Право Выбора

В горах оказалось не сложнее, чем работать в обычный день в столице. Все шло своим чередом, дорога, остановки длиной в пару-тройку дней и снова дорога. В горной части страны переходы были короткими, но сложными и вот где с превосходством можно было смотреть на равнинников, вынужденных в тонких сапогах всадников ступать по камням. Лошадей пришлось оставить еще в предгорьях. Для Эккена эти дни слились в бесконечную череду событий между сном в седле или в постели чужого дома и множества чужих чувств, среди которых почти не было плохих. Хелльстрем в этих землях любили и ждали, и если князь Айдар воевал за эти земли и часто бывал на родине, то его сына Эарана видели тут впервые. Были рады и эрну Лойте, как гарантии влияния гор в столице, поэтому Эккен мог даже себе позволить дремать с открытыми глазами во время приемов. Еще выдалась пара свободных дней, когда его высочество Эаран захотел поохотиться, и его сопровождала лишь гвардия. В один из дней Ойхе и пригласил его навестить родню в горах. В этом доме Эккен не был с самого детства, с той самой истории с метелью, но отказываться от приглашения было глупо, да и стоило посмотреть на вытянутые в изумлении лица горской родни, увидевшие его с главой рода и не посмевшие задать ни единого вопроса. За тварью было интересно наблюдать. Стало понятно, зачем Тиадар воткнул его в отряд — тварь должна знать, кто затевает измену даже в мыслях. Уж наверняка тварь потом донесет своему хозяину все в подробностях. И уж наверняка ярл Войтан делает это вовсе не от любви к Эарану. А вот Эарана, заметно, присутствие твари беспокоит. Аэрис рассматривал обоих во время приемов в горских деревнях. Тварь стоит поодаль, замотанная в свой платок и словно нарочно опустив глаза в пол, как девица на выданье. Стоит неподвижно, нужно заметить — выучка как у личной гвардии. А вот Эаран потирает затылок и чуть передергивает плечами, точно так же как делал сам Аэрис, когда чувствовал внимание твари, отпускавшей его ненадолго. Что твари надо от них обоих и кто еще ее чувствует? Они уже спускались с другой стороны гор, по той тропе, по которой отец Аэриса шел с военным отрядом в Сотир, за справедливостью, которую никто на равнинах так и не получил. Еще сутки и дорога станет совсем прямой, ведя к перекатывающимся холмам и долинам между ними, которые кормят все княжество. Равнины красивее гор, разве могут сравниться холодные и заснеженные камни с этой зеленью трав и разноцветьем луга, раскидистыми деревьями и бесконечными пастбищами?! Жить среди ветров и оползней только ради серебра? Странный выбор. Сейчас самое лучшее время, чтобы любоваться красотой — долгие дни начала лета. _____ — Значит так, — почему-то Змея счел нужным дать им наставления прямо сейчас, — скорее всего завтра с утра нас встретит конвой Истелин, если ничего не поменяется, и с этого момента вы должны быть постоянно на моих глазах, оба. Когда мы будем в Гнезде — по крепости передвигаться только в моем сопровождении или того, кого я вам назначу. Остальных земель это касается точно так же. — Отлично, — фыркнул Эккен в ткань платка. — Скажи на милость, отчего это все не понадобилось тебе в горах?! — Я не хочу вступать в этот разговор эрни, — Змея ощутимо рассердился. — Можешь задать этот вопрос своему отцу, и он даст ответ, который понравится тебе. Но я бы посоветовал делать так, как я скажу. — На самом деле, — Селин слушал их внимательно, — я тоже хотел задать этот вопрос, но Экке меня опередил. К кому ты отправишь меня?! Ну, если только охраной считать то, что в дом моего отца ты приехал со мной. — Тебя я бы отправил к Войтану Тиадар, но видимо мне придется разъяснить все самому, вы оба взрослые мальчики и задали этот вопрос не потому, что не знаете на него ответа, а потому, что оба хотите услышать его от меня. Здесь небезопасно — для тебя, как для доверенного лица Войтана Тиадар и для Эккена с его славой и умениями. Этого достаточно?! ____ — Пока что я доволен, — князь Эаран почти всегда ехал рядом с эрном Лойте, которого по праву считал одним из лучших собеседников. — Хотя я отлично понимаю, что одна поездка в горы не даст полного понятия о том, что там происходит, но теперь мне хотя бы отчасти ясно, отчего мы упустили ситуацию с Сайто Лаххар. Горы очень обособленны и замкнуты только на рудниках. Что еще мы можем предложить жителям?! — Ничего, — пожал плечами эрн Ойхе. — Образование, возможность переезда в столицу, но это может нарушить равновесие и приведет к недовольству равнин. Все посты должны быть распределены поровну, иначе опять будет стон о том, что равнины кормят столицу и горы, а им не дают никаких шансов. Серебро такая же ценность, как и пища, и если бы кое-кто хорошо соображал в этом, то мог переломить ход событий, хотя нам с вами это совсем ненужно — в войну браслеты и слитки грызть не станешь. Посмотрим, что будет на равнинах. Я более чем уверен, что ярл Тиадар был против вашей идеи остановиться в Гнезде. Я бы тоже был против. — Вы правы, — Эаран кивнул головой, укрытой светлым платком. — Я понимаю и его и ваши опасения, но я должен это сделать. Во-первых, потому что хочу показать, что не боюсь Ястребов; во-вторых, я должен знать, сохранились ли в полной мере договоренности между Ястребами и моим отцом; в-третьих, по-хорошему я никогда не видел их близко и они меня, и это может быть, на что-то повлияет и, в-четвертых, я всегда мечтал увидеть Гнездо — ямного слышал об этой крепости. — Да, она впечатляет, — кивнул Ойхе Лойте, жмурясь от яркого солнца, — я был там в плену. С удовольствием бы ее сжег, но увы… Но я хотел бы спросить у вас другое. Наверняка мой друг Войтан тоже говорил об этом. Уже поздно вспоминать о том, что мы с ним ваши наставники, но по старой памяти мы бы хотели услышать от вас рассказ о землях княжества — Ваши мысли, которые вы не озвучите на совете. — Пожалуй, — согласился Эаран, — это мне будет интересно самому, но пока что меня занимают равнины и все то, что может тут произойти. Я предполагаю, что нам будут не так рады, как в горах. — Я думаю, Орих Истелин взбешен необходимостью принимать вас в своей крепости и еще более взбешен видеть меня гостем, а не пленником, откровенно говоря. Но это возможность посмотреть, как Ястребы будут держать себя в руках. — Никто не рад быть гостем в доме, где он в тягость хозяевам. Но это необходимо, — нахмурился князь, — более того, я хочу поменять путь. Мы поедем через Сэйгиа-Лэн — это приказ и прошу его не обсуждать. ____ Кажется, один из секретов эрна Ойхе Лойте был разгадан — знать все самому, но поручать дела другим, оставляя себе только контроль. Если так действовать, становилось несравненно проще, осталось лишь привыкнуть к этому до возвращения главы управы. Кайетан опасался, что Войтан Тиадар усложнит ему все работу только потому, что может себе это позволить, однако, на удивление, все бумаги проходили гладко — ярл словно забыл о том, что перед ним тот, кого он обвинял в убийстве собственного супруга. И все же сам Кайетан не преминул об этом напомнить, когда подвернулась возможность. — Я бы сделал это еще раз, случись подобное, — ярл даже не оторвался от подписи бумаг, — на моей памяти, почти во всех пропажах и убийствах одного из супругов виноват второй. Если вы желаете, то я отдам приказ, и вам подсчитают количество подобных преступлений за последние годы. Всегда, когда пропадает один, спрашивай второго. В вашем случае это сработало иначе, но это только подтверждает правило. У меня были для этого все основания: у вас не сложилась семейная жизнь, ваш супруг совершил преступление, опозорившее ваш брак, и имеет отвратительный характер и такую же репутацию в обществе. Что еще должны думать дознаватели? Однако, не знал что вас так задело выполнение нами наших обязанностей. У вас еще есть ко мне какие-то дела? Кого он пытался поставить на место? Самого Войтана Тиадар? Бесполезно. ___ Сэйгиа-Лэн?! У Аэриса даже не нашлось слов от такой наглости! Его высочество желает увидеть долину, где во времена войны его отец убил Тэгена Истелин, затравив его как дикого зверя?! Не терпится потешить свою гордость и унизить этим Ястребов, перед визитом к ним?! Ради этого придется менять путь, переназначать посты, и все ради того, чтобы мальчишка прогулялся, где захотел?! Не говоря уже о том, что встречающий отряд Истелин наверняка будет ждать в другом месте, и Эаран почем зазря будет гонять хозяев равнин по их земле. Сколько можно тыкать своей победой в лицо равнинникам?! А тварь словно душила. Снова странное совпадение — стоит ему разозлиться, как тварь тут как тут, напоминает о себе еще хлеще. Но, хорошо, теперь есть повод поговорить со Змеей. — Я не в восторге от этой идеи, Аэрис, — интересно, Дагейд Змея хоть когда-нибудь снимает свой платок?! — Но не из-за былых событий — ярл Войтан дал совершенно четкие указания относительно нашего маршрута и везде предупреждены дознаватели, любой отход от этого пути ставит под угрозу нашу работу и заставляет нас менять планы. Я понимаю ваш гнев, но что мы можем сделать?! Это был приказ, а не пожелание. — Вот даже как? — изумился Аэрис, глотнув горячего травяного воздуха. — Хорошо. — Конечно, — не стоило и сомневаться, но Аэрис все равно решил проверить. — Мне нужен один гонец до Тарни, а там знают что делать. Не мне вам рассказывать, что ярл предусмотрел почти все события — он хорошо знает Эарана. Придется это стерпеть и делать что должно.  — Тогда у меня личный вопрос. Меня подозревают в каком-то преступлении?! — С чего вы взяли?! — вот теперь Змея изумлен, хорошо бы увидеть его лицо, но ткань не позволит. — Конечно, нет. — Тогда что ваш мальчишка Иррен делает в моих щитах, если за мной не числится никакой вины?Возьмите на себя труд объяснить ему, чтобы он не лез, куда его не просят! Змея смеялся. Что может быть в этом смешного?! Или они там все у Войтана сумасшедшие?! — Я сказал что-то забавное?! — в тоне Аэриса был уже неприкрытый гнев. — Наглость вашего помощника мешает мне исполнять свои обязанности. И это незаконно, не мне вам объяснять. — Я постараюсь помочь вам, Аэрис. Но, думаю, у эрна Иррен к вам личный интерес, а это уже вне моих полномочий, — ему действительно смешно. — Ничего страшного. — Ничего страшного?! — Аэрис чуть не поднял коня на дыбы, дернув повод. — Спасибо, я видел Иррен в купальне — лучше бы я действительно что-то украл из казны, вот это было вправду нестрашно… Благодарю за помощь. — Что, уже пожаловался? Что-то долго терпел… — Эккен даже не стал ждать, пока наставник заговорит первым. — Ничего не могу с собой поделать. Или это такая важная птица, что ее нельзя трогать?! — Я бы советовал тебе, как наставник и командир, прекратить это, — Змея глубоко вздохнул. — По-хорошему, ты не имеешь права лезть туда, куда тебе вздумается и, разумеется, не все будут этому рады — вот Линегар в бешенстве, это тебе не Сайто Лаххар. — Ничего не могу с собой поделать, — повторил Эккен снова. Ему до смерти будут припоминать Лаххар? — Лаххар на каторге, а долго я терпеть не могу. Ты не хуже меня знаешь это. И поверь, если ты мог чувствовать его, ты бы не удержался, эрн Дагейд. — Тогда поищи другой способ ухаживания. И удачи — в этот раз она не на твоей стороне. Это мы еще посмотрим, решил Эккен. Если ты любишь сладкое — разве пройдешь мимо миски с медом?! А Линегар это не просто миска с медом… Одно прикосновение к его щитам заставляет дрожать от жажды. И разве возможно прекратить?! Даже если бы он хотел… Проклятая тварь это всерьез?! Задница, которую переимел весь Келлин начиная от преступников?! Тварь с изрезанной людьми шкурой?! Преступник, опозоривший своего супруга самым отвратительным способом?! Тварь действительно стоило бы сшибить с коня и отходить так, чтобы он и глаза не смел поднять, отходить там, где еще нет шрамов, чтобы уже не осталось никаких шансов отобрать что-то у других. Ты же сейчас чувствуешь, да? Как я чувствую тебя, тварь?! Тогда держи, ты это заслужил! Линегар в бешенстве… Хорошо, значит, и в постели ты такой же. Осталось придумать способ как тебя заманить туда. ___ Орих Истелин внимательно выслушал гонца и велел повторить всё еще раз. Слово в слово. Вот значит как. Княжеский кортеж мальчишки Эарана меняет свой путь, чтобы посетить Сэйгиа-Лэн и как хозяин этих земель, он должен расстараться и встретить сына князя Айдара как дорогого и желанного гостя. Прямо при выезде из долины, где Ястребы проиграли войну за справедливость. Великолепный способ унизить равнины, ничего не скажешь. Мало того, что он вынужден принимать сына убийцы отца в собственном доме, кормить за своим столом давнего врага, убийцу собственного брата — Ойхе Лойте, так еще Эаран привезет в Гнездо тварь, которой не место среди живых!И он, Орих, будет это терпеть — потому что у равнин сейчас нет сил на новую войну; потому что он проиграл и свою войну, и войну своего отца; потому что их лишили чести, отобрав и знамя и меч Тэгена, тот самый знаменитый меч, отделка которого была сотворена руками Нериса Вальдхере. — Тидгер, — обратился он к младшему сыну, — сделаешь так, как сказано. Ждите отряд в полете стрелы от поля. Я думаю, это будет завтра после полудня, раньше они не успеют. Тидгер — самый младший, родившийся после войны, один из четырех. Хелльстрем забрали двух средних — пусть и приемных — за жизнь одной твари, просто для того, чтобы в очередной раз не быть справедливыми. А теперь новая тварь появится в его доме. ___ Почему-то казалось, что он никогда снова не увидит это место. Сэйгиа-Лэн, долина, где наконец-то закончилась изматывающая долгая война — «война Изменника», как называли ее на родине Ойхе, в горах и «война несправедливости», как говорили равнинники. Что в ней было несправедливого? Несправедливо только то, что сорвавшиеся с цепи, которой была жизнь ювелира Вальдхере, Истелин разрушили все, до чего смогли дотянуться. Сейчас ничего не напоминало о том, что это поле видело самую страшную битву в истории нордеа — не было ни костров враждебных лагерей, ни воронья, которое кружило над павшими лошадьми и теми, кто уже был убит, не пахло кровью и сырой землей — сама безмятежность: ковыль на летнем ветру, маленькие птицы и бабочки, нежный запах ранних цветов. Время все стерло за десятки лет, но Ойхе мог безошибочно сказать, где, в каком месте этого огромного поля он убивал Ястребов и других равнинников, где был ранен сам. Эйхан Истелин, сын Тэгена Истелин, второй брат Ориха Истелин, чье имя ему назвали потом, когда все было уже кончено, а тогда — всего лишь мальчишка из Ястребов, один из врагов, которых следовало убивать для того, чтобы горы хоть на время перестали быть кладовой, откуда Истелин веками брали все, что хотели. Где-то тут сражался и Войтан Тиадар, их отряды сталкивались и до этой битвы, но на Сэйгиа-Лэн они так и не встретились. Этими безмятежными травами стали его родичи и друзья с гор — они не забрали погибших, слишком много, хоронили на поле и своих и чужих. Кости его брата Тейре перемешались с костями Эйхана Истелин… И зачем только мальчишке Эарану вздумалось сюда ехать? Князь тоже молчал: поле как поле, но на этом поле его отец отвоевал свободу для гор и убил исконного врага Хелльстрем — Тэгена Истелин. Именно Тэген Истелин за смерть Изменника сжег половину горных селений дотла, именно Тэген Истелин надругался над телом Атайра Алдгар. И только так отец смог прекратить эту войну — пленив следующего главу Ястребов на почти десяток лет, обрезав крылья Ястребам договорами, уступками и взыскав с них виры. — Вы хорошо помните все, что тут случилось? — Эаран взглянул на Ойхе Лойте. Наставник молчал, а губы его были сжаты. — Лучше, чем я хотел бы, ваше высочество, — верный признак того, что наставник не в духе, как и у Войтана Тиадар, — но меньше всего я хотел бы вспоминать и рассказывать об этом. Вы велели не обсуждать этот приказ, но я все же скажу вам свое мнение и уверен, ярл Тиадар будет со мной согласен — ставлю на это свое годовое жалование, это была очень дурная идея и скорее всего она еще откликнется нам. — Я должен думать только о том, что Ястребам это придется не по нраву?! — если честно, Эарану теперь и самому было не по душе и впервые отряд ехал молча. — Это очень плохой способ наладить с ними отношения, начав с напоминания о победах над ними. Они не терпят этого и гордость — последнее, с чем расстанется Орих. С Ястребами придется считаться, как вы знаете, иначе наши границы останутся беззащитными, а Орих Истелин сейчас очень зол. Ему, я думаю, не по нраву мое присутствие в вашем отряде и присутствие моего сына Эккена. Меньше всего он хотел бы видеть нас в Гнезде. Но если бы мы приехали как гости — всем было бы проще. Сейчас мы едем как заносчивые гордецы — это ошибка, ваше высочество. А вот и они…видите? — Я вас услышал, эрн Лойте. Но я знаю, зачем я это сделал и все объяснения этому будут вечером. Десятка Ястребов навстречу, словно как несколько лет назад — все то же самое: копья с привязанными к ним перьями, шкурки, вплетенные в волосы мужчин, и вражда на лицах, с той разницей, что сейчас она плохо скрыта. Во главе отряда мальчишка возраста Экке, кажется это Тидгер — тот, которому сын проиграл на турнире. Ничего не значащие слова вежливости и приглашение следовать за ними. Нужно собраться с силами и держаться за поводья. И это они еще не доехали до Гнезда! Эккен сглатывал горечь, предвещающую ему тошноту и головную боль — слишком много тут тех, кто нужен зверю, в кого он хочет вцепиться, не отпуская и слишком много тех, кто чувствует этого зверя и хорошо дает это понять. Ему пригодятся все травы Змеи. Селин не мог сдержать восхищения, ахнув так, что рассмеялись даже суровые Ястребы. Крепость действительно впечатляла тех, кто никогда ее не видел доселе:стены — в пять мужских ростов — были сложены из привезенных издалека камней, с деревянными башнями, закованными в железо воротами. Никто и никогда не брал Гнездо штурмом — Ястребы предпочитали встречать своих врагов в открытом поле, не подпуская к крепости. Еще Селин слышал про то, что внутри есть собственные колодцы и подземные источники, ходы в степь и обширные кладовые с несметными богатствами Ястребов, украденными у нордеа. — Хочешь тут остаться, красавец? — ухмыльнулся один из сопровождающих Селину, недвусмысленно рассматривая юного горца. — В моей компании, Дайрин, — ответил за Селина Змея, — если тебя это устроит… — Еще лучше, — кивнул тот, кого назвали Дайрином. — Так я зайду, когда стемнеет? Всадники спешивались, отдавали лошадей, Эккен делал все это не задумываясь, и с трудом контролируя себя — если он сорвется, то будет беда… Но держаться было трудно, невыносимо трудно, как будто ему было мало Эарана и Аэриса! А теперь тут таких добрый десяток, не считая самого Ориха Истелин. — Пойдем, — дернул его за руку, вырывая из марева чужих чувств Дагейд. — Давай, не спи, Экке. Тварь здесь. Орих чувствовал, как она пересекла границу ворот. Он не стал спускаться к гостям — много чести, увидятся за ужином. Эаран хочет побывать в крепости — значит, побывает, но никто не обязывает целовать сына Айдара в задницу, все обойдется в рамках обычаев и не более. Тварь беспокоила больше. Она очень сильная, и сдерживает себя, но затылок болел так, словно тварь разрешила себе многое. Такое знакомое чувство… Снова, как и почти каждый день всей поездки — купальня, потом торжественный ужин. Как и крепость — мужская купальня Ястребов была огромной. Для всех оставалось загадкой, как можно было греть такое количество воды, но здесь ее не жалели. Аэрис знал, что сейчас будет — дознаватели, все трое. Чтобы Змея спокойно мылся, пока все станут пялиться на безупречную красоту Вальтегиса и вызывающие шрамы Иррен. Поначалу он отводил глаза, это действительно неприятно видеть, но потом, что-то заставляло их рассматривать, изучать хитросплетения. Под сетью следов, нанесенных плетью, которой люди бьют лошадей, были заметны следы Келлин — три прямых шрама наказания. Дешево отделался за такую громкую измену. Хуже всего руки, Аэрис не мог понять, чем так могло перепасть твари, чтобы этот страх нужно было заматывать от чужих глаз. И что должна уметь тварь, чтобы после этого оказаться с кем-то в постели? Здесь были и Ястребы, сопровождающий их отряд тоже пришел освежиться, и от него не ускользнул интерес к дознавателям с их стороны. Но удивительно, что их больше интересовала тварь, чем Селин Вальтегис. В разы больше, они не спускали с Иррен глаз, откровенно и беззастенчиво рассматривая его. И надо сказать, что тварь и виду не подала, вела себя так, словно тут и нет зрителей. Правда петля на собственной шее затягивалась все туже, и Ястребы тоже недовольно передергивали плечами. Значит, они чувствуют тоже самое? Тварь хочет переспать со всеми?! ____ — Таково мое условие, — Змея рассчитывал отдохнуть хоть немного перед ужином, но от приглашения личного разговора с Орихом Истелин не отказываются, тем более в его собственной крепости. И Орих говорил о том, о чем Дагейд и думать не хотел. — Так что передай этой твари, чтобы не думала сопротивляться. — Это мой ученик, эрн Орих, — Дагейду не хотелось уступать, хотя он уже знал, что спор бессмысленный, — и он вовсе не таков, каким был Иллан. Могу сказать, что если бы у Иррен была возможность отказаться от этого «подарка», он бы сделал это, не задумываясь — эти способности не по его уму. — Я все тебе сказал, теперь дело за тобой, Змея. ____ — Я пытался сделать все, что мог, — Дагейд не любил этот ощущение поражения, но теперь испытывал именно его. — Орих Истелин хочет разговора с тобой лично. — Здесь? — Эккен растирал еще влажные волосы сухой тканью. — Или меня отвезут сразу в степь? Хорошо, что предупредил, я успею напиться. — Даже не смей пить вино, тебе еще работать, — предупредил Змея. — Мы разговаривали с ярлом накануне поездки и рассматривали, в частности и этот случай, эрн Войтан уверен, что тебе не причинят зла. — И что будет, если я не пойду? Меня убьют прямо тут? — усмехнулся Эккен. — Сомневаюсь — никто не станет делать такое во время княжеской поездки, адля Истелин это вторая война, врядли они захотят ее сейчас. — Ты хорошо разбираешься в политике, — согласился Дагейд, — ничего не будет. Просто если Ястребы не поймут, что ты из себя представляешь, ты всегда можешь ждать удара от них. А так они решат, стоишь ли ты скандала с убийством княжеского дознавателя и последующей мести или нет — вот и всё. — Заманчиво, — больше всего на свете ему захотелось поспать, лечь и заснуть, пропустив и ужин и Ястребов и все на свете. — Я смотрю, вы в очередной раз меня продали, на этот раз вовсе недешево. Как может вообще кусок в горло полезть сейчас. Эккен потыкал вилкой кусок жареного мяса, о котором мечтал полдня назад и сразу же нарушил запрет Змеи, выпив щедрый глоток вина. Змея сидит далеко, а если и увидит, то что с того? Пусть следит за своим драгоценным Селином, которому, если бы он мог слышать все, пришлось бы нелегко. В огромном зале много мужчин и почти нет эрнис, задохнуться можно от всего, что они чувствуют. Ястребы злы — он слышал это отчетливо, как будто это была собственная злость, наверняка это из-за Сэйгиа-Лэн; горцы настороже и ужин не складывается, а вот Эаран Хелльстрем спокоен — он сидит рядом с Орихом Истелин, как ни в чем не бывало, словно эти двое не имеют меж собой кровной вражды. Отец тоже спокоен и явно проголодался. Ужасно болела голова — слишком их много, на фоне терялся даже Аэрис Линегар, которого Эккен старался не упустить из виду, и это уже больше походило на пытку. — Настало мое время сказать, и я прошу вас всех услышать меня, — Неожиданно для всех Эаран Хелльстрем встал и все остались сидеть, чтобы ему было удобнее говорить. Князь подготовился к встрече и впервые с начала поездки на его голове был венец, тот самый венец работы Изменника. Эккен только вздохнул, стоит княжеской речи утихнуть и ему придется вовсе несладко. — Я уверен, все недавно обсуждали мое решение изменить путь и проехать мимо СэйгиаЛэн. Я знаю, что об этом думают мои советники и уверен, что это не по нраву пришлось вам, эрн Орих, но я должен был это сделать и давно хотел. Это поле напоминает о войне, где наш народ убивал друг друга, убивал по причинам, не стоящим такой крови и таких разрушений, какие принесла эта война. Кому она была выгодна? Горам? Нет. Равнинам? Нет. Что бы получила каждая сторона, уничтожив полностью другую? Ничего. Мы получили бы беду, с которой не смогли бы справиться. Нас со всех сторон окружают людские княжества, и мы все хорошо знаем историю, что рано или поздно они прекратят мелкие набеги и перейдут к большой войне. Такой, где нам понадобятся все силы, чтобы выстоять или достойно проиграть. Каждый погибший в межклановых распрях только поможет Алрис или Тармаю в этой войне. Каждый уничтоженный род  даст дорогу вражеским солдатам. И мне надоело все это. Я отлично понимаю, что после того, как я закончу, вы вовсе не станете побратимами, но я начну работу по объединению Келлин в единый народ. Поэтому от вас, эрн Орих, я хочу услышать все требования Истелин, я хочу знать то, что позволит вам не только владеть равнинами и охранять границы, но и больше участвовать в жизни княжества — пока что Ястребы словно бы отдельный народ. Я услышал требования горных кланов, и хочу услышать то, чем недовольны вы. Мнение Ястребов для Келлин должно быть важно, так как вы охраняете одну из важнейших границ, и если кто-то думает, что «им там и место», то он жестоко ошибается. В своей политике я буду меньше всего помнить о том, что я Хелльстрем и одновременно всегда знать это. Ваша крепость — первое место, где я решил сказать об этой идее, вторым будет следующий княжеский совет, где будет изложено все, что я понял и захотел узнать в этой поездке, а так же я второй раз скажу то, что сказал вам сегодня. Еще раз повторю, что моя цель — это единый народ Келлин, который всегда сможет противостоять врагам, не вспоминая, кто из них с гор, а кто с равнин и не деля старые обиды. Все. Я закончил, и надеюсь, что меня услышали. Даже вздохнуть больно, как плохо, что на нем нет платка, Эккен прикусил губу изнутри, чтобы боль и вкус собственной крови хоть немного бы его отвлекли: гнев, изумление, недоверие — это только то, что можно собрать с поверхности, как траву в похлебке. — Хорошо, — кивнул Орих Хелльстрем, — мы вовсе не откажемся присутствовать на этом княжеском совете, и уж поверьте, ваше высочество, мне будет, что вам сказать завтра, когда мы перейдем к делам, и наши умы остынут от горячих слов вашей речи — она заставит всех нас хорошо и долго подумать. Но, как хозяину, позвольте пригласить вас снова сесть, нам тоже есть чем удивить своих гостей. ___ Аэрис только раз до этого был гостем в Гнезде и ему не оказывали такого приема, но теперь Орих Истелин и вправду удивил. Все, как в рассказах о праздниках Ястребов, которые в столице передавали как легенды о расточительстве, с изрядной долей зависти — певицы, бои на мечах, огненные мячи и уж вдоволь вина и мяса. Горцам нравится — он следил за Эараном, Лойте, Вальтегис и другими. Только тварь ничего не ест и, судя по его виду, мало чему рад. Что, получил своим же оружием?! Почему он думает о твари больше, чем о том, что сказал Эаран Хелльстрем? Когда князь говорил, мысли теснились от гнева в голове. Как можно говорить о мире и о клановых распрях, когда рядом с тобой сидит убийца целого рода? Что, никто не знает, как Лойте расправился с Айерги за своего сыночка?! Да вся столица об этом говорила! Старого лиса устроит мир?! Смешно об этом думать. Или Войтан Тиадар захочет из пальцев выпустить все нити, которыми он дергает за шеи глав кланов?! Конечно же, нет. Чтобы переделать все — нужно спихнуть всех их с мест и начать все наново. Неужели это и задумал Эаран?! — Может кто-то из гостей покажет нам свое искусство? — он отвлекся от того, что делалось в зале, а бои мечников так и вовсе видел много раз и Ястребы закончили со своим выступлением, прося поучаствовать гостей. Но отчего бы не размяться, решил Аэрис, вставая. Вот сейчас и посмотрим. Эккен никогда не жаловался на медлительность и только завидев как встает Линегар, вскочил сразу же, не дав никому шанса и боясь упустить свой. — Скажи мне, почему эрн Тиадар одарил именно меня этим несчастьем? — Дагейд отставил бокал с вином, понимая, что уже не сможет помешать — слишком поздно, оба противника взяли в руки клинки и щиты, становясь напротив друг друга. Выйти против Линегар юнцу — самоубийство. Рукоять учебного клинка Ястребов была разболтанной, но Эккену было не привыкать и к такому оружию, поэтому пойдет. Вот сейчас стало хорошо, когда весь мир сосредоточился в одной точке, имя которой было Аэрис Линегар. О, какая чистая ярость и ненависть! — А я все думал, когда ты перестанешь действовать исподтишка, — протянул Аэрис, почему-то неудивленный тем, что его соперником стал Иррен. — Ну, давай, покажи, на что ты еще способен. Но первый удар за мной. Это неправильно, это нарушение приказа ярла, но сейчас он не мог пересилить свою природу. Ничего и никого больше не существует — только Линегар. Насмешливые серые глаза и забранные назад светлые волосы, изогнутые в ухмылке губы. Нужно чувствовать только его, нельзя проиграть сейчас — лучше еще десять раз проиграть Тидгеру Истелин, чем Аэрису Линегар. — Ах ты, тварь… — Аэрис знал куда бить, но Иррен угадал раньше, отразив удар так, как и должны были его учить. Значит, тварь и так умеет?! Хорошо, значит, придется бить сильно. Не было времени удивиться тому, что оказывается дар можно использовать и так, но Эккен чувствовал соперника и его намерения как свои собственные. Первый удар пришелся в кромку щита и Эккен без труда его отбил, нанося второй плашмя в плечо. Есть. Один. Но никто не кричал так, как обычно кричат на турнирах, поддерживая соперников — они дрались в мертвой тишине. И от второго удара, который мог бы разбить ему плечо, спасла только собственная быстрота, когда Эккен успел подвести под удар щит. Линегар не собирался его жалеть. — Он его искалечит, — безнадежно шепнул Селин, не боясь быть услышанным, — сделай что-нибудь! — в ответ Дагейд только перехватил его пальцы под столом. — Тихо…смотри. Тварь хитра и умело использует свой дар. Аэрис уже понимал, что схватку он проиграет, потому что невозможно биться против соперника, предугадывающего твой удар. Хорошо, мальчик, сейчас ты будешь знать, куда я ударю, и тебе уже ничего не поможет! Если бы Линегар мог, то он бы убил его, Эккен в этом ни минуты не сомневался. Соперник настолько зол, что наверно это чувствовали все, а не он один. И теперь это не кажется простой воинской игрой. Удар летит в руку и уже поздно— сейчас ему раздробит пальцы на правой руке, но Эккен разжал ладонь, подбрасывая клинок вверх, как делают те, кто любят покрасоваться перед эрнис, и перерубленное яблоко гарды упало ему под ноги. И только тогда по залу пролетел вздох, а потом он зазвенел от криков. — Прошу прощения, — Эккен наклонился, поднимая меч, который уже не стоило чинить, — я буду должен вашему клану тренировочный клинок.  — За такой бой я сам буду должен тебе клинок, — Орих Истелин ответил ему сам. — Это он проиграл тебе в турнире? — спросил глава клана у сидящего рядом сына, чье лицо выдавало глубокую задумчивость. — Тогда это очень достойный соперник. — Тогда он дрался совершенно по-другому, — ответил Тидгер, — как все, кого обучают в Келлин, и ему помогло только то, что он тренировался постоянно. Если бы я сейчас вышел против него, у меня не было бы шанса. Аэрис отличный боец, он сам может учить кого угодно, Лойте что-то делает иное, и я хочу понять что. — А я уже понимаю. Змея ему все выскажет после ужина, по красноречивому взгляду Эккен это понял, не надо уметь лезть в чужие щиты, чтобы понять, что наставник недоволен, очень недоволен. И отец тоже недоволен. Что такого случилось?! А вот ему сейчас хорошо, хотя должно было быть, наоборот — в зале много разных чувств: кто-то обсуждает схватку, а кому-то важнее княжеское решение и равнодушных тут нет. Вот теперь и есть захотелось, Эккен налил себе полный стакан вина и отложил большой кусок мяса. Какая разница — одним проступком больше или меньше? ___ — Я могу выслушать твою гневную речь, — и тут дар помог, Эккен перехватил Змею, пока тот еще открывал рот, — обо всем, что я нарушил этим вечером, а могу рассказать тебе, что произошло на поединке и я знаю, ты сгораешь от любопытства. — Ты быстро научился торговаться, — да, мальчишка сегодня в ударе, это заметно, глаза сверкают, — но никто не разрешал тебе уходить от князя, приказа оставить контроль не было — это твой самый главный проступок. — У меня были хорошие учителя, — согласился Эккен по поводу торговли. — Значит, речь, ну пока ты не сдал меня Ориху Истелин. — Каррну пожалел, что стал твоим наставником раз десять, а я уже добрую сотню, эрни Экке. Если бы я знал, во что ввязываюсь… То я бы ввязался еще раз, и еще раз бы пожалел об этом. Я ничего не буду говорить тебе о твоих выходках, пусть об этом с тобой говорит ярл — ты подчиняешься в первую очередь ему, но это поведение недопустимо, особенно публично. — Хорошо, — кивнул Эккен. — На кого ты предпочтешь, чтобы я сорвался? На Ориха Истелин или на Аэриса Линегар? Или на кого-то еще из Ястребов? Здесь есть много тех, кто заставляет меня насторожиться и искать того, кто утолит мою жажду. Я терпел всю эту поездку, и я задыхаюсь, Змея. Твои травы мне не помогают, а все, что я знаю о том, как сдержаться — слабое подспорье. То, что произошло на приеме, мне помогло, хорошо помогло. Так что теперь мы можем идти и к Ястребу, как вы договаривались. Удивительно, как Змея хорошо знал крепость. Они шли долгими каменными переходами, поднимались по лестницам и спускались и Эккен ни за что бы не нашел пути назад без проводника. Ястребы расступались перед ними, провожая взглядом Охотника, Дагейду же не удивлялся никто, многие окликали его по имени и он отвечал воинам тем же. — Однако, ты тут как свой, — нарушил молчание Эккен. — Я и есть свой, если ты не знал, — Змея в очередной раз кивнул встреченному Ястребу. — Я воспитывался в Гнезде. Сюда часто привозят мальчиков с равнин, чтобы они учились воинскому искусству, а после войны это было хорошее подспорье, чтобы выжить и нам и Ястребам. Я прожил тут достаточно, пока мной не заинтересовался ярл Тиадар. Точно так же, как и тобой. Но мне не хватило способностей, а ты не знаешь, куда их девать. — К твоему бы разуму, да мой дар, — усмехнулся Эккен. — Я готов отдать его тебе прямо так. Ну, или за хороший меч. — Я не удивлен, что ты не захотел поменяться на разум. — А что тебе предлагал ярл взамен на службу? — то, что сказал Змея, стоит запомнить, и хорошо бы узнать его историю полностью. — То же самое, что и тебе — выжить. Мы пришли. Будь тут Селин Вальтегис, он бы еще раз не сдержался от громкого изумления. Кабинет главы огромного клана впечатлял, но меньше всего Эккен ожидал увидеть в нем книги. Оружие — да, его было полно, и он не мог не задержаться на нем взглядом, но и книг было не меньше. Еще были карты и куча бумаг, последним было не удивить — в отцовском кабинете их было еще больше. Орих Истелин был не один, еще двое вооруженных воинов, один из которых был его младшим сыном, и Эккен чувствовал их настороженность. А это приятно — понимать, что такие могущественные Ястребы опасаются простого помощника дознавателя. — Можешь идти Дагейд, — разговор начали не с ним, — твоего ученика проводят. Предатель! Эккен слышал, как за Змеей закрылась дверь. Зверь внутри беспокоился и до этого, а теперь он начал рваться с цепи, как неугомонный. Здесь трое — два слабее, а от Ориха Истелин исходит такая же сила, как от ярла Войтана, от которой точно так же тело становится подобным натянутой тетиве, которую только тронь… — Сними кафтан и рубахи, — кивнул ему Орих Истелин, а воины положили руки на рукояти мечей. — Так меня еще не просили раздеться… — терять все равно нечего, а давняя привычка огрызаться в опасности один раз уже не принесла ничего хорошего и не принесет снова, но отступить он не мог. Отчего бы и не снять одежду. Пояс звякнул подвесками, упав прямо на деревянный пол. Туда же полетел кафтан и две рубахи, нижняя и верхняя, бинты с рук — пусть еще и на руки посмотрят. — С какой стороны желаете посмотреть? — о, он чувствует чужое смущение, пусть и слабое, но Ястребы больше насторожены и сами не знают, чего ждать от своего вождя, а Орих Истелин плотно закрыт щитами, давая понять, что не потерпит никакого вмешательства, но Эккен все равно слышал его, и там было то, что он встречал у Дагейда — любопытство. — Повернись спиной. От холода, окно было открыто, Эккен передернул плечам — дурная мысль, поворачиваться спиной к трем вооруженным мужчинам, но это хотя бы не умирать в поле или в чьем-то подземелье далеко от дома. — Ты долго был в плену? — Орих Истелин перед этим молчал долго, рассматривая шрамы. — Несколько месяцев, — Эккен без спроса повернулся лицом. Достаточно. — Чего ты боялся больше всего? — глава Ястребов говорил спокойным тоном, а вот воины насторожились еще больше. — Пыток? — Нет, — Эккен мотнул головой, — это больно, но не страшно — страшно подыхать, зная, что за тобой никто не придет. Я не ждал никого, только смерть, а не приходила даже она. Но я ждал ее больше, чем тех, кто все-таки пришел за мной. — Выйдите, — Орих коротко кивнул воинам. Им очень не хотелось уходить, но Эккен был благодарен за это, может хоть так станет легче и зверь чуть-чуть успокоится. — Как ты получил эти шрамы на руках? — Мне связали руки раскаленной проволокой, — даже одно воспоминание заставило вздрогнуть, — и оставили так. — И все это тебе не понравилось, так? — спросил вождь Ястребов. — Странный вопрос. Есть те, кому это нравится?! — вскинулся Эккен. Что за допрос?! — Есть и те, кому это нравится. Например, тот, кто сделал все это с тобой. Хорошо, закончим с этим. Я спрошу другое — сегодня, когда ты сцепился с Линегар, ты пользовался своей властью? — Да, — скрывать было нечего, многие наверно догадались, нечего теперь и мечтать о том, чтобы снова биться в княжеском турнире — никто не пустит его. — Я попробовал это впервые и мне понравилось. — Хорошо. Отчего ты служишь Войтану Тиадар? Он знает, что таких, как ты надо держать на короткой цепи, и я уверен, что он держит ее натянутой постоянно, отпуская только тогда, когда надо ему. Тебе самому нравится это? — Войтан Тиадар спас мне жизнь. Он пришел за мной в то подземелье, он дал мне то, что я потерял, изменив своему супругу: имущество и положение в обществе. Я отлично знаю то, что он не пришел бы, не будь у меня этого дара — у меня не было выбора. — Право выбора есть всегда, — Орих Истелин смотрел ему прямо в глаза, и Эккену стало трудно дышать, так сводило все тело от жажды. — Даже для таких, как ты. Ты держишься лучше, чем тот, кого я знал с похожим даром — он был почти безумным и его почти не спускали с цепи, кидая ему меня как добычу. Я хочу узнать разницу между вами. — Я уже устал от того, что должен отвечать за дела моего предшественника, — зло выдохнул Эккен. — Мне тяжело даже стоять возле вас, эрн Орих и я сам готов сойти с ума от того, что мне стоит сдерживаться в вашем или похожем присутствии — я сам держу себя на цепи и видимо разница именно в этом. Но сейчас мучаете вы меня — вот вам и подсказка, как справиться с такими, как я. — Хорошо, я услышал тебя и надеюсь, что наши пути больше не пересекутся — так будет лучше для тебя, Охотник, потому что даже твой хозяин не всесилен, и не бессмертен, как бы ему этого не хотелось. Тебя проводят. Тидгер Истелин с удовольствием бы спустил его с темной лестницы пинком — Эккен чувствовал это даже не даром, а спиной. До сих пор обижается за слова на поединке? Эккен не задумываясь, произнес бы их снова. Но уже ничего не вернуть. — Я, пожалуй, переночую у своего отца, — вещей было немного, и Эккен запихал их быстро в мешок, на глазах у недоумевающего Селина и молчащего Змеи. — Я должен быть тебе благодарен за наставничество и спасение жизни, но есть вещи, которые я не могу простить и это одна из них. Доброй ночи.