Право Выбора

Меньше всего в такое раннее утро он ждал увидеть Хагира Лойте. Эккен щурился на солнце, бившее прямо в глаза и просто смотрел на племянника, вооруженного до зубов. Зачем мальчишке два клинка и копье, и не просто копье, а знаменитое копье отца, его трофей после той войны, копье работы Нериса Вальдхере. Проклятый Изменник, что только не делал и за свою жизнь успел достаточно сотворить оружия для Ястребов, доставшееся потом победителям, копье «Змеиный Хвост» было одним из таких. На широком лезвии копья, змеились полосы стали, слитые в единое тело, переливаясь всеми оттенками металлов, и заточено оно было так, что, сколько Эккен себя помнил, его запрещалось трогать всем, кто не достиг мужского сознательного возраста. Копье было крепко посажено на шестигранное ясеневое древко и обвито почти до середины тонкой серебряной проволокой, и только Сердце знает, как Вальдхере смог сделать так, что на каждых двадцати витках можно было рассмотреть чуть более светлый узор в виде птицы. За плечами у мальчишки был кожаный мешок, в очертаниях которого Эккен мог угадать кольчугу. — Слишком много всего, чтобы меня убить, — пожал плечами Эккен. — Так с чем ты пришел? Он смотрел в собственное лицо, которое было у него всего лишь семь лет назад — у всех мужчин Лойте одинаковые черты: все темноволосы и темноглазы, как бы ни различались женщины, рожавшие их. — Ты впустишь меня? — спросил Хагир, перенося копье из руки в руку. — Меня прислала бабушка и прислала по делам, да я бы и сам пришел. Ты даже не представляешь, что сейчас творится дома! — У меня дома тихо и спокойно, — посторонился Эккен, пропуская гостя и понимая, что сейчас они разбудят Хаке. — А что у вас? И зачем ты принес сюда все отцовское оружие, вот это мне больше всего интересно? — Бабушка, — терпеливо повторил Хагир. — Она в ярости — там скандал был всю ночь, потом она собрала всех и велела мне собрать оружие деда и сказала отдать его тебе, потому что: «из всех Лойте это остался единственный мужчина, похожий на своего отца». Так она сказала, поэтому я здесь и не только поэтому. Дай воды? — Тебя называли Хагир Зануда, если я верно помню, — Эккен смотрел, как юноша пьет. — Давай ты будешь завтракать и все расскажешь по порядку и подробно — я так понимаю, времени у тебя достаточно. — Да уж навалом теперь, — Хагир вытер губы и стал снимать с себя оружие. — Меч, копье и кольчуга — это все твое, там, в мешке еще длинный нож — он тоже твой. — Потом сюда приедет Инце и будет требовать все назад и скажет, что я их обокрал?! — Эккен все равно не удержался, чтобы не забрать копье из рук племянника. — Кроме предателя и шлюхи я стану еще и вором. — Не приедет, — мотнул растрепанными темными кудрями Хагир. — Бабушка в своем праве и это вещи ее мужа — все по закону. Она может распоряжаться даже его оружием — дед вовсе не дарил его моему отцу. Но я еще не рассказал, почему она так решила. — Не тяни! — Ладно, — Хагиру так не терпелось рассказать все, что он решил не спорить. — Мой отец решил покинуть управу и его братья тоже — все Лойте уходят из управы. Прошения уже подписаны, и отец хочет попасть на прием к его высочеству, перед тем как князь Эаран выступит с речью. Если бы ты знал, что бабушка сказала про это! Такое было! — Ничего не понимаю… — мотнул головой Эккен, доставая хлеб и сыр. — То, что четыре здоровых лба хотят сесть дома и проживать нажитое их отцом — я так должен их понимать? Но тогда зачем им к Эарану? — Нет, — Хагир нетерпеливо вздохнул, — они не сядут дома. Отец хочет создать другую управу, которой еще не было. Она будет заниматься серебром и рудниками, и если я все верно слышал, то это как-то связано с Войтаном Тиадар и делами в его ведении. Вот как! Ничего себе… В отличие от мальчишки Хагира Эккен хорошо представлял себе, о чем речь — та управа, речь о которой была после дела Сайто Лаххар, которая будет контролировать всю торговлю серебром, и проверять его качество. — Инце с ума сошел от горя?! — Хагир не врал, но отчего-то сын Инце был крайне недоволен. — Кто ему это позволит?! — Он надеется уговорить Эарана и Тиадар. Он говорит, что у него есть все расчеты, бумаги и план, как это должно работать, он делал это с того момента, как был скандал с этим серебром, ты должен знать — убедительный план. Отец и дед делали его по заказу князя, вместе с Ахола и Тиадар, и отец сейчас решил предложить себя как главу этой управы, и братьев, и моего старшего брата — всех Лойте. — И тебя, — кажется, он начал понимать, куда дует ветер, но новость была невероятной, просто невероятной — Инце тронулся умом. — Я не хочу! — гнев и возмущение Хагира были такими искренними, что он угадал верно. — Я не хочу! Я должен был с осени начать работать в судебной, так обещал мне дед, а теперь отец говорит мне, чтобы я бросил эту затею и занялся, ни пойми чем?! Почему мы должны уступать управу Ахола?! По какому праву?! Что, разве этого хотел дед? Дед хотел удержать управу у Лойте, но мой отец оказался не способен управлять ей! Так отчего он решил, что справится с новой?! Еще не прошло седмицы со смерти деда, а мы уже бросаем все, что он сделал ради нас?! — Я прямо слышу мою мать в твоем гневе, — улыбнулся Эккен. — Это ведь ее слова? — Ее, — теперь уже печально вздохнул юноша. — И мои. Поэтому она прислала именно меня сюда — я вовсе не хочу в эту новую управу, я хочу работать там, где работал мой дед! Я готовился к этому, и я хочу заниматься законом, и заниматься так, чтобы слово закон снова связывали с именем «Лойте», но отец говорит, что я должен забыть про это. Ты можешь мне помочь?! — Чем?! Я больше не супруг Кайетана Ахола, — помотал головой Эккен. — И Инце больше не считает меня братом. А что говорят остальные? — Они не спорят с ним — он глава рода теперь. Но я не пойду в эту новую управу, пусть хоть выгоняет! — А что, уже грозил? — да, это злая шутка, а Хагир, словно собственное зеркало — неужели он когда-то был таким?! — Сразу. Сказал, что тогда я могу убираться, куда захочу — я согласился, но бабушка устроила ему такое… — Ну, переночевать ты можешь и у меня, однако ты понимаешь, что окончательно поссоришь меня с братом? Когда-то это был мой любимый старший брат. Так какой помощи ты ищешь? — Я хочу… — Хагир сглотнул, и Эккену было слышно его волнение, — если Ахола сам не согласится принять меня, попросить чтобы эрн Тиадар приказал ему это. И не говори мне, что эрн Тиадар может приказывать только в своей управе — он в этом городе может любому приказать снять штаны и отдать оружие. А ты можешь попросить его. Я знаю, у него к тебе особое отношение. Не смеяться было невозможно. Эккен хохотал так, что теперь Хагир краснел не только от смущения, но еще и от гнева. Судьба тоже смеется над ним — когда-то он упрашивал Иддера попросить защиты у Войтана Тиадар от отца, не желавшего и слышать об управе дознания, а теперь племянник просит его почти о том же. И еще он тоже тогда думал, что Иддер спит с всемогущим ярлом Тиадар. И не так давно это было! — Особое. Такое особое, что я могу попросить, о чем хочу, и залезть по самые плечи в свару меж своими братьями… Инце проклянет меня окончательно. — А потом его проклянет бабушка. Она очень ругалась на него, когда ты ушел тогда ночью и я с ней согласен — это было неправильно. — Она вдова и полностью владеет только личным имуществом мужа — это не так мало, но и не так много, чтобы ставить условия, — Эккен стал серьезным, — и мне меньше всего хотелось бы, чтобы за мои дела отвечала еще и моя мать. Но и того что сказал мне Инце, я простить ему просто так не смогу. И мне тоже не нравится это постыдное бегство. Если бы он в молодости нашел в себе силы сказать «я не хочу», то возможно, все было бы иначе. Я поговорю для начала с Ахола — незачем сразу мешать в это дело ярла — и если он струсит, а я думаю, что он струсит пойти против Инце, я спрошу об этом ярла. А ты взамен сделаешь все, чтобы моя мать больше не огорчалась, и сделаешь все, чтобы отец смирился с твоим выбором, иначе это может плохо кончиться. — Пойдет. Знаешь, почему я еще заговорил про ярла? Он не отказал бы бабушке, но я не хочу прятаться за женской юбкой, а за твоей спиной не так стыдно, если ты поговоришь с ним раньше, чем она. И, — Хагир совсем замялся от неловкости, — можно я останусь у тебя до вечера? Отец остынет и вообще… — Оставайся, мне-то что, — согласился Эккен, — но потом не расстраивайся сильно, если Инце скажет, что ты идешь по моему пути. — Уже сказал раз десять, — зевнул Хагир. — Так, где мне можно поспать? Ошеломляющие вести — у Эккена они с трудом укладывались в голове — Инце сбежал как крыса из пустой кладовки, стоило отцу умереть! И это зная, что отец только ради них растил в управе Ахола, терпел его, и предложил брак с членом своей семьи! Неужели Инце мечтал об этом всегда?! Сидел и терпел ненавистную ему работу, гулял на свадьбе брата, которую устроили только ради того, чтобы сохранить управу для семьи Лойте! Вот почему тогда молчал этот проклятый дар? Почему тогда он не услышал этой лжи?! Было не просто обидно — он стискивал зубы, чтобы не ругаться на улице — все зря! Отец потратил столько сил почти понапрасну, потому что старшие сыновья — трусливые крысы. Ну, погоди, Инце, я все сделаю для того, чтобы Хагир получил, чего хочет, — решил для себя Эккен. А каково сейчас маме? Как можно спокойно смотреть на то, что творят собственные сыновья, предавая отца? Все рассыпалось, вся огромная семья Лойте одной стрелой превращена в клубок дерущихся котов. Нужно будет разговаривать с Ахола. Ахола прислал два дня назад письмо, которое Эккен прочитал наискось и сжег, решив что не наступит того дня, когда он будет нуждаться в помощи Кайетана — очень самонадеянно и глупо. ___ Правила хорошего тона требовали проявить интерес к вдове не раньше года, прошедшего со дня смерти ее супруга, но такой прорвы времени у эрна Войтана никогда не было и поэтому он решил не терять его понапрасну — в его возрасте и возрасте Элине можно позволить себе нарушать любые правила. На его письмо с просьбой о визите эрнис Элине ответила благосклонно, так чего терять? И плевать на то, что по-хорошему следовало спросить разрешения у главы рода, навестить одну из женщин клана, но сопляк Инце пока не сделал ничего такого, что стоило бы соблюдения правил, кроме того, что отказался от дела жизни своего отца. У его собственных детей хватило храбрости сделать это раньше. Непонятно, что надо молодежи? Все готово и на серебряном блюде — не надо проливать кровь, не надо ночевать по болотам в засаде или голодать… Последний раз в особняке Лойте он был после пропажи Эккена, пропажа нашлась, а повод зайти оказался еще хуже, чем тогда. — Что, так подурнела, что ты слов не нашел? — Элине стояла перед ним в сером шелковом платье и такой же вуали, как и положено замужней женщине, хоть и вдове. — Тогда я поздороваюсь первой, проходи в мой дом, Войтан. — Я искренне сочувствую тебе, — он взял в руки чашку, поданную кем-то из женщин, с горячими заваренными травами, — и я огорчен смертью Ойхе — мы давно с ним все поделили — в нашем возрасте это особенно отдает по сердцу, потому что я хорошо знаю, что моя очередь быть следующим. — Он и здесь стал первым… — голос Элине дрожал. — Я любила его, Войтан. Его невозможно было не любить, просто невозможно. Нельзя представить себе лучшего супруга — он обещал мне, что пока я буду с ним, я не узнаю горя и почти сдержал слово, только с Экке… — Ваш Экке подобие своего отца, только не умеет пользоваться этим, но я присмотрю за ним, обещаю тебе. Но, скажи, нужна ли защита тебе, сейчас, когда твои сыновья зачем-то решили бросить все то, ради чего Ойхе потратил столько сил? Я сделаю так, как ты захочешь, Элине, если ты решишь, что их надо приковать за ноги в судебной управе — я это сделаю, если ты решишь, что пусть делают что хотят — я тоже помогу, но только ради тебя. — Я бы не хотела про это говорить, — он не видел слез, но знал, что Элине плачет, — но не могу. Скажи, почему так много делаешь для детей, а потом они вырастают неблагодарными и бессердечными? Что мы не дали Инце или остальным? — Не знаю, — признался Войтан. — Из меня вышел очень дурной отец, и ты сделала верно, что выбрала Ойхе — двое моих сыновей мертвы, один проживает мое состояние и только дочь порадовала своим браком, Ойхе и тут оставил меня позади надолго. Но что Инце хочет делать? — Он хочет получить новую управу! Ту, что связана с серебром. Скажи, разве совет доверит нам это?! А если не доверит, то мы будем жить на доход с рудников. Я была женой княжеского советника, а стану матерью торговцев?! Вот этого мне Ойхе точно не обещал! — Может пройти три года, и ты можешь снова стать женой княжеского советника и главы управы. Я даже представляю, что сейчас на это бы сказал Ойхе. — Я думаю, он бы не сомневался, что ты придешь сразу, и не думаю, что был бы обижен на это, но пока я не дам тебе ответа, Войтан. Я не могу представить, что войду в чей-то дом, я не могу себе представить этот дом без него. Мне все время кажется, что пустая спальня это ненадолго — он придет и ляжет на это свое колючее одеяло и будет рассказывать, что произошло за день, что он приедет из этой поездки с кучей сказок для внуков. Нет, Войтан, пока нет. Но в каком он был бы гневе, если бы узнал, что Инце предал его! — Я пока не очень понимаю, какой прок Инце видит в том, чтобы получить новую управу — ему придется привести множество доказательств в свою пользу и если ты считаешь, что это примирит вас, я поддержу его — нет хуже раздора, когда сыновья ругаются после смерти отца. Эккен пришел в управу не в лучшем настроении, и он пока не умеет скрывать то, о чем думает, но он хорошо держится и уходит от расспросов. — Тогда спрошу тебя я. Что с убийцами моего мужа и как они будут наказаны? Кто-то из моих сыновей спросил это?! — Только один. Рвется их наказать сам, но я не могу позволить ему этого, — напиток остыл, но стал еще более вкусным, — ты знаешь почему. Я обещаю, они будут наказаны так, что будешь довольна ты и был бы доволен Ойхе. — Вот о чем должны думать мужчины! — да, это Элине — гордая красавица Элине, которая могла позволить себе роскошь предпочесть небогатого, но речистого мужа. — О мести и о том, чтобы роду никто не угрожал. — Увы, это перестало нравиться Эарану, и он имеет на это право, — прикрыл глаза Войтан Тиадар. — Но есть много законных способов добиться того же самого. И подумай над тем, что я сказал, через три года я спрошу тебя снова, но все это время ты будешь под моей защитой, как и твой младший сын. _____ Добиться личного приема оказалось несложно, но то, что на нем будет присутствовать Войтан Тиадар, Инце Лойте не очень обрадовало. Нигде в столице не укрыться от ярла Тиадар, ни в одном деле. Но, по справедливости, дело касалось его напрямую тоже. Это поручение отцу Инце помнил хорошо, они подробнейше его обсудили, что следует делать, какую законную выгоду можно получить, и кто может возглавить управу, в соответствии с рекомендациями двух важнейших советников. Еще тогда невозможно было предложить себя, потому что никто бы не доверил Лойте две управы, но почему теперь не использовать этот шанс? Он справится. Еще тогда, когда отец только заговорил о том, как должна будет работать «серебряная» управа, он понял, что всегда хотел этим заниматься и лучше отца видел пути, как это осуществить. С братьями было несложно договориться, когда можно самим быть хозяевами своей судьбы. Собственный сын Хагир решил пойти наперекор, но он не будет делать тех ошибок, что сделал отец в угоду своему драгоценному Экке и сразу прижмет мальчишку к ногтю — сложно быть бунтарем, когда у тебя ни монеты в кармане. — Признаться, я немало удивлен вашей просьбой и тем, что вы рассказали нам, эрн Инце, а так же тем, что вы так быстро приняли это решение и готовы исполнить его, — Эаран терпеливо выслушал речь о том, как будет работать новая управа, что может сделать для этого семья Лойте, имеющая опыт не только в судебных делах, но и собственные рудники. — Но, я спрошу вас не как князь, а как воспитанник вашего отца, которого мне очень не хватает как наставника и как советника. Почему?! — Потому, ваше высочество, что я больше тридцати лет каждый день ходил в то место, которое ненавидел и делал то дело, которое не хотел, только потому что это необходимо моей семье, потому что я не нашел в себе силы ответить отцу «нет», когда это можно было честно сделать. Теперь я расплачиваюсь за это званием предателя, но я готов к этому. — Что вы скажете, эрн Войтан? Ну все, старый степной лис сейчас быстро расставит все по своим местам, решил Инце — он никогда не пойдет против эрнис Элине и уж не упустит случая утереть нос сыновьям Лойте, хотя бы для того, чтобы сделать Экке приятно. — Занятное дело. Впервые такое вижу, хотя повидал всякого, — эрн Тиадар откровенно наслаждался нетерпеливой злостью на лице старшего сына Ойхе ведь торопиться вовсе некуда. — Задумка хороша и сделана так, как ее бы мог сделать мой друг Ойхе. Но, вот что я хочу сказать, если его высочество Эаран решит, что эта идея имеет право на жизнь и отдаст приказ об устройстве «Серебряной» управы, то я, в свою очередь, предложил бы следующее: согласиться с тем, что вы, эрн Лойте, станете главой управы, сроком, скажем, на полтора-два года, чтобы посмотреть, какой будет прок от вашей работы и надо ли это княжеству или просто стоит ужесточить контроль над горной управой. И ещё, я бы сказал, что эта задумка должна оплачиваться наполовину из вашего кармана, эрн Инце, а наполовину, так и быть, из казны — не стоит отрицать очевидных выгод для вас, как владельца рудников, от этой управы и прибыль, которую вы можете получить, с лихвой покроет расходы. Заодно у вас будет причина для эффективной работы. Также, доля дохода ваших рудников не должна превышать долей дохода всех, кто будет иметь дела с вашей управой. То есть, попросту говоря, если вы признаете качественным две марки вашего серебра, следовательно, должны признать две марки серебра соседа. Потому что в ином случае к нам поступит жалоба, которая может быть рассмотрена не в вашу пользу. Но вы, как законник, понимаете, как можно вывернуться даже в этом случае, поэтому условия не очень строги. Доля налогов, которую вы нам обещали, весьма хороша, поэтому я бы согласился с вашей идеей, на озвученных мной условиях. — Все очень разумно, — кивнул головой Эаран, в очередной раз поражаясь предусмотрительности эрна Лойте, который успел упредить своего князя и заранее обговорить все возможности. — Я соглашусь с эрном Тиадар и, пожалуй, дам вам шанс, если совет одобрит эту идею. «Совет одобрит!», — Инце был зол, но доволен исходом дела, все могло бы обернуться хуже, но кто не рискует, тот ничего не теряет и не приобретает. Совет согласится, если согласился эрн Войтан. Наверняка старый лис продумал все сразу, как вышел от матери. Свататься он приходил, — конечно же! _____ — Еще один жених?! — Инце прочитал письмо, которое на этот раз было составлено по всем правилам, и имело обращение к нему, как к главе семьи, с просьбой о встрече с эрнис Элине Лойте. — Не ожидал такого от эрна Раун! Но эрн Айнар Раун, один из ближайших советников отца, прибыл вовсе не со сватовством, а с плотно зашитым кожаным конвертом, шнур от которого был запечатан личной печатью эрна Лойте. — Я надеялся, — эрн Раун в последний раз был в этом доме, когда пришла весть об аресте Эккена Лойте, — что мне не придется наносить вам этот визит, а конверт, который я держу в руках, будет уничтожен самим эрном Ойхе, как мы с ним и договаривались перед его отъездом на равнины. Эрн Ойхе оставил указания доставить его только в том случае, если он не вернется из поездки. Обязательным условием было то, что эрнис Элине должна прочитать его лично и без посторонних свидетелей. Что в конверте — мне неизвестно. «Эле! Моя драгоценная, любимая Эле! Я хочу думать, что ты никогда не прочтешь этого письма, и что я сожгу его, как доказательство моих страхов, но если вдруг ты его читаешь, то значит, все обернулось так, как я и предполагал. Поездка на равнины, с моей славой там и делами, которые я делал, занятие не из простых, и я знаю, что рано или поздно могу проиграть свои битвы. Я давно был к этому готов и приказ Эарана всего лишь приказ командира своему воину, а воин никогда не обсуждает приказы и никогда не бежит от того, что предназначено. Я благодарен за то, что ты стала моей супругой и прожила со мной жизнь, подарила мне сыновей. Я старался быть хорошим мужем, но судить об этом не мне. Надеюсь, ты не будешь держать на меня обиды, я очень люблю тебя и единственное, о чем могу сожалеть — о том, что мало говорил тебе об этом. И единственное о чем бояться — о том, что с моей смертью ты можешь стать беззащитна. У меня нет веры в наших сыновей и это моя вина. Их следовало воспитывать по-другому. Инце слаб, трое безвольных, а Эккен — это почти собственность Войтана Тиадар и ему бы хорошо научиться защищать себя. Во время поездки я постараюсь поговорить с ним, ибо то, что происходит, не дает мне покоя и рвет сердце напополам. Он был достаточно наказан за проступки, но такого не заслужил, а о своем решении я сожалел еще до того, как принял его. Так же я прошу прощения, что причинил тебе этим немалую боль. Теперь следует поговорить о делах. В этом конверте находятся документы о передаче тебе в дар из семейной доли рудника в Ирнисте. Все его доходы полностью принадлежат тебе и ты вольна распорядиться ими только по своему усмотрению. Управление стоит поручить Айнару Рауну, он опытен в этих делах и честен и мы говорили с ним об этом. Как только бумаги окажутся у тебя, скажи ему и он начнет это дело официально. Все мое оружие и личное имущество так же принадлежит тебе. Думаю, уместнее всего отдать оружие Эккену, как тому, кому оно может больше всего пригодиться, но можешь его оставить в память. Остальным пусть распоряжается Инце. Ему я ничего не хочу сказать, так как стоит когда-то начать думать самостоятельно. Если этот старый пройдоха с равнин будет к тебе свататься, а я уверен, что не пройдет и достаточного времени, чтобы он снова попытался вернуть тебя, — соглашайся и не задумывайся. Так ты будешь в безопасности, и он будет любить тебя, ты будешь хозяйкой хорошего и большого дома, как тебе и пристало. Я мог сходить с ума от ревности в первые годы нашего брака, но теперь я понимаю, что будет в будущем — моя Элине не должна жить в одиночестве и воспоминаниях. Больше я ничего не могу написать. Когда-то я умел говорить с женщинами хорошо и красиво, чтобы обольстить их, но с годами это искусство куда-то ушло. Не плачь по мне много — это будет портить твои прекрасные глаза. Твой супруг Ойхе. Приписка: если ты, старый дурак, вернешься и решишь вскрыть этот конверт сам, то пойди домой и скажи своей жене, что любишь ее. И купи хорошее, красивое украшение» Приписка: если ты, Эле, посмотришь в моем кабинете известную тебе шкатулку за книгами, а ты знаешь, что я там храню обычно, то найдешь что-то интересное для себя, надеюсь, это тебе понравится. Я решил на всякий случай все равно подарить «хорошее, красивое украшение». Все ждут только ее. Инце с нетерпением, потому что догадывается, что это за бумаги, а эрн Раун ждет ответа и решения, но сейчас Элине осталась бы в спальне и не вышла бы оттуда, пока не выплакала все, что можно — с этим письмом смерть второй раз вошла в ее дом. Оспорить такое решение невозможно. Инце чувствовал себя так, словно его обокрали. Если бы эрна Рауна не задержали дела в горах, если бы он приехал на три дня раньше! Можно было все переиграть по-иному. Два рудника, теперь у него всего два рудника, и самый новый рудник, с множеством серебряных жил, который и должен был стать источником дохода от работы в «Серебряной управе», отец отдал матери на совершенно законных правах. Отец ловко выбил у него из-под ног этот камень, как будто бы знал. «Ты хотел самостоятельности — получи, мой старший сын», —словно бы насмешкой в голове прозвучал голос отца. Экке по справедливости и закону не должно было достаться ничего, но он получил дорогое оружие. Ладно, жаль копья, но младшему братцу оно вернее сгодится. — Делайте так, эрн Рауд, — Элине наконец-то дала ответ, вволю полюбовавшись лицом старшего сына, который поспешил сотворить глупость, — как сказал мой супруг. Я принимаю права на рудник в Ирнисте и надеюсь, что он обеспечит мою жизнь и подарки моим внукам. — Ты отдашь управление Рауну? — хмуро спросил Инце. — Я мог бы вернее управлять рудником, как мы это и делали с братьями, тем более теперь, когда я стану главой новой управы. Твои доходы остались бы такими же — мне страшно вверять семейное имущество в чужие руки. — Это теперь мое имущество, Инце, — Эрнис Элине приняла решение и не была намерена от него отступать, Ойхе не зря это придумал, совсем не зря. — Я не собираюсь пока жить на эти деньги одна, но я благодарна, что мой супруг наилучшим образом позаботился обо мне, и собираюсь последовать его совету. — Отец думал, что я брошу тебя в нищете?! Я очень расстроен этим письмом, он просто показал, что не доверяет мне. А теперь не доверяешь мне и ты. — Ты уже предал то, чем занимался твой отец, так изволь дать мне заняться своими делами, так как советовал мне мой муж. ______ Эккен перенес переданное Хагиром оружие в спальню, которая служила ему и кабинетом, и оружейной, и жилым покоем. Восхищенно провел пальцем по древку «Змеиного Хвоста» — отец брал его на руки, когда Эккен был еще маленьким мальчиком и, зажимая детские пальцы в своей руке, чтобы сын не поранился ненароком, разрешал потрогать само лезвие. И тогда и сейчас Эккен испытывал восторг при виде этого совершенства — легкое и хорошо сидящее в руке, теперь уже в мужской руке Эккена, копье прекрасно подходило как для сшибки всадников, так и для пешего боя. Интересно, как с серебряной проволоки смывали кровь? Или осталась где-то между витками, почти невидимыми, стертыми временем, каплями? Копье он поставил около кровати, решив, что соорудит для него петлю на стене. Отцовский меч был работой мастера попроще, чем Нерис Вальдхере, но тоже весьма известного и сделал уже вовсе не для показа красоты отделки и богатства владельца — простая, обвитая уже давно потертой кожей рукоять, чуть пошедшее пятнами лезвие — следовало восстановить полировку, и было видно, что клинок служил своему владельцу долго. Для руки Эккена он казался немного тяжелым, но юноша был уверен, что привыкнет быстро. Кольчугу тоже следовало чистить, и более того, восстановить потерянные кольца, значит нужно отдать заказ мастеру. А вот нож, длинный мужской нож, которым противника можно ранить в ближнем бою или добить, был в полном порядке и Эккен прицепил его к поясу, вместо того, что был у него — самого обычного и ничем не примечательного. Ножны отцовского клинка были украшены серебряными накладками и крепились на резных кольцах. Надо же, он только расстался с этим клинком, вернув его в дом Лойте, а клинок вернулся снова к нему. Это все его наследство — щедрее, чем можно было предполагать для того, кто не носил фамилию Лойте. Да и что лучше могло ему достаться? Даже если бы рудники — что бы он делал с ними? Деньги? Их легко заработать — он еще даже не забрал накопившееся за время отсутствия жалование в управе и не потратил того, что получил вначале весны. Нет, оружие — лучшее, что ему могло достаться. Ух, ты! — Хаке не смог удержаться, чтобы не провести рукой по лезвию копья и Эккен не смог бы его винить, он не знал мужчины, который сдержится и не протянет руки к подобной красоте. — Я про него только слышал, а уж увидеть вживую и не думал! Твой отец забрал его, когда убил кого-то из братьев Ориха Истелин? Так вроде писали в книгах… — Да, — кивнул Эккен, — Это копье досталось по праву победителя и Ястребы не могут оспорить этого. Но после меня оно должно достаться Хагиру, моему племяннику, как все остальное оружие моего отца, так будет справедливее. Хороша же игрушка?! — Не то слово… — Хаке уловил пожелание и был совершенно согласен с ним, такие вещи не то, что может перейти в приемную семью, скорее от отца к сыну или другим кровным родичам. — Посмотри, какая сталь! И как только Изменник успевал делать оружие и нам и на равнины?! — На равнины он продал больше, — Эккен помнил рассказы старших, — в разы больше, много покупал Тэген Истелин и остальные. В горах осталось то, что Изменник делал для своего супруга, и что не растерялось. Я слышал, что у Тэгена Истелин был меч, с матовыми ножнами, выложенным разноцветным металлом, чтобы они не сверкали на солнце — этот ли клинок сейчас у Хелльстрем, я не знаю, но я желал бы его увидеть, князь Эаран брал в поездку другой клинок. Да, я не привез вам подарков, хотя наверно, должен был — это был не самый легкий путь. — Ты и так избаловал моих сестер так, что их мужья ревнуют, — рассмеялся Хаке. — Но по этому делу стоит выпить, и не просто выпить, а в хорошем месте. Домой, уже поздно ночью, Эккен вернулся один, Хаке решил ночевать у себя, так как утром было ближе идти до городской казармы стражи. В доме было холодно, а огонь Эккен, как часто бывало, поленился разжечь и лег в постель, зарывшись в полевое одеяло и новую рысью шкуру. Последняя была подарена неизвестным, и доставлена вместе со всеми остальными подарками в управу в отсутствии Экке, из всего, что подарили за время отсутствия — шкура ему понравилась больше всего, ей можно украсить плащ, а можно носить просто так, сейчас же она согревала его. Он беспокойно ворочался, не в силах уснуть. Почти два лунных месяца без того, чтобы с кем-то спать в постели… Тело, даже независимо от зверя, требовало своего и очень настойчиво, а зверь и вовсе царапался, напоминая о своей жажде. Иддера ему сейчас бы не хватило, а кого он хотел, следовало сначала добиться. С эрном Сволочной Нрав будет непросто. «Эрну Аэрису Линегар Я надеюсь, что вы уже успели соскучиться по мне, эрн Аэрис. В память о нашем замечательном поединке я предлагаю вам встречу завтрашним вечером, после захода солнца, в наверняка известном вам «Лежбище». С нетерпением хотел бы обсудить ваше искусство владения клинком. Эрн Эккен Иррен» _______