Право Выбора

— Кто это сделал? — нахмурился Хаке, посторонившись так, чтобы его гость прошел в комнату, с Эккеном они не виделись седмицу, но юный нордеа как-то угадал то время, чтобы застать его дома. — Я могу арестовать его и добавить. Красавец — синяк на половину лица и видно, что плечо перетянуто повязкой. Экке Лойте само неподражаемое очарование, даже с такими украшениями. Эккен поставил на пол корзинку с вином и сыром. Кроме постельных игр ему очень нужно с кем-то поговорить, а поговорить-то оказалось и не с кем, кроме Хаке. Будет жаловаться, как эрнис подружкам. — Ты будешь смеяться, но это я сам. Вот ты когда-нибудь спотыкался в темноте на лестнице, если напился и поссорился с любовником? И еще я потерял твой подарок и действительно об этом сожалею. Он мне нравился. Щиты приоткрыты и вправду, сожалеет и расстроен. Очень расстроен, но стоит ли нитка жемчуга этого? **** Он сам не знал, зачем пришел к Хаке. Но больше и не к кому — приятели не поймут, а дома Эккен старался почти не появляться, особенно после знакомства с будущим супругом. Хорошо хоть торжественный обед в их честь не устроили, но встретиться с Кайетаном Ахола пришлось и мало того, придется еще не раз. Отец не стал откладывать знакомство и даже не стал ждать, пока у Эккена заживет лицо, оставив сыну надежду, которая не оправдалась. Эккен много раз спрашивал себя, как можно согласиться на брак с нордеа, которого ты видишь в первый раз и у которого битая морда? Он бы не согласился, но видимо, Кайетану Ахола важнее то, что предложил Ойхе Лойте. И разговор у них не очень заладился, хотя оба старались быть вежливыми, а Экке и вовсе пришлось запихать внутрь все, что он думал об этом браке. Отец оставил их вдвоем в кабинете и Эккен отвечал на вопросы Ахола об учебе, не задавая своих. Ему было неинтересно, где живет этот нордеа со скучным лицом, достаточно того, что он о нем знал. И ведь с ним придется еще и спать. Всю жизнь. От одной мысли об этом становилось тоскливо. Но, с другой стороны, придется взяться за учебу и стать дознавателем, там хоть спать можно в разъездах и одному, и иметь свои средства, а не супруга или отца. Сейчас у него ничего нет, кроме украшений-подарков, их конечно немало, но продавать было бы жаль. — Да, мой наставник сказал, что я буду сражаться за кубок Хелльстрем, — Эккен раздавал улыбки щедро, они ничего не стоили ему. — Я надеюсь, что вы эрн Кайетан придете меня поддержать. Меньше всего ему бы хотелось видеть этого Ахола там, но теперь нужно быть хорошим мальчиком, если будущий супруг догадается, то это испортит всю игру отцу и тогда можно будет пожалеть даже об этом Ахола. Да и невежливо не пригласить, что уж. — Вы уверены, эрни Эккен, что ваше плечо заживет до этого срока? — забота на лице будущего супруга была неподдельной и это отчего-то развеселило Эккена. — Это может быть опасно. Но я приду. — Думаю, что заживет, — пожал больным плечом Эккен, стараясь не морщиться от боли, — в любом случае я уже дал слово об участии, но жаль, что я пропущу тренировки. Потом опять был незначащий разговор, а отец даже не оставил им вина, и Эккен знал почему, и конечно же последовало приглашение провести время вдвоем и без надзора старших. Что ж, на первое время можно избежать этого. Еще раз можно посмеяться над собой — впервые Экке Лойте был бы рад спрятаться за широкими спинами отца и братьев. — Нет, — рассмеялся он тем смехом, что покорял многих, — прошу меня простить, но позже, эрн Ахола, сейчас мне нужно учить закон, и если я не сдам этот экзамен, то времени у меня будет предостаточно, но весьма бессмысленного. — Тогда я могу с вами заниматься вечерами, уж поверьте, судебное право я знаю не хуже ваших наставников, эрни Эккен. И называйте меня Кайетан. На занятия он согласился, вот это было бы глупо упускать — заставить себя читать книги, было трудно, а тут будет тот, кто просто расскажет и еще проверит, как это легло в память. И не пожалел — Кайетан Ахола действительно рассказывал законы так, что Эккен запоминал их на лету, не теряя ни малейшей подробности и добавляя случаи. Если бы он еще не касался невзначай то плеча, то руки будущего супруга! Улыбаться, терпеть и делать вид, что это вправду приятно. Пора привыкать. *** — Только не говори, что ты из-за моего браслета так переживаешь? — Хаке размотал повязку на плече Эккена, чтобы посмотреть ушиб, погладил кожу, не удержался. — Потерпи еще несколько дней и сможешь снова держать меч в руке. Это просто ушиб, а не растяжение, так что я приду посмотреть на твой бой. Так что случилось? Я даже готов услышать о твоих любовниках. Оказалось, совсем легко принять то, что юный Лойте ветренен и неверен, а чего он, собственно ожидал? Мальчишка с ним честен, так почему бы не быть честным с ним? — Да провались бы он! — Эккен вышиб пробку из кувшина, отпил прямо из узкого горла, сделал большой глоток. — Если бы. Ты думаешь, я хожу ко всем жаловаться на тех, с кем я сплю, как эрнис на ухажеров? — Не знаю, Экке, но сомневаюсь, что ты бы стал расстраиваться из-за чьего-то невнимания, да и кто тебе откажет? — Хаке забрал кувшин, перелил вино в глиняный стакан, отдав его юноше. — Пей и рассказывай. Экке серьезно взволнован, Хаке был мало знаком с тем, как юный Лойте ведет себя вне постели или таверны, но обычно он владел собой великолепно, а теперь уголки губ опускаются вниз, хотя мальчишка старается держать их ровно и кожа плеча под рукой была холодной. Очень напряжен. Пришел за утешением и словами. — Через шесть седмиц я вступаю в брак, — Эккен почти залпом выпил стакан, облизнул губы, вино было крепким, — и я узнал об этом несколько дней назад от собственного отца. Я ничего не могу с этим поделать, Хаке. Я чувствую себя так, как будто уже нужно улыбаться и раздвигать ноги. Все мои братья женились так, на эрнис. А теперь эрнис — я. Если я плюну под ноги отцу и братьям, меня убьют в ближайшей подворотне и ни ты и ни твоя гвардия не защитят меня. Если я пойду к вам в гвардию — то любой выскочка вытрет об меня ноги, и мне растолковали это очень хорошо. Ах, нет, я даже не могу согласиться на брак с Войтаном Тиадаром, хотя он уже видит, как трахал бы меня, пока не умер бы прямо на мне. Он слишком стар и это опять позор. Я спокойно жил, думал, мечтал, а уже все решили за меня и загнали в ловушку. У меня есть долг перед семьей, и я не могу его не отдать. — И кто он? — только и спросил Хаке, у которого теснилось множество вопросов, но задай он их, оскорбит мальчишку еще больше — незачем подбрасывать поленья в пожар. — Какая-то крыса из нашей горной деревни, которую отец считает необходимой в судебной управе. Мне столько достоинств расписали, а он даже меч держать в руке не умеет. И он тоже придет посмотреть на турнир Хелльстрем. — Ты уже знаком с ним? — аккуратно, так, чтобы не рассердить Эккена, Хаке провел пальцем по нежной коже руки юноши, пытаясь успокоить. — Это то, что ты уже думаешь после встречи? — Да. Прямо с моей битой рожей знакомиться повели. Ты пришел смотреть на будущего супруга — а у него морда синяя и перегаром прет? Хорош же? — Ну, если бы твой отец привел бы тебя ко мне сам, то я бы взял, не раздумывая — морда заживет, а вино я и сам люблю. — Вот пусть отец сам бы на нем и женился — они найдут, о чем поговорить в постели, а я нет, — Эккен потянул за шнуровку штанов, глупо терять время только на разговоры, тем более его так мало осталось. — И что, неужели твой будущий супруг согласен на брак, зная, что ты против? — у аристократов и тех, кто повыше все так сложно устроено, по доброй воле туда сам не полезешь — эти фамилии, договоры, связи и кланы; из века в век женятся, убивают и вцепляются друг другу в глотки — почище, чем у людей вражда. — Даже так он согласен? — Ты действительно не понимаешь? — абсолютно голый Эккен лег, вольготно раскинув длинные стройные ноги по кровати, и Хаке сглотнул, понимая, что разговаривать сейчас ему будет трудно. — Я всю жизнь буду давить в себе свое «против» — пока от этого союза зависит судьба моего рода, пока мы не получим всю ту власть, которую отец передаст потом Инце и моим братьям, пока мы не поднимемся над другими так, что ни одна сволочь не посмеет нас укусить. Мое мнение здесь вообще никого не интересует. — А что было бы, если бы ты отказался? Ну, кроме «подворотни» — с этим бы я поспорил. — Ничего, — Эккен перевернулся на живот, положив голову на руки. — Ничего хорошего. Я бы не смог смотреть в глаза своим братьям, отцу, матери, племянникам. Я бы подвел всех их — нам нужен этот союз. Ахола, если он так хорош, может пойти к другим, мой отец просто так бы в него не вцепился. Еще, кроме позора, меня бы выставили из дома, а среди тех, кто меня трахает как сына Ойхе Лойте — мало тех, кто будет хорошо ко мне относиться, когда я буду просто Эккеном, без имени рода — я не найду ни хорошей партии, ни союзников. Вот ты готов вступить со мной в брак, чтобы выручить меня? Нет. Я уверен. Умен. Он действительно умен, Экке Лойте. И наверно очень похож на своего отца, хотя сам еще не понимает этого. Хаке много слышал про стальной характер Ойхе Лойте и про его жесткость, а сын еще просто слишком юн, чтобы пойти по пути отца, но тропу он уже нашел. Давно так ловко не загоняли в угол словами — он еще не успел придумать ответа, как его знали наперед. — Да, Экке, — он даже отвел взгляд, — я мог бы пообещать тебе защиту, и смог бы дать тебе приют, но я боюсь идти против твоего отца и брать то, что мне не принадлежит, даже если я хочу этого. У меня тоже есть долг перед семьей — у меня две сестры и я должен выдать их замуж. Твой отец сминает таких как я в кулаке, и имени не спрашивает — я много слышал о нем и о тех, кто ему не угодил, я понимаю твой страх. — Да, — Эккен закрыл глаза, словно пытался принять для себя услышанное, — мне дадут денег, защиту и спать с ними или с тобой я буду за это, потом я надоем и надо будет искать следующего покровителя, и следующего, потому что моя смерть все равно кому-то нужна. Я не хочу так жить, поэтому я согласился на этот брак. Мне не на что жаловаться — я нравлюсь этому Кайетану, он смотрит на меня как голодный и тратит свое время, чтобы разжевать мне законы, но я все равно против, вот и все. И это никого не беспокоит, кроме меня. — Мне это тоже не нравится. Поэтому я бы никогда не согласился поменять волю на все ваши привилегии и богатства, на каменный дом около княжеского дворца. Даже твой отец несвободен, — вдруг пришло в голову Хаке, — вы лезете выше и выше и все равно оказываетесь в ловушке. Ради чего? Только для того, чтобы иметь власть и дом с дорогой купальней? И чем выше вы залезете, тем более будете несвободны — еще больше правил и запретов. Будете как Хелльстрем или Истелин, ходить по одной нитке. В задницу все это! — А разве ты не хочешь хорошего дома и красивой эрнис? — Если я захочу, то эрнис пойдет за меня и так, пусть это и будет дочка торговца серебром или сын каменщика. И сестер выдам за тех, за кого захотят они. А вот ты за меня пойти не можешь, а Экке? И не захочешь. — А может и захочу, — сверкнул глазами Эккен, — но не могу, ты прав. Но я могу и хочу спать с тобой сейчас. Хватит болтовни, меня уже достаточно пожалели, снимай уже штаны. *** Сегодня он не увидит Экке, так жаль… Кайетан засиделся почти допоздна в управе, и теперь оставалось только пойти домой — все дела сделаны. Всего несколько вечеров, а он почти привык растолковывать законы юному Лойте. И как только Эккен не сдал экзамен — у него отличная светлая голова и он очень быстро все схватывает. Будущий супруг понравился ему сразу, хотя Кайетану и хотелось задать вопрос, что случилось с лицом юноши. Сначала он испугался — рассеченная бровь и синяк на красивом лице, но Эккен просто рассмеялся своей неловкости. Экке Лойте очень юн, как бы старательно не изображал из себя взрослого и серьезного нордеа. Эрни Экке — отцовский балованный любимец, это заметно по отношению Ойхе Лойте, как меняется лицо главы управы при виде сына, — совершенно по-детски прикусывает губы, показывая полоску белоснежных крепких зубов. И даже странно думать, что этот юноша крепче его самого. Известие о турнире Хелльстрем изрядно удивило Кайетана — надо же, сын Ойхе Лойте может быть и бойцом! Сам он никогда не держал в руках клинка, и если бы в горах пригодилось бы это искусство, то чего опасаться в Келлин? Тут надежная гвардия и каждый должен заниматься своим делом. Но, наверно будущему дознавателю нужно уметь сражаться — и Эккен умница. На турнир Кайетан придет обязательно. И как же он красив! Даже тогда, в таверне, когда он увидел Эккена с другим — он был хорош, а когда сидел плечом к плечу с Кайетаном, за книгой с законами — вовсе прекрасен. Тяжело было сдержаться, чтобы не дотронуться рукой до смоляной пряди, не накрутить тугой локон волос на палец, еще хотелось провести рукой по гладкой щеке, наверно там очень нежная кожа, чуть смуглая и теплая. Пока Экке дичился его, Кайетан чувствовал его неловкость — будущий супруг дарил улыбки, был безупречно вежлив и очарователен, но стоило дотронуться до его плеча, как Кайетан чувствовал напряжение. Надо же, а того блондина в «Лежбище» мальчик обнимал без стеснения и если верить всем слухам об Экке Лойте — скромность это не его достоинство. Но, скорее всего юноша смущен своим новым статусом. Ничего, еще немного подождать и прекрасный эрни войдет в его дом полноправным супругом. С Ойхе Лойте пришлось еще говорить о деньгах, чего Кайетан крайне не любил — обсуждать денежные дела, но здесь с Эккеном они оказались заодно: одним из условий будущего супруга стало нежелание большого праздника. Эрни Экке говорил о том, что семья понесет расходы из-за свадьбы старшего брата, Невена, и о том, что он не любит шумных праздников. Хорошо, значит так и будет — только родня. Совсем скоро Экке окажется в его спальне, и теперь каждый вечер, расстилая свое ложе, Кайетан представлял себе то, как в ней окажется Эккен Лойте — он даже спать стал на одной половине, словно будущий супруг уже делил с ним постель. У него должно быть очень красивое тело — даже простая одежда на Экке давала основания для фантазий; завитки волос на затылке; кожа на изящной шее; широкие плечи, на которых свободно надета рубаха из тонкого льна; тонкие запястья и длинные пальцы с перламутровыми ноготками, которые перелистывают страницу книги с законами. И плевать, что эту красоту видели и пробовали уже многие — владеть ей будет только Кайетан Ахола. Осталось немного времени, чтобы поухаживать за будущим супругом — на это им отведено совсем мало времени, и наверно, стоит подумать, что подарить Эккену, не к свадьбе — просто так. То, что может порадовать мальчишку. Украшения? Глупо. На ум сразу пришел жемчужный браслет, с которым тот красовался в таверне. Очень дорогая вещь и Кайетан смог бы ее себе позволить, но с большим трудом сейчас. Наверняка не удивить безделушками. Оружие? Если бы он еще в нем разбирался — тут наверняка эрни Экке понимает лучше. *** Хаке тяжело дышал, отдыхая и думая, как же невероятно повезло этому неизвестному Кайетану, который еще и не знает, какое сокровище ему достанется на самом деле. Может этому законнику достанет ума не упрекать супруга в прошлом и тогда он распробует все, на что способен Экке, который лежал, словно сытый кот, рядом. Так щедро дарит себя — щиты юноши были ослаблены, давая партнеру удовольствие, почувствовать удовлетворение и сытую усталость. Экке Лойте высоко его ценит и это действительно приятно. — До утра еще далеко, — Эккен перекатился на живот, положил руку на пах любовника, поигрывая невзначай пальцами, — а я не хочу, чтобы ты завтра на улицах рассматривал аристократов и не вспоминал обо мне. — О тебе забудешь, ох… — нежность пальцев сменилась жадным ртом, — Экке… Я буду очень огорчен твоим браком, поверь. — Ты хоть просто так заходить будешь? — Хаке спросил, ни на что не надеясь — брак у нордеа меняет многое и не все находят удовольствие во встречах с бывшими любовниками. — Я буду рад просто так увидеть тебя. — Я не собирался заканчивать жизнь браком и заматывать себя головным платком, Хаке, — Эккен запил вкус семени вином, смешав их на языке. — Может мне придется спать только с одним, но вот пить я собираюсь со многими. — Мне это нравится… И что мешало Эккену Лойте сдать этот экзамен в прошлый раз? Отвечает как по написанному и даже не задумывается. Трудно поверить в его усидчивость — это не тот, кто будет пылиться за книгами, скорее будущий дознаватель Лойте будет в будущем полагаться на свою смекалку. Ведь есть же голова на плечах и задатки отличные, но ленив и избалован. Хорошо бы лень не победила в юном Лойте, иначе все обучение будет напрасным, даже жаль. Вот только странно то, что отвечая на вопрос, Экке явно не думает о нем, словно мысли где-то далеко. — Я вижу, вы отлично занимались, эрни Лойте, — эрн Вильяр был доволен. — Можете же, когда захотите! Вы можете продолжать занятия, и я буду рад видеть вас на своих лекциях. Может, но не тогда, когда хочет. Если бы не занятия с Кайетаном, то экзамена бы он не сдал, за это стоит поблагодарить и даже проявить немного интереса к будущему супругу — если бы не он, то Эккен бы и не думал про законы. И как бы не врал самому себе — желтоглазый и ссора с ним не выходила из головы. Чего он так взбеленился? Даже если он преступник, что с того? Разве Экке кому-нибудь бы сказал? И где сейчас Хильмар, снова прячется или нашел себе нового смазливого юного эрни? Хорошо бы этому гаденышу не попасться на пути Экке Лойте...