Право Выбора

Если все остальные в княжестве отсчитывали время по смене солнца и луны, или по солнечным каменным часам на главной площади города, то Эккен, как и многие другие дознаватели, отсчитывал время закрытыми делами. Уже давно отгремел суд над Сайто Лаххар, где Сайто сидел, не сводя глаз со своего дознавателя, а приговор его заинтересовал только тогда, когда вместо ссылки на рудники прозвучало: «строить дороги». Управе дознавателей осталось только в должной мере изумиться уму эрна Ойхе Лойте, который, в отличие от них, быстрее догадался, что ссылка на рудники для Лаххар это как возвращение домой, а вот новая дорога на равнинах ждала тех, кто будет выкладывать камни и копать землю. С тех пор Эккен закрыл еще три дела, оказавшихся несложными, и никто из преступников не был ему интересен — ни в ком не было той искры, что заставила бы его вернуться в камеру после заполнения бумаг. Наступила зима и управа, казалось бы, впала в зимний сон — никому не охота нарушать законы в холод. Тот же холод он чувствовал и внутри себя. Он приходил в управу, читал бумаги, тренировался или просто спал, ел и возвращался домой, где чаще всего было пусто вечером, не отличая один день от следующего, проваливаясь вместо сна в пустоту. Даже Снежинка стояла в конюшне управы, где о ней могли вовремя заботиться. Кошмары ушли, они ушли давно, как только он стал спать в собственном доме, где мог открыть настежь двери и окна. Он действительно только инструмент, прав Змея — у него нет собственных чувств, а те, кто мог бы дать их взаймы не хотят этого делать. Иддер оказался действительно на своем месте и эрн Войтан был доволен, докладывая князю обо всем, что касалось важных внешних дел. Найэха умудрился выбить снижение пошлин на серебряные изделия с камнями, а это огромная уступка со стороны Алрис, и представил на рассмотрение новый проект таможенного досмотра, и он тоже оказался хорош. Зима шла как надо. — Эрн Войтан, — князь Эаран расписался в бумагах, которые ярл принес ему лично, — знаете, я думал о деле Сайто Лаххар, и мне пришла в голову мысль. Ярл Войтан чуть сжал пальцы, когда в княжескую голову приходит мысль после долгих размышлений, не жди ничего хорошего это уж и без предчувствий ясно — Эаран его ученик. — Я хочу объехать свое княжество, мне давно пора было это сделать, — Эаран не уловил настроения ярла, — это дело, Лаххар, оно имеет в себе количество связей, от самых низов, до глав родов, и я хочу в этом разобраться — чего не хватает моему народу и чем он недоволен. Хочу лично услышать, а не через доклады советников или письма наместников. В ваших глазах я читаю уже ответ на свой вопрос — нет, не от скуки бесятся, эрн Войтан. Да, это его ученик, ярл подавил ухмылку. Он хотел сказать это другими словами, но Эаран понял его верно. — Я прошу вас подготовить мою поездку этой весной, как дороги станут сухими. Я не прошу Вас сопровождать меня — вы останетесь в столице, я дам вам полномочия принимать решения, но со мной должны поехать главы налоговой и судебной управы. Я хочу, чтобы им задавали вопросы, и они на них ответили. Еще со мной поедет Аэрис Линегар — думаю, ему тоже стоит спросить, почему молодежь так неохотно стала идти в гвардию. — Еще с вами поедет Эккен Иррен и два моих дознавателя, один из которых мой секретарь — его присутствие необязательно, ваше высочество, но я просил бы вас лично, чтобы вы взяли мальчишку в поездку. — Пожалуйста, тем более присутствие эрни Вальтегиса украсит мой отряд. Но поездка с Эккеном Иррен…. — Это необходимо — он сможет вам передать то, о чем решат смолчать те, кого вы будете спрашивать. — Хорошо, — Эаран нахмурился. Эрни Эккен Иррен, хотя он все равно привык думать про него «Лойте», несомненно, необходим, но как же невыносимо ощущать его присутствие — все внутри противится Охотнику и чувствует опасность. — Кто третий? — Дагейд Змея. Он будет присматривать и за Вальтегисом и за Иррен. Для Иррен это будет сложная поездка, особенно если вы поедете на равнины. — Не сомневайтесь в этом, эрн Войтан. Более того, я хочу остановиться у Ястребов, как и то, чтобы сопровождающий отряд был по возможности небольшим, уж тем более никаких эрнис. От вас я хочу план этого путешествия. Я мог бы поручить своей канцелярии, но, думаю, и в этом бы случае он не прошел бы мимо вашего пристального внимания. — Не сомневайтесь, я не могу доверить безопасность моего князя мальчишкам, которые ничего не видели, кроме библиотеки. Не стоит и сомневаться, что эрн Тиадар уже через седмицу принесет стопку бумаг, где будет расписан каждый шаг, жители каждого города, дома и деревни, которые встретятся на пути, а возможно еще и предсказание погоды — ничего в этом княжестве не делается без ведома эрна Войтана. Иногда такое положение вещей казалось Эарану странным, и можно было бы оспорить полномочия главы управы дознавателей, но для этого надо иметь опыт, которого у него пока нет — без эрнов Лойте и Тиадар он как без рук. И что будет, если они решат уйти на покой? Преемник эрна Лойте известен, но эрна Тиадар о таком не спросишь, а сам он не выказывает никому предпочтения, но совершенно очевидно, что это не Охотник — Охотник слишком молод и слишком зависим от своего дара, им можно управлять. Эрном Тиадар управлять невозможно, эрном Лойте только через семью — это его слабое место, хотя и удар эрн Ойхе отразил достойно, и пока что самому князю лучше быть в надежных руках своих наставников. **** Селина можно было бы и не отправлять, но когда-то давно Войтан обещал мальчишке интересные поездки, и пора было сдержать обещание, пока Вальтегис не скис в приемной окончательно под грудой поручения и присмотром Змеи. Хотя бы эти смотрины прекратились, ровно с тех пор, как стало известно, что Змея и Вальтегис проводят вместе время в городе. Странный выбор для Дагейда, но ярл решил не вмешиваться — он, в конце концов, не сводня, если секретарю понадобится защита — она будет. И польза от поездки будет — именно Вальтегис покажет, кто еще хочет добиться расположения Тиадар — переговоры и письма будут вести через него, не через Охотника или Змею: первого стараются избегать, со вторым невозможно договориться, чтобы выиграть что-то. Селин обладает даром привлекать к себе внешностью и мнимой сговорчивостью и безобидностью. Но Охотник будет следить и за ним. С Эккеном дела обстояли хуже. Мальчишка не просто кис на глазах, а засыхал. С дела Сайто Лаххар прошло достаточно времени и подобного пока, как надеялся Войтан, не предвиделось. — Пригласи мне Иррен, — кинул он приказ секретарю. — Садись, — Ярл указал на место напротив себя, — я хочу с тобой поговорить. Добыча, которая запретна, зверь внутри голоден и ему давно ничего не давали, но эрн Тиадар это не та добыча, на которую можно открыть пасть. Хотя в его присутствии от силы сжимало виски, а перед глазами темнело. Эккен послушно сел, а ярл подвинул ему стакан, кажется вино — ладно, хуже уже не будет. — Ты плохо выглядишь, Экке. У тебя мертвые глаза. И я не буду спрашивать, что случилось, потому что у тебя-то как раз ничего не случилось, но поставлять тебе Сайто Лаххар и ему подобных постоянно, даже я не в силах. Занятия со Змеей, как вижу, несильно помогли, но я хочу тебе помочь, потому что мне все это не нравится. — Что не нравится? — глухо спросил Эккен. — То, что инструмент может быстро сломаться или плохо работать? На последнее вроде не было жалоб? — Тебе самому не надоело на всех обижаться, Экке? — эрн Войтан пригубил то же самое вино. — На своего отца, на своего супруга, на своих братьев и просто на жизнь, я уже молчу про Эари и Змею. Ну, и про себя я даже не говорю — я заставил тебя полностью зависеть от моей управы и моей воли. Скажем так, если было бы можно отпустить тебя, зная, что завтра ты будешь жив и проживешь долгую счастливую жизнь, я бы отпустил, но ты сам знаешь, что так не выйдет. Так не выходит даже в этом доме — за этими стенами без защиты тебя сомнут вместе с твоим даром. Единственный способ тебя защитить — дать тебе статус дознавателя. — Моим предшественникам он не помог, — вино было хорошим, вкусным и крепким. — А что ты о них знаешь? Ну, кроме того, что они мертвы? — Эрн Войтан прищурился, рассматривая мальчишку — да, одно сплошное больное место. Он спрашивал как-то Змею, отчего бы эрни Экке не завести себе любовника и пойти старым, проторенным давным-давно путем? Если вспомнить — мальчишка тогда сиял ярче солнца, не чета бледной тени сегодня. Оказалось — боится своих шрамов и недоброй славы. — Ничего. Все отказываются со мной разговаривать, но все охотно напоминают мне о них. — Хорошо. Тогда я расскажу тебе. Правда не знаю, чем это поможет. Думаю, что начнем с Иллана, раз ты сейчас платишь по его счетам. Вы, Охотники, устроены таким образом, что ваш разум требует получать все то, что испытывают другие и чем сильнее испытывает чувства этот другой, тем больше он влечет вас. Важно, что это за чувство, вот тебе нравится власть, поэтому ты смотришь и на меня и на князя Эарана как кот на кусок мяса, да на любого командира или стражника, если он чего-то достиг в жизни сам. И тебе нравится то, что тобой восхищаются и хотят, иначе бы ты так не выкладывался в постели. Думаю, воспоминание о тебе скрасит Лаххар все пятнадцать лет каторги. Нам очень повезло, что тебе нравится, и ты ищешь именно это. — Не только, — ярл еще даже не начал рассказ, но Эккен не мог удержаться. — Сейчас я почти ничего не чувствую — я должен был радоваться рождению племянника, а на самом деле притворялся и я хотел бы получить эти чувства у других. — Ты хотел бы забрать радость, заметь, — кивнул Войтан, не оскорбившись тем, что его прервали, — это большая удача для нас всех и дать тебе это легче и приятнее чем то, что хотел Иллан — нужно лишь испытать это самому. И в этом у тебя сложности. С Илланом все по-другому. Ты один раз увидел казнь и едва не умер, а Иллан ходил туда постоянно — все жесткие допросы и казни, этого было много в первые десять-двадцать лет после войны, было много мятежников, убийц, поджигателей. Иллан любил чужую боль, и я вынужден был платить этим ему, потому что мне нужен был дар Охотника. Мне, тому, кто был на моем посту тогда и князю. Мы платили Иллану любой ценой, и я хорошо помню об этом. И все, кому надо, это тоже помнят и я более чем уверен, они берегут это воспоминание для особого случая. Он не брал ничего другого, ни в постели, ни в драке — только в пыточной. Там, где ты готов был кричать от ужаса — он улыбался. Как он умер — ты знаешь, и за что — теперь тоже знаешь. Я не хочу потерять тебя так. — А второй…? — трудно было говорить, неужели кому-то могла нравиться казнь Гелана Хаотдар? И могла бы нравиться ему, если бы природа решила по-другому? Как это вообще можно было терпеть?! — Со вторым все легче, — Эрн Войтан подлил ему еще вина, — но тебе тоже стоит послушать о том, что бывает, если Охотник ищет другого пути, нежели служба князю и защита государства. Когда тебе посулят огромные деньги за то, чтобы ты служил только одному клану — нет, это не Ястребы. Клан не добился ничего, и был вынужден казнить Охотника, чтобы их не уличили в том, что они незаконно вскрывают чужие щиты. Они выместили на нем гнев от неудачи. И он тоже любил чужую боль. Вот и все. И я очень опасаюсь того, что ты вообще забудешь, как улыбаться и радоваться и пойдешь тем же самым путем, Эккен. Боль и страдание это самые сильные чувства, гнев и ярость. — Я надеюсь, что этого не случится, — вино перестало быть вкусным. — Тогда вы сами можете убить меня. — Погоди с этим, — поспешность решений это то, что наверняка приносило Эккену Лойте множество бед. — Теперь к делам. У меня есть для тебя и хорошая и плохая новость одновременно. Весной, как только пройдет весенний праздник, ты отправляешься в поездку по всему княжеству. Это хорошая новость, плохая — тебе придется сопровождать его высочество князя Эарана в составе кортежа. Это будет очень трудная поездка для тебя, Экке и тебе будет тяжело так много работать, но это нужно сделать. Его высочество хочет посетить все наиболее значимые кланы, а это Ястребы, для начала. С ним поедут эрн Ойхе Лойте, Аэрис Линегар и другие. От нас — ты, Змея и Вальтегис. Этого достаточно, охраной пусть занимается гвардия. И у каждого из вас свои задачи. От тебя я хочу, чтобы ты мне рассказал, что будет твориться в каждом из кланов. Аэрис Линегар… Эккен не знал такого имени, но ярл Войтан поставил его на один уровень с Лойте. Почему?! — Кто такой Аэрис Линегар? — Селин Вальтегис светился от счастья: еще бы, такая награда перепала — проехаться по всей стране со Змеей и князем! Надо думать, что ярл просто сделал мальчишке щедрый подарок. — Это из воинской управы, гвардия, — Селин ответил уверенно, — он отвечает за обучение и набор в гвардию и особенно на границы. — Я не видел его на приемах, — нахмурился Эккен, — однако, ярл внес его в список княжеского кортежа. — Его внес сам князь, — важно сказал Селин. — А не видели мы его потому, что он почти не появляется в обществе, его терпеть никто не может — хам, каких поискать. И уж понятно, что его не пригласят на зимний праздник, чтобы не случилось драки. Если он не в столице, то обычно проводит время на равнинах. — Ничего себе, ты хорошо осведомлен, — Эккен помнил о поручении ярла Селину, в котором говорилось, что надо знать в лицо и поименно всех, кого можно, но чтобы Вальтегис углубился так в задание? — Я слушаю ушами, а недавно как раз был по заданию в управе гвардии и слышал, как он там орал на всех. — Веселая будет поездка, — фыркнул Эккен, — вы меня там с ума сведете. *** Тысячу раз он объяснял его высочеству, что нужно для того, чтобы хватало воинов на границах, что нужно для того, чтобы мужчины приезжали и нанимались в армию, и нет — князю Эарану мало слов, мало цифр и объяснений. Аэрис скомкал очередной доклад, над которым работал последние две седмицы, бросил в камин и выругался, наплевав на то, что, скорее всего за дверью сидит очередной посетитель. Эаран давал деньги на заставы, в этом его не упрекнуть, Эаран вкладывал в то, чтобы воины обучали молодежь, готов был вкладывать и в то, чтобы каждому новобранцу полагалось вооружение и конь для начала. В этом не упрекнешь, но как объяснить, что нордеа не хотят воевать?! Что есть много других дел в княжестве и в армию идут все меньше и меньше? Что молодежь наслушалась от отцов про братоубийственную войну и все меньше желает убивать сородичей? Что давно не было приграничных конфликтов… — Найдите способ, Аэрис! — Эаран был непреклонен. — Я хочу видеть хорошо обученное войско, которое не даст шанса Алрис или Тармаю рассчитывать на то, что война с нами будет быстрой и легкой. И, я хочу в вашем присутствии услышать от вождей кланов то, что они хотели бы видеть в армии для своих сыновей — поэтому вы поедете со мной по всем землям. При разговоре присутствовал еще и ярл Тиадар и Аэрис более чем был уверен, что старый лис, молча, потешается над ними обоими. Он-то знает отгадку, но Хелльстрем никогда не согласятся передать армию в руки Ястребам, ибо это грозит потерей власти, хоть и крепкой западной границей. И уж Ястребы сделают войну прибыльным делом. Но понятно, для чего Эаран хочет создать хорошо обученную армию на государственные деньги, чтобы не дать шанса поднять Ястребам голову, чтобы не было второй «войны Изменника», как называют это позорное предательство в горах. Он бы сказал, все бы сказал князю, все что думает, но ярл Тиадар умел упреждать взглядом. Хорошо знает сородичей с равнин. Теперь эта поездка. Ну, хорошо, пусть услышит все сам, если не верит. В горах его высочеству вылижут задницу как следует, а уж на равнинах никто не постесняется сказать все, что хочет! *** Помогать главе управы это одно, а остаться за него одному на долгое время, без возможности спросить совета, но зато с правом принимать решения — это другое. Поручений было бесконечное множество, Кайетан едва успевал записывать и запоминать, а эрну Лойте записи были не нужны, он держал все это в голове. И хуже было то, что за князя оставался эрн Тиадар, при виде которого Кайетан готов был потеряться. Но, с другой стороны, это хорошая возможность попробовать собственные силы. И все младшие Лойте тоже будут тут, на их помощь можно рассчитывать. Наверняка Тиадар отправит в эту поездку Экке, в этом Кайетан был почти уверен, а значит, у отца и сына будет возможность поговорить, хотя, если вспомнить их с Экке последний разговор… — Ты что-то не очень рад… — Тэльге потянулся в постели, обнимая любовника, — ты почти станешь главой управы! — Можно подумать, это так просто, — о делах не следовало говорить в постели с любовником, тем более с тем, кто в них ничего совсем не понимал, — ситуация в городе изменится. Ты когда-нибудь видел эрна Тиадар? — И не хотел бы! — скривил красивые губы Тэльге, — Зачем вообще Эаран дал такую власть равнинникам?! Он только защищает Ястребов! — Не только, Тэль, — сколько он не запрещал себе сравнивать Тэля с Экке, все равно постоянно сравнивал. Но Экке бы не задавал таких глупых вопросов, уж в чем, а в должностях и политике бывший супруг разбирался отменно. Но и винить Тэля? Он всего лишь переписчик в большой купеческой лавке, откуда ему знать? — Это равновесие. Все посты распределены почти пополам — Эрн Войтан и эрн Лойте равны друг другу, и нам нет причин говорить о несправедливости. Тэль хорош. Хорош всем: ласков, красив, с чуть капризным характером, но разве эти капризы могли сравниться с тем, что мог устроить Эккен? И, Тэль почти не пьет, а уж от азартных игр и вовсе шарахается. Теперь, приходя домой, он не боялся нарваться на злобу и раздражение… И все же, это не Экке. Но и тот, к кому он пришел тогда говорить, тоже уже не был Эккеном. Эккен Лойте, его бывший супруг — умер. Доходивших до него сплетен Кайетан не желал слушать, но и укрыться от них было трудно. Ручное чудовище Тиадар, тот, кто вскрывает чужие щиты по приказу и по собственной воле, безнаказанный и бесчувственный сам — вот что теперь говорили об Эккене Иррен. — Пойдем вечером в Лежбище? — Тэль потянулся, жмурясь от солнца. — Я ни разу там не был. **** — Составь мне компанию, я хочу поужинать в Лежбище, — Иддера Эккен встретил, когда уже собрался уходить домой, но отказываться от предложения не стал. Да и отчего не побывать в обществе? — Все равно хорошее вино теперь не скоро увидишь. — Там стали подавать еду? — Эккен решил не закалывать платок за ухом, раз уж все равно придется пить. — Новости, однако. — Стали, — кивнул Иддер, — и очень неплохо кормят, как я слышал. Ну, так что? Ранним вечером народу еще было немного и не так шумно. Дознаватели не сговариваясь заняли столик напротив выхода так, чтобы из угла было видно всю таверну и входящих. — Не очень-то нам рады, точнее мне, — Эккен прислушался к чужим чувствам и его почувствовали, — раньше было по-другому — я никогда не уходил отсюда один. — Но сейчас мы пришли вдвоем, — Иддер выбрал вино и баранью ногу на двоих, — мало ли что было раньше? Раньше ты не так слышал всех. Я не представляю, как ты с этим живешь, Экке. Но я еще думал о том, что наверно неспроста ты выбрал меня тогда? Почему? — Не знаю, — ответил Эккен, спуская ткань платка на плечи. — Я не понимал, как это работает и просто выбирал тех, что нравились мне — самых интересных. Тебя я приметил сразу и решил, что мне так нужно, и не ошибся. Я почти никогда не ошибался. Но сейчас мне выбирать все сложнее, потому что я хорошо знаю, что мне точно нужно. — Хотел бы я знать, что это… — Иддер потянулся за тканой салфеткой. — Скажи, ты же знаешь, что Эари Каррну неравнодушен к тебе? Это заметно многим. Эари. Вот уж о чем Эккен не хотел говорить и меньше всего ожидал этого от Иддера. Да, знает: от Охотника трудно скрыть, как бы ни старался Каррну, как бы ни избегал и не проходил мимо — он чувствовал чужую неловкость, желание и сомнение. — Знаю, — мясо было вкусным, с хорошей сытной подливой, которую мужчины собирали куском лепешки. — Ты хочешь знать, как к этому отношусь я? Я ничего не чувствую, Иддер, кроме раздражения. Знаешь почему? Потому что Эари спорит сам с собой, достоин ли я его желания, не измажет ли это его драгоценной чести? Измажет. — Он дурак, Экке. В этом он дурак. Они ели молча. Эккен наслаждался вином и спокойствием, шедшим от Иддера. Вот это был действительно правильный выбор несколько лет назад. Они перестали быть любовниками, но остались хорошими друзьями. Иддер не прочь снова провести с ним ночь, как случалось много раз подряд. Для Иддера ничего не изменилось. — Ого… — Иддер чуть качнул головой, показывая на только что пришедших гостей. — Это Ахола — только сегодня у него подписывал бумаги — и деревенщина с ним. Да, это Кайетан. Он и его спутник, который был весьма хорош собой, но одежда выдавала в нем недавно приехавшего горца: грубая плохо прокрашенная шерсть и лен темных тонов. Эккен рассматривал горца, которого Кайетан весьма учтиво усадил так, что дознавателям было видно его лицо. Он был постарше Эккена и сам бы Эккен нашел бы его красивым, даже в лучшие свои времена — лицо было тонким, а кожа и волосы светлыми. Что же, если Кайетан так быстро утешился, тем лучше. — Так себе… — Иддер был иного мнения. — Похож на мелкого лавочника, которого родители отправили в город в надежде на лучшую жизнь. «Ты лучше», — то, что было недосказано, но Эккен все равно это услышал. *** — Брусничную воду и лепешки с зеленью, — лучше было бы наверно уйти, но Кайетан решил остаться. Если бы он сразу заметил! Иддер Найэха и Эккен. Экке было видно плохо, но рыжую гриву Найэха сложно было не заметить, и все же он не заметил. Тэльге, наоборот, осматривается — он так много слышал про это место и наверняка представлял себе что-то особенное, нежели таверну, где пьют, едят и находят спутника на ночь. — Ничего особенного, как ты видишь, — они ждали заказ и Кайетан первым завел разговор. — Просто эта таверна в самой середине города и отсюда удобно расходиться по улицам. — До нашего дома все равно далеко идти, — чуть сморщил нос Тэльге. — Почему ты не купишь дом ближе? Твое положение позволяет это. — Мне незачем. С утра хорошо пройтись пешком, размяться и вечером тоже, я не хочу ничего не менять, — он не лгал. Теперь и не хотелось бы менять. Для Экке он бы купил дом ближе и лучше, но Тэльге только-только переехал к нему из маленькой комнатки в постоялом дворе на окраине и уже хочет поближе? — Да и до твоей службы оттуда недалеко идти. — Я думаю, что я буду искать что-то получше, — юноша перебросил косу за плечо, — сколько же можно перебирать бумаги в лавке? Как думаешь, стоит ли мне идти в гвардию? **** От сытой еды и вина начало клонить в сон, Эккен и забыл, когда в последний раз так много ел — сам он не готовил, а то, что присылала мама или сестры Хаке съедал по утрам быстро не чувствуя вкуса, потому что почти всегда торопился. — Это подарок, да, — они обсуждали предстоящую поездку, — но у ярла все подарки с двойным дном. А мне еще досталась эта парочка, Змея и Вальтегис. Надеюсь, нам хотя бы придется спать отдельно друг от друга. — Я удивлен выбором Селина, — Иддер тоже зевнул. — У него все шансы на лучшую партию. Хотя, может он тоже только учится. Отчего бы не попробовать силы на Змее? — Мне наплевать, — отрезал Эккен, — но я не хочу их слышать, просто не хочу. Да, может, ты останешься у меня сегодня? Тэльге вздрогнул, выронив бокал и прохладная, со льдом, брусничная вода растеклась по темному гладкому столу. За что?! Удар по щитам был силен и чувствителен настолько, что он смог вздохнуть только через несколько мгновений. Кто-то, он не успел понять кто, темноволосый ли юноша или его рыжий спутник, что только что вышли, ударил его — нагло и бессовестно, как делают только преступники! — У вас тут так принято, — он не ответил Кайетану на беспокойство, — лезть в чужие щиты без спросу?! Что это было?! — Не знаю, — вздохнул Кайетан, — но не надо нам было сюда приходить. Экке превратился в мстительную дрянь?! Так почему надо мстить тому, кто невиновен?! — Пустышка, — сказал Эккен на улице Иддеру, хотя мог бы и промолчать, но негодование бурлило в нем дурной волной, — и дрянь. Он несильно тронул мальчишку и вовсе незачем было так дергаться, но эта деревенщина теперь наверно пожалуется Кайетану, тому, к кому не испытывает ни малейшего чувства — одна жадность и надежда влезть на чужие плечи повыше. Как можно быть таким слепым, Ахола?! — Ну и зачем ты это сделал? — рассмеялся Иддер. — Ты же не обиженная эрнис и это не соперница, чтобы вцепляться ей в косы. Теперь еще будет жаловаться… — Пусть жалуется, — выдохнул Эккен. — Я, между прочим, вижу почти главу судебной управы в обществе сомнительной личности, и я счел нужным узнать, опасно ли это… Мало ли проходимцев. — И что, проходимец? — Иддеру было весело — Эккен похож на рассерженного кота, у которого отобрали игрушку, которая не очень-то была и нужна, но и отдавать неохота. — Да, — ночной теплый воздух весны пьянил не хуже вина. — А мой бывший супруг доверчив, впрочем, ничего нового. Не представляю его на отцовском месте. — Все равно круг повернется, Экке, — Иддер взял его за руку, позволяя расслабиться в тепле чувств, — ему и нам придется приспособиться. ***** Сборы в дорогу одно из самых приятных занятий на свете. У Эккена была только одна лошадь, поэтому требовалось отобрать самое необходимое, чтобы Снежинка не так уставала. Его не будет дома всю весну и часть лета, но это совсем не повод набивать седельные сумки барахлом — хватит двух смен одежды, плаща-одеяла и походной посуды. Ярл Войтан уже ознакомил дознавателей с планом княжеской поездки, где были обозначены все ночевки, в том числе и в поле. Эккену очень хотелось спросить, ночевал ли его величество Эаран хоть раз в чистом поле, но он так и не решился — на это будет интересно посмотреть. Отряд из пятидесяти мужчин, трое из которых, дознаватели; двое — главы управ; два княжеских помощника с бумагами и остальные, скорее всего воины. В списке он встретил только одну фамилию Лойте, хотя думал, что отцу стоило бы взять кого-то из сыновей — не так уж он молод для дальних поездок. Из оружия короткий нож и меч, лук можно не брать — охотой в пути займутся другие, да и стрелок из Эккена был так себе, Вальтегис стреляет лучше. В чехле — подаренная ярлом кольчуга, она может и пригодится в дороге, хотя и тяжесть для лошади. Все поместилось в небольшую седельную сумку и кожаный мешок, который можно удобно пристегнуть к седлу сзади и опереться на него нижней частью спины. Эккен в последний раз обошел комнаты, еще раз проверил камины, хотя давно не разжигал огня, закрыл окна и двери и сунул ключ под крыльцо — Хаке будет ночевать тут или Тесса зайдет. За год он успел привыкнуть к собственному дому, но дорога манила сильнее. — Поехали, девочка! — Эккен легко взлетел на Снежинку, которая была счастлива вниманию хозяина. Сбор был назначен на площади около княжеского дворца и Экке приехал одним из первых, хотя и Селин и Змея были уже тут, скорее всего прибыв вместе. — Ого! — не смог сдержать восторга юноша, при виде жеребца, которого держал за повод Селин. — Какой красавец! Черный тонконогий конь стоил немыслимых денег, для этого даже не надо быть ценителем лошадей, но Эккен им был, и просто не мог отвести взгляд от жеребца. — Даже не буду спрашивать, кто подарил, — усмехнулся Эккен. Можно было бы промолчать, но уязвить Змею — бесценное удовольствие, даже на его жалование такого не купить. — Мне придется держать свою Снежинку подальше. — Ну, я могу ответить, — безмятежно улыбнулся Селин, — это подарок ярла. У меня не было своей лошади. И я не знаю, привык ли он ко мне за несколько дней? Теперь уже усмехался Змея, насмешливо и с удовольствием рассматривая обоих мальчишек. Два любимца ярла Войтана — Экке и Сэлье, два совершенно разных оружия управы. Сначала он не очень обрадовался поручению ярла — одного Эккена или одного Селина хватало за глаза и на протяжении пары месяцев следить за обоими сомнительное удовольствие, но теперь это должно быть еще и интересно: Сэлье радуется долгожданной поездке, а вот на лице Иррен сплошные сомнения. Всадники все собирались, больше и больше. Кого-то из них Эккен знал, кого-то видел впервые в жизни. Все вооружены и с легким грузом. Это не парадный выезд, поэтому телег с имуществом и шатрами здесь не будет, однако он различил скатку походной палатки у одного из личных гвардейцев, и если палатка только одна значит она для князя. Отцовского коня Заката Эккен различил среди новоприбывших всадников сразу — такого здоровенного жеребца было еще поискать, и он вечно заигрывал со Снежинкой, когда она еще жила в конюшне семьи Лойте. Эрн Лойте был вооружен, и имел при себе всего лишь небольшой кожаный мешок с кладью. Ничего удивительного, решил Эккен, Ойхе Лойте всегда был воином и только потом главой судебной управы. Он чувствовал многих, его уже начинало мутить, и нужно было как-то договориться с жадным чудовищем внутри, чтобы оно сдерживало себя, но здесь слишком много тех, кто мог быть добычей. А вот и его высочество Эаран, Эккен чуть качнулся, хватаясь за шею Снежинки и прыгая ей на спину, даже не надо видеть, чтобы знать, что это он — это сила и уверенность. Но было еще что-то, точнее кто-то, кого Эккен не знал и чьи чувства не встречал раньше. Кто-то, кто очень зол ранним утром, кто-то, кто испытывает ярость, гнев и раздражение так, что наверняка скрипит зубами от переполняющих его чувств — кристально чистая злость, как холодная родниковая вода. Этот кто-то, в отличие от остальных, не рад этому путешествию. И у него нет страха. Но у него есть все то, чего так хотел зверь внутри. И этого настолько много, что хотелось отнять силой. Нужно немного приспустить зверя с поводка, совсем на полпальца, чтобы понять, что всем на свете недоволен всадник в темно-синем плаще, со светлыми волосами, на белой в серых пятнах лошади. Он один из тех, на ком не было платка всадника, которым теперь можно было пользоваться именно как всаднику. — Кому принадлежит эта лошадь? — дознаватели были одними из замыкающих кортеж, и ехали так близко друг к другу, что Эккен мог разговаривать с Селином. — Вон та, белая в яблоках. — Это тот самый бешеный Аэрис, — Селин с восторгом потрепал за ухо своего жеребца. — Ты второй раз про него спрашиваешь. Эту тварь Аэрис чувствовал спиной. Ту самую, про которую ходили слухи в городе, ту самую, которой Тиадар позволил безнаказанно лезть в чужие щиты и делать что захочет. Жадную и ненасытную, не имеющую ни стыда, ни совести, которой Войтан скармливал нордеа как зерно лошади. И слухи оказались верными. Тварь не делала ничего, но терпеть ее присутствие было невыносимым, как будто касалась рукой горла, норовя сжать пальцы. Он стискивал свои щиты, но это казалось ему бесполезным делом — такой твари разбить чужие преграды как лисице выпить птичье яйцо, хищник, который следит за своей добычей и играет ею, прежде чем ее съесть. Вот только добычей Аэрис считать себя отказывался. «Подавишься, мразь!» — он с удовольствием думал эту мысль, так тщательно, что она приносила ему радость и предвкушение… Кто из тех трех, кого сунул в отряд Войтан Тиадар? Кто эта тварь, которой он уже хотел перерезать горло?! Аэрис Линегар… Эккен закрывал глаза, покачиваясь на Снежинке, по городу кортеж ехал медленно, как было и положено законом. Они уже давно миновали центральные кварталы и были на окраинах, он мельком рассматривал нордеа, вышедших из домов поприветствовать своего князя, но Эккена это мало заботило. Аэрис Линегар почувствовал его, пытаясь защититься, и пошел проверенным многими путем — через неприязнь. Она была такой яркой, словно бы своей собственной, и Эккен понимал, что не отступится — упустить такую добычу непозволительно, зверь не позволит… «Смотри, не захлебнись…».