Лабиринт

Разверзшаяся у ног пропасть казалась живой: она мерно пульсировала в такт дробящего секунды сердцебиения, развивая, словно змея, бесконечные кольца, готовая в любой момент принять в свои распростёртые объятия зазевавшуюся жертву. Горячий воздух, плотно забивший горло каменной крошкой, со свистом утекал в чёрную бездну, грозя в скором времени оставить вместо себя смертельный вакуум. Зрение резко село, позволив проступить в чётком фокусе лишь голодному, испещрённому острыми треугольными зубами зеву истекающего слюной монстра. Но всё это не шло ни в какое сравнение с тихим ласковым шёпотом, прогоняющим по телу ледяные, больно жалящие мурашки: «Почему ты всё ещё здесь, девочка? Беги! Бе-ги-и-и!». — Люси, давай скорее! Шарли хочет мороженого! Пальцы вслепую нашарили на полу упавшую ручку, крепко сжали холодный металлический корпус. Подрагивающие ноги медленно, явно с неохотой, распрямились, веки устало опустились, отгоняя пригрезившийся наяву кошмар. — Ну, идём, идём же! — тёплая мягкая ладошка обхватила запястье, неожиданно сильно потянула в сторону. — Сегодня Шарли попросила купить ей клубничного. Как думаешь, у них есть? Себе я возьму фисташковое. А ты какое будешь? Люси послушно сделала шаг вслед за тараторящей Венди, но, не выдержав, обернулась, с трудом сдержав вздох облегчения. Лестница. Это всего лишь обыкновенная, уходящая вниз лестница, на которую она посмотрела с высоты третьего этажа, где проходили групповые занятия. Как можно было увидеть в ней чудовище? Их любимый столик оказался занят. Пришлось располагаться за крайним, у самого входа, рядом со стилизованным деревянным заборчиком, отгораживающим пространство кафе от остальной улицы. Люси подошла самая последняя и уже собиралась опуститься на оставшийся пока свободным стул, но Венди прикрыла его ладошками: — Не садись сюда. Это место Шарли. Люси не стала возражать, хотя теперь вынуждена была сесть на угол и постоянно всем мешала — то обслуживающему их официанту, то остальным посетителям. Это окончательно испортило и так сошедший в последнее время почти на нет аппетит: к ночным кошмарам присоединились дневные, ещё более пугающие видения, выбивающие её из реальности на несколько опасно долгих секунд. Дней пять назад она зазевалась на пешеходном переходе и только чудом не попала под машину, вчера — едва не обожглась кипятком, а сегодня только благодаря Венди не упала с лестницы. Если так пойдёт и дальше, ей и дома будет опасно находиться одной, не говоря уже про улицу. Но рассказывать о том, что творится с ней, Люси боялась — тогда её наверняка начнут пичкать таблетками, а то и вовсе запрут в какой-нибудь клинике, где старательно примутся лечить как обычного пациента, которого врачи признали сумасшедшим. Она же себя таковой не считала. То, что происходило с ней, больше походило на возвращение памяти, кем-то (или чем-то) заблокированной. Кто это сделал с ней? Почему? Чего она не должна вспомнить? И что произойдёт, если память всё же вернётся? Эти вопросы изводили похлеще набивших оскомину ухаживаний доктора Редхеда, да и отмахнуться от них было в разы труднее. — Тебе тоже кажется, что она не переворачивает страницы? — раздался над ухом излишне громкий шёпот. Люси попыталась сфокусировать взгляд и поняла, что, снова задумавшись, уже довольно долго неотрывно пялится на раскрытую книгу второй её спутницы, Леви МакГарден. Та всегда таскала с собой огромных размеров фолиант с исписанными непонятными закорючками страницами и при любой возможности утыкалась в него, напрочь игнорируя происходящее вокруг. То, что Леви не листает книгу во время чтения, она поняла уже давно, но лишь недавно начала подозревать, что и разворот всегда был один и тот же — объём страниц ни слева, ни справа не менялся, да и странное пятно в низу страницы всё время оставалось на месте. — Не понимаю, зачем делать вид, что ты читаешь, если это совсем не так? — уже в полный голос спросила Венди, нахмурив лоб. — Это же глупо. — Не глупее, чем кормить свою воображаемую подружку мороженым, — раздражённо парировала Леви. Венди, обиженно поджав губы, что-то горячо зашептала, поглаживая воздух над так и оставшимся пустым стулом. Люси немедленно придвинула к себе блюдечко с десертом — уж лучше давиться пирожным, чем оказаться втянутой в чужие разборки. К счастью для неё, случались они крайне редко: Леви предпочитала сидеть, уткнувшись в книгу, Венди сама по себе была довольно отходчива, а единственный, затесавшийся в их тесный девичий кружок парень, Эригор, вообще первое время казался Люси немым, настолько он не любил говорить, даже на занятиях общей терапии обходясь исключительно жестами. Посещать группу посоветовал всё тот же доктор Редхед. «Тебе следует активнее общаться с людьми, — пояснил он. — При этом не ограничиваясь безликим „Здравствуйте-спасибо“ в магазине или кафе. Общение должно быть адресным — выслушать чью-то историю, рассказать свою, поучаствовать в каком-то общем деле. Пора выходить из своей скорлупы». Последние слова, как ей показалось, имели несколько другой подтекст, судя по последовавшему за ними рукопожатию. Чем лишь подкрепили её скептицизм — Люси с трудом представляла, чем ей может помочь общение с такими же, как она, оторванными от реальности личностями. Однако психоаналитик вполне ожидаемо нашёл себе поддержку в лице миссис Хартфилии, и встречи по четвергам стали обязательным пунктом её немудреного расписания. В группе было пятнадцать человек примерно одного возраста. Исключение составляла лишь Венди Марвелл — ей совсем недавно исполнилось двенадцать. Именно она первая подсела к Люси и начала разговор, правда, лишь затем, чтобы познакомить со своей невидимой подружкой Шарли, появившейся у девочки из-за большой нагрузки — родители, начитавшись новомодных педагогических методик, всерьёз решили сделать из своей дочери вундеркинда. И после занятия не отставала от неё, крутилась рядом, хватала за руку, угомонившись только выйдя на улицу. Тут-то они и заметили стоящую рядом с ними Леви. Венди, зыркнув на МакГарден, словно зверёк на притаившегося в сторонке хищника, снова подёргала Люси за рукав: — А куда ты сейчас пойдёшь? — В кафе, — привычка забегать туда после сеансов у доктора Редхеда грозила плавно перетечь и на групповую терапию. — Здорово! — захлопала в ладоши Венди. — Мы с тобой — Шарли просто обожает мороженое. Как выяснилось несколькими минутами позже, «мы» включали в себя не только мисс Марвелл и видимую исключительно ей любительницу сладкого молочного десерта, но и Леви — та, не говоря ни слова, доплелась с ними до кафе, так же молча съела пиццу, предварительно тщательно выковыривав из неё оливки, и ушла, не попрощавшись. А через неделю ждала их внизу, у подъезда, нетерпеливо притопывая ногой. — Где вы ходите? — заворчала она, с грохотом захлопывая книгу. — Ещё минута, и я бы ушла. — Прости, — спокойно, как если бы подобное случалось уже не раз, ответила Венди. — Сначала мы зашли в туалет, а потом у Шарли развязался шнурок. — Купи ей ботинки на липучках, — раздался за их спинами хриплый голос. — Или научи в конце концов завязывать шнурки, это не трудно. — Тебе, может, и нет, — возразила девочка. — А у Шарли лапки, она же кошка! Как, по-твоему, она будет это делать? Люси не знала, чему удивляться больше: внезапно исчезнувшей немоте Эригора или тому факту, что подружка Венди оказалась не человеком. У других оба эти события не вызвали сколько-нибудь сильной реакции, поэтому она тоже постаралась сделать вид, что ничего особенного не произошло, и робко предложила выдвигаться в сторону кафе. Эригор, как и Леви семью днями ранее, присоединился к ним и даже сказал несколько фраз помимо заказа. Когда ещё через неделю, выходя из зала для групповых занятий, Люси наткнулась на три выжидающих взгляда, она первым делом торопливо осмотрелась по сторонам: никого больше не потянуло продолжить общение в неформальной обстановке? Коридор оказался пуст, видимо, приток жаждущих закончился. Люси искренне надеялась, что эта беспардонная троица тоже в конце концов оставит её в покое. Но вскоре вынуждена была признать: ей нравятся и походы в кафе, и почти силком навязанная компания. Леви, из-за смерти матери и скоропостижной женитьбы отца отгородившаяся от всех толстенной книгой; переживающий в виртуальном мире бурный развод родителей Эригор-молчун-без-фамилии (да, он так и не назвал её, столь нехитрым способом показывая, что не хочет иметь с окончательно сошедшими с ума взрослыми, дерущимися за каждую безделушку, ничего общего) и, конечно же, Венди, исправно покупающая придуманной её уставшим мозгом кошке мороженое. Может, они и не подходили на роль полноценных друзей, зато имели одно неоспоримое преимущество — не лезли к ней с расспросами и нотациями, пребывая каждый в своём мирке, просто были рядом, служа своеобразной ширмой, за которой оказалось так удобно прятаться. От приторной сладости заказанного десерта начало подташнивать. Люси отодвинула блюдечко, невольно пробежав взглядом по тарелкам остальных. Всё как всегда: сырная пицца, две порции мороженого, горка солёных орешков. Она, кажется, даже по минутам могла сказать, что будет происходить за их столом в течение ближайшего получаса. Леви старательно вытащит из пиццы оливки, сложит их на салфетку, чтобы потом забрать с собой. Венди, съев своё мороженое, непременно потянется за второй креманкой, предварительно рассыпавшись в извинениях и благодарностях перед пустым стулом. Эригор, медленно цедя воду со льдом, выложит из орешков какой-то одному ему понятный символ, после чего, облизав пальцы от соли, деланно безразличным тоном попросит у них телефон — его, по рекомендации врачей, заперт в домашнем сейфе, как и прочие гаджеты. «Тебе же нельзя», –непременно напомнит ему Венди, болтая ногами. Леви, не отрываясь от книги, бухнет на стол смартфон с покрытым тонкой паутинкой трещин экраном — подарок отца, почти отшвырнёт его от себя, как мерзкое насекомое. Эригор ухватится за него, словно клещ, и зависнет в интернете, пока за Марвелл не приедет машина. Это станет сигналом — все тут же шустро разбегутся каждый в свою сторону, не посчитав нужным бросить на прощание даже короткое «Пока». А она ещё долго будет сидеть за столиком над едва надкусанным кремовым эклером, раз за разом прокручивая в голове зачастившие к ней видения. — Как можно вернуть память? Пожалуй, реши Люси устроить стриптиз посреди улицы или скажи, что тоже видит Шарли, она не смогла бы добиться такого же по силе эффекта, как этими четырьмя словами: её спутники застыли с открытыми ртами, уставившись так, будто у неё на лбу выросли рога. — Зачем? — отмерла первой Леви, запив соком разжёванную в ступоре оливку. — Иначе я сойду с ума, — честно призналась Люси — здесь, среди этих людей, можно было не лгать. — А этот, твой врач, как его? У него что, не получается? — Иногда мне кажется, — тщательно подбирая слова, словно идя по тонкому льду, ответила Люси, — что доктор Редхед не хочет, чтобы я вспоминала. Она уже давно заметила: психотерапевт старательно обходит в их беседах некоторые темы, при этом неустанно настраивая её на то, что с таким небольшим провалом в памяти можно спокойно и полноценно жить дальше. «Это всего лишь один день, Люси, — с лёгким раздражением объяснял он. — День, который принёс тебе эмоциональную и физическую боль. Нет ничего необычного в том, что мозг заблокировал эти воспоминания. Такое часто случается, и это вполне нормально». Доктор Редхед был прав — она много читала в интернете о потери памяти после серьёзных аварий, болезней и даже продолжительного стресса, и все статьи едва ли не слово в слово повторяли то, что неустанно говорил врач. Так что стоило прислушаться к его словам. Если бы не одно «но»: Люси была почти абсолютно уверена — она забыла гораздо больше, чем один день. — Тогда, может, и не надо? — неуверенно спросила Венди, прижимая к груди крепко сжатые кулачки. — Вдруг тебе станет хуже? «Хуже, чем есть, уже не будет», — мысленно возразила Люси, вспоминая лестничное чудовище. Ведь она готова была добровольно шагнуть в раззявленную каменную пасть, загипнотизированная чернильным провалом бездонной глотки. И в другой раз ей может не повезти так, как сегодня. Объяснять холодному трупу об опасности восстановления памяти будет несколько поздно. — Мне надо, Венди. Получилось почти зло, и Люси даже ощутила лёгкий стыд за резкий тон, но ни извиняться, ни переводить тему не стала, надеясь получить хоть какой-то ответ на свой вопрос — её спутники ходили на терапию дольше и могли что-то слышать от врачей или других посетителей групповых занятий. Увы, девочки её разочаровали: Леви лишь пожала плечами, Венди отчаянно замотала головой, так, что длинные хвостики отхлестали её по лицу. Люси, поджав губы, перевела взгляд на единственного в их компании парня. — Эм-м-м… — задумчиво протянул тот. — Может, холодная вода? Ну, я просто в одном фильме видел, — начал объяснять он, увидев непонимание на лицах своих слушателей. — Там чуваки ванны со льдом принимали* — то ли третий глаз хотели открыть, то ли силы увеличить, не помню уже. Может, и здесь сработает? Это же стресс для организма, вот он и активизируется так сказать. Ванна. Огромная, наполненная водой ёмкость. Это точно пострашнее каменного монстра. Люси боялась воды. Она не знала, откуда взялся этот страх, просто в первый же день после выписки из больницы захотела принять ванну и… не смогла заставить себя переступить через бортик. Так и стояла, отбивая зубами нервную дрожь, пока в дверь не постучала мама и не поинтересовалась, всё ли с ней в порядке и не нужна ли помощь. И мылась с тех пор исключительно под душем. На её робкие расспросы, не тонула ли она когда-нибудь, миссис Хартфилия с охотой рассказала, как сильно Люси любила воду, даже плавать сама научилась, и во время поездок к морю требовалось немалое терпение, чтобы заставить её выйти на берег. А теперь Эригор предлагает ей добровольно окунуться в свой кошмар. Хотя идея не лишена смысла — стресс получится отменный. Был и ещё один аргумент в пользу подобной «терапии»: когда начали появляться видения, ужасу перед любыми более-менее глубокими водоёмами нашлось, как ей показалось, вполне логическое объяснение — страх воды из этой же области. Тогда почему бы и в самом деле не попробовать? Однако Люси потребовалось несколько дней, чтобы окончательно решиться. Естественно, рассказывать о предстоящем эксперименте она никому не стала: постаралась вести себя днём как обычно, дождалась глубокой ночи, чтобы точно быть уверенной, что родители спят и не помешают ей, и, заперев дверь в комнату, шмыгнула в ванную. Там всё было готово заранее, оставалось лишь раздеться и забраться в ненавистную ёмкость. Холодная вода заставила задохнуться неприятно влажным воздухом. Зубы клацали так, что Люси всерьёз начала опасаться за их сохранность. Понимая, что долго не продержится, она, сделав несколько глубоких вдохов, задержала дыхание, зажмурилась и опустилась на дно с головой. И только под водой открыла глаза. В ванной было темно, но проникающий через прикрытое жалюзи окно свет уличных фонарей, отражаясь от поверхности воды, бросал на потолок причудливые блики. Люси заворожённо следила за ними, словно пытаясь разгадать спрятанную в их безостановочном танце какую-то очень важную для себя тайну, даже забыв, где находится — тишина и темнота, заполнившие комнату, укутали её непроницаемым коконом, погрузив в некое подобие транса. Время и пространство перестали существовать, такие же бесполезные сейчас, как и доводы вопящего об опасности разума — лишённый нормального дыхания организм срочно требовал новую порцию кислорода. Не в силах сопротивляться этому желанию, Люси рефлекторно слегка приоткрыла рот, чтобы сначала выдохнуть собравшийся в лёгких углекислый газ. Вырвавшиеся на свободу пузырьки воздуха рванули к поверхности воды, заставив её на мгновение очнуться, чтобы буквально тут же поддаться отбивающей последние здравые мысли панике. Люси забилась, словно выброшенная на берег рыбёшка, в тщетной попытке ухватиться хоть за что-то, но руки лишь колотили по гладким бокам ванны, пока каким-то чудом не смогли слегка подтолкнуть тяжёлое, непослушное тело вверх. Пальцы судорожно вцепились в бортик и не отпустили его даже тогда, когда Люси, наконец, села, откашливая проглоченную воду, ещё не совсем понимая, где находится. «Дыши, девочка, дыши». Она подавилась очередным вдохом, замерев в напряженной позе, боясь сделать малейшее движение. Вода в ванне колыхалась, выплёскиваясь на пол. По стене от окна в сторону дальнего угла скользнула серая размытая тень. Люси невольно проследила за ней взглядом и зажала рот ладонью, едва не завопив от ужаса — там кто-то стоял, бесформенный и жуткий. «Не сдавайся». По спине будто провели горячей ладонью, но это необычайным образом придало ей сил. Кое-как перевалившись за бортик, Люси упала на пол, больно ударившись о кафель коленями и запястьем, и на негнущихся ногах побежала в комнату. Не вытираясь, скользнула под одеяло, закуталась в него с головой, до хруста прикусив угол подушки, чтобы заглушить рвущийся наружу крик.