Право Выбора

— Почему ты решил, что это удастся сделать с Эккеном Лойте? — Проще простого: если мальчишка раздвигает ноги перед любым, то отчего бы ему отказывать мне? — Он никогда не делает это больше одного раза — ты знался с ним почти год, как тебе это удалось? Теперь Эккен понимал, отчего Змея так не хотел давать ему протоколы и оттягивал это дело, как только мог, а при передаче документов Эккен явственно чувствовал чужое смущение и раздражение. Но все встало на свои места, когда он начал вчитываться в строчки допроса Хаотдар — о том, что Гелан говорил о нем самом… Каким же он был дураком, что злился на слова отца о дурной славе?! Если бы тогда знать — он сам бы себя запер и не выпускал из дома… Гелан собрал все городские сплетни о нем и просто рассказывал, почему ему удалось соблазнить младшего сына главы судебной управы — потому что младший сын главы судебной управы был просто глупой шлюхой. И еще глупее обижаться на Змею за слова в протоколах, где Змея откровенно потешался над младшим сыном Лойте — было за что… Вот, наверно, Дагейд удивится этому. **** — Мне не нравится тот план, что вы принесли, эрн Аэрис, — князь Эаран положил бумаги на стеклянный столик, военные советники навострили уши, а эрн Тиадар сделал вид, что проснулся от мнимой дремоты. — Уменьшение количества воинов на заставах скоро будет известно людям, и они могут сделать вывод, что наши границы ослаблены. «Они его и сделают! У тебя голова только чтобы венец носить и говорить то, что все и так знают?!» — с досадой думал Аэрис, который на самом деле ожидал таких княжеских слов. Но откуда ему взять обученных воинов?! До Эарана должно было это дойти после поездки, но видимо он так ничего и не понял. — Знаете, что я вам предложу? — Эаран обвел глазами советников и эрна Линегар отдельно, который гневно сверкал глазами. — То, что вам не понравится. Что вы скажете о том, чтобы из казны платить воинам Истелин за охрану границ по всей стране или хотя бы по той части, которая им удобна для того, чтобы разместить конницу? Сейчас нет войны, в Гнезде сидит больше сотни умеющих воевать мужчин и еще столько же подрастают. Ястребы когда-нибудь потратят даже несметные сокровища из своих подвалов, и тогда все начнется заново — я хочу предложить им хорошее дело. «Ты хочешь мирно разорить Гнездо и разобщить клан, раскидав его по заставам!», — но с другой стороны это спасло бы ему шкуру… Сейчас ему отвечать за то, что на заставах не хватает мужчин, а теперь эту беду хочет решить сам Эаран. — Отчего бы нет, — пожал плечами Войтан Тиадар, — предложить эту затею им всегда можно. Молодые воины будут рады возможности проявить себя, но… Орих Истелин скажет другое, он скажет, мой князь, что Ястребы никогда не воюют за жалование без добычи. Отчего бы не поставить им условием, что в случае нападения на нашу заставу, они могут разорить ближайшие поселения и забрать добычу себе? Это надо продумать и предложить так, чтобы Орих не решил сгоряча, что мы предлагаем грабить ему безнаказанно людские княжества. Но и сидеть мирно в Гнезде сотни лет они не могут, вы правы. — Могут, — Аэрис открыл рот раньше, чем подумал, с кем он спорит. — Они получают плату с равнин, они получают скот и зерно, они получают ткани, и не только от гор, но и от людей.Они уже охраняют равнины по договору с ними, не первые сотни лет. Какой им резон уезжать из родных мест, чтобы мерзнуть в заставах Предгорья? Только мой род выплачивает десятую часть дохода Ястребам в мирное время, а мы не самый богатый род, правда, эрн Тиадар? Да, охотник выбрал хорошую добычу. Эрн Войтан почти с удовольствием посмотрел на решившего противоречить ему эрна Линегар. Что такое Линегар на равнинах? Ничего — небольшой кусок земли, пастбища и скот, но один из сыновей Линегар решается на серьезные дела. — Правда, — кивнул эрн Войтан, — я тоже плачу десятину со своих доходов на равнинах, эрн Линегар. И на эту долю можно купить все ваше поместье, но нельзя содержать воинов и женщин так, как привыкли Ястребы. Я хорошо помню, чем обернулось их долгое безделье во времена Тэгена Истелин. И все здесь должны знать — Орих Истелин пережил поражение в этой войне, но это не значит, что его так же примет его сын, наследующий ему. Поэтому не в интересах равнин, но в интересах Келлин дать им то занятие, которое они умеют лучше всего — никто из Ястребов никогда не будет ни пахать, ни пасти скот. Даже если они дадут половину своих мужчин, вам может хватить, эрн Аэрис, чтобы закрыть самые трудные заставы, остальное будет ваша забота. — Изумительно, — гнев уже начинал нарастать, но для него было самое неудачное место, и Аэрису нужно было справиться с собой. — Как вы видите, я делаю все, что в моих силах, эрн Войтан: я исправно плачу жалованье (за которое мало кто хочет работать на высоте гор, кроме последних сыновей из родов), я распределяю мужчин по заставам, я заказываю оружие по самым выгодным для казны ценам, как и лошадей. Что вы еще хотите от меня и что я могу еще сделать для того, чтобы охрана границ заработала, как вы желаете? Я даже могу продать свою часть поместья, но я все равно не заплачу мужчинам столько, сколько нужно для того, чтобы хотя бы прокормить себя и семью. Того, что выделяется из казны на охрану границ — недостаточно. И знаете что, я вовсе не уверен, что Орих Истелин не рассмеется вам в лицо, когда вы скажете про жалование простого дружинника на границе. — Прекратите, — Эарану одинаково не нравилось то, как гневно сверкал глазами Аэрис Линегар и то, с каким видом наставник рассматривал его, словно эрн Войтан вовсе не слушает, а думает о чем-то своем и о чем-то явно приятном. — Я услышал вас, эрн Линегар и отчасти я согласен с вашими доводами. Вы знаете, что я начал реформы и пока начал их с законов, но доберусь и до казны в самом скорейшем времени. И даже до той десятины, что вы все в обход казны платите Ястребам. Возможно, что на эти деньги можно обучить целую армию. Я вам скажу больше. Мне очень нравится то, что придумали люди, об обязательной воинской повинности для мужчин, в этом есть много разумного — даже закончив повинность, мужчина знает, как обращаться с оружием. И поверьте, если понадобится, тогда это будет устроено так же. На этом все, Совет закончен. Эрн Войтан, я прошу вас остаться. — Отчего вас так забавляет эрн Линегар? — чтобы хоть немного не говорить о делах, спросил Эаран, оставшись наедине с наставником. — Как будто он, в самом деле, говорил что-то смешное. — Я в том возрасте, когда мне просто нравится наблюдать за горячей молодостью и греться чужим огнем, мой князь, а в эрне Линегар огня предостаточно, даже больше, чем он сам может стерпеть. Но отчасти он прав, особенно по поводу того, не рассмеется ли Орих Истелин. — У нас есть только один способ проверить это. — вздохнул Эаран, — спросить у него и спрашивать буду я сам — ни с кем другим он не станет говорить на эту тему даже, боюсь, с вами. — Верно. Тем более мне есть чем заняться в это время. Например, подобрать вам телохранителей. Я давно думаю об этом. — Вы и надо мной смеетесь теперь?! — Эаран едва не вскочил с кресла, в возмущении. — Зачем мне телохранители?! — Вы затеяли такие реформы, к которым старые роды не смогут остаться равнодушными, Эаран, и свое мнение они обязательно выразят, когда найдут того, кто сохранит все старые прекрасные обычаи кровной мести, личной службы и наследования. В городе вас охраняет гвардия, но мне нужны те, кто прикроет вас собой при нападении. — И я буду ходить как женщина, под присмотром мужчин?! Я не помню, чтобы это делал кто-то из моих предков, эрн Войтан! — А не припомните, — спорить с молодыми ему наверно никогда не надоест, про себя вздохнул эрн Тиадар, — сколько из ваших предков умерли хотя бы от болезни, не говоря уже о старости?! И еще вычтите из этого числа тех, кто был убит в сражении. И вспомните тех, кто погибал от заговоров или покушений, когда было выгодно надеть венец на ничего не соображающего юнца?! — Последние ваши слова верно про меня и моего отца? — редко когда Эарану удавалось переспорить наставника и это вовсе не тот случай, когда он убедит эрна Тиадар. — Отчасти да. Легко вам было, когда вы надели венец после его смерти? Нет. Тогда почему вы хотите такого для собственного сына?! Тогда у вас были я и эрн Лойте, и то было трудно, а кто будет у эрни Эгильмара? Ойхе уже нет, а я надеюсь не дожить до того времени, когда ваш сын сменит вас, Эаран. Поэтому в ваших же интересах и интересах Хелльстрем сохранить собственную жизнь даже путем недоверия. — Хорошо, — настало время сдаться и дать себе время привыкнуть к этой затее, — делайте, как вы считаете необходимым, в конце концов, за безопасность отвечаете вы. И я забыл сказать, что в скором времени совсем не пожелаю слушать «старые роды», а хочу, чтобы говорили все, кто желает что-то сказать и не испугается этого сделать, как эрн Линегар сегодня. Вы уже приставили ко мне Охотника, так чего теперь терять?! — Думаю, что эрн Линегар не сказал и половины того, чего думал на самом деле, — вместо прощания обронил эрн Войтан, в душе действительно радуясь тому, что день вышел на редкость удачным. Пусть попробуют! Аэрис вернулся домой, с наслаждением оставшись в одиночестве в купальне, скинув с себя одежду и погрузившись в прохладную воду, летом не требовалось греть воду, наоборот, купальни оставались самым прохладным местом в домах. Вот пусть попробуют сами рассказать Ориху Истелин про то, что его воинам надо покинуть собственные покои в Гнезде, где живут их жены и дети; покинуть плодородные земли и отправиться в предгорье на заставы, где два десятка мужчин спит в одном доме на длинных лавках, и где о женщинах можно только вспоминать; самим латать одежду и готовить пищу и не думать, что после разведки возвратишься в теплую купальню, наденешь свежее, выпьешь вина и съешь мяса (каждый день мясо!), а потом ляжешь в теплую постель. И за все это удовольствие получишь в месяц в половину суммы меньше серебра, чем Ястреб только получивший меч, оставляет в лавках столицы, чтобы купить подарок деревенской девчонке. Если Орих плюнет в холеное княжеское лицо и под ноги Тиадар, правильно и сделает. В то, что дадут денег из казны, Аэрис не особо верил — где их взять, если только-только отстроили пострадавшие после войны селения в горах?! Или увеличат налоги?! Равнины и так платят достаточно. Они лишат Истелин десятины! Вот откуда можно взять деньги! Одним делом Хелльстрем лишат соперников дохода и защиты равнины! И еще заставит охранять горы! Ловко придумал, драный горный кот! Только как это у тебя выйдет?! Даже если они уговорят Ориха каким-то чудом, то как своим умишком балованный Эаран это видит?! В горную заставу приедут новобранцы Истелин и тут же будет резня — каждый друг другу припомнит его деда. Ужесточат наказания. Даже если накажут обоих зачинщиков — нужно очень много времени… Но оставаться дома и думать об этом еще весь вечер Аэрис вовсе не хотелось — можно провести это время приятнее. *** Эрнис Элине Лойте прошла в собственную спальню, решив не разворачивать подарок при любопытных невестках. Легкий, невесомый сверток принес один из помощников дознавателей управы Войтана Тиадар и к нему было приложено письмо. Здесь, в их с Ойхе спальне, было все по-прежнему: шерстяное толстое одеяло на правой стороне ложа словно ждало своего хозяина — Элине не решалась и не хотела его убирать; все так же стоял ее сундучок с украшениями, на которые супруг был щедр — вот только для кого их теперь надевать, кому нужно серебро, золото, жемчуг, драгоценные камни или роскошные платья? Три-четыре раза в год на приемы у его высочества? Это не так интересно, как надевать их для любимого мужчины. Элине поежилась, чувствуя дыхание старости, которого старалась избежать всеми силами, но теперь она знала, как выглядит старость — это бесконечные разговоры с женщинами о внуках, детях, еде, о том, что пошить для мужчин, о свадьбах или сватовствах. Раньше она с радостью участвовала в этом, зная, что вечером придет Ойхе и расскажет все о том, что творится в княжестве, спросит где-то совета, в делах, совсем для него неважных, но спросит. Теперь ее советы никому не нужны, никто не обнимет ее после долгих бесед и не скажет, развязывая ее платье: «Хватит, я устал быть главой управы…». В свертке из тончайшей, но свернутой в несколько слоев, бумаги (одна такая бумага стоила в серебре) оказалась ткань для вуали замужней эрнис — серо-дымчатая и затканная серебряным узором, такая легкая, что можно было продеть отрез через колечко; и письмо, завернутое в ткань, от эрна Войтана Тиадар, сообщавшее о том, что суд по убийству главы судебной управы Ойхе Лойте состоится через три дня и глубочайшие уверения в том, что лично им будут предприняты все усилия, чтобы виновные понесли наказание. Почему за ее супруга мстит тот, кто был ему долгое время самым злым врагом и соперником?! Почему не собственные сыновья?! Почему молчит Инце, который собирается на суд, но которому нечего там сказать, как и остальным сыновьям Ойхе Лойте?Пятеро сыновей, пятеро… Во множестве семей они бы приумножили славу клана, но такая судьба не для Лойте. Трое вечно молчащих — Брет, Оррис, Невен, двое — самолюбивых эгоистов, старший и младший. Инце, на которого они с Ойхе возлагали столько надежд и разговор с которым, почти каждый вечер заканчивается ссорой, Инце, выгнавший из дома собственного сына, но не лишивший его имени. Экке — избалованный любимец, который мог бы стать их с Ойхе отрадой в поздние годы, чья судьба была сломана и который покинул дом первым из сыновей. Неужели и Экке промолчит на суде?! Жаль, что она сама не сможет присутствовать — такие места не для эрнис. Хотя… — Вот. Отнеси в управу дознавателей, и проси передать лично эрну Войтану Тиадар, — Элине подозвала одного из внуков и вручила ему письмо, которое запечатала воском с продетой в него нитью. — Ответа можешь не ждать. Теперь можно заняться и простыми делами. Большую часть забот по дому Элине давно переложила на невесток, оставив за собой только главные решения. Но тревога за Экке и Хагира осталась на ее плечах — эти двое совершенно беспомощны в домашнем хозяйстве и вряд ли невестки Иррен будут заботиться о них так, как должно бы. **** — Смотри, отнесешь это в дом «с оленьими рогами» на Часовой улице, — Эккен сложил в кожаный дорожный мешок всю грязную одежду, накопившуюся у них с Хагиром. По уговору между ним и Тессой она присматривала за их тряпками, сам он так и не научился стирать даже небеленые рубахи. — Через три дня нужно будет забрать, напомни мне, я дам тебе монеты, а ты отдай их Тессе. Я раньше дарил ей безделушки, но ее супруг этим недоволен. — Я бы сам ей что-нибудь подарил… — мечтательно ответил Хагир, который не мог оставаться равнодушным к любой эрнис, которую видел, — но раз, ты говоришь, что супруг против. Хагир занял вторую спальню в доме Эккена и почти не мешал своему родичу, исчезая с раннего утра и появляясь ближе к ночи очень довольным проведенным днем. Эрн Кайетан любезно принял его и даже поручил интересное задание, Хагир весь день разбирал дела, выписывая из них все то, что касалось кровной мести, расписывая по колонкам причины, наказания и участников, а вечером просто гулял по городу, наслаждаясь внезапной свободой. Эккен предупредил его, что разрешает пожить у него только временно и Хагир не настаивал на обратном, но ждал первого жалования, чтобы понять, на что стоит рассчитывать, родич предлагал и деньги, но юноша отказался, достаточно того, что Эккен кормит его и дает кров. Ему все нравилось в этой новой жизни, не смущал ни дом на окраине, ни то, что оказывается, чистая одежда не появляется сама на полке, ни новая родня Эккена, с Хаке он быстро нашел общий язык, а от Тессы вовсе пришел в восторг — оказывается, Эккен родич такой красавицы и молчал! Еще бабушка почти каждое утро присылала корзину со свежим паштетом, сыром и хлебом и что могло бы быть лучше?! Хагир ни разу не пожалел о том, что ушел из дома. С младшим родичем оказалось не так плохо, как Эккен думал вначале, совершенной отвыкший оставаться с кем-то в одном доме больше, чем на ночь. Тем более на Хагира с чистой совестью можно было свалить все то, чем никак не желал заниматься он сам — приборку, мытье посуды, грязную одежду и прочие неприятные вещи, но рано или поздно мальчишке нужно будет уйти, потому что Охотнику иногда необходимо отлежаться несколько дней в полном одиночестве. Да и Хагиру явно будет проще решать личные дела в собственном жилище. Хаке, который знал все постоялые дворы и комнаты, что сдавали горожане, обещал помочь с этим и найти достойное и недорогое жилье. — Так себе жалование, — подвел итог Эккен, когда услышал, сколько положили монет помощнику судьи. — На это ты не проживешь, а ничего тебе пока не надарили, поэтому не строй из себя гордого и бери то, что дают. Помощник судьи получает в несколько раз меньше помощника дознавателя оказывается, и заведено так было еще при Ойхе Лойте, который решил, что юнцы не будут перетруждаться, и не рискуют своей жизнью, разнося бумаги или копаясь в них. — А ты живешь только на то, что получаешь у Тиадар?! — Хагир недоверчиво посмотрел на Эккена. Допустим, одежду дяде сошьет бабушка Элине или женщины Иррен, но ведь все равно нужно купить ткань; нужно платить налог за Снежинку, нужно кормить ее; нужно покупать еду, а Экке ест почти всегда в городе, еще и пьет как не в себя; у Экке дорогое оружие, сапоги из оленьей кожи; у Экке в кошеле серебро. Это все можно позволить из жалования управы дознавателей?! — Да, — кивнул Эккен, — и более того, я еще отдаю свою третью часть Хаке и Тессе. Что тебя удивляет? Или ты пожалел, что не пошел учиться на дознавателя? — Глядя на тебя, я никогда об этом не пожалею! — Хагир решил не оставаться в долгу. *** Завтра суд, на котором соберется столько знатных нордеа, сколько иной раз не собирается и по княжескому зову, но Кайетан был к этому готов — все бумаги уже лежали в кожаном чехле, а обвинение он запомнил слово в слово, но произносить его не ему. Он так же может быть вызван как свидетель по делу Гелана Хаотдар, как и Экке. Как бы им обоим не хотелось — но старая и не красящая их обоих с Экке история всплывет заново. Еще и новый помощник Хагир подал свою записку о желании присутствовать на суде и Кайетан не смог ему отказать, хотя дел в управе хватало. Удивительно, но мальчик оказался еще лучше, чем это обещал Эккен — аккуратный, внимательный и хорошо воспитанный, но видеть его лично глава управы хотел бы пореже, опасаясь сбиться на другое имя — родичи были меж собой так схожи, словно родные братья, а не дядя и племянник, у Хагира Лойте было лицо того Эккена, которого Кайетан впервые увидел в «Лежбище» в чужих объятьях. **** Эари Каррну приехал в управу с самым рассветом, привезя те самые бумаги, ради которых столько времени провел вне столицы — он не заезжал домой, решив оставить это до завершения задания и ему не терпелось избавиться от поручения, но эрн Войтан, едва посмотрел на кожаный сверток, отложив его в ящик стола и стал куда-то собираться. — Сегодня суд над Айерги. Тебе стоит там быть, — только и обронил ярл, не став ничего объяснять, — заодно послушаем твоего подопечного, у него есть что сказать. Все что должно было сказать «подопечному», то есть Эккену Иррен, ярл Войтан проговорил с ним не один раз, не надеясь на сообразительность Охотника. Но все было бы проще, если бы Элине не прислала письмо с просьбой, в которой Войтан не мог ей отказать. Если она хочет присутствовать на суде — значит, будет, хоть и из княжеской ложи, тем более Эарана он сам уговорил не появляться — незачем. В самом большом судебном зале было столько народа, что мужчины рассаживались на ступенях и меж скамей, которые пришедшие раньше успели занять. Здесь были и равнинники, пришедшие сочувствовать Айерги, и представители горных кланов, которые ждали справедливости и которые были многим обязаны Ойхе Лойте. Здесь были все его сыновья и совершеннолетние внуки, сыновья его братьев, и просто горожане, которые не могли пропустить такое громкое дело, о котором говорилось не первую седмицу. Но на то место, где требовалось сесть Эккену как возможному свидетелю, никто не претендовал, правда, там уже были нордеа, знакомые ему и не очень, и именно с этого места кивнул ему глава судебной управы, его бывший супруг — Кайетан Ахола. — Я оставлю за дверью своего внука, если тебе что-то понадобится, скажи ему, — Тиадар лично проводил Элине в закрытую ложу, перед этим указав на парня, удивительного похожего лицом на Войтана в молодости. — Отсюда все видно и слышно. Дайрэ, будь любезен с госпожой Лойте как с собственной матерью! Дайран Тиадар только вздохнул за дверью — он столько слышал об этом процессе, а теперь стоит к нему спиной, но и взрослого ножа он не получил, так что можно оставить всякие надежды оказаться там внизу и увидеть все своими глазами. Все переговоры и шепот стихли, стоило эрну АйнаруРаун подняться со своего места и обвести всех строгим взглядом. — Мы собрались тут, уважаемые эрны, чтобы решить дело, которое касается всей страны, всего нашего княжества, а не только той причины, ради который вы сегодня собрались тут. Это дело касается не просто преступления, а нескольких преступлений, одно из которых — посягательство на нашего князя Эарана. Мы, судьи управы его княжеского высочества Эарана Айдар Хелльстрем предъявляем обвинения роду Айерги, его главе Тахилду Дагмару Айерги и всем совершеннолетним мужчинам рода. Эрн Айнар сделал паузу, чтобы перевести дух и дать возможность присутствующим увидеть обвиняемых. Их было трое: сам Тахилд Айерги и двое его сыновей —Энгер и Айсвир. И если бы ненавистью можно было бы убить, большая часть присутствующих была бы мертва. Эккен слушал слова обвинения, что скользили как сталь в смазанных ножнах. Убийство главы управы, нападение на княжеский кортеж, лжесвидетельство и укрывательство преступника, клятвопреступление — не каждый день в Келлин творятся подобные дела. До него очередь дойдет нескоро, можно сидеть и внимательно слушать, держа зверя на поводке. Еще вчера Змея дал ему какой-то настой, от которого мысли текли плавно и на зверя была словно наброшена сеть, под которой он недовольно ворчал. Но недовольство было — слишком много добычи тут, которая для него запретна, слишком много чужих чувств — любопытство в первую очередь, гнев, ожидание. — Эрн Лойте признал сделку недействительной и запретил дальнейший ход документам, за их подделку судья Айсвир Айерги был изгнан из управы без права вернуться назад. Этот случай можно считать началом всей истории, — Айнар Раун словно читал книгу. — Я сам вызовусь подтвердить правоту Ойхе Лойте в этом случае, ибо эти документы были так же переданы мне на рассмотрение, на них отсутствовали печати, а подписи были подделаны. Это было установлено в присутствии многих и составлена соответствующая бумага. **** Аэрис вытянулся на постели, решив никуда не идти, нет смысла — весь город сбежался наверняка в суд, а потом будет чесать языки, обсуждая приговор Айерги. Хотя чего там обсуждать — Эаран и его свора обложили Айерги со всех сторон, а уж предатель Тиадар постарается устроить все так, как нужно горам и Хелльстрем в частности. Надо было бы спуститься в купальню, хотя бы сполоснуть лицо и тело, но Аэрису было безмерно лень, а отвратительное настроение еще больше заставляло его оставаться в кровати. Это утро должно было начаться не так, хотя часто ли оно начиналось как он хочет? Вспомнить бы его имя…оказался весьма неплох, они пили вино в Лежбище и Аэрис не сомневался, что весьма хорошенький кареглазый горец (тьфу, их всех один отец делает?!), последует за ним. Так и оказалось, Финэр, точно — Финэр, Аэрис наконец-то вспомнил это имя, чтобы через пару часов снова забыть безвозвратно, — согласился приятно провести ночь. И она даже приятно началась… пока Аэрис снова не забылся, и не просто не забылся, а в самый неподходящий момент не вспомнил о твари и о том, что тварь предлагала. Забыть, позволить себе все, что хочется, сжать до синяков плечи, вбиваясь так, словно стремясь заткнуть тварь, заткнуть так, чтобы даже ее присутствия не ощущалось. Только у этой твари, под ним, не было шрамов, а было идеальное тело, с мягкой кожей и твердыми мускулами, хорошо промытые, пахнущие травами волосы, яркие полные губы… — Если ты решил, что мне это нравится, ты ошибаешься! — Финэр, точно, не тварь, Финэр, резко дернулся под ним, сбрасывая Аэриса на бок. — Ты с ума сошел или тебе не хватает, куда деть свою дурь? Я слышал о том, что ты делаешь такое… — Тогда зачем согласился, — Аэрис продышался, приходя в себя, — раз уже собрал все сплетни?! — Я уже пожалел об этом! — юноша потирал плечо, на котором остались следы пальцев и ногтей. — Тогда забирай свои тряпки и убирайся вон, — Аэрис откинулся на подушки, чего тратить время на уговоры. — Да, можешь поделиться с кем-то, если захочется. — Стоит многих отговорить от этого…. Это тварь виновата, если бы он не вспомнил о наглеце Иррен-Лойте, может быть и обошлось бы. Ну осталась бы пара синяков… С тварью их была бы не пара. Спуститься все-таки за вином и в купальню? **** Эари досталось место на самом верху скамей, и то можно было считать везением — он видел все происходящее внизу. Вот выступают свидетели, вот говорит судья, говорят в свою защиту Айерги, снова обвинения и доказательства, а времени уже далеко за полдень, скоро доберутся и до дела Хаотдар. Со своего места он отлично видел Эккена Иррен. Лицо ученика казалось спокойным и едва даже не отрешенным, но Эари не стал бы обольщаться этим — эрни Экке шкатулка с двойным, а то и тройным дном: кажется мальчишка одним, думает другое, а делает третье. Эари был более чем уверен, что Эккен делает два дела одновременно: охотится и слушает всех или борется сам с собой — ему тяжело вынести несколько часов подряд в такой толпе. За те месяцы, что Эари не видел Эккена Иррен, снова оказалось, что Охотник повзрослел и теперь кажется даже старше своего истинного возраста. За долгое отсутствие Эари так ничего и не придумал, что делать с тем, что при виде эрни Экке становится горячо в груди. Наконец-то дошли до этой истории! Эккен очнулся от почти дремоты, с которой слушал всех говоривших, и навострил уши. — Таким образом, у нас имеются все доказательства, что Тахилд Айерги и его клан наняли Гелана Хаотдар для поджога усадьбы Теалейв, расположенной на равнинах, недалеко от границ. После чего не заплатили ему указанную при договоре сумму, а продолжили шантажировать, а так же привлекли к делу, так же рассматривавшемуся в этом зале несколько лет назад почти одновременно с делом об усадьбе Теалейв. Эрни Эккену Ойхе Лойте было предъявлено обвинение в укрывательстве преступника по имени Гелан Хаотдар и в супружеской неверности. По первому пункту Эккен Лойте был оправдан, по второму был признан виновным и понес заслуженное наказание, поэтому нас сегодня будет интересовать снова первый пункт того обвинения, а именно то, как Гелан Хаотдар оказался связан с эрни Эккеном Ойхе Лойте, ныне носящим имя Эккен Иррен. В ходе допросов и сбора показаний, а так же с использованием материалов предыдущего дела по Гелану Хаотдар, было установлено, что Гелан Хаотдар получил задание от Тахилда Айерги, целью которого было нанести ущерб репутации клану Лойте. Для исполнения своего плана он выбрал Эккена Ойхе Лойте, которому я предоставлю право рассказать эту историю самому. Он помнил все, что должен был сказать, наизусть — они проговорили это с эрном Раун и эрном Тиадар и все же Эккен сейчас понял, что не знает, с чего начать… Зато зверь взвыл от радости, почувствовав, что поводок ослаб. Все сейчас ждут только то, чего он скажет и все смотрят на него — Эккен чувствовал каждый взгляд в этом зале: злорадные, сочувствующие, любопытные, скучающие. — Меня зовут Эккен Иррен. Многие из вас в прошлом знали меня как Эккена Ойхе Лойте, в этом прошлом я был младшим сыном главы судебной управы — Ойхе Лойте, — это было совсем не то начало, о котором они договаривались заранее, но Эккен уже вспомнил как свернуть на правильную дорогу. — И это слово «прошлое» напрямую связано с делом Гелана Хаотдар, и как я теперь понимаю, с делом Айерги. Тогда возможно, не хватало доказательств, но теперь они появились в полной мере, поэтому я могу рассказать эту историю так, как она произошла со мной. Восемь лет назад, в одном из трактиров я познакомился с неким нордеа, представившимся мне как Хильмар, я был весьма юн, глуп и меньше всего меня тогда интересовало то, чем занимается мой знакомец и какого он рода. Хотя мой отец предупреждал меня об опасности такого рода знакомств, я пренебрег этим советом и стал встречаться с Хильмаром, никого не ставя об этом в известность. Кайетана передернуло. Совсем скоро Эккен перейдет к той части, о которой ему не хотелось даже и слышать. — Мы встречались в тавернах, играли в кости и пили вино, болтали о разном, но никогда о делах, иногда я приходил провести ночь с Хильмаром туда, куда он просил запиской. Один раз мы сильно повздорили, когда я не сдал экзамен и пытался ему рассказать, что не ответил на то, что полагается за преступление о поджоге. Хильмар выгнал меня, и сказал, что приглашал болтать не о судебном праве, а когда уходил от него, то потерял подарок другого мужчины — браслет из жемчуга, который был подобран тем, кто позже стал свидетелем по делу о супружеской измене. Нужно перетерпеть смешки, еще бы — публично признаться в том, что одновременно у тебя было два любовника тем, кто помнил и хорошо знал о репутации Эккена Лойте! — После этой ссоры прошло время, — Эккен сглотнул воздух, продолжая рассказ, — я успел вступить в брак с Кайетаном Ахола, помощником моего отца и нынешним главой судебной управы. Но брак не был удачным для меня и я маялся разной дурью по глупости — так же пил и играл в кости. «Не был удачным для меня», Кайетан не думал, что может так вскипеть от негодования, мгновенно и резко — всего лишь несколько слов, но какой же смысл в них вложен, да еще и сказаны почти при всем городе! — Однажды, через половину года моей жизни в браке, я получил записку от Хильмара, где он приглашал меня поговорить, — сейчас будет самое трудное, на чем стоит сосредоточиться, хотя очень мешал Кайетан, который вовсе не вовремя наконец-то научился что-то чувствовать, — и я согласился, не видя в этом ничего предосудительного. Точнее я хотел посоветоваться со своим супругом, но тогда были выборы главы управы и ему было вовсе не до моих забот. И я решил все самостоятельно, решив пойти к Хильмару. Мы и вправду начали говорить. Хильмар сказал, что солгал мне о своем имени, о том, что рассердился на меня в прошлый раз, потому что испугался что я раскрыл его и догадался о том, кто он такой, о том, что он сжег усадьбу Теалейв и о том, что это было вовсе не его решением, но чьим — он не успел мне сказать. Зато успел сказать о том, нет, не сказать — намекнуть, о том, что встреча со мной была тоже неспроста. Тогда мне стоило бы насторожиться, но я был зол на свой брак, я не видел никакого выхода и мне было наплевать на то, что случится, если я напоследок проведу время с Геланом Хаотдар — никто не должен был об этом узнать, ведь его искали, а он скрывался, значит и в этот раз бы не нашли. Я должен был подумать о том, что раз он решил все мне рассказать, то это ловушка, но не подумал и получил за это заслуженное наказание, о котором почти все слышали. — Хорошо, — эрн Айнар Раун кивнул, довольный услышанным: мальчишка почти в точности повторил то, о чем ему твердили, но его личные отношения в браке с супругом это было лишнее и более того, сейчас придется дать слово Кайетану Ахола, потому что в таком гневе нового главу управы эрн Айнар никогда не видел. — Тогда к твоему рассказу, эрни Эккен, стоит добавить слова твоего бывшего супруга, эрна Кайетана Ахола. — Я считаю эти слова лишними, но раз суд хочет услышать, я это скажу, — Кайетан ждал других вопросов, но раз Эккен опять не думает своей головой, то отвечать снова ему. — Я тоже хорошо помню это дело, даже лучше чем хотел бы, потому что оно касалось и моей семьи и моей репутации. У меня, как у помощника эрна Лойте были сведения, что со стороны клана Айерги можно ожидать провокаций, но я не думал так же, как и мой бывший супруг, что они затронут меня лично. Вышло так, что мой брак с Эккеном Лойте сыграл Айерги на руку и дал еще большую возможность нанести удар по репутации как эрна Лойте, так и моей, потому что репутацию Эккена Лойте было уже ничем не изгадить больше, чем он постарался сам. Все это привело к тому, что война между кланами разгорелась с новой силой и привело к катастрофе, из-за которой мы все сегодня собрались тут. «Это все на что ты способен?» — изумился про себя Эккен, хотя, оказывается, у эрна Ахола тоже бывают чувства — надо было злить его больше с самого начала, хотя чего теперь об этом думать. — Итак, мы получили неоспоримые доказательства и этого эпизода, — эрн АйнарРаун выслушал еще свидетелей и продолжил, но Тахилд Айерги махнул рукой, прося слова — имеет право. — Вы достаточно выслушали, нордеа, о моих преступлениях, я совершил их все, но не раскаиваюсь ни в одном из них, ну кроме того, что потерял некоторое достоинство связавшись с дурачком Эккеном Лойте, впрочем, это было весьма легко, и мне уже ясен исход этого дела. А еще я хочу рассказать о том, как достойно отомстил эрн Лойте за своего любимого сыночка, пользуясь своим положением и прошу вас рассудить, справедливо ли это, когда один пользуется законом и как защитой, и как оружием. Итак, когда закончилось дело с Геланом Хаотдар, не сумевшим держать свой язык за зубами и Эккеном Лойте, не удержавшим задницу в собственных штанах, мы сочли разумным покинуть столицу. Мы заплатили деньги Истелин, ибо справедливо опасались мести за совершенное, однако, Ястребы предпочли сыграть двумя щитами, взяв и с нас деньги и уступив Тиадар и Лойте, которые, я уверен, были в сговоре между собой. Ястребы выполнили свой договор, но выполнили его так, что когда мы оказались в пути между Келлин и равнинами — наши дома и там и там были сожжены неизвестными в одно и то же время. Стоит ли это считать совпадением? Нет. Ястребы бросили нас посреди зимы около пожарища и уехали зимовать, получив почти все состояние нашего клана. Лойте и Тиадар это сошло с рук. Не так ли? Потому что оба этих советника вертят молодым князем как хотят, в своих интересах и интересах своих кланов. Так что, вам нравится, когда вами правили два пройдохи, а теперь один? Это посмешище, которое происходит тут, закончится казнью меня и моих сыновей, только потому что мы осмелились пойти против тех, кто решил, что ему позволено управлять всем княжеством. — Хватит, — эрн Рауд поднял руку, запрещая дальше говорить, — своими речами вы только подтверждаете обвинение в покушении на княжескую власть и нападение на княжеский кортеж. — Да, конечно, не стоило и сомневаться, что ты, кто всегда кормился с руки Лойте, попытаетесь заткнуть мне рот, — рассмеялся Тахилд Айерги. — Вам, нордеа, было не смешно, когда Эаран с пафосом рассуждал о недопустимости кровной мести, держа после себя таких, как Тиадар и Лойте, а теперь Ахола? Мне было бы смешно. Но вы об этом даже не задумаетесь. И я уже точно не жалею о том, что один из тех, кто будет подсказывать Хелльстрем решения, был убит моей рукой. В крике, начавшемся шуме, который не могли успокоить судьи и стража, Эккен закрыл глаза, давя гнев. Можно раздавить Айерги прямо тут, при всех, заставить сойти с ума…если просто отпустить свою злость и зверя с поводка, который приходилось сейчас натягивать изо всех сил, чтобы не сорваться… Здесь братья, здесь Хагир, здесь в конце концов даже Ахола! Кое-как удалось успокоить разгоряченных мужчин, и далее уже не было смысла разбирать обвинение дальше…. Приговор Эккен уже не слушал, мечтая оказаться снова на свежем воздухе, подальше от этого места. Чтобы можно было хоть на немного ослабить волю…как ему сейчас нужен Аэрис Линегар! Он бы мог спасти… **** — Теперь я понимаю, отчего сюда не пускают женщин, — Войтан еще раз восхитился Элине — вытерпеть такое судилище, не потеряв даже цвета лица, на это способны немногие эрнис. — Но я рада, что услышала это сама и никогда не пожалею об этом. Ты проводишь меня? И да, я хочу присутствовать на казни. **** — Надо идти спать, — Эккен тяжело поднялся из-за стола — они с Хагиром выпили несколько кувшинов и стоило бы наконец-то упасть на постель, тем более, что даже у них голова начала кружиться. — Поднимайся, я все приберу тут, не хочу оставлять на утро. Хагир давно ушел наверх и Эккен слышал, как тот задул лампу, но сам он долго возился с посудой, собирал кувшины в угол, откуда их забирал обычно посыльный из трактира и просто сидел. Стук в дверь был таким громким, что Эккен вздрогнул — настойчивый и требовательный, словно кому-то очень было нужным, чтобы открыли дверь. — Так что, я помню, ты приглашал меня, тварь, — Аэрис Линегар смотрел ему в лицо и очень сильно старался стоять ровно. — Это еще в силе?