закрывшего глаза Кирилла. — Я позвоню ближе к вечеру.
Ворон задумчиво проводил взглядом удаляющуюся спину Стаса и усмехнулся.
— Значит, это ему ты помогал с поимкой Ростова? Обычно наши не водятся с ментами.
Кирилл пожал плечами. Он давно понял, что «обычно» — не та характеристика, к которой стоит стремиться.
— Они с Максом учились вместе. Зря ты так, нормальный мужик.
Ворон поморщился, взглядом выражая все, что думает о таких «нормальных мужиках», и достал телефон, проверяя время. Гроб опустили в землю меньше пятнадцати минут назад.
— Не перевариваю нашу полицию. Коррупция, работающая на такую же коррупцию.
— «Я Родину свою люблю, но Государство — ненавижу»? И ты туда же?
— Ты новости вообще смотришь? — он усмехнулся. — Они отжигают, сидя в кожаных креслах и договариваясь о партии в бильярд на ближайшие выходные, пока я сижу в офисе без кондиционера.
— Прекращай следить за СМИ, и, может быть, тебя можно будет еще спасти.
Кирилл посмотрел на родителей, которые одними из последних уходили с кладбища. Интересно, когда они поймут, что его с ними нет? Он специально не смотрел в сторону практически зарытой могилы. Он вообще старался не смотреть туда, потому что догадывался, что потом будет видеть во снах: родное, но в то же время совершенно чужое лицо с фотографии на надгробии. И Кирилл был искренне благодарен Ворону даже только за присутствие, потому что уйти сейчас просто не мог.
— И все-таки, как ты смог прибиться к компании Макса? Я ведь не ошибся, что Стас и твой друг?
Парень улыбнулся уголками губ, наклонившись вперед, уперся локтями в колени и сцепил пальцы в замок.
— Набивался с ними гулять с помощью мамы, пока они не начали брать меня сами.
Ворон хлопнул его по спине, заставляя нагнуться еще ниже.
— Неужели? Тебе удалось исполнить мечту любого младшего ребенка в семье?
Кирилл пропустил лохматую челку между пальцами и оттянул. Волосы были спутаны, и он отстраненно подумал, что даже не брился эти два дня, а рубашка наверняка была мятой — схватил первую попавшуюся. Он даже не вспоминал о том, чтобы посмотреть в зеркало.
— Серег, — он сжал пряди, — ты придешь… прощаться?
Вместо ответа Ворон протянул ему телефон с открытым перечнем имен. Многих Кирилл знал лично, но о некоторых только слышал.
— Но здесь же все районы, — он пролистал список до конца. — Седьмой, Берман… Это те ребята из Пышмы? Что это?
— Те, кто хочет попрощаться. Он был одним из лучших. Таких не забывают, — и, заметив удивленный взгляд, устало улыбнулся. — Я должен был это сделать. Он был и моим другом.
Кирилл отвернулся, посмотрел на стоявшего у могилы человека.
Верно. Он не один потерял того, кто что-то значит. Просто только он не обращал внимания на чужие эмоции. Против воли вспомнилась слабая, бледная улыбка Стаса, для которого Макс был единственным лучшим другом. И все равно… За эти два дня Стас сделал для него больше, чем мог себе представить, просто звоня дважды в сутки.
А Ворон продолжал сидеть рядом и разговаривать.
Кирилл закрыл ладонью лицо, чувствуя, как горло вновь судорожно сжалось. Голос звучал хрипло, но он все равно выдавил слова, оцарапавшие глотку:
— Спасибо… за него.
Теплая — даже сквозь ткань пальто теплая — рука на плече казалась сейчас самым необходимым. И была самым правильным.
К тому времени, как они подошли к выходу с кладбища, Кирилл окончательно замерз. Сжимал кулаки в карманах, зарывался подбородком в воротник пальто и то и дело водил плечами, передергиваясь от пробивавшего озноба. Когда поднялся новый порыв ветра, появилось острое желание вызвать такси, но он только поморщился, понимая, что автомобиль сейчас — не лучшее решение. Да и вообще любой транспорт сейчас был очередным напоминанием, а хотелось забыть. Не человека, а то, что с ним стало.
Потому что даже если и говорят, что исчезновение хуже всего, это совершенно не так.
Ворон запахнул кофту, скрещивая руки на груди, поежился и посмотрел на видневшийся за деревьями торговый комплекс. Шмыгнул носом.
— Может, пойдем погреемся?
Кирилл покачал головой и обернулся, всматриваясь в деревья. Лес, надгробия и венки — он совсем не запомнил дорогу, а значит, не вернется.
Пока не вернется.
— Я домой. У меня сестра в гостях.
— Хватит, — он сжал его плечо и повернул к себе, посмотрел в глаза. — Рик, если бы Макс тебя сейчас видел, что бы он сказал?
Кирилл поморщился, но пальцы надавили сильнее. Рик. «Определитель», своеобразный ник, еще вчера бывший привычным, как второе имя, сейчас резал слух. Он нервно усмехнулся, кусая губы:
— Если бы видел? — он дернул плечом, сбрасывая ладонь, и отошел. Взгляд невольно зацепился за припаркованные машины. — Ты сам-то понимаешь, что несешь?
Мужчина склонил голову и прищурился, вновь скрещивая руки. И смотрел с каким-то снисхождением во взгляде — под ребра резко ткнуло, расплываясь по телу волнами раздражения.
Хотелось развернуться и уйти — и повести себя, вероятно, как ребенок. Заработать еще одну порцию снисхождения — Кирилл терпеть это не мог. Практически ненавидел. Выражение глаз, мимика, поза — то, что ставит другого человека ниже. Он вел себя в этом смысле по-детски наивно: осознавал, но позволял эмоциям взять верх.
— Понимаю. А вот тебе, кажется, стоит отдохнуть и подумать.
— У меня погиб брат. — Кирилл подошел вплотную и чуть двинул челюстью, чувствуя, как щелкает старый вывих. Посмотрел поверх его плеча — взгляд снова непроизвольно вернулся к машинам.
— А у меня друг, и мне тоже хочется набить тебе рожу, просто чтобы выплеснуть эмоции. Но я же держусь.
Тихомиров оттянул уголок губы, сжимая кулаки, но вдруг расслабился, прикрыл глаза и устало растянул губы в полуулыбке. Голова слабо болела, но на виски все равно давило, ввинчиваясь внутрь, — это отрезвляло, успокаивало и постоянно напоминало.
Его передернуло от холода, за ворот упало несколько крупных холодных капель. Кирилл перевел взгляд на небо: и без того серое, оно посинело, и асфальт начал покрываться маленькими темными пятнами. Парень выругался: зонта с собой точно не было.
— Салют.
Непроизвольно вздрогнув от знакомого голоса, он повернулся к идущему в их сторону человеку.
— Ты что здесь делаешь?
— Привет, — Ворон улыбнулся и, как обычно, протянул руку для приветствия. — Хоть кто-то не пропустил мимо ушей, надо же.
Черный пожал плечами, поглаживая пальцами ключи от машины, посмотрел на Кирилла:
— Мне жаль. Он был хорошим водителем.
Парень кивнул, отвечая на рукопожатие и глядя на него. Поэтому он и смотрел на машины без причины: узнал автомобиль, но не понял, откуда. И неожиданно рассмеялся.
— То-то мне машина показалась знакомой. Увидел бы зад, точно узнал, — объяснил в ответ на два удивленных взгляда и оглянулся в поисках укрытия: дождь усиливался.
— Это намек? — Черный ухмыльнулся и сощурился, внимательно его разглядывая, после чего кивнул самому себе и вновь протянул ему ладонь. Вздохнул, когда тот недоуменно поднял брови. — Ты вряд ли знаешь мое имя, так что… Артур Чернов.
— Кирилл Тихомиров. Так «определитель» — всего лишь производное от фамилии?
— От цвета авто.
Ворон хмыкнул, проверил время на телефоне и недовольно поджал губы. Кирилл заглянул в экран — почти пять, а до дома идти не менее часа. Зябко передернул плечами, кривя губы и ероша пальцами челку, посмотрел на торчащую из кармана джинсов Артура зажигалку и представил, как тепло стало бы внутри от сигаретного дыма.
— Черт, я домой.
— Пошли на остановку, проводим, — Ворон кивнул в сторону небольшой пластиковой будки, но парень покачал головой. — Пешком? Сдурел?
— У меня все равно денег нет.
— Потом отдашь, в чем проблема? Не веди себя, как ребенок.
— Я могу подвезти, — предложил Артур и прокрутил автомобильный брелок на пальце. — Обоих, я сегодня свободен.
— Говоришь, как заправский таксист, — Ворон усмехнулся и перевел взгляд на Кирилла. — Хватит выпендриваться, двигай давай в сторону машины.
Парень непроизвольно закатил глаза. Дойти казалось проще. Да, долго; он бы срезал через дворы, сократив время вдвое, и смог бы подумать. «Пережить легче с кем-то» — он явно не подходил под эту формулировку. Перспектива вымокнуть совсем не пугала.
Резкий порыв ветра заставил натянуть ворот пальто так, как, по идее, он не может натягиваться.
А вот перспектива замерзнуть — даже очень.
Хотя в салоне тоже было холодно, несмотря на работающий обогрев. Артур улыбнулся, когда Кирилл включил себе максимальный подогрев сидения и расслабился. Ворон сел спереди, обернулся к нему и посмотрел на Черного:
— Честное слово, иногда мне кажется, что у меня тоже есть младший брат.
Тот кивнул и сдал назад, выезжая с парковки. Вполголоса ответил:
— Давай о братьях в другое время, а?
— Он сейчас уснет и нихрена не услышит. — Ворон поморщился от тычка в бок и вновь повернул голову, поднимая руки. — Извини, но страдать я буду вечером и с бутылкой. Хочешь, кстати, присоединяйся.
— Сначала решите, когда мы собираемся.
— Завтра.
Кирилл отвел взгляд от окна и придвинулся вперед, так что теперь сидел на самом краю. Положил голову на спинку сидения, оглядел панель с магнитолой и, подумав, протянул руку, включая звук.
— Завтра, — он кивнул, подтверждая свои слова. — Серег, передашь?
— А место?
— Даже я знаю, что с этим все жестко, — Артур хмыкнул, останавливаясь на перекрестке, и повернулся к ним. Усмехнулся, едва приподнимая уголок губ, в ответ на обвиняющий взгляд Ворона. — Я не прав?
— Прав-то прав, но… — мужчина покосился на Кирилла и осекся, поймав взгляд.
Тихомиров поморщился, отодвинулся обратно и снова повернулся к окну. Он чувствовал, как глаза щипало, как от морской воды, но все равно не закрывал их, не стирал выступившие слезы и просто упрямо сжимал губы, когда в висках давило сильнее. Старался не концентрироваться, рассеянно смотрел на проплывающие снаружи дома и теребил пальцами челку.
Ворон покосился на Артура и, поймав взгляд таких же настороженных серых глаз, продолжил:
— Но бывают исключения из правил. В конце концов, само прощание — уже исключение. Не многие заслуживают его и тем более — подобный ажиотаж.
— Тогда пусть все будет по правилам. Раз уж это такое исключение, то пусть оно будет настоящим.
Машина остановилась около поворота во двор.
— Окей. Тогда мне нужен точный адрес до вечера. Отправишь, все будут там к двенадцати. И, Кирь, — Ворон отстегнул ремень, открыл дверь и посмотрел на парня. — Подумай, прежде чем звать этого мента. Ему не обрадуются.
Артур кивнул на прощание, проводил его удивленным взглядом и развернулся к Кириллу, предварительно включив аварийку.
— О чем он?
— Лучший друг Макса — полицейский.
Он понимающе покачал головой, посмотрел на работающие дворники, размазывающие по стеклу ливень, и, подумав, пожал плечами.
— Какая разница, кто он, если он не попробует выписать всем присутствующим штрафы? — Черный изменился в голосе, ухмыльнувшись. — Он же не совсем идиот?
Кирилл рассмеялся, убирая руку от волос.
— Вроде нет. Хотя бы не настолько.
— Посмотрим. — Артур вырулил на дорогу, вклиниваясь в плотный поток машин. И откинулся на сидение, когда они встали в пробку уже через минуту. — Блин. Это надолго. Тебя до дома или как?
— Можешь до стоянки подбросить, оттуда я уже дойду.
— О, так ты рядом живешь? Почему тогда уезжаешь на машине?
— У меня охраняемая во дворе, смысл ее оставлять на полузаброшке?
— Повезло. — Он выругался, резко тормозя перед вырулившим грузовиком, и оглянулся в поисках поворота. — Не знаешь, где здесь можно срезать?
Кирилл посмотрел в окно, прикидывая расположение. Неуверенно ответил:
— На следующем светофоре сверни направо, там есть щебенка. Если, конечно, не жалко «ауди», — он посмотрел вперед. — Вот сейчас.
— Нервы мне жалко больше, — усмехнулся Артур, прокручивая руль.
***
Стоило Кириллу зайти в квартиру, закрыть дверь и снять пальто, Алиса подлетела, вцепилась пальцами в свитер и потянула вниз, пытаясь повиснуть. Кирилл неуклюже, но вовремя поймал ее, когда девочка уже начинала заваливаться назад, а ткань жалобно трещать. Она удобно устроилась на руках, обняла руками за шею и чмокнула его в щеку.
— Дядя Кирилл, — Алиса запнулась, морщась и пытаясь выговорить неподъемную пока букву «р», — ты мне что-нибудь принес?
Он поудобнее перехватил ее, порадовался, что обувь снимается без помощи рук, и улыбнулся, сокрушенно качая головой.
— Нет, малышка, извини. У меня ничего нет.
— Ты про меня забыл? — она нахмурилась и надула губки. — Мама тоже про меня забыла.
— Я был занят, — Кирилл прошел вглубь квартиры и поставил Алису на диван, после чего опустился рядом, — так что не мог ничего тебе купить. А где мама?
Алиса спрыгнула на пол и села, беря в руки куклу и оглядывая валяющиеся игрушки. Подтянула поближе медведя, которого вообще редко выпускала из рук, обняла и начала снимать с куклы платье.
— На кухне. Она не пускает меня гулять! Во дворе такие качели большие, высокие-высокие, я утром видела и теперь хочу на них покачаться. Дядя Кирилл, — она жалобно посмотрела на него, — пошли гулять.
— Завтра мы пойдем гулять, обещаю, — он улыбнулся. — Хорошо?
— Хорошо, — протянула по слогам девочка, кое-как надевая на куклу пышное платье. Протянула ее Кириллу, когда закончила. — Это принцесса, у нее еще есть лошадь, но я ее оставила дома.
Парень откинул голову назад, закрывая глаза и расслабляя ноющие плечи. Его до сих пор морозило, хотя в прогретом полуторамесячной жарой доме было тепло, даже слишком — Алиса бегала в майке и шортах и постоянно лезла под сквозняк.
Капли звонко отбивались о подоконник, и дождь слышался даже сквозь шум работающего телевизора. Кирилл покосился на племянницу — начался очередной мультик, и она смотрела на экран, расчесывая кукле волосы. Он осторожно встал и, стараясь не отвлекать ребенка, пошел на кухню.
Аня сидела к нему спиной, но Кирилл все равно заметил, как она рваными движениями вытерла лицо и повернулась с натянутой улыбкой. Посмотрела на него и словно выдохнула.
— А, это ты. Я думала, Алиска прибежала, — она еще шире улыбнулась и опустила глаза, кусая губы.
Залив кофе едва горячей водой, он опустился на соседний стул и устало подпер подбородок ладонью. Аня подняла кружку с чаем и прижалась к краю губами, выжидающе глядя покрасневшими глазами, на что Кирилл только приподнял уголки губ и взъерошил пальцами челку.
— Много народу было? — спросила Аня, понимая, что сам он разговор начнет нескоро.
Парень неопределенно повел плечами.
— Сложно сказать. Меньше, чем могло быть.
— А она пришла?
Он вопросительно промычал, делая несколько глотков и недоуменно хмурясь. Аня нетерпеливо цокнула:
— Ты и так меня понял, ну, — она нагнулась вперед и переставила ноги под столом, негромко топнув. — Так пришла?
— Кто, Ань? Половина людей на кладбище могла быть твоей «оной».
— Я не помню, как ее зовут, — девушка пожала плечами и посмотрела в чашку. Кусая керамический край, невнятно пробурчала: — Его бывшая. Она пришла?
— Кристина. Да, она пришла.
Кирилл поморщился, поставил кофе на стол и облокотился на него, проводя уже двумя ладонями по волосам. Кристину они почти не обсуждали и обычно ограничивались редкой парой фраз, после чего Макс брал пиво — то ли думать о ней совсем не хотелось, то ли настроение портила одним упоминанием о себе, Кирилл особо не задумывался. Просто тащил брата вместе с парой бутылок на диван и заваливался рядом, переводя его мысли на авто.
— И как совести хватило? — Аня подперла щеку кулаком, быстро протерла глаза и посмотрела в окно.
Парень пожал плечами.
— Там о совести как таковой говорить сложно. Я удивился другому. — Он дотянулся до тарелки с печеньем и поставил ее на стол. — Она ничего не сказала. Ничего. Совсем.
— Действительно, удивительно. Дети… меняют людей.
Кирилл нервно рассмеялся, вспоминая, как Кристина держала на руках ребенка и визжала на всю квартиру, что ее бесит, что он живет с ними. Максим спокойно сидел в интернете, поднимал на жену глаза и осаживал ее, только когда она совсем распалялась. То, что Кириллу на тот момент было семнадцать и из дома его выперли собственные родители, ее не волновало.
Это продолжалось в течение полутора лет, и Кристина стала ассоциироваться у обоих с конченой истеричкой. И у Ани, которая впервые приехала к ним тогда после родов — показать годовалую дочь — и застала то, как Макс выгонял кричащую жену из квартиры, тоже.
— Это не тот случай.
***
Кирилл стоял, прислонившись к закрытой водительской двери, и сжимал пальцы на предплечьях. Руки до сих пор мелко подрагивали, а в ладони впивался фантомный руль.
Впервые вождение не доставило ему ничего, только не сглатываемую горечь во рту и беспорядок в голове. Мысли путались, и понимал он одно: авто он поставит на стоянку, как минимум, на пару недель. Каким мог быть конечный срок, Кирилл не знал, и эта неопределенность пугала; именно сейчас он боялся, что детские страхи, которым уже нет места, вернутся. Ему еще никогда не требовался отдых от того, что стало частью его самого.
Задняя пассажирская дверь была открыта, на сидении боком сидел Стас и крутил в пальцах зажигалку. Кирилл мельком посмотрел на нее и вспомнил о сигаретах, которые купил перед тем, как заехать за ним, — когда-то казалось, что они успокаивали. Когда тебе почти семнадцать и от тебя требуют определить собственное будущее, а скандалы с родителями с каждым разом все больше накаляются, успокаивает практически все. Он до сих пор радовался, что тогда ему подвернулись сигареты, а не выпивка.
Машин было много. Их было действительно много: прощались водители, а они предпочитают ездить на своих, а не подсаживаться к кому-то. Кирилл их понимал: сам был таким, ведь даже сейчас приперся на своей «королле», а не согласился приехать с Вороном. Но в то же время он был готов смеяться; над самим собой — в первую очередь. Тихомиров даже не спрашивал себя, зачем вообще сел за руль и на что надеялся, он просто мысленно заклеймил себя идиотом.
Стасу он был благодарен. Кирилл не особо волновался, когда звал его с собой, все же тот всегда умел правильно оценивать ситуацию — может, поэтому и нашел свое призвание в полиции. Но о возможной встрече с Ростовым он даже не думал, а когда тот уже подошел, делать что-либо было поздно. Кирилл просто слушал и смотрел на Стаса — тот даже не поднял на Ростова глаза, только показал средний палец, когда он выговорился.
— Как ты с ним общался?
— Тогда он еще не был отморозком, — парень пожал плечами и все-таки вытащил из кармана сигареты. — Вполне адекватный мужик, но слишком…
— Слишком любил риск? — отозвался Стас, глядя, как он щелкает пальцами и пытается подобрать слова.
Кирилл кивнул.
— Я из-за этого и ушел из команды.
— Как-то у вас все сложно. Правила, условия, даже традиции, — мужчина махнул ладонью, — собственная политика. Вы вроде под нами, но в то же время снизу мы — даже нарушения смотрим еще и по-вашему.
Стас посмотрел на закурившего Кирилла, поморщился и перевел взгляд под ноги, разглядывая обувь.
— Ты ошибаешься, все проще некуда. Просто надо разобраться.
— Макс мне объяснял, все равно ничего не понял. Какие понятия о чести там, что само по себе нарушает закон?
— Мусорам не понять.
Стас недовольно посмотрел на подошедшего Ворона и снова показал средний палец, откровенно радуясь, что сейчас не на работе и может не подчиняться сухим формулировкам из устава. Все же он не думал, что ему здесь настолько не обрадуются.
Кирилл задрал голову, устало выдохнул и закрыл глаза, вполголоса обращаясь к самому себе:
— Черт, я же просил…
Ворон усмехнулся, снисходительно посмотрев на Стаса, после чего повернулся к Тихомирову.
— Идем, они начинают, — он кивком указал себе за спину.
Кирилл оттолкнулся от машины, бросил под ноги сигарету и затушил ее, вдавив в асфальт. То, что было потом, он запомнил надолго.
Их были десятки. Люди стояли посреди трассы, топтались на обочине, некоторые вскарабкались на крыши машин — и все поднимали вверх руки, устремляя в небо свет телефонных вспышек и фонариков.
Кирилл слышал об этом. Так прощались со «своими», но он думал, что это очередная западная традиция. Или еще одна фишка из «Форсажа». Или еще что-то, чем любят тешиться те, кто не заклеивает госномера в страхе перед мусорами и не заботится о высоте подвески. Он был готов отнести это к кому угодно, но никогда бы не подумал, что такое можно увидеть в стране, где неофициальные гонки запрещены законом.
Когда они возвращались к машине, у него болела рука, а сглатывать почти не получалось — горло сковал очередной спазм. Кирилл медленно и неглубоко дышал, чувствуя, как заходится сердце из-за нехватки кислорода, но улыбался — все же, отправляя в темно-синие тучи свет, он попрощался именно так, как хотел. Мысленно высказал Максу все, что думал, и на душе стало как-то легче.
Черного он заметил, только когда Ворон несильно двинул ему локтем в бок. Он стоял, облокотившись на открытую дверь, нависал над сидевшим в салоне Стасом, и, судя по его лицу, разговор был неприятным.
— Что ты здесь, блять, забыл?
— Мужики, какие-то проблемы? — Ворон среагировал раньше, в несколько шагов оказавшись рядом с ними.
Артур посмотрел на него и нервно усмехнулся, отступая от машины. Кирилл нахмурился, переводя взгляд с него на Стаса, который отодвинулся вглубь салона и старался не поднимать глаза. А Черный — насколько Тихомиров его вообще знал — явно хотел ему врезать.
— Все нормально. Так, старый конфликт.
— Я тебе говорил, — Ворон повернулся к Кириллу, прищурившись, — ему здесь рады не будут. Наши ментов не любят.
— А может, вы потом будете решать все конфликты? — Кирилл сжал зубы. — Не время и не место.
Ворон хлопнул его по плечу и рассмеялся.
— Дуй-ка домой, парень, отдохни старым проверенным способом.
— С бухлом?
— С ним самым.
