Право Выбора

Весть была настолько нежданной и невероятной, что Кайетан не знал что ответить, он просто смотрел на ярла Войтана, не в силах поверить в случившееся — эрн Лойте не вернется, его убили… — Вам следует подготовить обвинение по всем возможным статьям, — голос ярла был ровен и он словно бы не заметил замешательства Кайетана Ахола, — во-первых, это нападение на кортеж его высочества князя Келлин Эарана Хелльстрем, что так же может являться попыткой мятежа. Во-вторых, убийство княжеского советника. В-третьих, нападение на княжеского дознавателя, с целью его убийства, что тоже является тяжелым преступлением. Обвинение должно быть справедливым и одновременно таким, чтобы каждая его часть имела только один вариант приговора — смертную казнь. Оно должно быть таковым, чтобы даже последней мыши на границах было ясно, что все совершено по закону — эрн Лойте умел это делать в совершенстве. Вы даже себе представить не сможете, как я удручен этой новостью. — И ровно то, что он совершил не по закону, его и погубило, — сейчас не эти слова должны были сорваться с его губ, но Кайетан отчего-то сказал именно их. — Что если Айерги напомнят об этом? — В их праве было составить жалобу, эрн Ахола, и обвинить главу судебной управы в том публично — полагаю, что я не должен вам этого разъяснять, — но раз они этого не сделали, то, следовательно, это не может быть оправданием. Все бумаги от вас я буду ждать в самом неотложном времени, до возвращения князя Эарана, думаю, он найдет время принять нас по этому вопросу. Кайетан закрыл за собой дверь, оставшись в пустой приемной ярла Тиадар, где за пустым столом не было красавца-секретаря. Эрна Лойте больше нет…. Эрн Ойхе говорил о том, что Кайетан останется преемником, но разве это должно было случиться так скоро? Представлялось все по иному, что впереди еще есть много времени, чтобы научиться управлять законом, думать так же как эрн Ойхе, принимать такие же взвешенные решения и просчитывать все на много шагов вперед, а судьба просто сотворила все по-иному. Где сейчас Инце и остальные Лойте?! Неужели в управе?! Вдруг какая-то новая мысль заставила его вздрогнуть. Нападение на княжеского дознавателя?! Это Экке…какая-то уверенность подкрепила эту догадку — отец и сын, на которых, охотились отец и сыновья Айерги. Он ранен?! Что с ним?! Но спрашивать это у ярла? Завтра он все узнает сам. — Утром прислали гонца, — Инце был на своем месте, хотя Кайетан видел, что он не притронулся к бумагам, такой же строгий и собранный, каким был всегда. — Наверно я сейчас должен быть дома, но я не знаю, что мне делать — там плачут женщины, и пусть с этим справляется, кто умеет, а я подожду своего младшего брата и хочу услышать, что мне скажет он. ____ В столицу княжеский отряд въехал под вечер, их встречала гвардия и любопытные жители Келлин. Эккен почти спал в седле, от усталости, которой уже не мог сопротивляться. Скорее бы домой — Змея разрешил не ехать в управу на ночь глядя, но у него было еще важное дело, и даже не одно. Повод от одного из них был у него в руках, и Снежинка, единственная довольная, фыркала на своего соседа — отцовского жеребца. Нужно вернуть коня, поклажу и кольцо отца в дом Лойте. Легко не будет… В последние сутки он почти не думал о Линегар, и вот сейчас, когда вспомнил, зверь снова проснулся и голодно заурчал — я не забыл про тебя, Аэрис. Дорогу в дом Лойте он знал лучше, чем в свой новый дом, какими только тропами и какими путями не возвращался в прошлой, бессовестной, жизни. Он нерешительно взялся за дверное кольцо, — впервые в жизни притронулся к нему, не открыв двери, — кольцо глухо стукнуло, извещая хозяев дома о госте. — Мы ждали тебя, — дверь открыл Хагир, средний сын Инце, сам не на много младше Эккена, — заходи, лошадьми сейчас займутся. Ничего не изменилось, все такой же большой и просторный покой, где оказывались гости, переступая порог. Сколько он не был в этом доме? Столько всего случилось… Хагир вот, стал мужчиной, на его поясе уже мужской нож. Отцовское кольцо жгло палец серебряным горячим кругом, но пришлось ему впору — он все-таки снял его со шнура в дороге, и решил, что проще не потерять кольцо на собственных пальцах. А вот и Инце, готов к битве — Эккен чувствовал напряжение брата и его гнев, на который придется отвечать. — Наконец-то ты, — Инце окинул его взглядом с головы до ног, — явился первым делом, и правильно сделал. Скажи мне, кто дал тебе право решать, где похоронить нашего отца?! Почему ты не дал никому из нас попрощаться с ним? Это такая месть, Эккен?! — Если бы это было уместно, то я посоветовал бы тебе заткнуться, — гнев, похожий на тот, который он испытал, когда увидел отъезжающих Айерги, начал подступать к горлу и теперь зверя нужно сдержать самому, держать крепко — тут дети и женщины, которые ни чем не виноваты. — Или разговаривать со мной в другом тоне, Инце Лойте. Возможно, ты разговариваешь уже не с братом, но с княжеским дознавателем. Так вот, если ты желаешь… Договорить не дала мама, которая так тихо вышла из-за широких спин сына и внука, и Эккен просто закрыл глаза, давая обнять себя и обнимая мать, разрыдавшуюся ему в грудь. Где-то там, под рубашкой и кожей, стало горячо, и он еще раз пожалел, что теперь никогда не сможет заплакать сам. Но Элине Лойте всегда славилась мудростью и умением взять себя в руки, и поэтому не успел гнев Инце смениться досадой, как эрнис Элине сказала: — Если вы собираетесь ссориться, можете убраться отсюда оба и не возвращаться совсем, если думаете, что нашли подходящее время! Но я желаю выслушать о том, что случилось с моим мужем и тобой от тебя, Экке. Пойдем, оставь плащ тут. Все здесь. Все, кто старше двадцати восьми, даже женщины. Все его четверо братьев, племянники, которые могли носить оружие, родичи с гор. В покое, где Лойте всегда праздновали или поминали. Наверно, когда отец купил этот дом, задумывался ли о том, что будут говорить о нем в этом покое, спустя годы? — Вот так вот это и случилось, — он детально рассказал обо всем, что произошло в тот злополучный день. — А теперь я готов ответить на вопрос о том, почему эрн Лойте был похоронен на поле Сэйгиа-Лэн. Это были его слова и его желания, сказанные мне в ночь, когда я остался ночевать в его покоях в замке Ястребов. Я не мог сказать, знал ли он о том, что Айерги охотятся на его, или что-то предчувствовал, но сказано это было именно так. Свидетелей таких разговоров обычно не бывает. — Как ты оказался в отцовских покоях? — о, кто подал голос! Брет! Третий брат, который почти всю жизнь если и замечал Эккена, то только когда тот был маленькой живой игрушкой. — Кто тебя туда позвал? — Я сам пришел. Мне показалось, там лучше ночевать, нежели с влюбленной парочкой. Отец был не против. — Для тебя он, если ты помнишь, эрн Лойте! — Брет не спускал с него глаз, таких же темно-карих, как были у самого Эккена. — Отлично помню, а забыть вы не дадите, — где-то под сердцем было так тяжело и тоскливо. Он не ждал, что его встретят тут радостью, но и такого приема он не хотел. — Так я могу покинуть вас? Я принес вам все, что принадлежало эрну Лойте. — он снял кольцо, положив его на середину полированного стола. — Его кольцо, его оружие, его коня, больше я вам ничего не должен. — Останься, — Элине, слушавшая внимательно и не спускавшая глаз с самого младшего сына, говорила мягко, но так, чтобы ее слышали все. — Я прошу тебя остаться на ночь, Экке. Не дело тащиться сейчас на окраину города после трудной дороги. И я прошу прощения за речи моих сыновей. — Нет уж, — Инце повел рукой, — за свои слова я извинюсь сам, если пожелаю. Я хочу тебя спросить, Экке Иррен, как ты себя теперь чувствуешь? После всего, что случилось отчасти по твоей вине? — Я бы предпочел остаться на поле Сэйгиа-Лэн, вместе со своим отцом, чем выслушивать все это. Или вместо отца, тогда бы это устроило всех. Что бы ты желал от меня услышать, Инце Лойте? Слова о прощении? Раскаяние? Уже тысячу раз, но не перед тобой и теми, кто когда-то были мне братьями — вы ничего ни разу не потеряли в результате этого. И больше всего ты горюешь о том, что кончилась спокойная жизнь за отцовской спиной и теперь придется решать что-то самому. А еще я слышу облегчение, Инце, в твоих щитах, только не знаю, по какому поводу, но это меня касается меньше всего. А теперь прошу простить меня, эрнис Элине, мама, но я хотел бы все же вернуться в свой собственный дом. ____ Теперь, когда твари не было за спиной, с Аэриса словно снял груз железа, он медленно ехал по ночному городу, забыв об усталости, о том, что еще несколько часов назад хотел поесть, вымыться, выспаться и потрахаться и все это, желательно, одновременно. Но теперь спешить было некуда, дома его вовсе никто не ждал, последний любовник забрал свое барахло еще зимой, не желая оставаться в доме Аэриса, со словами: «поищи другого, кто станет терпеть тебя и твой гнев, или обратись к шаману, пусть он даст тебе трав для спокойствия». По-хорошему, наглеца следовало бы еще проводить пинком под задницу, но Аэрис пожалел — и задница хороша и кости ведь так можно переломать — плати еще потом виру по такому поводу! И почти все уходили так, с такими же словами или, не выдерживая ссор. Неужели так трудно не корчить страдальческую мину, если ты слушаешь справедливо за то, что опоздал на свидание?! Как будто он нанимался ждать и это в Келлин единственная задница? Или еще хорошенькое было: «В тебе столько злобы, как в разбуженном зимой звере!», и кто же это сказал? Айринд, который и в горах-то от рождения не был и ничего в своих ручках тяжелее члена не держал?! Хороший предлог, чтобы вступить в брак с серебряных дел купцом. Пусть катятся все эти истеричные неженки! Ни слова не скажи, ни синяк на заднице не оставь — хуже эрнис. Однако трахаться хотелось невмоготу, и придется видимо побыть любезным… ____ То, что окна дома светились, Эккена не удивило ни капли — у Хаке был ключ, и надо было быть дураком в его случае, чтобы не воспользоваться такой оказией. Но свет был только внизу, там, где была кухня и комната, в которой он не жил — вот это странно: пить Хаке мог бы в таверне или у себя. Но то, что к коновязи был привязан конь Иддера, заставило всерьез изумиться и Эккену ничего не оставалось, как только завести Снежинку в конюшню, где был насыпано свежее зерно и налита вода и войти в дом. — Наконец-то! — тут собрались все, кому он был всегда рад: Тесса, Хаке, Иддер и даже племянник, чьего имени он пока не знал, сын Тессы, плакал в берестяном дорожном коробе. — Мы уже боялись, что ты заночуешь где-то по дороге, а если и приедешь, то тебе нужно и лошадь прибрать, и очаг зажечь и купальню разогреть и ужин сготовить, вот и спорили, кто это все делать будет, решили все вместе. У Эккена слов не нашлось — где-то под сердцем боль сжала его еще сильней. Когда родные братья снова выставили из родового дома, и никто кроме матери не поднял голос в его защиту, он вернулся не в пустой собственный дом, а к очагу и столу, за которым сидели все те, кто были чужими ему по крови, и родными просто так. — Вы даже не представляете себе, как я сейчас рад вас видеть, даже если этого не заметно на моем лице, — Эккен повел носом, пахло чем-то восхитительно вкусным, и желудок предательски заурчал. — Это было сложное возвращение, но я расскажу потом — сейчас время ваших новостей. — Ничего нового, — Иддер подлил всем еще вина, даже Тессе, — все боятся хвостом шевельнуть, когда ярл Войтан почти на княжеском престоле — тишина и скука даже на советах. Зато я на стольких приемах побывал, сколько за мою жизнь не было — вдруг вспомнили, что можно сватать дочерей и сыновей. — И что? Нашел себе по сердцу? — тушеная с овощами оленина таяла на языке, и Эккен сожалел, что горшок с ней так быстро закончился — хотя есть еще пироги, и они тоже горячие. — Нет, — Иддер чуть скривил губы, — видно не судьба. Жаль, что твои невестки уже замужем, а то я бы посватался. Эккен чувствовал, что засыпает, он так объелся, что все мысли растекались куда-то, и он едва отвечал на вопросы и успевал вовремя улыбаться на очередную шутку. Но гости тоже заметили это и стали собираться, Тесса убрала все со стола, завернула завтрак в промасленную бумагу, поставив ее на полку очага, где грелась еда. Хаке посматривал на Эккена, взглядом спрашивая, не нужна ли ему помощь, а Иддер просто обнял его, прижав к себе. — Мы проводим эрнис Тессу, а ты выспись,как следует — поговорим завтра, ярл очень хочет тебя видеть. Даже белье на постели оказалось свежим, Эккен сам забывал его менять, зачастую просто бросая на постель плащ, но сейчас это было бы кощунством — белые простыни льна, новое стеганое одеяло. И горячая купальня, где Тесса, не Хаке, разложила свежесваренное мыло в глиняные подставки, так чтобы было удобно тянуться рукой. И сейчас, с мокрыми волосами и теплым, хорошо вымытым телом, Эккену вдруг стало так легко, как не было давным-давно, только если в детстве. Почему он решил, что это не его дом? Его. И его семья Иррен. _____ Князь Эаран вызвал их утром, и Кайетан был готов к этому. Все сделано как должно, обвинение готово и даже ярл Тиадар согласился с ним без поправок, что дорогого стоило. Самих обвиняемых, как слышал Кайетан, еще не привезли из Лансера, но это дело одного-двух дней и скоро решится. — Хорошо, — само обвинение Эарана интересовало мало, словно бы он уже вынес приговор сам для себя и решение у него было, — вы хорошо знаете, что с этим делать. Но, я хочу другого — вам, эрн Войтан, наверняка уже доложили о том, что я сказал в крепости Истелин и наверно доложили еще раньше, чем я успел эту речь закончить. Тогда расскажу для вас, эрн Ахола, но сначала я скажу вам то, что вы наверняка хотели услышать. Я принял решение продлить ваши полномочия на год. Для того чтобы сейчас не давать повод для еще одной драки, и для того, чтобы самому понять, почему мой наставник возлагал на вас такие надежды. Эрн Лойте очень верил в вас, и я уважаю его выбор, поэтому у вас есть целый год, чтобы доказать что он был не напрасным и целый год, чтобы оправдать доверие эрна Лойте. И у вас уже есть первое задание. Так вот, у Истелин я говорил о том, что мне до смерти надоела межклановая вражда и это деление «горы» и «равнины». Мы единый народ, и если кто-то не хочет быть частью этого народа, то мы его заставим. Я предлагаю вам стать основателем реформы, равной которой еще не было в нашем княжестве. Подготовьте на мое рассмотрение кодекс о том, что будет справедливым наказанием за сведение родовых счетов без объявления ущерба по закону. Эрн Лойте выгнал одного из Айерги из управы и не стал раздувать громкого скандала, зато Айерги раздули скандал с его сыном, но эрн Лойте опять поступил по-своему и оставил Айерги без имущества, они усвоили урок и не пожаловались, а решили все дело убийством. Так вот, я не хочу, чтобы Инце Лойте и его братья перерезали оставшийся клан начисто. И именно поэтому Айерги будут судить за свершенное, по закону. Я хочу, чтобы не было никаких убийств, поджогов, перерезанного горла в порту и прочих вещей. За каждое такое самоуправство и самосуд я хочу жестоко наказывать. Здесь будет только один закон и одно наказание. Закон у вас, наказание у эрна Тиадар. Я перемешаю управы и заставлю вас делать общее дело сообща. Я найду и для Ястребов дело, чтобы оно пришлось им по душе. И это лишь один из законов, который вам придется создать. Ярл Тиадар может вам помочь — он очень хорошо разбирается в негласных клановых законах.  — Подозреваю, что эрн Ахола может стать первой мишенью для мести в рамках этого закона, — ярл молчал, пока говорил князь, но ему явно было что добавить. — Но хорошо, что эрн Ахола не связан ни с кем клановыми клятвами и, насколько я знаю, отношения с сыновьями Лойте у вас более чем прохладные. Инце Лойте вряд ли прикроет вам спину, эрн Ахола, но мне интересно, как он поведет себя сейчас. — Никак, — Эаран коснулся пальцем стакана с напитком, но передумал его брать, — Инце Лойте слишком разумен и слишком медленный, если он и будет мстить, то не так скоро. Но вот гнев эрни Иррен я почувствовал на себе, и если он доберется до Айерги, то я им не позавидую. — Я прошу у вас прощения за поведение моего дознавателя, — глаза эрна Тиадар сузились и даже Кайетан понял, что Экке не ждет ничего хорошего. Но что он натворил опять? — И приму все меры, чтобы этого больше не повторилось в вашем присутствии. — Не надо, — махнул рукой Эаран. — В его состоянии это было простительно, и он хорошо держался, учитывая, что он потерял отца, и все старались его избегать. Он повел себя как мужчина во время нападения и после. Про поединок с Аэрисом Линегар вы тоже наверняка слышали, это было удивительное зрелище, кто из них больше искусен — я не знаю. — По этому поводу у меня тоже будут к нему вопросы, как и по многим другим. Но мести стоит опасаться именно с его стороны, и моя задача будет состоять в том, чтобы не дать ему добраться до Айерги. — Скажите, эрн Ахола, вы хорошо знаете Эккена Иррен — он способен на сильный гнев и месть? — зачем Эаран спрашивает его про это? — Не знаю, — Кайетан собирал бумаги с обвинением в аккуратную стопку, — Я плохо знаю Эккена Иррен, но у Эккена Лойте был добрый и справедливый нрав, хоть и вспыльчивый. — Вот и посмотрим, кто из них победит, — князь поднялся, давая понять, что беседа окончена. ______ — Ты глава управы?! Наконец-то! — Тэльги радовался совершенно искренне и это нравилось Кайетану. Для Эккена эта новость мало что значила бы, собственные дела занимали супруга всегда сильнее. Да и к таким званиям ему не привыкать было, а Тэльги по-настоящему счастлив, даже если в этой радости отчетливо видны и расчеты. — Так мы можем переехать и в подобающий дом! — Да, пожалуй. Кайетан огляделся — старый дом действительно мал и нет времени таскать воду для купальни, и не хочется, отчего бы не облегчить себе жизнь и не купить дом, с механической купальней и не нанять прислугу? Деньги есть. Но на что он будет содержать такой дом, если не удержится на должности? Значит, без прислуги. — Твой бывший супруг уже наверно сотню раз пожалел, что сотворил эти глупости! — вот как некстати Тэльги вспомнил про Эккена, их и сравнивать нельзя. — Видел бы он сейчас! — Ему было бы все равно, займи я хоть место советника, — ответил Кайетан. — его этим было не удивить, но вот что я хотел бы попросить — не стоит его упоминать при мне, тем более говорить о том, что он совершил. Достаточно того, что я сам хорошо помню об этом. Особенно, если ты все-таки хочешь переехать в новый дом, займись лучше этим. Как странно — он обещал новый дом для Эккена, и именно часть этих денег уйдет на покупку, но жить в нем будет другой. Тэльги всем хорош, и с жаждой роскоши можно примириться и потерпеть, он искренне рад подаркам, но отчего-то казалось, что Экке отнесся бы к назначению совсем по-другому. Здесь почти не осталось его вещей, только то, что он дарил сам Кайетану — пояса, одежда и серебряная посуда. С Экке были щедры все, и он был щедр. Очень похож на своего отца. Стоит ли написать ему письмо с соболезнованиями? ____ В управу Эккен не торопился. Он на славу выспался, еще раз искупался в купальне, окончательно смыв с себя дорожную грязь, выбирал свежую одежду — Тесса нашила ему несколько новых рубах и летних легких штанов, льняной нарядный кафтан тоже пришелся кстати. Не так мастерски, как это делала Эдана, жена Инце или мама, но выбирать теперь не придется совсем. И стоило вспомнить о вчерашней ссоре с семьей Лойте, как настроение снова испортилось. Не того он хотел, когда шел в особняк Лойте, совсем не того. И вовсе не отказался бы ночевать в том доме или искупаться в роскошной купальне Лойте, но Инце ясно дал понять, что ему тут не рады и даже не стал слушать, да и остальные напомнили, что он им вовсе не брат, а эрн Иррен. И это Инце, к которому он ребенком прибегал жаловаться на братьев, который учил его сражаться или защищал иногда от отцовского гнева. Только мама на его стороне, но жить-то ей с Инце и семьями братьев! Стоит ли из-за него ссориться? И еще разговор с ярлом. Тот спросит за все: за поединок с Линегар, за вспышку гнева, и это не считая работы. Конечно же, выразит соболезнования, как без этого. Про Истелин Эккен решил не говорить, это только их дело со Змеей и если Дагейд не расскажет про это первым, то он и рта не раскроет и лучше бы Змее тогда помолчать. Селин! Селин наверняка все доложит в первую очередь, опустив фиалковые глазки в пол — расскажет все без утайки — как бы Змея его не трахал, а ярл Войтан ему больший хозяин. Селин был уже на месте, но ярла Войтана не было и, по словам помощника, в управе он еще не появлялся — «эрн Тиадар и эрн Ахола на приеме у князя». Это было к лучшему, сладкий котенок не успеет намяукать лишнего и Эккен удобно устроился в кресле, ожидая ярла. В этом случае стоит оказаться первым.  — Иррен, — ярл вернулся, когда он уже почти задремал, — ты-то мне и нужен. Вперед! Тебе есть что рассказать. Эрн Тиадар даже посторонился пропуская Эккена первым, который, несмотря на наглухо закрытые щиты ярла почувствовал его гнев. — Про что первое вы желаете услышать? — своего начальника Эккен тоже успел изучить неплохо и мяться и юлить, было бы самым дурным решением. — Про мой гнев на поле, про Линегар или про то, зачем меня посылали в эту поездку? — Я очень хотел посмотреть на клинок, который тебе подарил Орих Истелин. Только я так и не понял, это подарок за хороший поединок с его дальним родичем или за то, что ты любезно разделся перед ним? Но начать я хотел не с этого, и не стоило так рваться в бой, Экке. Да, стоило думать, что доложит вовсе не Змея и не Вальтегис. Вероятнее всего о беседе ярл узнал еще до возвращения отряда. Значит, есть кто-то у Ястребов, кто сообщает ему. — Так вот, для начала я хотел сказать, что я очень огорчен тем, что случилось с моим другом Ойхе Лойте. Мы слишком с ним много пережили общего, от вражды до дружбы и от ревности до пожелания семейного благополучия. Теперь без него будет трудно и это большая потеря, как для княжества, так и для меня лично. И поэтому я приму все силы, чтобы виновники были наказаны должным образом. Так, как следует по закону и как бы понравилось твоему отцу. Но, ты в этом участвовать не будешь, как бы не хотел. Я не дам тебе расспрашивать этих преступников, потому что это против закона и может дать им малейший шанс оспорить решение в суде. Мы этого шанса дать не должны. Я не могу уступить твоему желанию личной мести во вред этому делу. Тем более за этим следит его высочество, который жаждет справедливости не меньше тебя. — Эаран не сын моему отцу, — вот так вот. Не стоило и пытаться? Ярл Войтан умен и перехватил этот разговор первым, сразу поставив Эккена на место. — Я тоже не сын своему отцу по бумагам, можете напомнить мне об этом. И эти бумаги ему приказал подписать Эаран. — У нас готово обвинение по нескольким причинам, и нападение на княжеского дознавателя там тоже есть, а вести дело о нападении на самого себя ты не можешь. — Войтана Тиадар было не прошибить такой жалкой попыткой. — Кому оно будет отдано? — можно попытаться зайти с другой стороны. — Я пока не решил, и посмотрю, когда их привезут сюда, пока они в полудне пути. Хочу понять, как будет держаться Тахилд Айерги, может,я и сам займусь этим лично. И давай договоримся сразу, ты не будешь крутиться около камер и я не стану обращаться с тобой, как с ребенком, который нарушил запрет взрослого. Для тебя будет достаточно дел в ближайшие дни, но три ты можешь отдохнуть и привести свои мысли в порядок. Теперь к другим делам. Поступком Дагейда Змеи по отношению к тебе я недоволен, какими бы благими мыслями он это мне не стал объяснять. Но и твоим поведением во время беседы — тоже. Почему ты пошел на поводу у Ориха? — Он очень сильный, — Эккен сглотнул, вспомнив тот разговор, — я едва мог стоять и сдерживать себя, не то что отвечать ему. Это было унизительно и я не забуду этого Змее. У Ориха Истелин такая же сила как у вас, мне сложно сдерживаться в таком присутствии, но к вам я привык и договорился с собой, кое-как. — Я думаю, что Орих Истелин сильнее меня. И все же, никогда не позволяй с собой так обращаться. Если не знаешь, как вести себя в таком случае, говори, что все вопросы стоит адресовать мне — это безотказный способ. Теперь о поединке. Здесь ничего интересного, желаю удачи с Аэрисом Линегар — такой сволочной нрав не каждому под силу. А теперь перейдем к делу. Начинай — ты же уже наверняка подумал, как мне рассказать все, чтобы я не уснул от скуки? ---- «Эрни Экке! Может, стоило бы написать тебе «Эрн Иррен», но, надеюсь, ты позволишь называть тебя привычным мне именем. Я не знаю, как мне выразить мое недоумение и мое горе тем, что случилось. Я вовсе не стремился обогнать эрна Лойте на этой лестнице и получить звание главы управы. Мне еще много чему стоило бы учиться и учиться у него, никто не мог быть лучшим наставником ни мне, ни его высочеству Эарану. И сейчас я чувствую себя вновь осиротевшим, потому что эрн Лойте сделал для меня много больше, чем мог бы сделать собственный отец. Но это не значит, что я хотел занять место сына в его сердце — оно навсегда было отдано семье и все, что делал эрн Ойхе, он делал только для своей семьи, мне всегда хватало ума понять это. И тем более я не стремился заменить ему тебя, это было попросту невозможно — он любил тебя так, что если бы он мог не терпеть меня ради остальной своей семьи, то я был бы уже мертв или вернулся бы в Сотир только потому, что я напоминал ему об утрате. И я очень надеюсь, что во время княжеской поездки вы нашли время помириться или поговорить. Я очень сожалею, эрни Экке, о том, что отчасти послужил предметом для вашего раздора. Я не буду искать твоей дружбы впредь, да и меньше всего она нужна тебе, но ты можешь на меня рассчитывать, если тебе понадобится помощь или ты захочешь поговорить. Кайетан Ахола» Кайетан свернул письмо в лист и запечатал его воском — за два дня, прошедших с совета у князя ему успели изготовить собственную печать. И десять раз спросить, желает ли он что-то изменить в своем кабинете. Не желает — здесь все напоминает об эрне Ойхе: две бутылки вина в шкафу, бумаги, кусок горного кристалла на серебряной подставке, куча брошенных не заточенных перьев, и теплый зимний плащ, забытый своим владельцем в стенном шкафу. Это все морок и эрн Ойхе должен вернуться в собственный кабинет так, как будто он оставил его недавно — ничего он менять не будет. Этот год — точно. Задача, которую задал ему Эаран, была не просто сложной, она была невероятно сложной, такой, что Кайетан готов был взмолиться кому угодно, чтобы эрн Лойте мог дать ему ответ хотя бы на один из тысячи вопросов. Кому разбираться в сварах кланов, как не ему? Следовало начинать, конечно, опять с разбора всех случаев, случившихся после войны. Но туда лезть тоже придется, потому что вражда иной раз тянется и сотни лет, а причин, которые могут вызвать ее — великое множество. И следует найти их все всего лишь за год — Эаран хочет почти невероятного. «Кто ноет, что у него много работы — верный бездельник, — вспомнились ему слова эрна Лойте и то, что он говорил дальше, — ныть следует тогда, когда делать нечего, потому что потом будет нечего есть», а значит, надо работать. — Я не вовремя? — Инце Лойте стучать не стал, но все же подал о себе знать голосом. — Но я по делу, эрн Ахола. Еще несколько дней назад он для Инце был «Эрн Кайетан»… Но отчего-то братья Лойте сами на себя не похожи — вроде все идет своим чередом, но между ними чувствовалось напряжение, в руках у Инце были четыре бумаги. — Да, конечно, зачем ты спрашиваешь, — кресло Ойхе Лойте стало вдруг совсем неудобным и еще более не принадлежащим ему. — Что случилось, Инце?  — Здесь наши прошения об отставке, на всех четверых: я, Оррис, Брет и Невен. Я прошу тебя подписать их. — Я не очень понимаю, Инце, причин этому. Из-за того, что его высочество продлил мои полномочия? — Нет, — Инце Лойте помотал головой. — Я бы сделал это сразу же, в любой другой день, когда мой отец покинул бы этот пост и неважно кто занял бы его кресло, главное чтобы это не был бы я — вот чего я на самом деле боялся и не хотел. Ты не понимаешь еще? Я никогда не хотел заниматься законами, никогда не хотел читать жалобы и отмерять по книгам межевые участки земель — никогда. Но, я делал это, потому что так было надо, и никто меня не спрашивал о том, что я хочу. Отец сказал: «управа должна принадлежать Лойте», — и мы послушно исполняли это, но я делал все, чтобы она не стала принадлежать мне, и добился этого. Отец обратил внимание на тебя, и я сделал все, чтобы ты обошел нас — никто из нас не хочет этого. Храбрости и наглости хватило только у моего братца Экке, чтобы сбежать от этой каторги. Но Экке это отдельно, он бы луну попросил — отец бы ему дал. Я хочу совсем другого — я не хочу поста по наследству или быть обязанным тебе. Я тоже чего-то хочу добиться сам в этой жизни. — Я не знаю, что сказать Инце. И что сказать, чтобы сохранить хорошие отношения, но думаю, эрн Лойте был бы в ярости, — Кайетан сглотнул и подумал, что наверно одну бутылку вина придется открыть, иначе он просто сорвется. — Это уж не изволь сомневаться, — согласился Инце. — Но даже не трать время на уговоры. И всем придется потерпеть сплетни. Так ты подпишешь? — Только одно скажи мне, — Кайетан отдал бумаги, на которых высохли чернила, — ты хорошо спишь, зная о том, что Эккену брак со мной испортил жизнь, только потому что ты не нашел в себе сил сказать отцу то, что сказал мне сейчас? — Вполне неплохо, — Инце пожал плечами, скатав прошения в трубочку, — иначе мой братец свернул бы голову еще быстрее, а теперь он княжеский дознаватель… Хоть за что-то он заплатил честно.