Душа наизнанку

      Утоптанная земляная дорога прорезала собой полотно леса немного неровной и узкой полосой. По тканевой крыше крытой повозки то и дело скреблись ветки деверев, а ухабистая почва под большими колёсами создавала неприятную тряску. Сидя на скрипучих рейках, блондинка смотрела на мерный ход коней, когда на горизонте из-за ветвистых макушек деревьев показались белые пики башен главного храма. Она не позволяла себе думать, что будет по приезду, но сейчас ею стал завладевать страх, что отдавался в пальцы рук мелкой дрожью. Что если её не примут? Ведь теперь она греховна, порочна. Грех убийства уродует человеческую душу, оставляя на ней жуткие шрамы и до неузнаваемости калеча. Хартфелия не сомневалась, что сейчас её душа не так чиста, как была раньше. Её руки окропились кровью, она совершила ужасные поступки, очернила свою душу и тело. Люси поймала себя на пугающей мысли, а что если послушники и монахи откажутся пускать её в вольный город? Что если она стала такой же, как маги братства? По спине прошелся морозец, и жрица испуганно схватилась за рукав сидящего напротив Фрида. — Нам надо остановиться, мне туда нельзя! — Люси накрыла паника, и она вскочила на ноги даже не дождавшись, когда лошади остановятся. Страх сковывал сознание, не позволяя нормально мыслить. Резко натянутые поводья, выбели почву из-под ног блондинки, от чего она упала на колени прямо на дно повозки. — Успокойся. — Маг помог девушке подняться с пола, и она сразу же поспешила спрыгнуть с подмостков остановившегося транспорта.       На подобное действие со стороны Хартфелии, пепельноволосая недовольно цокнула языком. Она вообще не понимала зачем поехала с Джастином. Ведь жрица – это её нерешаемая проблема, бельмо на глазу, что каким-то магическим образом вскружила голову столь холодному и равнодушному магу молний. Миражанна ещё ни к одному человеку не испытывала столько неприязни, как к этой блондинке. Смотря на то, как Фрид пытается вразумить и успокоить её, Штраус сжала кулаки. Так неожиданно появившаяся в их жизни Хартфелия слишком всецело заняла всеобщее внимание. Почему каждый маг из братства пытался урвать моменты общения с ней? Почему Дреяр стал настолько одержим этой девчонкой? Волшебница чувствовала ревность, и не только к Лексусу, а к каждому члену братства, что крутился вокруг блондинки пока они были в Магнолии. За эти несколько недель жрица настолько вгрызлась в их жизнь, что у Миры от злости сводило зубы. Спрыгнув с подмостков, пепельноволосая схватила Люси за руку и потянула обратно к повозке. — Мы все не ангелы, Хартфелия, каждый совершал в своей жизни ошибки, но это не повод опускать руки и жаловаться на свою несчастную судьбу! Соберись и не будь тряпкой. — Штраус развернула девушку лицом к дороге, где впереди виднелся высокий забор вольного города. — Ты, черт возьми, обещанная, так что соответствуй своему статусу!       Втолкнув жрицу в повозку, волшебница забралась следом и одарила её раздражённым взглядом. Не хватало ещё Миражанне заниматься вправлением мозга блондинки. Уже само нахождение подле неё вызывало у Штраус неприятный зуд, что сворачивал все внутренности в комок. Порой она ловила себя на нестерпимом желании впиться в миловидное личико девушки ногтями. — Спасибо. — Тихо произнесла Люси, опустив взгляд на половые доски повозки, когда та снова тронулась в путь. Всего одно слово, но от него у волшебницы заскрипели зубы. Вздёрнув подбородок, она перевела взгляд назад, смотря, как плавно транспорт покидает лесной массив. Мира сама совершала множество страшных поступков в своей жизни, но никогда не опускала руки, как это только что была готова сделать жрица. И её злило то, что именно она сейчас вынуждена поднимать Хартфелию с колен.       Фрид нервничал не меньше жрицы, так же переживая о том, пропустят ли их за ворота вольного города. Верующие люди всегда были категоричны в своих суждениях и вполне могли отказаться от обещанной, если учитывать через какие ужасы ей пришлось пройти на своём пути и какие страшные поступки совершить.       Город при главном храме был в разы больше, чем те, с которым раньше сталкивался Джастин. Казалось, что высокие каменные стены ограждения тянулись вдоль горизонта бесконечно. Необъятный, гордый, он не уступал даже Крокусу - столице Фиора. Маг поймал себя на мысли, что жить в подобном месте безопасней всего. Неприступные стены могли выдержать любую осаду, да и мало какие вражеские войска пойдут на штурм священной земли. Наверное, подобный город всё ещё мог жить прежней мирной жизнью, не волнуясь о бесконечных войнах, что царили во всей стране. Огромные тяжёлые ворота возвышались над подъехавшей повозкой в несколько раз, но больше всего мага поразила, что у них не стояло ни одного дозорного. Зеленоволосый спрыгнул с подмостков и прошёл к резному оконцу, что находилось на уровне глаз. Постучав костяшками пальцев по кованым накладкам на дубовой поверхности ворот, прислушался к быстрым шагам, что приближались по ту сторону. Через несколько секунд окошко отъехало в сторону, а на мага хмурым взглядом посмотрела пара карих глаз. — Город закрыт и путников не принимает, — грубо бросил немного гнусавый и низкий голос, — разворачивайте свою повозку и езжайте дальше. — Когда окошко резко захлопнулось, так и не дав Джастину ответить, он нахмурил брови. Конечно он знал, что вольные города уже давно закрыли свои ворота для чужаков, но надеялся хотя бы на возможность объясниться. Вытянув шпагу из-за кожаного ремня, маг постучал её ручкой по металлическим рейкам на воротах, разнося гулкий звук ударов. Окошко распахнулось почти в ту же секунду, а покрасневшее от гнева лицо постового исказилось в жуткой гримасе, — я же сказал! Город закр… — Даже для обещанной жрицы? — Перебил его Фрид, внимательно следя за тем, как быстро сменилось выражение лица мужчины. Когда створка окошка снова закрылась, послышался лязг металлических засовов и тяжёлые створы дубовых дверей медленно стали раскрываться, позволяя повозке въехать на территорию вольного города.       Джастин был прав, он ни в чём не уступал столице. Конские копыта с громким цоканьем проходились по аккуратной и ровно уложенной брусчатке, на которой вырисовывались красивые узоры разноцветных плит. Каждый кирпичик здешних домов словно только вчера занял своё место, а крыши блестели на солнце так, будто их натирали воском. Насыщенный запах цветов разносился по главной улице от цветочных лавок, а улыбчивые торговки предлагали красивые ткани и украшения. Город жил своей, отличной от всей остальной страны, жизнью. Казалось даже воздух здесь в корне отличается от того, что остался за высокими стенами. Он был сладким, бодрящим.       Как только позади послышался лязг закрывающихся ворот, Фрид отвлёкся от созерцания города и повернулся к повозке. Люси стояла на её подмостках, не решаясь спуститься на землю, и смотрела на любопытных прохожих, что уже не малой толпой собрались около ворот. Не так часто в город пускают новых людей и это всегда событие для жителей вольного города. Жрица натянула на голову капюшон, боясь того, что послушники могут увидеть её обезображенную душу. А в том, что она именно такая, Хартфелия ни на минуту не сомневалась. Девушка своими глазами видела, как подобные грехи чернят чужие души. Из толпы вышел монах в коричневой рясе и внимательно посмотрел на неё. — Пройдёмте со мной, Госпожа, верховная вас уже ожидает. — Произнёс пожилой мужчина, подавая Люси руку, чтобы помочь спуститься с повозки. — Ожидает? — Жрица испуганно посмотрела на мага письмён, что был растерян этим заявлением не меньше, чем она. Всё их путешествие держалось в тайне, тогда откуда верховной может быть известно о их приезде? Неуверенно обхватив протянутую морщинистую ладонь, блондинка спустила ноги на ровную брусчатку. Но когда Джастин захотел проследовать за ней, его остановил постовой у ворот. — Вы останетесь здесь, в город я могу пустить только жрицу. — Гнусаво заключил мужчина, вставая между Хартфелией и Фридом. Маг перевёл взгляд на удаляющуюся спину девушки и нахмурился. Он чувствовал за неё ответственность и мысль терять блондинку из вида внушала беспокойство. — У меня задание сопроводить обещанную до Верховной, а не бросать её у ворот. — Немного несдержанно процедил зеленоволосый и, когда толпа любопытных прохожих загородила собой обзор, от чего он потерял след жрицы и монаха, маг попытался пройти мимо постового. — И что с того? У меня тоже приказ, и это не пускать посторонних в город, — раздражённо бросил кареглазый мужчина, схватив Джастина за рукав плаща, — поэтому либо вы ожидаете по эту сторону ворот, либо по ту, это решать вам.       Сцепив зубы, Фрид вырвал ткань своего рукава из чужих пальцев и вернулся к повозке. Этот постовой вызывал в маге сильную неприязнь и если бы не обстоятельства, то он не стал бы просто отсиживаться у ворот. Но сейчас любые неправомерные действия с его стороны могут заиметь печальные последствия и для Хартфелии.

***

      Из недавно осаждённого города несло пеплом и горелой плотью. От этих запахов сворачивался желудок и подступала дурнота, из-за чего Дреяру приходилось утыкаться носом в мех своей шубы. Привычная картина для военного мага, но вот чувствительные рецепторы играли с ним злую шутку. Пришпорив бока своей лошади, заставил её ускорить ход, чтобы быстрее покинуть это мертвенное место. Война из целой страны сделала своё поле для шахмат, где после побитых пешек оставались вот такие выжженные города.       Бросив мимолётный взгляд на полуразрушенное здание, Лексус вздрогнул и натянул поводья, останавливая лошадь. Он был готов поклясться, что секунду назад видел силуэт девушки у стены. И она была ему до боли знакомой, словно призрак из прошлого. Но сколько бы он не рассматривал обожжённую поверхность, с которой слоями слезла обугленная краска, открывая вид на треснутый кирпич, образ больше не появлялся. Помотав головой, прикрыл глаза и шумно выдохнул. Незнание было невыносимо для Дреяра. Вырванный из его памяти кусок оставил после себя неровные края в сознании, и он каждый раз цеплялся за них, получая глубокие порезы. Блондин обязан вспомнить, жить с таким провалом невозможно.       Не обращая внимание на взволнованный голос феи, Лексус спрыгнул с лошади и направился к зданию, что привлекло его внимание. Проведя по неровностям внешней стены ладонью, упёрся в неё лбом и прикрыл глаза. Не смотря на дневное время суток, он чувствовал порыв прохладного ночного ветра, но он исчез так же мимолётно, как и появился. Призрачное видение, отголоски забытого прошлого. Дреяр жаждал как можно быстрее избавиться от этого наваждения, вернуть нормальный ритм своей жизни, без непонятных и даже скомканных кусков своего исчезнувшего прошлого. Зло зарычав, ударил по стене кулаком, заставляя большие куски обугленной краски опасть на пыльную дорогу и рассыпаться в мелкую крошку. Черт бы побрал эту треклятую ведьму, он искренне надеялся, что в аду ей сейчас особенно жарко. Его бы воля, то маг с особым наслаждением убил бы её снова. — Лексус, — послышался испуганный голос напарницы позади, который заставил мага распахнуть глаза, всматриваясь в пыльную дымку пепла и пыли, что зависла в воздухе и медленно оседала на носы его тяжёлых ботинок, — мы волнуемся за тебя, — блондин настолько погряз в своих мыслях, что даже не услышал приближающиеся шаги. Лишь когда почувствовал на плече маленькую ладонь Ёлы, вздрогнул и обернулся, — может нам лучше не останавливаться и быстрее добраться до храма?       Снова посмотрев на обожжённую стену, Дреяр нахмурился. Он ведь всегда недолюбливал верующих фанатиков, что отгородились от всего мира высокими стенами вольных городов, пока люди за ними гибли целыми сотнями. Церковь отвернулась от своей же паствы, защищая только свои жалкие задницы. Хотя неразделённое волшебство было лишь в их власти и если бы эти лысеющие старики не стряслись от страха в своих храмах, то вполне бы могли закончить эту бессмысленную войну. Маг бы предпочёл не обращаться за помощью к жрицам, слабо веря, что эти девицы вообще в состоянии хоть что-то сделать в образовавшейся ситуации, но не имея другого выбора. Он лишь коротко кивнул своей напарнице. С непроницаемым лицом обогнул её и направился обратно к лошадям, не желая показывать своё состояние даже собственной команде. Это бы слишком ударило по его самолюбию. Гордый лидер громовержцев не привык искать помощи и тем более от тех, кого всегда презирал. Фанатичные и упивающиеся своей властью церковные правители вряд ли могли заслуживать другое к себе отношение. В одном прыжке оседлав своего скакуна, Лексус сразу же стегнул его по бокам, выбивая из-под копыт пыльные вихри и быстрым галопом помчался на встречу горизонта.

***

      Этот город вызывал в Хартфелии крайне противоречивые чувства. С одной стороны, он восхищал её своей невероятно-красивой архитектурой. Вдоль главной улицы, по которой её вёл монах, стояли роскошные двухэтажные дома из белого кирпича с большими колоннами и мраморными ступеньками у входа. Низкие белые заборчики обвивались витиеватыми стеблями плетистой розы и обрамлялись её ярко-красными цветами. Брусчатка под ногами была выложена необычными узорами. Город был настолько великолепен, что создавал слишком сильный контраст после тех жутких картин, повстречавшиеся жрице на пути сюда. Весь мир погряз в бесконечных войнах, голоде и страхе, а оказавшись за высокими стенами вольного города при главном храме, девушка будто попала в совершенно другую реальность. Воспоминания о её родном доме попросту меркли и тускнели на фоне местной роскоши. Но больше всего у Люси вызывало беспокойство не богатая жизнь главного священного города, а отношение его жителей. Блондинка не могла понять, почему её свободно пустили внутрь, почему проходящие мимо священнослужители так тепло ей улыбаются. Ведь её душа должна быть грязной, изуродованной. От осознавания насколько всё это неправильно к горлу подступал болезненный ком. Послушники и монахи никогда не пропускали в вольные города таких греховных людей, какой стала Хартфелия. Тогда почему она оказалась исключением?       Восхищённые взгляды и шёпот обступающих Люси жителей, начинали вызывать у неё нервную дрожь. В прошлом такое отношение для жрицы было привычным и даже правильным. Она гордилась своим предназначением и своим статусом, но сейчас не считала это заслуженным. Её руки были в крови, такие же грязные, как руки мага молний, а мысли превратились в сплошное месиво безнравственности и порочности. Сгорбив спину и втянув шею, Люси ускорила шаг, пытаясь вырваться из власти чужих глаз. Ей хотелось стать невидимкой, исчезнуть и испариться. — Вы же обещанная, да? Мы все молились за вас, чтобы вы обязательно до нас добрались, чтобы спаслись. — Когда маленькая девочка вышла из общей толпы вперёд и протянула Хартфелии сорванную с заборчика розу, комок совсем сдавил горло, и она прикрыла глаза, пытаясь справиться с внутренним ураганом.       Крохотная ладошка обхватила её руку, и Люси вздрогнула от этого прикосновения, распахивая глаза, в которых начали набираться слезы. Ей хотелось кричать, громко, так чтобы сорвать себе голос до хрипа. Они должны знать, насколько ошибаются в ней. Присев на корточки и заглянув в ясные глаза девочки, в которых читалось безграничное восхищение и даже любовь, блондинка почувствовала, как её сердце сжалось в плотный комок. Все эти люди по-прежнему считают её святой и чистой, и это причиняло жрице боль, заставляя её захлёбываться собственными противоречиями. — Дитя, — обратился к ребёнку монах, что вёл Хартфелию к верховной, — госпоже требуется отдых с дороги. Позже, у нас у всех будет возможность выразить ей своё уважение и почтение.       Жрица облегчённо вздохнула, когда жители расступились, очищая им дорогу до храма, и немного ускорила шаг. Ей хотелось встретиться с верховной как можно скорее, слишком много вопросов не давали девушке покоя, и она надеялась, что та сможет дать ей на них ответы. Стоило глазам поймать большие мраморные ступеньки, ведущие к храму, как Люси задрала голову, рассматривая необычайно величественное здание. Белые, как первый снег, стены возвышались на бескрайние высоты, Невероятной красоты узоры опоясывали высокие башни, а их пики, казалось, доставали до самых небес. От такого вида, просто дух захватывало. Большие витражные окна переливались, как драгоценные камни. Словно в каждый витраж ювелирный мастер вложил тысячу идеально огранённых бриллиантов, которые на солнце переливались всеми цветами радуги. — Пойдёмте, госпожа, я покажу вам ваши покои, чтобы вы могли отдохнуть перед встречей с верховной, — голос монаха вырвал Хартфелию из оцепенения, в котором она, как заворожённая, смотрела на главный храм.       Подобное предложение уставший организм встретил вантностью ног, на которых с трудом продолжала стоять жрица, но всё равно упрямо тряхнула головой. Она жаждала встретиться с верховной и это нетерпение брало вверх над физическими нуждами. И так же у неё совершенно не было времени на отдых, ведь маги братства, оставшиеся у ворот, скорее всего будут ждать её возвращения. По крайней мере она на это искренне надеялась. Люси пугало то, насколько быстро её кошмар вдруг стал реальностью, с которой она сама не хочет расставаться. Лексус, громовержцы, волшебное братство – всё это открыло для блондинки совершенно новую реальность. И это открытие очень сильно пошатнуло её мировоззрение. Мир, что монахи и послушники спрятали под толстым панцирем вольных городов, сейчас не казался ей таким уж истинным и настоящим, как было раньше. — Я совсем не устала. Так что лучше сразу встречусь с верховной. — Пожилой мужчина удивлённо вскинул брови, но после секундного замешательства все же кивнул и повёл её в сторону главного зала.       Внутри храм оказался ещё краше. Идеально начищенный мраморный пол, как настоящее зеркало, отражал невероятной красоты картины, которые были написаны на сводах потолка, что подпирали массивные колонны с вырезанными на них фресками природных стихий. Свет, проникающий сквозь цветные витражи, создавал на стенах волшебные многоцветные узоры. Но все эти прикрасы меркли перед самой атмосферой. Воздух был настолько заряжен энергией, что вся усталость испарилась, как только Люси переступила порог храма. Пальцы покалывало от струившейся вокруг её тела магии, словно частички природного волшебства сами тянутся к ней, заполняя собой каждую клеточку. Ноги настолько полегчали, что каждый звонкий шаг по мрамору полу казался сделанным по облаку, воздушному, мягкому. Ничего подобного жрица не ощущала в своём храме. Лишь раз похожее чувство встретилось ей в том лесу и это осознание заставило девушку испуганно вздрогнуть. Прижав к груди дрожащие руки, Хартфелия обхватила ладонью маленькую молнию, сжимая её так, чтобы резкие грани больно врезались в кожу. А что если её магия снова выйдет из-под контроля? Что если она снова убьёт кого-то прямо в храме? — Подождите, пожалуйста, здесь. Я объявлю о вашем приходе. — Монах остановился у массивных резных дверей, что вели в главный зал храма, и, прокашлявшись, прошёл через них внутрь.       Не смотря на то, что ожидание было не долгим, Люси оно показалось бесконечным. Она слышала громкий и немного дребезжащий голос старого священнослужителя по ту сторону двери. Слышала, как он представил её и какой при этом поднялся шёпот среди людей, что в этот момент находились в зале. И всё это вызывало у жрицы нервную дрожь. Раньше, она бы с честью принимала подобную ситуацию, но сейчас она больше пугала девушку. Может послушники и не заметили черноты её души, но верховная точно сможет её разглядеть, увидит правду. Когда дверь снова распахнулась, блондинка вздрогнула и ещё сильнее сжала ладонью маленькую молнию. Как такое могло случиться? Как некогда спокойная и привычная жизнь жрицы храма природного волшебства смогла стать для Хартфелии настолько чужой? Что с ней сделал Дреяр? Почему столь долгожданный момент, о котором она грезила ещё с малых лет, сейчас вызывает в её душе настоящую панику?       Главный зал был округлой формы, из стен которого выплывали помпезные белые колонны, с резными узорами, что будто обвивали их лозой. По кругу находились изящные скамьи из белого камня, на которых сидели статные люди в светлых и дорогих одеждах. От самой двери, вдоль небольших ступенек, что вели к подъёму с большим инкрустированным камнями стулом, был расстелен мягкий, почти бархатный ковёр кипельно-белого цвета. На который Люси даже не решалась наступить, боясь испачкать его своими пыльными дорожными сапожками, что ей отдала Эвергрин. На стуле, что больше напоминал трон, сидела молодая девушка в белом одеянии, обшитым золотой тесьмой, с длинными бледно-соломенными волосами, красивыми волнами почти достигавшие её ног. Насыщено-зелёные глаза внимательно следили за движениями Хартфелии, пока она аккуратно ступала по ковру. Она старалась держаться достойно, даже не смотря на своё внутреннее смятение. Гордая осанка, плавные и грациозные движения, пока внутри происходит настоящий тайфун. В душе блондинка надеялась на личную встречу с верховной, без сотни любопытных глаз, что сейчас взирали на неё со скамей и перешёптывались. — Здравствуйте, я Люси Хартфелия обещанная жрица. — Громко представилась девушка, так и не найдя, что ещё ей сказать в эту напряжённую минуту. Конечно, её уже представили и необходимости повторно называть своего имени не было, но сильное волнение словно сотрясало все её внутренности, не давая нормально соображать. Взгляд зелёных глаз на секунду смягчился, от чего Люси смогла глубоко вздохнуть. — Здравствуй, дорогая, — ласково заговорила Вермилион, жестом приглашая её подойди ближе, — я очень рада твоему приезду, правда не ожидала такой скорой встречи, думала, что ты захочешь отдохнуть с дороги и привести себя в порядок. — Только после этих слов Хартфелия осознала в каком виде предстала перед верховной и почувствовала, как стыд окрашивает её лицо румянцем. Пыльные дорожные одежды и выпачканные в земле высокие сапоги выглядели ужасно неуместно среди разодетых представителей церкви, что сидели сейчас здесь на скамьях. Она больше походила на пешего туриста, что по ошибке зашёл не в те двери, чем на возвышенную и одухотворённую жрицу. Её нетерпение сыграло с ней злую шутку. — Простите меня за несдержанность, я так давно представляла себе знакомство с вами, что совсем позабыла о манерах. — Люси натянуто улыбнулась, когда шёпотки стали громче и вызвали неприятное чувство оскорблённости. Главенство церкви явно не испытывало к её статусу каких-то возвышенных чувств, как обычные монахи и послушники, и могли себе позволить обсуждать её неряшливый вид. — В таком случае, думаю будет лучше, если я всё же отдохну с дороги.       Когда Хартфелия покидала помещение, ей казалось, что собственное сердце сейчас выпрыгнет из груди и разобьётся на тысячи мелких кусочков, кровавой дорожкой оставляя свои следы за её ногами. За этот не долгий промежуток времени, которое она провела с магами, жрица даже не думала, что их влияние настолько пошатнёт её моральные устои и нормы общества. Монах не зря так косо на неё посмотрел, когда она высказала своё желание сразу отправиться на встречу с верховной. Раньше, она и сама бы посчитала подобную выходку плохим тоном, а сейчас даже ни разу об этом не задумалась. Прислонившись спиной к стене, блондинка шумно выдохнула и прикрыла глаза, пока не услышала, как тяжёлая дверь снова распахнулась. — Пойдёмте, госпожа, я провожу вас в ваши покои. — Голос старого монаха заставил её распахнуть глаза и, коротко кивнув, она отправилась следом за немного сгорбленной спиной священнослужителя.