Тысячеликий Какаши

      Пройдя через Северные ворота, я отстал от друзей.        — Ты куда?        — Домой.       Друзья понимающе покивали. Пока я трудился в поте лица на благо врага, корневушка Киное совсем оттаяла и сама призналась ему в симпатии. Так что штаб-квартира АНБУ стала для Киное домом, где его любят и ждут. Вот он туда и спешил. А вот Гай спутницу жизни не нашел, но искал ее денно и нощно. Это за пределами Деревни Майто знали как «Зеленого зверя» (тут всё по канону), а вот дома называли не иначе как «Зеленый самец», «Зеленое животное». Я же в шутку называл его «матёрый зверюга».       С того момента как ушел на миссию за Акацуками, я думал о Хоноке. Точнее, об ее поведении после порки, и если я всё понял правильно, то на этот счет у меня была парочка похабных идей.       Уже на улице около отчего дома я почувствовал запах свежей выпечки и с порога начал раздеваться.       Еда — это хорошо, но женского тепла хочется больше, чем хлеба.        — Хонока, я дома, — полетели в угол наручи и жилет.        — Я не одна, братик.       Послав лучи ненависти очередной соискательнице на роль моей пассии, громко буркнул: — Ясно, — застегнул ширинку, вернул на место маску.       Хонока нашлась на кухне, а напротив нее сидела Кумико, пожиравшая меня восторженным взглядом. И такая злость накатила, что я решил не щадить чувств гостьи. Буркнув «здрасте», плюхнулся за стол, быстро покидал всего понемногу в плошку, соорудив поросячью горку и, перешагнув стол, вышел в сад.       Минуты через две ко мне заглянула Хонока.        — Отличная импровизация. О-о-о, ты бы видел ее лицо, — улыбаясь, рассказывала невеста, — Я думала, рассмеюсь, когда жаловалась на твою свинскую натуру.        — Старался, — сказал с набитым ртом, пытаясь улыбнуться в ответ.        — Прекращай, она уже ушла. Дай, выброшу, и поедим нормально.        — Но-но! — отвернул от нее тарелку, — Я это ем. Незачем хорошие продукты переводить. А, и это... спасибо, очень вкусно.        — Я старалась, — сменила Хонока гнев на милость, — Но в другой раз такого свинства я не потерплю!       Всё что нас не убивает — лучше б убивало. Ну невозможно уже! Как же я устал. Делайте сильнее кого-то другого, а я под одеялком полежу!       Из-за того, что я остался на ночь с Хонокой мне выдали позорное задание. Это такие миссии на которые даже самые отчаянные не подписываются.       На целый месяц я становился учителем на замену. На меня спихнули сразу два предмета: тайдзютсу и контроль чакры. И если первое понятно, то во втором я сам не блистал.       Но, как мне объяснили, важен сам факт, что такой крутой шиноби, как я, тоже занимается такой «бесполезной» фигней, как медитация.       От детского ора у меня уже на втором часу первого дня начался нервный тик. Утешало лишь то, что подобный опыт мне, в любом случае, понадобится. Не с учениками, так с собственными детьми, а то и с теми и с другими разом, потому что Хонока в этом плане была настроена решительно: «минимум трое! И девочку!».       Очередной день в Академии Шиноби начался как обычно, но чутье подсказывало, что близится нечто страшное. Ибо бурчание живота юного Акимичи ничем хорошим, обычно, не кончалось.       Первый урок.       Минут через пятнадцать, мы поняли, что попали в АД! Казалось в животе мальца поселились адские демоны, потому что ничем другим, рёв задницы мелкотравчатого пухляка я не смог бы объяснить.       Очень скоро после этого мы почувствовали запах войны…       И запах был ужасен!       Шикамару молчал, он был спокоен, этот газ его, наверное, успокаивал…       Народ в соседнем классе занервничал, скорее всего, к ним тоже просачивался яд. Борьба желудка Чоджи с Ктулху продолжалась до полудня! После обеда я понял, что Сатана рядом, потому что взорвался остальной класс, ну я так подумал!       Ктулху и Шаб-Ниггурат просто заплакали, хотя никто не исключает, что это слезились мои глаза…