bambi eyes

      – Эй, Ты, как тебя зовут? – поинтересовался Тристан, продолжая ехать вперёд. Его попытки заставить незнакомца сесть в машину каким-то образом успели утомить его. Парень сразу попросился на место водителя, только он не переставал называть машину авиалайнером, и Тристану пришлось объяснять, что его машина не умеет летать.       Когда они наконец-то забрались внутрь, парень тут же пристегнул себя ремнём безопасности, (и был просто в восторге от него, утверждая, что наличие ремня безопасности только подтверждает то, что машина Тристана может летать), и стал щёлкать кнопками радио, беспардонно рыться в бардачке и без остановки опускать и поднимать стекло. Тристан уже считал километры до полицейского участка, и его настроение становилось всё лучше и лучше с уменьшением расстояния до него. Он не мог дождаться, когда избавит свою жизнь от присутствия этого раздражающего незнакомца из багажника.       – Человек, – назвал тот самый очевидный вариант, переключив радиостанцию. Салон заполнили звуки дабстепа, заставив парня подскочить.       – Нет, – Тристан тяжело вздохнул и снова выключил радио. – Какое у тебя имя?       – Девятнадцать-Семнадцать, – ответил тот; его голос звучал настолько уверенно, что Тристан готов был поверить, что это его настоящее имя, если бы только тот не называл цифры.       – Это не твоё имя, Ты, – не согласился Тристан, пока парень упрямо включал радио обратно. Тот нахмурился:       – Девятнадцать-Семнадцать – моё имя.       – Полиция тебе не поверит.       – Тогда это их проблема.       Тристан не знал, что на это ответить, поэтому решил просто промолчать. В большинстве случаев самый лучший ответ – это молчание. Это то, чему его всегда учила приёмная мама. И он с нетерпением ждал вечера, когда сможет рассказать ей о своём необычном дне и странном незнакомце, «Девятнадцать-Семнадцать», который сидел сейчас на пассажирском сиденье его машины.       И который со счастливым видом смотрел на панель радио.       – Мне нравится, какие звуки издаёт твой авиалайнер. Слишком громко для меня, но приятно.       – Это не авиалайнер, – пробормотал Тристан.       – Твой авиалайнер издаёт какие-нибудь другие шумы?       – Музыка, – поправил его Тристан. – Это называется музыка, не шум.       – Музыка, – протянул Девятнадцать-Семнадцать, как будто пробуя слово на вкус и запоминая его. Затем он кивнул и улыбнулся. – Твой авиалайнер издаёт какую-нибудь другую музыку?       – Тебе нравится спокойная музыка?       – Да, я люблю спокойное.       – Окей, – Тристан протянул руку к панели радио и начал переключать станции, пока не нашёл скучную передачу, где звучал оркестр. Услышав новую музыку, Девятнадцать-Семнадцать улыбнулся и наклонил голову вбок, словно держа ей что-то, после чего сделал вид, будто в его ладони смычок, и стал двигать рукой в такт игравшей песне.       – Скрипка, – пояснил он свои действия.       – Ты знаешь, что такое скрипка, но никогда не слышал о музыке?       – Фортепьяно, – продолжил он, отложив свою «скрипку» и начав перебирать пальцами вдоль приборной панели, как будто стучал по клавишам.       Ты совсем не слушаешь меня, – закатил глаза Тристан.       – Виолончель.       – Девятнадцать-Семнадцать…       – Арфа, – Тристан не выдержал и выключил радио, вызывая недовольную гримасу. – Ты заставил музыку исчезнуть!       – Я разрешу тебе послушать музыку, если ты ответишь мне, чёрт побери!       – Я отвечу тебе, – сказал Девятнадцать-Семнадцать, – Но я не буду чертыхаться!       – Девятнадцать-Семнадцать, – медленно произнёс Тристан, пытаясь скрыть разочарование. – Ты знаешь, откуда ты?       – Из твоей квартиры?       – Нет, не так. Ты знаешь свой город? Пригород? Что угодно?       – Я из твоей квартиры, – уверенно повторил тот, снова включая радио и с улыбкой начиная играть на невидимых барабанах. Тристан зло выдохнул и снова выключил радио.       – Моя квартира – не пригород и не город.       – Твой грязный рот создаёт много ветра, – сообщил ему Девятнадцать-Семнадцать, приложив пальцы к его губам, чем вынудил Тристана ударить его по руке. – Почему твой рот делает это?       – Потому что тебя чертовски сложно разговорить.       – Но это не имеет никакого смысла, – произнёс Девятнадцать-Семнадцать, включив радио обратно. – Как то, что меня сложно разговорить, создаёт ветер изо рта?       Тристан снова тяжело выдохнул, чем вызвал восторжённое хихиканье Девятнадцать-Семнадцать.       – Это так здорово! – Он сам так же тяжело выдохнул и повернулся к Тристану с самодовольной улыбкой, явно гордясь своим достижением. – Я тоже могу создавать ветер!       – Круто, – пробормотал Тристан, сворачивая на парковку у полицейского участка. Он облегчённо вздохнул, радуясь, что больше не увидит надоедливого парня.       – Мы остановились, – сообщил ему Девятнадцать-Семнадцать. – Почему мы остановились?       – Потому что мы приехали.       – Приехали?       – Мы достигли пункта назначения, – перефразировал Тристан, махнув в сторону полицейского участка. – Зайди внутрь и расскажи им, как ты оказался в моём багажнике.       – Рассказать кому?       – Полицейским.       – О, – Девятнадцать-Семнадцать повернулся в сторону дверцы, беспомощно смотря на неё, прежде чем просто толкнуть её. Он нахмурился, поняв, что его попытка провалилась. – Твой авиалайнер сломан.       – Он не сломан, – закатил глаза Тристан и наклонился к нему, чтобы помочь открыть дверцу. – И это не авиалайнер.       – Да, я вижу, – он выбрался из машины и развернулся, отрешённо разглядывая автомобиль, словно ждал от Тристана дальнейших указаний.       – Зайди в ту дверь! – в разочаровании воскликнул Тристан. Девятнадцать-Семнадцать повернул голову в сторону входа в участок, затем медленно перевёл взгляд обратно на парня.       – Могу я взять с собой музыку?       – Нет, она в моей машине.       – Могу я взять с собой твой авиалайнер?       – Ты не можешь брать с собой в помещения машины. И нет, ты не можешь взять мою.       Девятнадцать-Семнадцать насупился, но, кивнув с грустным видом, всё же двинулся в сторону входа. У самого входа он остановился, несколько раз подряд толкая дверь, пока один из дежурных не открыл её для него. Тристан ещё никогда не чувствовал себя более счастливым, чем в тот момент, когда незнакомец из его багажника наконец-то скрылся за дверью полицейского участка. Наклонившись через пассажирское сиденье, он захлопнул оставленную открытой дверцу и завёл двигатель, не обернувшись назад, готовый возвратиться в свою обычную скучную жизнь.

***

      – Твой день был очень насыщенным, – сказала ему на том конце провода приёмная мама, явно позабавленная его рассказом. Тристан позвонил ей сразу, как только вернулся домой и завалился в постель с чашкой чая, болтая с мамой о своей жизни, как он делал каждый день.       – Вот и я о том же, – посмеиваясь, ответил Тристан. Он поставил кружку на прикроватную тумбочку и тяжело вздохнул, кутаясь в одеяло. – Я правда скучаю по дому, по всем мои друзьям и семье. Не могу дождаться летних каникул.       – Ты скоро будешь дома, и оглянуться не успеешь, – утешила она его.       – Знаю, – протянул Тристан в ответ. – Мне уже пора, завтра утром снова на работу. Менеджер оставила меня за главного, пока её не будет. Думаю, это проверка, потому что она была не очень довольна моими опозданиями в последнее время.       – Трис, не расслабляйся.       – Мам, я делаю всё, что в моих силах. Люблю тебя. И передай папе, что я тоже его люблю. Ночи.       – Я тоже тебя люблю. Береги себя, – ответила она.       С улыбкой на лице Тристан повесил трубку и положил телефон на прикроватную тумбочку. Он допил остатки чая, после чего выключил свет и поудобнее укутался в одеяло.       Тристан бежал. Звуки сигнализации оглушали его, всё вокруг стало красным, но он продолжал бежать. Он не мог остановиться, хотя и понятия не имел почему.       – Мы в порядке, – повторял Тристан вслух. – Мы в порядке, мы в порядке. Всё будет хорошо.       В этот момент он осознал, что крепко сжимал чью-то руку, и он бежал по красным коридорам не один. Кто-то бежал рядом с ним, и был так же напуган, как и он сам. Тристан повернул голову, чтобы рассмотреть человека, но всё равно не смог понять, кто это. Капюшон скрывал голову этого кого-то. Тристан уж было открыл рот, чтобы что-то сказать, как его перебил звук дверного звонка. Он в замешательстве оглядел красные коридоры в поисках источника этого звука, а звон всё продолжался и продолжался.       Тристан подскочил, оглядывая свою маленькую комнату. Через шторы проглядывали лучи восходящего солнца. И тогда Тристан услышал это: в дверь звонили. Прямо как в его сне.       Он свесил свои длинные ноги с кровати и поплёлся прочь из комнаты, пока не добрался до двери без ручки, зло распахнув её. Он хмуро разглядывал человека перед собой. Того самого, от которого, как он думал, он избавился некоторое время назад.       – Как ты выб…       – Трис, – прервал его ранний гость, без разрешения проходя в квартиру. – Трис…       – Ты опять это делаешь, – сонно сообщил ему Тристан, отступая назад. – Откуда ты знаешь моё имя?       – Ты в моей голове, – ответил Девятнадцать-Семнадцать, поднеся пальцы к своему виску.       – Что?       – Ты, – он указал на Тристана. – В голове, – снова поднёс пальцы к виску.       – Я понимаю, что ты говоришь, – Тристан начинал злиться. – Я просто не понимаю, что ты хочешь этим сказать.       – Я закрыл глаза, и ты был там. Ты боялся меня.       – Я? Боялся тебя? – усмехнулся Тристан. – У тебя хорошее воображение, Девятнадцать-Семнадцать.       – Это не воображение, – нахмурившись, ответил он. – Это было на самом деле. Ты назвал своё имя. Ты сказал, тебя зовут Тристан, и ушёл.       Тристан покачал головой.       – Это бессмыслица.       – Я сбит с толку.       – Я понял это ещё в тот момент, когда нашёл тебя в своём багажнике. А теперь расскажи мне, как ты выбрался из полицейского участка?       – Мне не понравилось в полицейском участке, – продолжал хмуриться Девятнадцать-Семнадцать, погрузившись в воспоминания. – Они все были такими же невоспитанными, как и ты. Они задавали запутанные вопросы и называли меня пришельцем. Поэтому я сбежал.       – Пришельцем? – переспросил Тристан, игнорируя часть про побег. – Почему?       – Как оказалось, у меня нет отпечатков пальцев, – ответил Девятнадцать-Семнадцать, разглядывая свои пальцы и начиная потирать между собой большой и указательный. – Они были очень огорчены мной из-за того, что я совсем не могу контролировать. Я так и не понял почему.       – Подожди, у тебя нет отпечатков пальцев?       – Как оказалось, – повторил Девятнадцать-Семнадцать и пожал плечами. – Но я решил остаться здесь.       – Ты не можешь просто взять и решить это, – сказал Тристан, загородив ему путь и мешая пройти дальше.       – Почему же?       – Это моя квартира, – объяснил Тристан. – Ты не можешь просто решить остаться здесь.       Девятнадцать-Семнадцать непонимающе уставился на него своими большими невинными глазами.       – Я не понимаю.       – Ты не можешь остаться здесь. Я не знаю тебя.       – Но ты назвал мне своё имя. Ты был в моей голове.       – Ты псих! – воскликнул Тристан. – Разве у тебя нет семьи? Останься у них!       – Ш-ш, – требовательно начал Девятнадцать-Семнадцать, – Я прямо перед тобой, зачем ты кричишь?       Тристан закрыл глаза, вздыхая, затем медленно открыл их.       – Почему ты просто не можешь остаться у своей семьи?       – Семьи? – переспросил он так, будто Тристан говорил на японском.       – Ну, знаешь, мама, папа, сестра, тёти-дяди, бабушка, кто-нибудь ещё?       – У меня нет никого из них, – ответил тот. – Так что я остаюсь здесь.       – Ты не можешь остаться!       – Но я хочу.       – Но ты не можешь, понятно?       Девятнадцать-Семнадцать смотрел на него полными грусти глазами, после чего его нижняя губа начала подрагивать.       – Но мне больше некуда пойти, Тристан.       Выражение лица Тристана смягчилось, но он тут же замотал головой.       – Я могу отвезти тебя в приют. Как насчёт этого?       – Я не хочу оставаться в приюте. Я не могу доверять этому месту.       – Ты знаешь, что такое приют?       – Да, я уже оставался там однажды. Я помню это.       – Что ещё ты помнишь о себе?       – Тебя, – ответил Девятнадцать-Семнадцать.       – Это не о себе, – покачал головой Тристан.       – Но это так.       – Не… – Тристан остановил себя, понимая, что спорить с ним бесполезно. Он помассировал виски, прежде чем пойти против всех своих жизненных принципов, и сказал:       – Ты можешь остаться, но только на несколько часов. Когда я пойду на работу, ты уходишь навсегда.       – Хорошо.       – Я рад, что мы договорились.       Тристан закрыл за ним дверь и повернул защёлку. Он обернулся, осматривая тёмную одежду Девятнадцать-Семнадцать.       – У тебя есть какая-нибудь другая одежда, чтобы ты мог в ней спать?       – Нет.       – Может, я смогу найти тебе что-то, – вздохнул Тристан.       – Но мне нравится моя одежда, – нахмурился Девятнадцать-Семнадцать. – Почему тебе она не нравится?       – Просто я думаю, что спать нужно в чём-то более удобном, например в пижаме. Но если тебе удобно в том, в чём ты сейчас, то мне без разницы, – пожал плечами Тристан.       – Хорошо, – счастливо улыбнулся Девятнадцать-Семнадцать и улёгся на диван, сворачиваясь калачиком и закрывая глаза.       Тристан назвал бы его очаровательным, если бы он не был так раздражён. Он до сих пор не знал, как «Девятнадцать-Семнадцать» сбежал из полицейского участка. Но он вообще ещё много чего не знал о парне. Больше всего его сбивало с толку то, что тот знал его имя, и что он подразумевал под тем, что Тристан «был в его голове». Всё в нём было запутанным. Но Тристан не собирался разбираться в нём. Скоро Девятнадцать-Семнадцать уйдёт, полностью исчезнет из его жизни, и всё снова вернётся в привычный скучный ритм. Как раз как он любит.