Смерть на моей стороне

Когда Константин пришел в себя, вокруг никого не было. Голова гудела, что было неудивительно после удара по ней прикладом. Мужчина подвёлся на ноги и сделал круг по небольшой комнате. Судя по всему, это было подобие лазарета. Он вновь присел, не рискуя открыть единственную дверь — черт знает, кто за ней был. Мысль о Лизе, которую, возможно, необходимо было спасать, пришла не сразу и поздно — едва Широков успел вновь встать на ноги, как дверь со скрипом распахнулась. Это был военный, которых Константину видеть после эпопеи с Фоменко было противно. Хотелось кинуться на незнакомца, накричать на него, но мужчина смиренно молчал, осматривая гостя со злобой во взгляде. Военный же был полностью расслаблен, а недоверие к нему не воспринимал как что-то серьёзное — поначалу так вели себя все. — Доброе утро, — поздоровался незнакомец, подходя к окнам. Стоило ему отодвинуть шторы, как в глаза резко ударили солнечные лучи. Константин ответил лишь кивком. — Я приношу извинения за своих подчинённых, — на строгом лице военного появилась скромная улыбка. — Меня зовут Сергей, я готов ответить на твои вопросы без формальностей. — А фамилия случаем не Фоменко? — Широков усмехнулся. — Не Фоменко, к счастью. Но я наслышан о нём, — Сергей повернулся спиной к окну. — Так что до вопросов, Константин? — Я не представлялся, — мужчина насторожился. — Лиза представила. Прелестный, кстати, ребёнок. На минуты полторы повисла тишина. Широков выстроил у себя в голове цепочку, только после чего принялся задавать вопросы. Сергей не тратил своё время на ненужные эпитеты, говорил он кратко и по делу, упуская различные подробности. Как оказалось, солдаты были на задании. Они искали не выживших, несмотря на постоянно транслирующую одно и то же сообщение станцию, а средства к существованию: еду, воду, медикаменты, одежду для нуждающихся и много чего ещё. Рюкзаки их были полны, забиты доверху и сумки, когда впереди стали вырисовываться два силуэта. Константин показался солдатам потенциально опасным, из-за чего его принято было решение обезвредить. Лизу в расчёт никто не брал. Когда всё свершилось, военные вышли на связь с начальством, после чего получили по шапке и необходимость следовать новому приказу: привести любыми путями найденных выживших в лагерь. Лизу практически сразу отправили к другим гражданским, среди которых было много детей. Широков же попал в лазарет. Пока Горева обрастала новыми контактами и рассказывала всем, кому не лень было слушать, о прелестях мира за стеной данного оазиса, мужчина приходил в себя. В общей сложности в отключке он пробыл около пяти часов. После опроса Сергея мужчина вышел на улицу. Здесь было чисто, люди относились друг к другу дружелюбно. Незнакомцы здоровались и с Константином. В импровизированных клумбах под окнами что-то росло, электричество если и было, то от шумящих неподалёку генераторов. Судя по всему, огорожена от всего города была лишь небольшая его часть. В нескольких высотках, предварительно военными зачищенных, жили гражданские. Многие, к слову, были не местными, а добрались сюда исключительно благодаря трансляции. Сами военные занимали отдельное здание, по соседству у которого они же обустроили бывшую огромную аптеку под больничный комплекс. Кухня была одна на всех и существовала под открытым небом в виде нескольких костров. В цветочные горшки, выставленные под каждым навесом, было что-то посажено. Как такового арсенала здесь явно не было, зато был склад, наполненный различным продовольствием. Не до самого основания, конечно, но на месяц жизни в экономии вполне могло хватить всем здешним. Как объяснил Сергей, насильно здесь никого не держали. Люди могли спокойно уйти и вернуться в любой момент, чем некоторые пользовались. Кто-то не возвращался, кто-то удовлетворял снаружи свои потребности, принося в рамки убежища, например, книги или шикарную одежду. Рыночной системы как таковой не было, актуальным оставался бартер. Практически у всех были свои обязанности. Дети учились, благо среди выживших было несколько учителей. Бывшие стражи порядка присоединились к военным, помогая им осуществлять надзор над гражданским населением. Медики продолжали быть медиками. Единственный фермер, что был на всё число выживших, теперь не просто копался в земле, а руководил всем процессом копания — именно благодаря его знаниям растения, посаженные в горшки, всё ещё были живы. Инженеры, сантехники и строители представляли собой отдельную касту: объединившись, они делали жизнь здесь более цивилизованной, пытаясь в первую очередь с нуля наладить водоснабжение. Лиза нашлась среди других детей. Увидев Константина, она бросилась к нему и крепко обняла, после чего принялась рассказывать о тех, с кем ей довелось познакомиться. Девочка, несмотря, на всё то, что она перенесла до этого, теперь выглядела вполне счастливой. Всё то время, что Лиза не замолкала, в руках она держала потрёпанного плюшевого зайца, которого подарил ей один из здешних мальчишек. — А это Лена, — продолжала вещать Горева, когда к ним подошла высокая худая женщина. — Добрый день, — она смутилась, когда мужчина взглянул на неё. — Я присмотрела за Вашей дочкой, пока Вы приходили в себя. — Мы не родственники, — Константин едва не засмеялся. — Я могу Вас отблагодарить? — Скорее да, чем нет, — Лена улыбнулась в ответ. — Лиза говорила, что вы некоторое время жили в бункере. Это правда? — Да. — Что вас заставило его покинуть? И где остальные, о которых она рассказывала? — Остальные погибли, — этот вопрос мужчина хотел закрыть максимально быстро. — Ушли из-за разногласий с местной властью. — Властью случайно ли не был майор Фоменко? — Допустим. Вы знакомы? — Да, причём не самым приятным образом наше с ним знакомство завершилось, — женщина резко помрачнела. — Мой сын был не таким, как остальные дети. Понимаете, когда всё это произошло, он просто перестал спать, но оставался бодрым. Он стал сильнее, смелее. Не болел. Мы шли не одни, и когда нас свалила простуда, он единственный остался здоров, хотя до этого его иммунитет пропускал всё мимо себя. Мы добрались до города, где наткнулись на солдат. Нас было четверо, и всех четверых они согласились принять. Там мы познакомились с Фоменко. Он казался хорошим мужчиной, но когда понял, что с моим сыном что-то не так, стал сам на себя не похож, — на глазах Лены появлялись первые слёзы. — За него вступилась девушка, которую мы встретили по пути. Меня вывел какой-то солдат наружу, сказал бежать. Я побежала. И почувствовала, понимаете, именно как мать почувствовала, что они там мальчика моего убили. Я потом нашла этого солдата здесь. Совсем недавно пришёл. Михайлюк фамилия у него, Василием зовут. Он мне тут как сын родной. Единственный на земле до сих пор держит. Хороший парнишка. Он мне тут уже рассказал, что у них произошло. — Что он рассказал? — Широков напрягся. — Что Фоменко-то помер. Я спросить хотела… Это из вас кто-то сделал? Из-за него погибли? — Где я Михайлюка найти могу? — Да в тех домах обосновался, — она рукой указала на пятиэтажку. — В двадцать шестой квартире. Константин в знак благодарности кивнул. Понимая, что с Лизой здесь ничего страшного произойти не может, он ринулся в сторону нужного здания. В подъезде сохранилась табличка с этажами и расположенными на них квартирами. Найдя в списке нужную, Широков направился туда, не обращая внимания на редких встречающихся ему людей. Судя по всему, шла какая-то пересменка. Дойдя до заветного номера, мужчина постучал. Подождав немного, он повторил действо. Затем ещё раз. Только после этого на пороге появился заспанный Михайлюк. Толкая его вовнутрь, Константин запер за собою дверь изнутри на щеколду. Было видно, что человек, который некогда подчинялся Фоменко, был напуган. Он явно узнал мужчину. — Между нами никогда не было конфликтов, — практически сразу же пытался защитить себя хотя бы на словах Василий. — Что сейчас не так? — Ты, — Широков прижал молодого человека к стене. — Я не хочу наживать себе врага, — поймав момент, Михайлюк коленом ударил по ноге оппонента. — Пожалуйста, давай решим вопросы мирно, какие бы они ни были. — Убедительно, — непроизвольно простонав от резкой боли, Константин схватился за место, по которому пришёлся удар. — Там есть диван, — Василий указал на дверь в гостиную. Уже присев, Широков расслабился. Он видел, что Михайлюк напуган, что его самого не могло не успокаивать. Молодой человек принёс из другой комнаты две жестяных банки пива, одну из которых протянул собеседнику. Для Константина это было подобием манны небесной, что вызвало необычное доверие к Василию. Повествовал в основном Михайлюк, мужчина лишь изредка задавал вопросы. Как оказалось, солдат сам решил сбежать под шумок. В то время, когда на них напали, он шёл практически по следу Константина. Он видел, как мужчина со своими товарищами уезжает, и лишь минут через двадцать после этого угнал автомобиль сам. В отличие от остальных, он знал куда направляется. Не было времени даже брать оружие. Молодой человек надеялся по пути встретить других беглецов, чтобы помочь им в случае чего или хотя бы попросить двигаться следом за ним. Узнал об этом месте Василий из трансляций, которые Фоменко тщательно скрывал. Услышать сообщение молодому человеку удалось лишь раз. И то, спустя неделю после того, как вирус начал бушевать. Тогда он сделал заметку в своём блокноте, а теперь эта заметка спасла ему жизнь. Михайлюк давно считал майора неадекватным, но мысли о том, кто придет на его смену, заставили молодого человека действовать. Прибыл сюда Михайлюк ненамного раньше Константа. История пути мужчины расстроила солдата. У двоих теперь оставался один вопрос: что случилось с Ромой? И оба понимали, что ответ, скорее всего, печален.