Право Выбора

— Чертова мразь! — новый удар пришелся прямо в живот и Эккен почувствовал, как ломается ребро. — Эту злобную тварь теперь только убить, ни гроша за нее не получишь! Ты обещал хороший товар в этот раз, Радзимм, а не ублюдка. — Это и был хороший товар! Я давно его присмотрел! — Хороший товар, говоришь? — удар снова пришелся в ребра, его били в живот и по ногам. — Этот хороший товар убил моего человека! Задушил голыми руками. Что ты мне притащил? Ястреба? Гвардию? Людской язык соседнего княжества Эккен понимал хорошо, а вот говорил на нем плохо, в совершенстве зная только ругательства. Но сейчас, даже сквозь боль, он старался различить и запомнить все, о чем говорит человек. — Свяжи его и посмотри! — никаких обвинений названный Радзиммом не желал слушать. — Это один из лучших, что я вообще видел! Оклемается — цены ему не будет. — А потом что? Кому ты его спихнешь за такие деньги? — Срежь с него эти тряпки и посмотри! Его снова швырнули в лужу под ногами, корабль протекал нещадно, и ледяная речная вода мешалась с кровью, текущей из растревоженных шрамов и новых ран. Наверно он самый неудачливый нордеа во всем княжестве. Даже утопиться толком не смог, чтобы не влипнуть в новую беду. Люди давно ушли, связав ему руки за спиной и оставшись очень недовольными. Плохой товар. Они развлекались недолго, но так бесцеремонно, что Эккен ощущал кровь, текущую по ногам. «Те были лучше». Это о тех четверых говорил тогда Эари, о тех, кто исчез и не вернулся? О тех… Не так часто нордеа пропадают без вести. Значит и он не вернется. Наверно это хорошо, но лучше бы он не останавливался на пути к смерти. Что ему стоило пойти берегом, что стоило не поддаваться на уговоры зайти в лавку, что стоило не пить горячие травы? Ничего. Мертвому все равно не нужны горячие настойки. Даже люди сочли его никчемной тварью. Что же он на самом деле?! Но убить было приятно — впервые он ощутил себя живым. *** Эрн Войтан отпустил охрану, велев убираться с глаз подальше. Это частный визит и он должен остаться таковым. Ни одни лишние уши не должны слышать то, о чем он станет говорить с эрном Лойте. Уже наверняка по столице ползут сплетни, что глава дознавателей лично просил о визите в дом опального главы судебной управы, а значит, крысы хоть и забились в угол, но возможно готовы к новому нападению. Все честь по чести — встретил его сам хозяин. Впрочем, никого кроме эрна Лойте в просторном и богатом, отделанном по всем излюбленным горским привычкам, покое и не было. Эрна Лойте не обмануть письмом о «визите вежливости» и поэтому ничего, кроме вина и орехов в личном кабинете главы управы не было, они слишком давно знают друг друга, чтобы соблюдать этикет наедине. — Эрнис Элине просит прощения за то, что не может встретить вас, эрн Войтан, последние события не очень хороши для ее здоровья, — обронил Ойхе перед дверями кабинета, прежде чем впустить гостя. Он и не рассчитывал, что Элине выйдет ему навстречу. Даже как хозяйка дома, чужого дома… И он приехал не к Элине, между ними все давно сказано, а вот между мужчинами есть разговор. — Я был бы рад принести ей хорошие вести, но пока ничего… — эрн Войтан удобно расположился в кресле, за закрытыми дверями можно говорить без церемоний так, как они делали это много лет назад, — это относительно вестей об эрни Эккене. Но у меня есть новости о твоем положении, Ойхе. Эаран сожалеет о своей поспешности в вынесении решений, никаких выборов не будет, и ты вернешься на свой пост. — Это я еще подумаю, — Ойхе занял место напротив Войтана, чтобы смотреть тому в глаза, — никакая должность не стоит жизни моего сына. На этот раз цена оказалась высока. От повторного прошения отставки меня удерживает только жажда мести. — Я надеюсь, это не твоим воинам пришло в головы убить свидетеля в деле твоего сына? — он хотел сказать об этом позже, но Ойхе сбил с намеченного плана. — Это весьма осложнило работу моим дознавателям и гвардии. Шиен Гридтан умер раньше, чем я приказал арестовать его. Убийца особенно не церемонился, ему перерезали горло и бросили около порта. — Шиен Гридтан напрямую связан с Айерги — он должен был крупную сумму. Думаю, это и была цена свидетельства. Но я не стал бы убивать его раньше, чем они. — Значит, это сделали или они, или кто-то, кто точно так же недоволен этим делом, — да, в Ойхе не стоило сомневаться, он не растерял быстроты своего ума с возрастом. А вот управа дознавателей опять промедлила. — Но в любом случае Айерги напрямую замешаны в этом деле. И в деле Хаотдар тоже. Тогда давай договариваться на берегу, Ойхе Лойте. Ты занимаешься заговором, я занимаюсь Хаотдар. И когда между нашими путями останется длина в локоть, мы объединимся. До этого же нам не стоит мешать друг другу. — Я согласен, — первая бутылка вина кончилась незаметно, — но Экке волнует меня сейчас гораздо больше, чем должность. — Мы ищем его. Его ищет гвардия, его ищет моя управа. У меня есть несколько самых разных предположений, и я проверяю каждое из них. — Не стоило так давить на моего зятя. Он весьма впечатлен. — Бывшего зятя, — не удержался Войтан Тиадар, вертя в пальцах орех. — Эрн Ахола принял так близко к сердцу мои слова? Жаль. Я всего лишь хотел посмотреть на того, кого ты выбрал в супруги своему сыну. И честно говоря, выбор неудачный, Ойхе. — Кто следующий скажет мне об этом? — прищурился Ойхе Лойте, настороженный, потому что с Войтаном нельзя было иначе. — Я достаточно выслушал уже на эту тему. Ты пришел обсудить Ахолу? Тогда я спрошу, к чему было обвинять его в убийстве моего сына? — У него было достаточно причин сделать это, Ойхе. И сейчас самое удачное для этого время. Я обязан был проверить эту возможность. Это всего лишь совпало с моим личным интересом к эрну Ахола. Его бы все равно допросили. Ты сам знаешь, как это бывает. С Войтаном всегда интересно и тяжело разговаривать. И Тиадар хорошо знает, как управлять другими, этого искусства у главы дознавателей не отнять. Ойхе всегда, столько лет, сколько знал Войтана, чувствовал себя рядом с ним словно на скользком льду, но ни разу не уступил. А самая главная победа все-таки осталась за Ойхе. Но тут старый друг-недруг прав. То, о чем он говорит, случается часто — с изменниками сводят счеты семьи обиженных. И Ахола может быть не так безобиден, как кажется — в управе он никому спуску не дает. Но вряд ли бы он причинил зло Экке. — Ему невыгодно это делать. Кайетан отлично знает, что я все равно остался отцом Эккену, сколько бумаг не было бы написано. Я могу вычеркнуть сына из всех списков, но из сердца это сделать невозможно. — Я знаю, о чем ты говоришь, — кивнул, вздохнув Войтан, — я пережил это же два раза. Один за одним. И каждый день я жалею, что не отговорил их от выбора. Но пока стоит вернуться к делам. Следующим общим предположением идет самоубийство. Но, у нас маленький город и маленькая страна. Невозможно убить себя так, чтобы не осталось никакого следа. На моей памяти еще такого не было. Даже птицы бы выдали место. Если только эрни Эккена не убили и не завалили камнями в горах. Но все караваны уже проверены. Я склоняюсь к тому, что он жив. И к тому, что, скорее всего, эрни похитили. Возможно, это были известные нам с тобой лица, а возможно это новый игрок в игре. И теперь ставка повыше, чем твоя должность. — Я иногда устаю от твоих загадок, — нахмурился глава судебной управы, — и не представляю, как у Эарана хватает терпения. — Поэтому каждый из нас занимается своим делом, — кивнул Войтан, — у меня глаза болят от твоих бесконечных бумаг. Ты хорошо помнишь, что я говорил тебе в прошлый раз, когда сидел в этом самом кресле? — О том, что моему сыну самое место в твоей управе? — Ойхе бы не забыл этого никогда. Еще бы, после многих лет молчания Войтан снизошел до личного разговора, и не просто до разговора, а до просьбы. За мальчишку, сына соперника. — Помню. И уступил я все-таки больше потому, что так хотел Эккен, а не потому, что тебе было нужно. — Вышло, как вышло. Но я не стал бы просить за мальчишку только потому, что у него глаза у как у женщины, которую я любил и которая вышла замуж за другого, — откровенность за откровенность. — Видишь ли, способности эрни Экке хорошо можно использовать в моем деле, и они совершенно бесполезны в твоей управе. А в случае мальчишки — даже вредны. Работа со щитами не для законника, но для дознавателя. У него отличные способности в этом деле, и они настолько хороши, что вероятнее всего их почувствовал не только я один. Если твоего сына похитили и под любым предлогом принудят к преступлению — может произойти что угодно. — Какие могут быть предлоги, чтобы заставить его? — задумываться над открывшейся тайной он будет позже, сейчас не время. — Если он ушел умирать. Он не вышел бы из дома без оружия и денег, и не оставил бы все Кайетану. И я хочу знать, что случилось на казни Хаотдар. От Ахолы толку нет — одни эмоции. — Случилось то, чего не должно было случиться. Я настоятельно советую тебе присмотреться к тому недоумку, которому пришла в голову эта мысль. Эрни Эккен использовал наконец-то свой дар по назначению, а не для постели. И не смог вовремя закрыться. Он единственный сейчас знает все, что произошло в усадьбе с Хаотдар. Для мальчишки его возраста это сильный удар. И никого не оказалось рядом. Это недосмотр и вина моей управы. — Хорошо, — вино вдруг потеряло вкус. — Я не знаю, чем можно сейчас заставить Экке… Кто может вернуть ему положение? Ты, я, Эаран. — Ты — нет, — это жестоко, но Войтан и не собирался никого щадить. — Эаран тоже. Скорее всего, мальчишка обижен равно на него и на тебя. В его возрасте мало думают о жизни, и чересчур много о своем ущемленном самолюбии. Кто-то легко сыграет именно на этом. Немного утешения, мести и может случиться непоправимое. Или он сойдет с ума, потому что все, кто умеет обращаться с таким даром и помогать друг другу, уже работают в моей управе, или его убьют. И убьют как опасного зверя. Или убьют, когда он станет не нужен. В этой всей версии слабое место только одно — то, что он действительно ушел из дома безоружным и оставил все Ахола. Но скорее всего он жив. — Тогда мы договорились. Я буду ждать вестей и не оставлю тебя без них. — Да. И все же, — Войтан Тиадар поставил пустой бокал на стол, — возвращайся в управу. Я уже немолод, чтобы привыкать к переменам, Ойхе и терпеть какого-то щенка вместо тебя. И так будет лучше для Эарана. Дорогу к двери ему показывать не надо и провожать тоже, он сам найдет дорогу из дома Лойте. Но, ему показалось или там, на галерее мелькнул женский силуэт. Элине… Они были молоды — молодой равнинник Войтан и еще более молодой горец Ойхе, одинаковые в своем стремлении наверх. Только у семьи Тиадар было богатство, а Ойхе выгрызал свое в столице, проходя по головам, используя свой ум, всю горскую изворотливость. И Элине — которую они оба видели без вуали, с темно-медовыми волосами, карими глазами. Эрнис имеет право выбирать кого угодно, но она выбрала того, кто ее не любил. Тогда Войтан знал это доподлинно — все, что нужно было Ойхе это деньги и связи жены, как ступень на очередную высоту. Он даже не обещал Элине любви, но она выбрала его — о, друг Ойхе всегда умел говорить красиво, что женщины слушали, раскрыв рот, и место свое в законе он занимает по праву. Простить Лойте он смог лишь через несколько лет, когда сам наконец-то женился, когда родился старший сын и когда случайно, на каком-то приеме, в одном из многочисленных переходов княжеского дворца застал чету Лойте за поцелуями. Только тогда. Элине отказала, сказав лишь одно: «Не хочу хоронить своих сыновей, Войте»… Откуда она могла знать? Откуда знают такие вещи женщины? И не ошиблась ведь — Эккена ей хоронить не пришлось. **** Как он все-таки быстро привык быть не один. Кайетан снова вернулся домой, в ту комнату, где не пахло больше вином, где не были разбросаны вещи, где не звучал живой голос. Боль потери свербела незаживающей раной. И даже допрос у Тиадар не оставил злости. Почему он не подумал об этом сразу, почему Эари Каррну даже не спросил его? Не надо быть судьей, чтобы помнит о том, как кланы расправляются с теми, кто нарушил закон — без суда и судей: если помиловал князь — не помилует семья. Вот только рука бы не поднялась… Как же без него пусто. Кайетан закрыл комнату пропавшего супруга, перенеся оттуда все вещи, кроме сундука. Нет силы смотреть на это серебро и камни. И не должно это принадлежать Ахола. Все эти подарки — из той, другой жизни, где эрни Экке был баловнем мужчин, отцовским любимцем и залюбленным матерью сыном. И эти вещи нужно отдать эрнис Элине — пусть будут в память о сыне. Наверно он слаб и быстро сдался. Экке больше нет. Нужно привыкнуть к этой мысли, просто попытаться сжиться с ней. Больше не услышать красивого голоса, не дотронуться до густых шелковых волос, не восхититься стройным сильным телом юного воина. Его больше нет. Экке сам так решил. Не услышав никого, не подумав не то что о бывшем супруге, а даже о матери. Не послушал никого — ни Эари Каррну, ни Хаке, ни своих любовников. Только себя. Каждый день он приходил в управу и не узнавал себя. Тусклые бумаги, дела, казались невероятной глупостью — тяжбы дураков, которые не знают, куда себя деть от безделья. Ради чего это? Раньше он мог что-то доказать этим Эккену, что не совсем бесполезен, что может чего-то добиться. А что теперь? Кому теперь все это нужно? Ему самому? Теперь нет. ***** — Кто есть там? — с надеждой осведомился Эари в приемной главы управы дознавателей. Может еще есть время выдохнуть, прежде чем сказать, что все поиски опять напрасны. Новенький, молоденький помощник, который появился в управе совсем недавно, поднял на него небесно-голубые глаза, оторвавшись от вороха бумаг. Вальтегис, вспомнил его фамилию Эари — Селин Вальтегис. Еще один повод для слухов на всю столицу — эрн Войтан нанял прехорошенького мальчишку, годящегося ему во внуки, личным помощником. И если слухи верны, то эрна Войтана можно только уважать еще больше. Но и дознавателей из приемной теперь не выгнать. — Да, эрн Эари, — мальчишка хлопнул ресницами, — Дагейд Змея. И давно уже. Он и платок тут оставил. Ах да, темно-синий платок, которым всадники на равнинах закрывали себе лица и головы, остался лежать на краю стола, вместе с тонкой серебряной шпилькой. Даже Дагейд не может войти к Войтану Тиадар с закрытым лицом. Старая дурацкая традиция, когда дознаватели, те, кто работает со щитами, закрывали себе лица для того, чтобы быть неузнанными среди множества всадников или наемников. Но теперь мало кто носит платки. И по закрытому лицу можно узнать или деревенщину, которая живет на своем коне или дознавателя. Но на месте преступника Эари ни за что не забыл бы Дагейда Змею, если бы увидел даже хоть раз. Такие темно-синие глаза трудно забыть, даже если это единственное, что ты видишь на лице дознавателя. Вот только Дагейд не зря носит прозвище «Змея», заменившее ему фамилию, которую можно было прочитать только в официальных бумагах. Дагейд всегда только спрашивает и ему отвечают, добровольно или нет. Он загоняет свою жертву в ловушку из слов, давления на щиты, придирок к словам, изводит своим непрошибаемым терпением. Эари только раз работал с ним в паре, и до сих пор его передергивало, когда он вспоминал ледяной голос Змеи и его полную невозмутимость в любой ситуации. Кажется, мир будет гореть под ногами, а Дагейд Змея просто поправит платок на лице. Ручка плотно закрытой двери повернулась, и Эари встретился взглядом со Змеей, лениво кивнувшим ему. — Добрый день, Эари, — голос старшего дознавателя был обманчиво ленив и текуч. Дагейд неторопливо расправил мягкую льняную ткань платка, чтобы обмотать вокруг головы, скрыв густые тёмно-русые волосы. — Я сейчас спрошу у эрна Тиадар, сможет ли он вас принять, — Селин Вальтегис с трудом оторвал свой взор от сильной фигуры Змеи, — подождите, пожалуйста. — Добрый день, эрн Дагейд, — решил соблюсти возрастную разницу Эари, испытывая в присутствии Змеи то же самое неприятное чувство опасности, что и с Экке Лойте. Одного поля ягоды. Только Змея родился шаманом и долго учился своему искусству, а Лойте оно далось задаром, чего мальчишка даже не заметил до самого конца. И если верить эрну Тиадар, то Лойте был бы сильней, чем Дагейд. Был бы… — Проходите, эрн Эари, — Селин вышел из кабинета главы с чуть покрасневшими щеками, на его почти прозрачной коже было заметно любое волнение, — ярл Войтан вас ждет. Ему нечего сказать Войтану Тиадар. Просто нечего. Дагейд Змея закрепил ткань ровно по складкам, заколол ее шпилькой за ухом, обойдясь без зеркала, закрыв все лицо, кроме глаз и только тогда повернулся к помощнику, который от глупости даже боялся дышать в его присутствии. — Удачи, эрни Селин. Заходи, как стемнеет, — он ушел, чувствуя спиной забавную растерянность Вальтегиса и чуть усмехнувшись в ткань платка. — И что я должен сказать князю Эарану о расследовании дела? — вопрос не был обращен к Эари, но именно он почувствовал себя неловко. — Что у нас убит важный свидетель, который связан с заговорщиками против эрна Лойте, что никаких следов эрни Эккена мы до сих пор не нашли и мальчишка в городе провалился неизвестно куда? Это очень плохая наша работа, Эари. То же самое я уже сказал Дагейду. Знаешь, зачем я вызвал его? — Нет, — признался Эари. Поводов вызвать Змею к начальству было предостаточно, начиная с проклятых Айерги, до еще одного дела, которое висело на управе мертвым позорным камнем бессилия — пропавшие бесследно мальчишки. Да и помимо этого накопилось немало. — Я хотел понять, что точно могло быть в голове эрни Экке, когда он вышел из дома, значит, следовало спросить того, кто может ощущать так же. Змея сказал, что в таком случае тоже думал бы о самоубийстве. Но у нас нет тела. И у нас есть убийство свидетеля. *** Никакого покоя в приемной главы управы дознавателей нет, да Селин и не рассчитывал на него, когда соглашался на это место. Лучше и мечтать было нельзя, тем более эрн Тиадар обещал, что иногда будет брать в поездки с собой. Конечно, когда Селин решил все-таки остаться в столице, меньше всего он думал о том, что окажется за столом, заваленным бумагами. Но из гвардии он сбежал в первый же день — невозможно чего-то добиться там, где на тебя смотрят только как на кусок мяса. Здесь внимания дознавателей и шуток тоже было не избежать, но все же они были более вежливыми — там за дверью сам эрн Войтан, чье имя служило защитой. Сегодня сумасшедший день — сначала эрн Войтан надолго заперся один, отмахнувшись от кучи бумаг из княжеской канцелярии, потом пришел Дагейд, которого почему-то прозвали Змеей, потом эрн Каррну, который смотрел на секретаря как на пустое место, а теперь еще эрн Найэха, который небрежно бросил на стул свой роскошный меховой плащ и перчатки и грохнул на стол Селину две увесистых книги. — И что? — Эрн Иддер только повел черной бровью на все слова о том, что эрн Войтан занят. — Это очень срочно, настолько срочно, что, скорее всего, если я прав, тут начнется такая беготня, что только держись, красавец. Соизволь доложить. Если эрн Войтан тебя обидит — я утешу, не сомневайся. Хоть кто-то из них может пройти с этим мимо или нет?! Хоть самому закрывайся платком, да и то не поможет. — Пусть заходит, — кивнул эрн Войтан. Можно выдохнуть. Потому что «пусть катится в задницу со своими бумагами», как часто отвечал ярл, передать эрну Найэха было бы невозможно. — Вы должны наверно это знать, — без приветствий начал Иддер, положив книги теперь прямо перед ярлом. — Это портовые журналы, там написано кто зашел в порт Келлин, кто вышел, и что привез. Ну, долго объяснять не надо. — Ближе давай к делу, — эрн Войтан даже не коснулся книг. — Ты же не просто пришел показать мне свой почерк. — Нет. Быстрее не получится, мой ярл. О, а вот и Иддер Найэха. Эари, который замолчал на половине фразы, рассматривал эрна Найэха, появлявшегося очень нечасто в управе — хватало дел в порту. Найэха, как всегда, наряден, как будто у него свидание. Темные волосы убраны в затейливую косу, на длинных пальцах несколько колец, массивный серебряный браслет, а талия скована богатым серебряным поясом. И вышивка на рубахе. Действительно, занят делом. — Все ищут Экке Лойте, по которому, я признаться очень скучаю и с которым провел немало приятных минут. Я долго думал, о том, мог ли он пропасть, как те юноши, которых мы ищем. И я взял портовые журналы, захотел проверить одну мысль. Вам стоит на это посмотреть. Вот, — Найэха открыл и указал на закладки, которыми были заложены страницы книг, ткнул пальцем, украшенным кольцом с большим камнем, в запись. — Ровно тем же вечером, когда пропал первый красавец — Санирэ, из порта вышло судно «Радзимм», в Алрис. Ничего особенного, ну мало ли что заставило выйти людей под вечер в реку на корабле. Но, пропадает второй мальчишка, Аггрир, и судно «Радзимм» снова покидает порт. Все досмотрено, честь по чести, торговля всякой людской утварью, коврами, пряностями, вином и прочим. Честный купец Радзимм Велга — ему принадлежит этот корабль. В третьем случае то же самое. Не сходится только в четвертом. Тогда порт покинули три корабля, среди них нет «Радзимм», но, есть «Журавль» — небольшая торговая лодка с плоским дном. И знаете, кому она принадлежит? Радзимму Велге. И когда пропал мой прекрасный несостоявшийся супруг Эккен Лойте, это судно покинуло порт. До весны. Но так же ушло в ночь. Лавка Радзимма Велги закрыта до весны. Возможно, это совпадение, но мне хотелось показать это вам. Эари чувствовал, что по спине ползет холодный пот. Раздражение на Эккена, которого в этом городе не трахал только ленивый, сменилось осознанием возможной ошибки. Что если щеголь Найэха прав. Слишком много совпадений, чересчур. Но почему Эккен Лойте? В эти дни он был совсем не красавцем. Исчезнувший эрни Санирэ — вот уж кто эталон красоты нордеа: золото волос, синева глаз и белая кожа, пожалуй, даже Селин Вальтегис уступает ему и остальным пропавшим — и серое от боли и пережитого лицо эрни Лойте. Но у Найэха совпадений больше. — Кто проверял корабли? — спросил ярл Войтан, пролистывая книги, вчитываясь в чернильные строчки. — В каждом случае? — Двое, — Эари увидел, как у Найэха вдруг побелели щеки, а пальцы сжались в кулак. — И один из них это Аргайл Ахола. В четырех случаях и в последнем тоже. — Тогда у меня плохие новости для нас для всех. Во-первых: нам придется сейчас быстро и много работать. Более того, в это дело придется вмешать его Высочество князя Эарана и людей, а это волокита и время, которого у нас нет — за каждый день промедления эрни Эккен будет платить дорого. Поэтому я не потерплю никаких проволочек относительно моих поручений. Во-вторых: если ты, Иддер, прав, то нас может ждать заслуженный позор и беспечность в досмотре кораблей — это самый малый из наших проступков, потому что пока мы тут заглядывали под лапы каждой крысе, пятеро из наших соотечественников страдали. В-третьих: нам придется проехаться в Алрис, если Эаран быстро решит с послом Алрис это дело. С завтрашнего дня можете забыть о сне и отдыхе. Свободны оба. До утра. — Как ты догадался? — Эари вышел вместе с Найэха из здания, таможенник укутался в свой роскошный плащ, а Эари накинул мокрый от снега зимний кафтан. — Я хочу знать это. — А куда еще могут исчезнуть пять мальчишек?! — обернулся к нему Найэха и в зеленых его глазах был гнев. — Я достаточно хорошо знаю Экке, и я скучаю по нему. Может в этом дело, Эари — в том, что мне не наплевать и это не только работа? Я даже думать не хочу о том, что там могли с ними сделать...