Право Выбора

Прочесать собственные волосы труднее всего, как назло, Кайетан ушел рано утром, а Эккен по частому обыкновению проспал, и теперь приходилось возиться самому. Продирать костяным гребнем весь ворох, пытаться собрать хотя бы в подобие приличной косы, прикусывая губы от раздражения, когда не удавалось разобрать особо трудные колтуны. Еще бы несколько седмиц назад он бы не думая, напялил одни нижние штаны и позволил бы женщинам разбираться со своими волосами. Как у мамы получалось сделать так, что он не чувствовал боли? А здесь все не так, хоть бери ножницы и отстригай. И даже если он чудом сумеет сейчас сплести все в косу, то утро все равно не станет краше в этом доме. Завтрак, конечно, ему никто не оставит на столе. В первый раз, когда он проспал, а это случилось на третий день после свадьбы, зануда Аргайл изошел на яд, а эрнис Вениса погрела ему завтрак, но по ее лицу было ясно, что это невероятный труд для двух эрнис на трех мужчин и одного ребенка. Даже стыдно стало, что уважаемой женщине пришлось греть миску каши для избалованного лентяя. И о каше — как можно есть мясо один раз в день? Немыслимо. Как будто Ахола голодают и война с Истелин еще не кончилась. Отец рассказывал о тех временах, но именно поэтому у Лойте всегда было вдоволь еды, а без мясного пирога день и не начинался. Здесь же еда уныла, как лицо жены брата Кайетана — Аманьи, более противной эрнис ему еще не доводилось встречать. Некрасивая, бесцветная эрнис с угрюмым характером — братцу Кайетана иной жены и не могло достаться. Все в этом доме было плохо. Но кормили особенно паршиво. Кайетан привык, но недавно признался, что ничего вкуснее того, чем угощает эрнис Элине Лойте — он не пробовал. Еще бы! Если на завтрак есть кашу из какой-то крупы, названия которой Эккен не знал, а на обед жидкую похлебку с овощами и на ужин отварную оленину — то даже рыночное яблоко покажется вкусным. И что особенно удивило Экке, то, что этим же кормили и маленького Иннира, племянника Кайетана. Какой бы эрнис в доме Лойте пришло в голову совать ребенку вареную морковь?! Он помнил, что для малышей всегда готовили отдельно. Странные тут порядки, один странней другого. И обязанности тоже. Дома он никогда не спрашивал и не интересовался, откуда берется еда на кухне — отец давал достаточно денег женщинам, чтобы в дом Лойте доставляли все, что нужно. Тут же раз в неделю, по очереди, мужчины дома Ахола ходили с эрнис Венисой на городской рынок и тащили все на себе. И то ли Аргайл с Кайетаном были лентяи, поэтому ели так мало, то ли эрнис жалели своих мужчин, чтобы они не надорвались, но Эккен бы предпочел донести на своих плечах хоть мешок муки, чтобы ему испекли сладкий пирог. Не самая противная обязанность из всех новых — на рынке ему нравилось, а эрнис Венису можно было уговорить и на покупку вкусного — нести все равно ему. А вот таскать воду в купальню на всех, было гораздо хуже. Тоже по очереди, но Эккен часто делал это и за Кайетана — супруг приходил домой поздно и таким усталым, что говорить о воде было бы бессмысленно. Правда Кайетан и был единственным, кто его благодарил. И кто уговаривал его потерпеть. На половину года он согласен. И ведь у Кайетана весьма неплохое жалование — куда Ахола все девают?! С волосами он кое-как разобрался, терпимо, если так пойдет, то он научится делать косы не хуже, чем Кайетан, который как раз справлялся со своими прямыми волосами играючи. А позавтракать — можно перехватить молока и хлеба по дороге на учебу. Нет теперь никого прилежнее, чем Эккен Лойте, не пропускающий ни одного занятия, будь то рассказы, законы или фехтование. На удивление всем, хотя ничего удивительного он совсем не видел, а вот мотивы были понятны всем. А если вдруг не приходилось на день никаких занятий — он просто гулял по городу и ходил на реку, смотреть, как разгружаются людские корабли, приходившие из Алрис с товарами: тканями, посудой, невиданными вещами и фруктами и уходившие с серебром из рудников Келлин. Где-то около реки работал и Иддер Найэха, пару раз даже Экке видел его, дотошно расспрашивающего человека из Алрис, вскрывавшего ножом тюки с товаром. Еще можно было пойти к Хаке, если тот не был занят службой. Теперь они виделись не так часто, как раньше, но иногда встречались, чтобы поужинать или просто поговорить и Эккен по нему сильно скучал — Хаке не хватало ему вечерами и ночами. Половину того, о чем можно говорить не обсудишь с Кайетаном, разве будут интересны ему ножи, клинки и лошади? От Хаке можно узнать обо всем, что происходит в городе, о перебравших купцах людей, о драках, о том, как заезжие Истелин сцепились с какими-то извечными врагами, а Кайетан не приносил никаких новостей — не считать же за новость изменения в законе. Иногда Эккен заходит в ту таверну, где передавали ему письма от Хильмара, но желтоглазый не писал и никак не давал о себе знать. Значит, гнев его не остыл, как и обида Эккена. Хотел ли он встретиться? Наверно да. Но Хильмар даже не прислал ехидной записки с поздравлением. Или теперь Экке ему не нужен — разве есть о чем говорить с ним? Кроме постели их ничего и не связывало. Но от этого было еще грустнее. *** Надо что-то срочно решать. Но когда это делать теперь Кайетан не знал. Новая должность захватила его с головой, и наверно было бы лучше ночевать прямо в управе, так много было работы. Нужно было разобраться с тем, что оставил предшественник и срочно переделывать то, что давно требовало исправлений. Распутать клубок судебных тяжб и межклановых распрей, метаться между советом по делам кланов, межевой управой и множеством других. Ему нравилось, очень нравилось, это превосходило все ожидания и мечты, и будь бы его воля, он бы не появлялся дома вообще. Но, теперь дома ждал супруг — Эккен и это было единственным, ради чего стоило возвращаться из управы вообще. Но теперь приходилось еще и выслушивать все жалобы: Эккен расходует много воды, Эккен тратит много дров, Эккен нос воротит от похлебки. И лишь от Экке не было жалоб и мальчишку стоило уважать хотя бы за это. Раньше Кайетан мало задумывался о том, как налажен быт Ахола — еда есть, тепло есть, у каждого свои покои, да еще и дом в столице, где все сытнее, чем в горах на жалование судебного помощника. Что еще надо? Мир над головой и пищу каждый день. После смерти отца он научился ценить именно это. Но Эккен Лойте думает по-другому и он по-своему прав. Каждый день ссора со своей семьей и уговоры Экке, потерпеть половину года, когда они смогут купить собственный дом. Эрни Экке злится, недоумевает и предлагает купить дом хоть завтра, но на это Кайетан не готов пойти. Было понятно и раньше, что такой неравный брак вызовет много толков и внезапное повышение тоже. Все так делают и все друг друга осуждают за то же самое. Достаточно злых слов о том, что Лойте подобрали в горах Ахола, что сбагрили самого неудачного и ленивого сына и о том, что жалование Кайетана Ахола зависит от Ойхе Лойте. Как будто раньше ему платил кто-то другой! Почему-то ему казалось, что эти слухи будет легко пережить, но ветер приносил их отовсюду: от невестки, которая одновременно умудрялась быть недовольной доходами супруга, его брата, Эккеном и теперь вот сомнительным положением семьи; от брата, сводящего с ума неприязнью к юному Лойте, и от пересудов в управе. Все это было крайне неприятно. Экке наверняка чувствовал то же самое, но с обратной стороны, но и на это не жаловался. Терпеливый эрни Экке, хотя кажется таким вспыльчивым и горячим. И если сейчас послушать Экке и продать его украшения, купить отдельный дом, как желает супруг, — с механической купальней, близко к реке, с местом под лошадей, — вал насмешек будет не остановить. В конце концов, это просто унизительно, если вспомнить, что это за подарки и как они достались Эккену. Семья Лойте и так много сделала для Ахола, чтобы еще и не заработать самому на дом. Если они будут экономно жить, то через половину года у Кайетана будут деньги чтобы заплатить за часть дома, остальное он будет платить уже несколько лет, не особенно стесняя свою маленькую семью. Хорошо, что Экке понимает и терпит. Но на сколько хватит его терпения? *** Занятия закончились рано, а летом солнце стоит долго, и Эккен даже и не думал возвращаться домой. Вот только чем бы заняться? Хаке сегодня в городе и отвлекать от работы Эккен не станет, а к родителям они с Кайетаном пойду только послезавтра. До вечера можно скрасить время добрым обедом в таверне и пройтись по людским лавкам — всегда можно найти что-то интересное. Эккен очень любил их, жаль, что у эрнис Венисы никогда не находилось желания свернуть в эти ряды. Каких только диковин не привозят люди — ведь их край так велик, и говорят, что состоит из множества княжеств, каждое из которых много больше, чем вся земля Келлин. И еще люди владеют морем, по которому на кораблях добираются в свои дальние пределы, и там торгуют и покупают дивные товары. Сложно даже разумом охватить те пределы, где бывают люди, а особенно сложно для нордеа, для которых даже долгое пребывание в соседнем княжестве Алрис становится невыносимой мукой. Не зря князь Хелльстрем сменяет послов каждые два года. Никто из нордеа не может бросить свою землю, где связан с ее Сердцем, и уйти странствовать. Но нордеа всегда рады новостям внешнего мира, отгороженного от княжества горами и рекой. И даже если эта новость — диковинный плод или яркая невесомая ткань. Эккен каждый раз высматривал диковинные плоды — он забыл их название, но не забыл вкуса — такие шары с толстой шкурой и переливом из желтого цвета в красный. Их привозили крайне редко и из совсем далеких земель, Эккен встречал всего лишь пару раз это чудо. В первый раз он купил целый большой мешок, чтобы хватило всем Лойте, а во второй — торговец отдал ему последний оставшийся плод за так. Как такая штука может вырасти? Чтобы крепкий доспех из шкурки, а внутри нежная мякоть, которая потом еще долго остается на руках ароматом? Какой красавец! Торговец восхищенно рассматривал юношу, забредшего в жаркий день в его лавку. Не каждый летом зайдет туда, где продают покрывала, ковры и теплую зимнюю рухлядь. Но мальчишка, — а даже человек мог различить, что вошедший был мальчишкой, — водил рукой по мягким коврам и перевешивал покрывала, что-то выбирая. Как же хорош! Каждый из этого проклятого нелюдского народа красив, но гость еще и совсем юн, а это только добавляет прелести. Темные густые волосы, вьющиеся в толстой косе, длинные ресницы и ночные глаза — столько жизни и молодости в каждом движении. И уже в браке — торговец рассмотрел кольцо на руке. Красив, молод, силен — под тонкой рубашкой плечи воина. Тем, кто таких любит и готов за это платить немыслимые деньги, понравился бы, но судя по всему, темноглазый красавец явно из богатой семьи, наверняка любим супругой или супругом, и родителями и всем своим многочисленным родом. Таких торговец узнавал по легким, раскованным движениям, по дорогой ткани одежды и небрежности в обращении с деньгами. Не оберешься потом беды и лучше не рисковать. А жаль. — Попробуйте босой ногой, эрни, не бойтесь, — торговец расстелил зеленый ковер перед мальчишкой, — это настоящая шерсть и ткут такие ковры особым способом. Вы можете и спать на нем и ходить, и ничего такому ковру не сделается. Ковер и вправду был хорош, напомнив Эккену о горах, ярко-зеленый с вытканными на нем цветами и густым длинным ворсом, мягкий. Такая вещь может скрасить его новую комнату, и будет приятно наступать не на отмытые до блеска половицы, а на мягкий ковер. Почему-то в дома Ахола не было ни одного ковра, ни в главной комнате, ни в жилых, хотя в доме Лойте ими устелено все, кроме приемного зала. И по дому принято ходить босым, а не в обуви из валяной шерсти, которая колет пятки. Экке стащил с себя невысокие летние сапоги и по совету торговца наступил на ковер. Вправду хорош! Нога утопала в нежной мягкой шерсти и расстаться с ковром он бы уже не смог. Интересно, понравится ли Кайетану? Семейке Ахола уж точно вряд ли. — Ах, эрни, вам бы отдал за поцелуй, но, боюсь, не смогу отдать процент мастерам и корабельщикам, поэтому возьму с вас серебром, — торговец назвал такую цену, чтобы и мальчишка остался доволен и самому внакладе не остаться. Серебра в горах Келлин все равно не перебрать, так что если и завысил, то мальчишка заплатит. Дорого, но торговаться Эккен не любил и не умел, а деньги были. Людские торговцы, вероятно, имеют чутье на таких, как он. Вот с эрнис Венисы не стрясли бы этой суммы, уж наверняка. Но он отсчитал монеты, в полновесном чистом серебре, смотрел, как торговец сматывает и перевязывает кожаным шнуром ковер, слушал лесть. Забавно, что этот человек, чьи волосы уже серые от лет, младше Кайетана, но старше его самого. И сильно младше отца или Инце. Но этот человек знает наверно больше, чем он или Кайетан, потому что бывал дальше, чем княжество Келлин. Хоть бы разок прокатиться на корабле в Алрис! Ковер был тяжелым, но от помощника Эккен отказался, не терпелось увидеть лицо Аргайла, когда расстелет эту красоту в собственной комнате. Надо было слушать маму и взять все, что она предлагала, но нет — пусть это потерпит до нового дома, который ему обещал Кайетан. Эккен перестал с ним спорить, потому что как не крути, а Кайетан прав — если они сейчас купят дом, то насмешки унизят их обоих. Тем более если станет известно, что младший Лойте продал собственные украшения ради этого. Ладно, он потерпит. Иногда это даже забавно. Одна всего лишь вещь, а как она преобразила комнату! Экке подвинул кровать, расстелив ковер, чтобы он расправился, прошелся еще раз босыми ногами. И конечно, забыл закрыть дверь… — Ого! — от голоса Арги он даже поморщился. Что за братец у Кайетана! Пронырлив, как амбарная крыса. — Ты настолько неженка, что на нашем полу у тебя ноги мерзнут? — Да, — больше всего хотелось вломить Аргайлу по зубам, и не в первый раз, но нужно терпеть, ради своего обещания Кайетану, — и посадил себе занозы. У меня пока еще не отросла подошва от сапог на пятках. Ушел. Это ожидаемо, дальше будет причитание от эрнис Аманьи, что у Иннура нет такого коврика. Вроде и никакого намека, но… Ему несложно, Экке мог бы порадовать малыша, но его матери все равно не угодишь, так стоит ли тратить серебро? Дети… он очень скучал по племянникам, по возне вечером с малышами или по их наивным вопросам, по большому шумному дому. Скорее бы в гости, домой. *** Опять что-то случилось, почти каждый вечер начинался с одного и того же, с ужина и разговоров, где непременно упоминался Экке, беспечно ковырявшийся в тарелке с вареным мясом и овощами, и оставляющий ужин почти нетронутым. Зачем Аргайл делает это раз за разом и испытывает терпение брата?! — Что на этот раз? — Кайетан спросил уже сам, он устал за день невероятно, хотелось просто нагреть воды, помыться и заснуть в прохладной постели, обнимая Экке. Почти весь день он провел со старшим Лойте, обсуждая новый закон о наследовании, который следовало бы еще до выборов представить князю и на совет кланов, они перебрали кучу старых уложений, подняли все поправки и письма по этому поводу и в голове еще были отголоски разговоров и восхищение Ойхе Лойте. Невероятный ум у тестя, он разбирается в законах и их закоулках как рыба в воде, знает наперечет все роды, все слабые места и все тяжбы, и еще кучу всего. Невероятная нужна память, чтобы это запомнить и вынуть в нужный момент. И странно думать, что на выборах Ойхе Лойте вдруг может потерять свой пост… Уже известны три претендента, которые считают, что они достойны должности главы судебной управы. Домашние молчали, Экке едва слышно давится смехом, а брат недовольно хмурится. — Все хорошо, Кайэ, — Эккен справился с собой, — когда ты поешь, я покажу тебе одну вещицу в своей комнате, тебе должно понравиться. Я купил ковер у человека. Он мягкий и пушистый. Лучше и не могло быть. Таким же тоном Эккен мог бы сказать, что купил жеребца и всем придется подвинуться. Ковер. У человека. Это очень недешевый ковер, даже и спрашивать не надо. — Я теперь даже не знаю, как тебе ходить по нашему дому, — сказал Аргайл, — нигде кроме твоей комнаты, Экке Лойте, нет ковров. И никто из нас не поранил ни разу ног. — Еще бы, — фыркнул Эккен, — если ты с детства не привык к ковру, то у тебя наверно под обмотками и копыта могли нарасти. Зато теперь понятно, отчего вы не держите лошади. — Я его пришибу, Кайетан… Аргайла проще простого вывести из себя и это особенно нравилось Эккену. Хорошо, что братец Кайетана бумажная крыса, а то быть бы эрнис Аманье вдовой давным-давно. — А ты меня лягни! — Хватит! — Кайетан негромко ударил ладонью по столу, но вздрогнули все. — Эрнис Аманьи, возьмите Иннура и эрни Экке, я прошу вас выйти из комнаты, раз ужин закончен и никто не голоден. Я хочу кое-что сказать своим родичам наедине. — Вот что, — начал Кайетан, когда супруги удалились, и кроме Ахола в комнате никого не осталось, — мне осточертели эти свары и жалобы на Экке. Я устал и не хочу их больше слышать и у меня нет причин ругать Эккена — он не жалуется на вас, он выполняет все то, что просят эрнис, верно мама? Мой супруг будет жить так, как привык в доме своего отца, и есть то, что он хочет. Даже если мы будем больше тратить на это, точнее, я сделаю по-другому — ни он, ни я с этого дня больше не будем заставлять готовить на нас. Неподалеку есть хорошая таверна, и я составлю Экке компанию. Мой супруг будет носить ту одежду, что он привык и ходить по тому полу, какому он хочет. Я не знаю таких причин, по которым он в браке должен жить хуже, чем жил в доме своего отца. Вам следует потерпеть это половину года, потом мы будем жить отдельно. Если вы с этим не согласны, Аргайл, то у меня есть еще один вариант — я пересмотрю те деньги, что выделяю на содержание дома и разделю их поровну между мной и тобой, и мне будет наплевать, что твое жалование меньше. Я буду давать ровно ту сумму, что приходится на меня, Экке и часть за маму, а не платить за содержание дома почти целиком и тебе придется пересмотреть свои мечты на второго сына. — Если ты так хочешь, мы потерпим твоего избалованного мальчишку, Кайэ, как твою прихоть, — согласился Аргайл, хорошо умевший считать. — Но скажи мне, почему один должен жить в роскоши, а другие ходить по голым половицам? У нас нет денег на такие ковры, как купил он. Почему мой сын должен ходить по голому полу, а твой мальчишка спокойно покупает людские ковры? У нас нет средств, чтобы одеваться! Он пришел в нашу семью, а не мы пришли к нему. — Потому что у него есть деньги, а у тебя нет. Попробуй их заработать. И то, что он пришел в нашу, точнее мою семью — я ценю как величайшее одолжение. Думаю, что у Экке Лойте могли быть партии и получше. Но я не знаю, почему он согласился. — А ты спроси его. И я готов поклясться, что твой тесть ловко все устроил. — Я спрошу, когда захочу. И мы слишком уже многим обязаны семье Лойте, чтобы дурно обращаться с их сыном. Надеюсь, все, что я сказал — понятно? Тогда всем доброго вечера. За вспышку было стыдно, ведь дал же самому себе слово и снова его не сдержал. Сколько он раз говорил сам себе — не обращать на Аргайла внимания?! И почти каждый раз срывался, давая право жаловаться на себя. Но чтобы посмотреть на Кайетана в гневе, ссора того стоила. Надо же, его супруга все-таки можно вывести из себя. Неужели его братец достал? Тогда как же они жил с ним пятьдесят лет? Из-за незакрытого пола Эккен быстро научился распознавать шаги новых домочадцев. Если шажки мелкие и быстрые, то это Иннур; если легкие и едва слышные, то это обе эрнис; если тяжелые, то Аргайл, а Кайетана — они размеренные. Значит, идет Кайэ. — Ух ты! — супруг даже не решился наступить на злосчастный ковер, однако потом сделал шаг. — Однако, он и вправду хорош! Кайетан сел рядом с юношей, еще раз убедившись, что плотно закрыл дверь. — Мне пришлось кое-что изменить в семейном распорядке, Экке, и больше никаких жалоб не будет. Любить тебя не станут, — хотя тебе, думаю, это и не особо нужно, — но перестанут цепляться. Еще, мы будем ужинать вместе. В таверне. Ты же будешь ждать меня? — Буду, — улыбнулся Эккен. — Я знаю неподалеку хорошее место. Но скажи мне, я так до сих пор и не понимаю, что я не так делаю и чем я не угодил твоей родне? Что плохого в том, чтобы ходить по мягкому ковру, а не по доскам? Кайетан только вздохнул, стягивая с себя рубашку и укладываясь спиной на ковер, — действительно мягкий, — протянул руку, касаясь Экке, притягивая его к себе. — Нет в этом ничего плохого, Экке. Просто твоя семья и моя — очень разные, хоть мы с одной земли. Лойте всегда были богатой фамилией, правда же? И довольно известной, хоть до войны, хоть после, просто твой отец был первым, кто стал значить много и тут, в Келлин. А Ахола — кто такие Ахола? Мой отец был охотником и погиб в горах, я был чуть младше, чем ты сейчас. До того, как заняться законами я тоже был охотником, и Арги тоже. И мы всегда жили так, мы и голод застали, а ваша семья его и не почувствовала. Это ни упрек вам, это просто разница. И мои родичи просто не могут понять, что можно взять и потратить деньги на ковер просто потому, что захотелось, просто потому что ты уверен, что эти деньги будут у тебя и завтра. Плохо только то, что это проявилось как зависть и злость. И это мне не нравится, Экке. Мне стыдно за свою семью и я зол. — Мой отец тоже как-то говорил о голоде, — чуть-чуть помолчав, сказал Эккен, пытаясь осмыслить, — а ведь он даже не расспрашивал ни разу Кайетана о его прошлом и не интересовался этим, наверно это неправильно, — и Инце тоже. Инце родился еще там, в горах. И они почувствовали. Поэтому отец никогда не жалеет денег на еду никому, ни своим, ни гостям. — Это другая сторона одного и того же, — кивнул Кайетан. — Помнишь, ты возмущался, что Аманьи не ходит в гости к эрнис вашего дома и не берет с собой Иннура? — Да, — Эккен и вправду был удивлен. Эрнис Аманьи почти всегда сидит с Иннуром дома, неужели ему не хотелось бы поиграть с ровесниками? — И я до сих пор возмущен. — Есть одна причина, которая просто не приходит тебе в голову, потому что для тебя такие мысли невозможны — Аманьи боится, что Иннур захочет такие же игрушки, как у твоих племянников, а механические забавы весьма дороги. Арги просто не сможет их купить. — То, что приносил Иннуру я, ей тоже не понравилось, — возразил Эккен, — а Иннуру пришлись по нраву. Зачем-то она убрала их на чердак. Не говори мне о том, что они не любят меня только из-за того, что я из богатой семьи. Если есть возможность жить лучше — зачем от нее отказываться?! — Именно за этим я и приехал в Келлин, Экке, — Кайетан перебирал мягкие волосы супруга, как у ребенка, — я хочу, чтобы моя семья жила если не как Лойте, то лучше чем сейчас. — И именно для этого ты вступил со мной в брак? — поздно было прикусывать язык, вопрос вырвался раньше, чем Эккен подумал об этом. — Тогда судя по всему, твоя семья не готова к такой цене. Как быстро из расслабленного мальчишки эрни Экке превращается в будущего дознавателя — достаточно одной фразы! — И для этого тоже, — для того, чтобы ответить, потребовалось собраться с силами. — Но мне выпала удача, и я встретил тебя, а не кого-то другого, кого мне пришлось бы просто уважать, а не любить. Ты можешь сразу спросить, согласился бы я вступить в брак с кем-то другим? Да. Я тоже хочу наверх, Экке. Точно так же как твой отец. И ни у него, ни у меня не было других путей. — Расскажи мне про горы и охоту, — попросил Экке, ибо еще несколько мгновений и он не сдержится, скажет все, что знает и думает. — Так ты и твой отец охотники? И ты должен хорошо знать горные тропы. Откуда вы? Никогда бы не подумал, что Кайетан может быть охотником и даже ни разу не видел в его комнате оружия — лука или короткого охотничьего копья. Но вправду, охотником в горах богато не проживешь, и полностью будешь зависеть от горных баранов, коз и другой добычи, а поймать горного кота это не каждому по плечу. — На самом деле мы из Сотира, моя семья уехала, когда Ястребы сожгли его почти дотла, отец наверно рассказывал тебе про это. Это когда была война из-за Изменника. Я не помню этого, конечно. И не знаю, что тебе можно рассказать — меня научили охотиться и все. И я знаю горные тропы в пределах нашей с тобой деревни. Но я не самый удачливый охотник, судя по всему. Потом мы продали дом, собрали все, что есть и уехали в Келлин, я начал учиться тут и работать в управе твоего отца, сначала просто набело переписывал бумаги. Я не очень хочу вспоминать то время. Потом мы накопили и купили этот дом. — Ты накопил, — догадался Эккен. — А твой братец? — Да, большая часть моя, и этот дом принадлежит мне, но я оставлю его Арги и матери, когда мы купим свой. — Я все равно не понимаю, — нахмурился Эккен, — я просто не могу тебя понять — ты не берешь моих денег в долю за еду, воду и другое; ты даешь деньги своей семье, почти ничего не оставляя себе и все равно отказываешься от моих. Отец дает мне достаточно. И братья тоже. Зачем жрать вареные овощи, если этого можно не делать? Почему вы не хотите брать моих денег? — Я против этого, Экке, — опять тот же самый вопрос, который был до ужаса неприятен Кайетану. — То, что дает тебе отец, это лично твое. Ты волен это тратить как угодно, но если я привел тебя в свой дом как супруга, то твоя доля — это моя доля. Я не хочу получать деньги от Лойте, кроме того, что я зарабатываю. Мы говорили с тобой уже про это. Я буду стремиться к тому, чтобы ты жил не хуже, чем у своего отца. И твою долю я приму только тогда, когда ты будешь сам на нее зарабатывать, тогда это будет справедливо. — И по закону, — передразнил супруга Эккен. — Я могу жить и хуже, не так уж мне и важен этот ковер, но, согласись, ходить по мягкому приятнее. И носить красивые украшения и одежду. — Я не люблю украшения, — пожал плечами Кайетан. — Ту гривну, что была на твоей шее, на свадьбе, делал Изменник Вальдхере? Я ненавижу его. — Да, это делал Нерис Вальдхере, я слышал, что она очень дорого стоит, и можно было бы купить дом около реки, чуть поскромнее, чем дом моего отца. Но мне она просто нравится, и я не буду продавать ее. Ты ненавидишь его из-за Сотира? — Да, — Кайетан закрыл глаза. — Если бы не война, которую Тэген Истелин затеял из-за его задницы, все могло бы сложиться по-другому. — Тогда я благодарен ему, потому что иначе я был бы сыном судьи в Сотире, а не главы судебной управы княжества, — нахмурился Эккен. — И не стоило убивать Изменника, тогда Истелин бы не пришли на наши земли, пока он жил там. И он хороший ювелир. Они бы все равно пришли, и война была бы позже. Тогда ни ты, и ни я могли бы вообще не родиться. — Мои родичи сгорели в Сотире. Ладно, хватит. Пойдем спать, а? Спать у Кайетана — это просто спать и ничего не больше. Плохой выдался вечер, со ссорой и неприятным разговором. Обидно еще раз услышать, что ты всего лишь ступень к успеху, помощь при пути наверх, как бы это ни было приправлено. Можно было бы как обычно, поприставать к супругу, и даже когда он уставал, Эккен все равно добивался своего. Как можно устать так, чтобы не хотеть ничего в постели?! Как будто Кайетан мешки таскает. Одни только отговорки. Юноша укрылся тонким летним одеялом и повернулся спиной, думая только о том, как посмеялась над ним судьба — только ему она могла подсунуть в супруги копию собственного отца. Недовольство Экке прямо висело в воздухе спальни, смешиваясь с горячим летним ночным воздухом. И обида. Если уж Экке даже не коснулся его рукой, а просто отвернулся, как ребенок, то оставлять это так нельзя. — Экке, — в темноте он погладил супруга по плечу, зная, что тот не спит, — ты спросил, и получил честный ответ. Было бы лучше, если бы я попытался солгать тебе? Я ни в чем не солгал, я действительно согласился на брак из-за будущего, и я действительно люблю тебя. — Жаль, что ты не спросил меня о том же самом. Спокойно ночи, Кайэ. Я не хочу больше говорить об этом, потому что в этом нет никакого смысла уже. Хуже и быть не могло. Где-то в груди стало очень горячо и больно. Какой же он глупец! Самонадеянный деревенский глупец. И лучше бы ему было остаться охотником… **** Хаке ждал его в таверне, и вопреки обыкновению, когда они ужинали вдвоем или втроем с Кайетаном, вместо сытных земляных яблок с мясом, перед Хаке стоял только кувшин с вином. — Что случилось? — Эккен уселся напротив друга. — На тебе лица нет. И что, ты не голоден? Я вот сожрал бы наверно все, что мог! — Ну, если ты только накормишь меня взаймы, Экке. Скажи мне, ты может, знаешь, что в голове у эрнис, которая спит с мужчиной до свадьбы, ждет дитя, а потом требует этой самой свадьбы? — Не знаю! — изумился вопросу Экке. — Откуда мне знать, что в голове у эрнис, тебе стоило бы спросить моего брата. Но жена Инце тоже родила ему сына раньше, чем стала эрнис нашего дома. Разве это что-то страшное?! Конечно, я накормлю тебя, и даже не взаймы. А что, ты скоро станешь отцом?! Так это же здорово! Женись! — Тебе собственной свадьбы мало, так ты остальных туда затащить хочешь? — рассмеялся Хаке, хотя ему было совсем не смешно. — Нет, это моя сестрица. Я стану дядей раньше, чем погуляю на их свадьбе! — И что? — Экке так и не понимал. Это же здорово! Тем более Хаке счастливец, у него целых две сестры — такое у нордеа редкость, вот у Экке одни братья. Отец рассказывал, что до последнего надеялся, что хоть пятое дитя будет дочерью, но… — Ты иногда не понимаешь обычных вещей, тебе супруг об этом не говорил? — Хаке вздохнул. — Ты же знаешь, что такое свадьба с эрнис? Четыре раза должен был погулять. О, по сравнению со свадьбами братьев и вправду, его собственная была верхом скромности. Эрнис есть эрнис и это, говорят, главный день в их жизни, поэтому невеста должна быть довольна, а все ее желания исполнены — шелковые платья, цветы, много гостей, вкусной еды, музыка — чем богаче и пышнее свадьба, тем довольнее эрнис и тем больше она убеждается, что в новой семье ей не будет обид и ее детям. Отец как-то пошутил, что только Эккен своим браком спас Лойте от разорения после свадьбы Невена. — Вы сговорились что ли с Кайетаном?! — фыркнул Эккен, отношения с супругом были как и прежде, но недосказанность висела между ними. — Я понимаю, о чем ты. Но твоя-то какая печаль? Свадьбу с эрнис оплачивает жених. — Угу, — мрачно согласился Хаке, — сразу видно сына и супруга законника. Когда все по правилам, но не как в жизни. Извини. Да, жених. Вот только денег у него нет, на свадьбу эту. А моя дура сестра хочет, чтобы все было по обычаям. Все эрнис хотят так. И я бы хотел, чтобы у моей сестры было все как у других эрнис, ее подруг. В горах часто платят обе семьи и еще другие родичи. У кого рудников нет. Я только вчера получил новую кольчугу и уже сегодня ее заложил! — Кольчугу! Ту, о которой ты говорил?! — Экке помнил об этом, Хаке так давно мечтал о кольчуге, чтобы была не хуже той, которую дарил Войтан Тиадар и долго на нее копил. — Я хотел бы ее увидеть. — Увидишь на ком-то другом, — им принесли горячую еду и Хаке втянул аромат жареного мяса носом, — а я поеду в горы на свадьбу и напьюсь там вволю. — И что, этой кольчуги хватит? — Эккен засомневался. — Или у той семьи все же найдутся деньги? Твоя сестра его любит? — Любит. И он неплохой парень. Я не хочу, чтобы она осталась без свадьбы и чтобы не было слухов про ее будущую семью. Кольчуга и мой заработок за половину года — я попросил вперед. Что-то получится. Ладно, хватит про это. Что-то ты сам невесел. Хаке бессмысленно рассказывать про ссору с Кайетаном, а жалобы из-за денег так и вовсе жестоко, зато всегда есть фехтование и учеба. — Я слышал, что Войтан Тиадар хочет дать нам урок, — неспешно рассказывал Экке, — и еще о том, что тот, кто будет лучшим в следующем году, тот окажется в его личном отряде. Я теперь ни одного занятия не пропускаю. Бери пирог, и я закажу еще вина. Я хочу уже быть дознавателем, а не слушать, как хорошо им быть. И получать жалование. — Я тоже слышал, — Хаке откусил пирог, прожевал, — что оно у них выше, чем у гвардии. Потому что вас надо учить, а нас нет. Бери меч, слушай командира и иди на улицу. О, я рассказывал тебе о драке людских купцов?! Я чуть со смеху не сдох, слушай… *** В доме уже все спали, а Кайетан еще не возвращался, он обещался быть поздно, проводя с тестем времени больше, чем с супругом, и Экке это до ужаса напомнило его прошлую жизнь, когда он крался пьяным, стараясь не разбудить домочадцев. Сейчас он тоже не особенно трезв, а надо быть втройне осторожным. Вот и собственная комната. Он долго черкал кресалом, пытаясь разжечь свет, но безуспешно, поэтому просто нашел шкатулку с украшениями наощупь, залез туда ладонью — в холодный металл серебра и золота, зачерпывая горсть. Где-то на столе есть еще кожаный мешочек, в котором он хранил наконечники для стрел — наконечники раскатились по столу, а горсть драгоценностей он затянул ремешком в мешочке. Пора назад. Вот кого он не ожидал встретить на пороге дома, так это одетого Экке, от которого несло вином так, что Кайетан поморщился. В руке супруг сжимал что-то вроде мячика и очень куда-то торопился. Ночью?! — Хаке нужней мои деньги, — Экке даже не стал ждать вопросов, которые задаст супруг, — раз ты отказался, так он возьмет. Я скоро вернусь! Бегать Экке умел быстро, а по ночным улицам это было еще и легко. Вот будет смеху, если он встретит городскую гвардию! — Ты с ума сошел, — Хаке открыл дверь гостю, даже не изумившись. От Экке можно и не такого ожидать. Но того, что Экке просто вытряхнет ему на постель сверкающие браслеты, цепи, подвески и богато украшенный пояс, он просто не мог представить. — Я никогда не смогу отдать тебе этот долг. Даже если мне до смерти придется работать в гвардии. — Я что-то говорил о долге?! Мне не так тяжело они достались, чтобы что-то возвращать, и вспомнить приятно о некоторых, — Эккен рассмеялся — у Хаке такое смешное сейчас лицо, видел бы он себя! — Выкупи свою кольчугу и сделай хорошую свадьбу сестре. Пусть она испечет мне пирог с сурком. Я очень их люблю. Доброй ночи тебе теперь! Домой он шел уже медленно, никуда не торопясь, а на душе впервые за долгое время было легко и весело. Приятно снова возвращаться с рассветом.