Журналист-детектив Леви МакГарден

― МакГарден, с тобой одни проблемы, ― заявила Мира сходу, как только Леви приложила смартфон к уху. ― Твое вчерашнее опоздание я еле прикрыла, стерев все записи с тобой с камер наблюдения, за тобой ведут слежку, знаешь ли. У нас так принято с новенькими, первый месяц ― самый трудный. Сегодня не смей опаздывать.       Девушки за неделю хорошо подружились, помогая друг другу, а Леви кардинально поменяла свое мнение не только о разуме блондинок, но и обо всех девушках модельной внешности в целом. ― Не понимаю, зачем я им сдалась, ― высказала свои мысли девушка, обувая на ноги обувь. ― Сегодня я подойду вовремя, можешь не беспокоиться. Сама-то где? ― Недавно пришла с пробежки, приму душ и тоже выдвигаюсь, ― на том конце провода что-то загремело, а потом заверещало. ― Прости, мне пора. Братик опять принялся за погром кухни, у Лисанны не получается его остановить.       Она резко отключилась, но Леви ее не винила, зная прекрасно, что девушке в последнее время приходится не сладко. На ее семью будто опустился купол несчастья: сначала родители попали в аварию и сейчас оба в коме, потом лейкемия у Лисанны, девчушка выкарабкалась с того света просто чудом. А сейчас к двум девушкам приехал родной брат ― Эльфман Штраус, работающий до этого за границей.

***

      Удобно устроившись на заднем сидении желтого такси, Леви взяла в руки телефон, чтобы посмотреть погоду на сегодня. Обещали солнце. В социальных сетях, как обычно, не было ничего нового, поэтому, отложив умный гаджет, она начала наблюдать за дорогой. Путь был не близкий, если добираться на работу своими ногами, а вот на такси за полчаса можно было спокойно успеть. Впереди показались железные арки моста, а это значило, до офиса еще полпути.       Все произошло в мгновение ока. Буквально пару секунд назад автомобиль спокойно лавировал в потоке машин, а потом послышался странный «бум», отчего такси резко толкнуло вперед. И вот Леви уже оказалась на переднем сидении салона, чувствуя, что поза неудобна для нее. Сознание о том, что случилось, доходило медленно, и не дошло бы, если б она не повернулась в сторону водителя такси. Тот развалился в сидении, будучи пристегнут ремнем безопасности, в свободной позе. Глаза закрыты, а лицо все в крови. Через разбитое лобовое стекло было видно, как незнакомые люди снуют, словно муравьи, по мосту, что-то кричат и даже своими силами пытаются помочь раненым. МакГарден попыталась подняться, но боль в боку не дала ей этого сделать. У нее ужасно закружилась голова, а перед глазами поплыли волны. Леви застонала от боли раненым зверем. ― Не шевелись, если больно, ― раздался слишком рядом чей-то мужской голос, нарушая тишину в ушах. А затем на нее обрушился слух во всем великолепии: громкий галдеж, стоны раненых, сирены водителей и только что подъехавших спасателей.       Она, прищурившись, взглянула в окно с надеждой, что сможет хоть что-то разглядеть, несмотря на то, что перед глазами плыл молочный туман. На фоне погрома и дорожной пыли, девушка разглядела только рядом прижавшуюся машину. ― Кажется, я просто ударилась головой, ― язык еле шевелился, но она старалась говорить громче. ― Водитель пострадал сильнее, позовите спасателей, пожалуйста. ― Приехала пока только одна машина, они не могут разорваться на всех, ― проворчал мужчина, а потом что-то зашуршало. ― Представляешь, я не могу открыть дверь, твоя машина меня прижала к краю моста.       Леви не слушала его, она смотрела на мужчину, что сидел за рулем, округлившимися глазами. Девушка проверила пульс, но его не было, поэтому она всеми силами пыталась вспомнить хоть что-то, что помогло бы таксисту очнуться и не умереть прямо здесь. Умереть. Сама того не осознавая, она завизжала. И от этого таксист вдруг всхлипнул, но не очнулся. ― Ты чего там орешь?       Леви не ответила, до нее только сейчас начало доходить, что она попала в аварию, рядом с ней сидит раненый водитель такси, которому нужна медицинская помощь, а еще такси прижало какой-то автомобиль, заблокировав мужчину, который с ней разговаривает. ― Мне надо на работу, ― прошептала, наконец, девушка. ― Надо выбираться, ― но, пошевелившись, она опять чуть не взвыла. ― Черт!