Право Выбора

Кайетан не в первый раз был в приемной управы Тиадар, но сейчас пришел по собственной воле. Во-первых: надо было передать все-таки копию будущего закона, а во-вторых: попробовать попросить разрешения навестить Экке. От последнего его отговаривал и Инце, и эрн Лойте. Можно было бы поверить им, но что-то не давало Кайетану покоя, может быть и то, каким был эрн Лойте, когда эрнис Элине не предупредив, уехала на равнины. Как бы они оба не делали вид — им не все равно. — Не стоит, — Инце чуть качнул головой. — Он зол, обижен и мы ему не нужны. Тиадар здорово заморочил ему голову, настолько, что Экке слушать ничего не желает. Войтан обещал ему все, например, дом и должность в своей управе. Это то, чего так хотел Экке и трудно спорить будет. Ему, Кайетану, до сих пор нечего предложить бывшему супругу, кроме самого себя — вот только это последнее, на что позарится эрни Экке. Фамилию — и тут Иррен обошел его, Кайетан был уверен — не без помощи Тиадар. Эрн Войтан последовательно отсекает Экке от его прошлой жизни, и на его стороне действительно больше правды — это следует признать. Пришлось еще и подождать. Кайетан сидел на стуле, теребил в руках шнур от чехла, в который переписчики уложили будущий закон, и рассматривал приемную. Ничего интересного и того, что отличалось бы от точно такой же приемной в судебной управе, разве что у эрна Лойте сидел не прехорошенький юнец на бумагах, а достопочтенный эрн в годах. Но что уж поделать — равнинники любят хвастаться и выделяться. Мальчишка не обращал на посетителя никакого внимания, старательно что-то переписывая на чистый лист из лежащей перед ним книги. Тоже ученик дознавателя? К таким ногам преступники сами попадают. На самом деле Кайетан сам не знал, стоит ли просить о свидании… Может просто ограничиться законом и сделать вид, что из уважения к титулу ярла он принес его самолично? Опять вспомнился разговор с Инце, который говорил, что это уже совсем другой Эккен. Эккен Иррен. Фамилия, которая привела в ярость Лойте — Эккен уж точно знал, что делал, когда брал одну из самых незнатных фамилий в горах. — Я рад, что вы нашли свое место, эрн Ахола и решили не тянуть за собой прошлую жизнь, — эрн Тиадар явно сделал вид, что ему интересно все то, что Кайетан сбивчиво рассказал про будущий закон. — Князь Эаран уже вкратце рассказал мне суть вашего закона, но я все равно внимательно с ним ознакомлюсь. Но если вас сюда привел интерес к делам вашего бывшего супруга, то скажу вам, что с ними все хорошо. Весной он вернется в столицу, и думаю, вопрос вашей встречи не потребует моего участия и отказа, который я был бы вынужден изложить вам сейчас. Да уж, Кайетан еще только осмысливал все сказанное ему эрном Войтаном, изумляясь тому, насколько прозорлив ярл — Кайетану и рта не понадобилось раскрыть, чтобы эрн Тиадар прочитал его мысли. Значит, это была последняя попытка и остается только ждать весны. *** — Иррен… – эрн Лойте только наедине с супругой или старшим сыном мог позволить себе искренний гнев. — Хорошо, что не Хаотдар! Я знаю как минимум три почтенные семьи, которые предложили бы ему защиту, только из уважения ко мне, но он выбрал городского стражника! — Я видела этого Хаке, — эрнис Элине вздохнула. — И мне кажется, что лучше выбора Экке сделать не мог, уж прости, что лезу в ваши мужские дела. Никто не скажет, что он снова спрятался за спиной семьи. И потом, где эти твои «почтенные семьи»? А Иррен, вот, приехал… Он не будет спорить с женщиной — это самое неблагодарное и бессмысленное дело на свете, но весна все ближе и пусть Экке только появится в столице? Когда он в последний раз разговаривал с младшим сыном? Когда Экке приезжал в гости, в дом семьи Лойте — они сидели за столом, что-то ели и пили и разговаривали о пустяках. Теперь Экке точно никогда не простит его. **** Хаке осторожно ступал по чисто вымытым доскам пола, на улице было грязно, а хозяин сказал, что можно не снимать сапог. Ну конечно, ему уже не жалко — дом на продажу. Хаке выбирал из двух. Оба были хороши — такими, как описал эрн Тиадар, и стоили примерно одинаково. Оба находятся на самой окраине кварталов, чуть удалены от соседей, в обоих есть купальня и конюшня, оба небольшие, с внутренним двориком. Для одного или семьи мужчин. Но один из домов нравился Хаке все-таки больше. Два этажа, как положено в хорошем доме — где внизу едят, принимают гостей и решают дела, моются, а на втором только личные покои хозяев. Две спальни Экке вполне хватит. Второй дом был больше, но строили его равнинники, поэтому все напоказ с большими окнами и несколькими вытянутыми комнатами, в которых он запутался. Значит, он доложит Тиадар и купит тот, что из двух этажей. Экке тоже с гор, ему должно понравиться. Цена была высока, но и сумма, которой ему доверили распоряжаться, с лихвой перекрывала цену. Таких денег Хаке отродясь в руках не держал — целое богатство. Пришлось бы работать всю жизнь, чтобы купить этот дом. Но и Келлин кое-что задолжал Экке, так что дом достанется родичу по праву. Еще Хаке заказал нож, бумаги бумагами, а знак рода нужен любому мужчине. Все дела идут на лад. Не удержался, чтобы не подмигнуть красавцу в приемной Тиадар. Вот точно мимо кого невозможно пройти. — Хорошо, — ярл выслушал подробный рассказ о домах. — Бери тот, что считаешь нужным. Все купчие оформи на Эккена. Остаток денег отдай своим женщинам и пусть они решат, что нужно в доме. По мнению Хаке, на этот остаток можно было еще купить халупу на окраинах, но мнение он предпочел оставить при себе. Потом, женщины могут решить совсем по-другому и хорошо если медная монета останется после этого. Это еще была новость, которой он поделился с Экке. Теперь вся семья Иррен живет в Келлин. И ведь ярл Тиадар и это знает! — Ну, на необходимое хватит, — Тисса Иррен, младшая сестра, пересчитала золото. — Что ты скривился так? Или эрни Экке не нужна одежда? Или он будет носить некрашеный лен? Уж наверно не привык! — Откуда у вас такие привычки? — проворчал Хаке. — Еще недавно хлеб на три дня растягивали… *** Эари Каррну убрал тренировочный меч в ножны, чувствуя, как по спине течет пот, а в мышцах приятная усталость. Наконец-то хоть какое-то дело, тем более Экке оказался неплохим бойцом. Впрочем, если уж он проиграл только Тидгеру Истелин, то бойцом он был хорошим. Мальчишке вполне доставало мастерства, но пока еще не хватало сил, чтобы противостоять тренированному бойцу — быстро устает и руки еще слабые. Сила не так быстро возвращалась в тело, как бы хотелось. Да, уже не такой заморыш, каким был, когда его привезли, но и до прежнего холеного сытого красавца далеко. — Тебе нужно больше есть, — сказал Эари, разбивая тишину, в которой было только частое дыхание Эккена, уставшего от нескольких тренировочных поединков, — больше есть и больше тренироваться. Я даже думаю, что мы станем заниматься вечером. Осталось не так много времени для весны и отлеживаться в Келлин ярл тебе не даст. Что ты думаешь? — Хорошо, — коротко кивнул мальчишка, поворачиваясь спиной. — Как считаешь нужным. И вот так уже две седмицы, столько минуло с того «урока». «Делайте что хотите». Эрни Эккен подчинялся всем правилам, добросовестно учился у обоих дознавателей, но упорно избегал их вне уроков, ограничивался короткими ответами, не споря. И не придерешься и насильно мил не будешь. Однако Эари сожалел, что пошел на поводу у Дагейда. Чего они добились этим уроком? Ничего… кроме того, что Охотник перестанет доверять кому-либо вообще. С одной стороны это верно, с другой, утратить доверие ученика — это провал для наставника. Замолчал ровно с той минуты, когда они втроем вернулись с реки. И зеркало в купальне. Каждый раз, когда Эари заходил в купальню поздно вечером, потому что любил горячую воду перед тем, как лечь спать, зеркало было повернуто к стене. Но с этим понятно и надо что-то делать. Они с Дагейдом растравили рану, которая еле начала заживать. — Меня все устраивает, — отрезал Змея, — и все идет так, как и я хотел. Он перестает поддаваться первым эмоциям и делает только то, что надо — ничего лишнего. Если ты не забыл, Эари, нас сюда не няньками назначили, а учить. Учить Охотника. — Возможно. Может ты и прав. Ты лучше разбираешься в чужих душах, — кивнул Эари. Они опять пили вино поздно вечером и теперь Каррну тщательно принюхивался к своему глиняному стакану, какой нашелся на кухне. — Ты хочешь выучить такую тварь как Иллан или все-таки не повторить чужих ошибок? Ты думаешь, что он спокоен? Я вот не уверен. — То есть ты все-таки со мной не согласен? — усмехнулся Дагейд. — Да, ты очень переменил свое мнение о нашем подопечном. Сначала его жалел я, а теперь ты. У нас в руках оружие, Эари, очень сильное оружие. И все, что я хочу — сделать его таким, чтобы оно прослужило князю как можно дольше, и было безупречным — по руке. А ты видишь мальчишку, которому тридцать два года отроду. — Да, — кивнул Эари, — ему всего тридцать два. За последний год его жизнь вообще перевернулась с ног на голову. И думаешь, это пройдет бесследно? Ты удивляешь меня. — Нет, не пройдет. Я хочу собрать все, что произошло, воедино, и выковать то, что нужно нам. У нас в руках отличный материал, Эари. Это не Илиан, который знал, что хотел — это мальчишка, которым пока еще можно управлять и можно учить, потом он повзрослеет. Его можно еще научить, не быть тварью. Сейчас наши занятия с ним таковы, какими и должны быть — он сосредоточен, не отвлекается, понимает все с первого раза и не задает вопросов. Но, если хочешь, можешь поговорить с ним… Не думаю, что это как-то повредит. Может, успокоит твою совесть. Змея и есть Змея. Точно ужалил. Верно, может это и совесть. Плохо сделанное дело, которое с самого начала пошло не так. Если бы он был внимательнее и затянул бы следствие до приезда ярла. Это было бы можно, если бы не дознание Хаотдар – те как раз хотели закончить дело побыстрее. Но и тут можно было бы побороться, а он не стал. Злился сам на себя. Не справился сразу с двумя уроками. Один преподали ему наставники, а второй — сама жизнь. И он снова попался в ту же ловушку. Слабак. Не нужно было устраивать истерики из-за этого траха. Чтобы за ним еще бегали по полю! Тут же сам показал, куда его еще можно ударить. Экке подбросил еще дров в топку. Змея запрещал ему купаться в горячей воде и от этого ныли шрамы, но Змеи тут нет, поэтому вода будет такой, как он захочет. Хорошо еще, что его наставники хотя бы сюда не добрались — с них станется. — Я решил сегодня сходить в купальню пораньше, — ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы посмотреть — Каррну. Ну, спасибо хотя бы на этом. — Ты не против? Они отлично знают, что он против. Оба. Надо было запереть дверь на замок, но Змея запрещал и это, из предусмотрительности. Еще один урок. Хорошо, пусть будет так — посмотрим, чему ты научишь, эрн Эари. — Нет, — Эккен повел мокрой головой. — Пожалуйста. Если сейчас подобраться и уйти, будет глупо. Эари сюда пришел не за этим, или за этим, но не даст уйти, прижмет его, как кот лапой мышь и получит свое. Зеркало повернуто. Значит, он это делает до того, как раздевается. Не хочет ничего знать и видеть. Хорошее зеркало, дорогое и работы не келлинских мастеров — в полный мужской рост. Наверно хозяева этого дома стригли тут волосы, и наверняка это эрнис — мужчине редко когда нужно такое зеркало. У самого Эари вместо зеркала был полированный до отражения металлический круг, подаренный ему давным-давно, когда он был еще совсем юн. — Ты решил свариться? — хорошо, что Эари сначала попробовал воду ногой, встав на первую ступеньку купальни. Надо было все-таки уходить. На Эари Каррну невыносимо смотреть и невозможно отвести глаз — такой безупречной белой, как снег кожи, Эккен никогда не видел, словно Эари Каррну вытесали искуснейшие мастера из лучшего горного мрамора, лишь тонкая розовая нить шрама на боку говорила о том, что это не статуя. — Нет, — Эккен собрался с силами, — я замерз и сделал воду горячее. Можно влить сюда холодной воды. — Потерплю, — теперь уж точно придется потерпеть. Эари спустился в воду, борясь с желанием вылететь из жара и опрокинуть на себя ведро ледяной воды. — Но ты помнишь, что тебе говорил Дагейд по поводу горячей воды? — Помню, — мальчишка продолжал его рассматривать в упор. Можно было бы воспользоваться одним из уроков Змеи, и без излишних слов узнать, зачем пришел Эари — то, что из любопытства, даже читать не надо. Но теперь Змея строго за этим следит — это тоже один из уроков, чтобы жертва не знала об Охотнике, не почувствовала его. И Эари тоже знает о запрете — если что-то пойдет не так, то тут же доложит Змее. Эккен так делал уже много раз, Эари не всегда замечал, но если замечал, то Дагейд не давал спуска ученику, и получалось все лучше и лучше, но сейчас он сам волнуется и может ошибиться. — Ты хочешь спросить, почему я закрываю зеркало? — Эккен не отводил глаз. Волосы Эари намокли и стали на тон темнее кожи, прилипнув к ней мокрыми прядями. — Я и так это знаю, — пожал краснеющими от горячей воды плечами Эари, — ты не хочешь встречаться со своим отражением и отказываешься от своего тела. Совершенно зря, Экке — от того, что ты будешь обманывать сам себя, твои шрамы никуда не исчезнут. Мальчишка по горло в воде, словно пытается спрятаться в ней. Но видно все — и руки, которые по локоть в уродливых рубцах и следы на плечах. Страшнее всего спина и бедра. — Я наверно привыкну, — сказал Эккен, — но сейчас я не хочу их видеть. Я помню себя другим. — Ты и был другим. Ты был Эккен Лойте, а сейчас Эккен Иррен. У Эккена Иррена есть шрамы, — кивнул Эари. — Ты пришел с очередным уроком? — все-таки сердится. С лицом эрни Экке повезло — люди не тронули, поэтому можно любоваться и стрельчатыми бровями и длинными ресницами и острыми скулами. Сейчас брови сведены, а губы сжаты. — Нет. Хотя можешь считать это уроками. Я говорил тебе это в поле и сейчас скажу — не думай об этих шрамах. Те времена, когда ты кивком мог уложить любого, прошли. И вряд ли ты захочешь, чтобы они вернулись. А те, кто с тобой пойдут — им будет плевать на шрамы, потому что в тебе есть кое-что пострашнее. — Дар? Дагейд говорил об этом, — стало понятно, куда клонит Эари. — И дар тоже. Скажи, ты много знаешь женатых дознавателей? Ну не считая эрна Тиадар? — Нет, — Экке честно покачал головой. — Но я знаю не так много дознавателей. — Хорошо. Тогда я расскажу тебе сам. Смотри. Я не женат, Дагейд не женат, все, с кем ты встретишься, и будешь работать, почти все неженаты — ни на эрнис, ни на мужчинах, хотя у нас хорошее жалованье. Я бы мог купить дом в Келлин, но живу у ярла — зачем мне дом, если в него некого привести, и у меня нет времени там жить. Все, с кем я сплю, остаются со мной ровно на одну ночь, а у меня нет таких шрамов, эрни Экке и у Дагейда нет, и у многих других тоже. Тебе должны были рассказать об этом, и твой отец, когда отговаривал тебя, должен был попытаться достучаться до тебя с этим. «Ты что, думаешь, что будешь так же трахаться с первым встречным? Я расстрою тебя, Экке — не будешь. Что, Тиадар не сказал тебе, старая лиса? А зря — мало кто захочет остаться рано вдовой или вдовцом и спать все ночи одному, пока ты будешь бить свою задницу в седле по всему княжеству!». Да, отец говорил ему так. — Говорили же, по глазам вижу, — Эари читал мысли не хуже Змеи. — В этом-то все и дело, Экке. Но ты не послушал и пошел учиться, как еще три десятка дурачков, вроде меня или тебя, половина из которых не доживет и до сорока лет. А с тобой будет и того хуже — ты из тех, кто читает щиты и от тебя будут шарахаться, только увидев твой платок на лице или уходить сразу, не оставаясь до утра, чтобы не заснуть рядом. Всех предупреждают об этом. Войтан Тиадар тоже всегда честно об этом говорит каждому, кого берет в свою управу. — Иддер. Иддер Найэха, — почему-то решил сказать Эккен, — предлагал мне брак. И это было, когда я уже был принят на учебу. — Иддер Найэха сидит ровно на заднице в порту, в отличие от нас, — фыркнул Эари. — И скорее всего он рассчитывал на то, что благодаря твоему отцу, тебя тоже пристроят на теплое и спокойное место, типа того, на котором сейчас Селин Вальтегис, которого уж точно никто не пустит одного с заданием никуда. Вы бы оба уходили, когда стемнеет, и каждую ночь спали бы вместе в одной кровати. Но у нас такое встречается нечасто — я вот с прошлого года в своей постели не спал. Селин Вальтегис. Что-то знакомое. Точно! Это его первый противник на турнире, очень красивый мальчишка, который почти не умеет драться. — Селин Вальтегис в управе эрна Войтана?! — может он что-то не так понял? — Да, точно, ты же не знаешь, но в Келлин увидишь и услышишь — об этом только и разговоров в управе. Но мы сбились с разговора, эрни, хотя ты уже понимаешь, о чем хочу тебе сказать — если с тобой кто-то останется дольше, чем на один раз, твои шрамы не будут значить ничего. Можешь тоже записать себе в урок. Эккен отжимал волосы, теперь это было легко и ему даже нравилось — с обрезанными удобно, хотя и некрасиво, и придется отращивать, чтобы они закрыли спину хотя бы до середины, иначе это выглядит непристойно. Даже если эрни Экке не нравится, что его рассматривают, придется потерпеть и ему, и Эари. Но сложен мальчишка хорошо, что уж, не откажешь — длинные ноги, узкие бедра и тонкая талия. Когда вернется сила в плечи, будет еще лучше. Но все равно кольнуло жалостью — спина изуродована непоправимо. Понятны его сожаления — еще слишком молод и слишком свежи воспоминания. Но, может быть урок пойдет впрок. — Доброй ночи, эрни, — Эари одевался быстро, по привычке. — И не бери глупости в голову. Она тебе понадобится для более важных вещей. — Доброй. Никто ему не нужен. Эккен завернулся в одеяло и погасил свечу на прикроватном столике. Достаточно было времени, чтобы обдумать слова Эари. Никто. Хотя… кого он обманывает — разум говорит одно, а тело, так быстро забывшее о произошедшем с ним, другое. Хотя тот же Дагейд предупреждал, что на долгое время стоит позабыть об удовольствиях в постели, что заживать все будет не быстро. Но… И как назло, их проклятый урок, когда он был готов грызть зубами подушку от досады и неудовлетворенного желания. Наверно он все-таки действительно шлюха, потому что разум никак не может принять то, что после всего случившегося ему снова может хотеться. Но тело думает совершенно по-другому. Да что с ним не так опять?! И кто ему подскажет? На этих двух «наставников» надежды никакой. *** Занятия со Змеей были сложней, чем с Эари и уставал Экке от них много больше. С мечом или копьем разминаться приятно — тело вспоминает любимую забаву и возвращает себе былую силу, а вот как выворачивает все внутри от упражнений Змеи — много хуже. — Закрой глаза, — мерный тон Дагейда усыплял. — Просто закрой их. Для начала расставь все свои чувства по силе того, что ты чувствуешь. Можешь начать с желания, чтобы я от тебя отвязался. И именно с того, что ты почувствуешь, когда внутри тебя ничего не беспокоит, не колет в душу — ты можешь начинать работать с другими. Если ты раздражен, не выспался или чем-то недоволен, ничего хорошего не выйдет. Запомни это раз и навсегда. Ты навредишь себе и тому, кого спрашиваешь, особенно если спрашивать надо аккуратно, а не допрашивать, сдергивая щиты, как шкурку с белки. Ты должен приходить в управу спокойным. Все, что тебе не нравится, остается за ее дверьми и неважно после получения задания. Все, что тебе поручают, не должно смешиваться с твоим личным, иначе ты запутаешься в этом, как в сетях. Если ты стоишь за спиной ярла или князя — превратись в то, что они хотят от тебя, чтобы ты просто слушал и чувствовал всех, кто находится рядом или тех, кого они поручат тебе вне зависимости от того, кто это будет. Сегодня я буду учить тебя ставить дверь между собой и работой. — Не получается. Если ты думаешь, что я брошу доводить тебя, — голос Змеи был так же ровен и Эккен не различал в нем оттенки гнева, хотя был уверен, что наставник зол, — то ты жестоко ошибаешься. Я не разрешу тебе уйти, пока не добьюсь своего. Пока ты не можешь отвлечься от моих слов на дело, и я чувствую это. Я дам тебе передышку, когда не услышу от тебя злости и раздражения. Меня не волнует твой голод и остальное. Работаем. Получаться начало только тогда, когда Экке заставил себя смириться, принять Змею как неизбежное. Глупо же сердиться на снег, который летит тебе в лицо? Значит, глупо и на Змею. Одно непонятно, как Змея сам научился такому терпению? — Вот теперь хорошо, — голос Змеи стал чуть теплее. — Ты начинаешь понимать меня и то, чего я хочу от тебя добиться. У тебя отличная голова, но ты молод и думаешь не головой, а еще пока сердцем и горячей кровью. К сожалению, у нас нет времени ждать, когда твоя молодость пройдет, поэтому приходится торопить тебя. Теперь можешь отдохнуть или размяться с Эари. — Вы говорили, тогда, зимой, — Экке долго носил с собой этот вопрос и наконец-то почувствовал, что его можно задать, — что Сердце тут недалеко. Я бы хотел поехать туда, но не знаю дороги. — Я думал, ты спросишь про это раньше, — вот теперь на лице Змеи было даже что-то похожее на удивление, — но ты долго продержался. Мы можем туда поехать, но, ты уверен, что выдержишь полдня в седле? Мальчишка вспыхнул до корней волос, Дагейд едва сдержал смех, но засмеяться сейчас было нельзя и неуместно. — Продержусь, — иного ответа и быть не могло. И насколько Змея успел изучить своего ученика, если даже не продержится — будет терпеть, молча, пока не свалится. — Хорошо, — согласился Дагейд. — Тогда завтра с утра выезжаем, не стоит медлить, потому что дороги еще хороши. **** Больше всего поездке радовалась Снежинка, едва не плясавшая под своим всадником и косившая глазами на буланого жеребца Дагейда, который не обращал на нее ровно никакого внимания. Наконец-то хозяин соизволил ее не только выводить на леваду, но и выехать! — Посмотрим, как выйдет, — сказал Эари, снаряжая утром лошадь. Прикрутил сумку с припасами, взяли то самое мясо, которое вялили недавно и сыр с лепешками, разбавленное вино. — Может, заночуем там — рядом есть небольшая деревушка, а может, вернемся. Никто не будет тебя торопить. Дагейд сунул ему в руки ком ткани, мягкой, тонкой шерсти и серебряную шпильку. — Закрой лицо, иначе замерзнет и обветрится. Ну, и пора привыкать уже. Эккен никогда до этого не ездил зимой так далеко, поэтому даже не стал спорить, тем более что тут уж Дагейд точно знает лучше. Экке был около Сердца один раз, когда был совсем ребенком и плохо помнил это место — только ощущения. Тогда его не взяли с собой в шахту, оставив с женщинами, но то состояние легкости и счастья осталось с ним надолго, достаточно было просто почувствовать и постоять рядом. Теперь же он не узнавал это место. Один дом, в полете стрелы, и вход между валунами камней, которые редко встречались на равнинах, хотя это место было почти приграничьем между дорогой на Келлин и началом горных земель княжества. Почему-то детские воспоминания были не такими. Нордеа сюда приезжали круглый год — душа не станет ждать хорошей погоды, чтобы излечиться, поэтому Эккен слышал голоса, видел привязанных к коновязи лошадей, около которых были мужчины. Наверно здесь кто-то живет и это постоялый двор — многие же едут издалека. Они спешились и отдали поводья и оружие — это было обязательным, около Сердца у тебя не должно быть даже ножа, ведь сюда приходят не за ссорами. Оружия у Экке и не было, зато Эари и Дагейд отдали и ножи, и клинки. Зачем они их взяли — они же родились на равнинах, кто их тут тронет? — Каждый из нас пойдет один, — сказал Дагейд, снимая ткань с лица. — У каждого есть причина быть тут. Ты не заблудишься, эрни Экке. Если ты вернешься позже, ищи нас тут, если раньше — то жди. Он совершенно точно знал, куда нужно идти, только переступив порог шахты. Извилистый каменный коридор расходился на множество других, и Эккену не нужно было читать восковых знаков на стенах, чтобы знать — эти ветви ведут туда же, куда ему надо. Не нужны были факелы на стенах, и даже не нужно было зрение, и никаких провожатых — нужно просто идти прямо. Это чувство было сильнее и было схоже с тем, когда он впервые увидел Дагейда, не глазами — внутренним зрением и остатками сил, уцепившись за синеву. Но теперь, та синева казалась ему едва ли не каплей воды в реке, к которой он шел сейчас — огромный, как горный водопад, бурлящий поток, заставляющий своим грохотом стучать сердце чаще и чаще. Ему нужно туда, к тому потоку, как можно скорее. Экке почти бежал по деревянным мосткам, которым была выстлана шахта. Скорее! И чем ближе к этому потоку, тем меньше он мог совладать с собой. Сердце! Никто, никто из нордеа не знал, что это на самом деле сокрыто в глубине их земель, но каждый был здесь хоть раз в жизни. Кто искал утешения и исцеления, кто — ответы на все вопросы, когда шел и слушал только свои шаги, кто-то часами и днями, годами силился понять загадку. Но все знали — в этом месте скрыто то, что давало им всем жизнь. Эари шел, часто останавливаясь около небольших пещерных озер, слушая мерные капли воды, и если бы у него было больше времени, то может быть стоило бы растянуться на камнях и просто забыть обо всем, что существует вне этого звука, на несколько часов. Раствориться в тишине и темноте, отдаться убаюкивающему звуку текущей воды и стать хотя бы ненадолго частью этого безвременья. Где-то около входа они расстались с Дагейдом, Змея сказал, что пойдет к местным шаманам, которых тут было несколько. — Наконец-то поговорю с кем-то мудрым, — Змея был абсолютно серьезен. — Я от вас устал, от обоих. — Тогда забери зеркало из купальни и разговаривай с ним каждый вечер, — ничуть не обиделся Эари. Здесь даже не тысячи чужих чувств и воспоминаний — здесь сосредоточено все, что чувствовали нордеа, приходя сюда. Эккен ощущал эти эмоции всей кожей, всем своим существом, а то, что их хранит, там, впереди, что стучит в такт и вровень с его сердцем, готовым выпрыгнуть из груди. Он уже не мог думать, только следовать за зовом, вперед — туда, где шахта раскрывается провалом, ведущим в середину земли, где обнажается само Сердце. Надо было бы остановиться, перевести дух, голова неистово кружилась, и идти было трудно — он почти не владел собственным телом, которое как ткань воду, впитывала все чувства, оставшиеся тут от десятков поколений, приходивших в это место. Он принимал их как снег и дождь, они касались его и оставались в нем — в волосах, руках, на языке, — чья-то горечь потери, чье-то счастье, кто-то запутался, как и он сам, в себе… И оттенки — у всего этого были оттенки, связи с другими ощущениями. Нужно еще идти, сделать шаг — теперь он совсем не видел куда шел, но знал куда надо. Один шаг, нет, если он не оступился значит нужно идти еще — туда, к Сердцу, которое зовет его остаться здесь, раствориться и ждать, ждать тех, кто придет сюда завтра или через сотню лет. — Нет, эрни! Скари, помоги мне! — ему мешали, мешали сделать еще несколько шагов. Он знал, что Сердце близко, так близко, что еще несколько мгновений, и он достигнет своей цели. Он чувствовал на губах собственную кровь, она капала из носа, а перед глазами не было ничего, кроме черноты. Почему они не пускают?! — Никто на моей памяти не подходил так близко, — черноволосый нордеа помог Эари усадить юношу на лавку. — Я просто шел за ним, почти след в след и не ошибся — еще бы несколько шагов… Эари даже не знал что сказать. Он вышел из шахты раньше всех, Дагейда и эрни Экке еще не было и это было объяснимо — один пока наберется мудрости, а второму нужно исцелить слишком много ран. Но того, что эрни Эккена ему вернут двое шаманов, висящего у них на руках и не видящего ничего вокруг, с измазанным кровью лицом — он точно не ждал, однако, это было именно так. Мальчишка мешком сидел на лавке, не видя ничего, с безумным, остановившимся взглядом, без малейшего проблеска мысли и наглухо сомкнутыми щитами. — Наверно ему нужна будет помощь, — предположил тот, кто назвал себя Скари, черноволосый с желтыми кошачьими глазами шаман. — Что с ним не так, ты знаешь?! Знает — он знает, но если этот Скари не чует Охотника, то и незачем говорить. — Посмотрим, — уклончиво ответил Эари. — Мне нужно дождаться моего друга, он точно будет знать, что делать, но если не будет — тогда мы придем к вам. Змея выругался так длинно и витиевато, что Эари даже не успел запомнить половины фразы. — Он не просто «обожрался», Каррну, — Дагейд встал коленями на талый снег, щелкнув пальцами перед глазами Экке, — хорошо, если он вернется в разум, иначе я не знаю, что мы с тобой будем делать. Возвращаемся. Быстро! Нам нужно быстрее отсюда уехать! Жеребец Дагейда мог выдержать двоих, поэтому Змея прижимал мальчишку к себе, удерживая его одной рукой, а второй правил поводьями, понимая, что скоро стемнеет окончательно. Но им нужно успеть! Деревня уже близко. Им повезло. В постоялом дворе была всего одна свободная комната, но и это было подарком. Они отказались от ужина, попросив только горячего вина и горячей же воды. — Раздевай его и растирай, — командовал Змея. Руки мальчишки были ледяными, а взгляд не более осмысленным, чем пару часов назад. — Почему я об этом не подумал?! Ему нельзя туда приезжать. Никогда. Он просто может сойти с ума. Если уже не сошел. От пощечины голова мотнулась, и Эари едва не ахнул — Дагейд ударил сильно, но только тогда эрни Экке моргнул, а взгляд наконец-то сфокусировался. — Да очнись ты! — Змея едва ли не упрашивал. У мальчишки белые губы и холодные руки, если это сердце, то дело еще хуже. Они вдвоем уложили Эккена под ворох одеял, накинув сверху собственные плащи. И ничего не оставалось, как лечь на кровать втроем, так, чтобы Экке был зажат между ними. Уснул. Почти сразу из забытья ушел в сон. Но и проснулся так же резко, заставив обоих дознавателей подскочить. — Мне надо вернуться туда, — голос Эккена был уже осмысленным и прозвучал в тишине ночной комнаты громко. — Что там такое?! Что это?! — Я думал, ты мне расскажешь, — Змея взял его за руку. — Что там было с тобой, что ты чувствовал?! Эрни? — Нет, — качнул головой Эккен, — это был только мой урок.