Глазами страшными глядят

Когда мы добрались до дома, на площади было уже темно и моросил лёгкий дождь. Я попросил Дота подождать, а сам побежал в пятый, медицинский блок. Мейбл с Холли были там, они пили чай с изюмными сухарями и играли в карты. - О, Дип-Дип, парень, - махнула мне Холли рукой. Мейбл сразу встала и улыбнулась мне, подзывая. - Ну что, вышло что-нибудь путное? – участливо спросила она. - Готовьте койку, желательно с ремнями. Холли, кто-нибудь из санитаров ещё здесь? – спросил я, вслушиваясь в жидкую тишину, царящую в госпитале. Холли покачала головой и развела руками. Я тяжело вздохнул. - Минуту, - и вышел вон. Когда я возвратился к дрезине, Дота и след простыл. Я пообещал себе наподдать ему по щам при первой же встрече. Существо по-прежнему лежало с закрытыми глазами и нервически вздрагивало каждые несколько секунд. Только сейчас я смог как следует разглядеть общий его вид. Светло-голубые, драные, все в грязи футболка и штаны из какой-то лёгкой ткани, спутанные волосы, тонкие, словно иссохшие босые ноги с длинными пальцами, и руки. Ей-богу, как у смерти. Я кое-как взвалил его на плечи и потащил в медицинский, не то, чтобы это было сильно тяжело. Тот только плотнее зажмурился. Когда Холли увидела его – она действительно взвизгнула и засмеялась своим клокочущим голубиным смехом. Я зло зыркнул на неё, она ещё пару раз хихикнула, а потом серьёзно спросила: - Диппер, милый, это вообще что? Вы его откопали, на полном серьёзе? - В этом нет ничего смешного, Холли, - я осторожно положил жмурящегося на койку, специально отведённую, и потёр грязными пальцами грязный лоб. Я был в одних штанах, осенний холодный воздух неприятно щекотал кожу, как и невнятный взгляд Мейбл, которым она меня терроризировала. - Ну в чём проблема, а? Холли и Мейбл смущённо топтались вокруг новоиспечённого пациента, не решаясь даже дотронуться до него. - Он не прокажённый. - Давай, может, ты отведёшь его в ванную? – вежливо поинтересовалась Холли. – Проблема в том, что я уже собиралась идти домой, Фили сегодня должна была вернуться, вот и… - Вы резались в карты, когда я тащил его сюда, блять! – взвыл я. – Что происходит? - Диппер, он сумасшедший, посмотри на него повнимательнее! Зачем ты вообще его привёз сюда? – выпалила вдруг Мейбл. – Думаешь, здесь проблем мало и нам работы не хватает? Я демонстративно повертел головой в поисках других пациентов, а потом развёл руками. - Вы, по-моему, вообще ничего не делаете. Этот парень хер знает сколько часов провёл буквально в душегубке, а вам сложно чуть-чуть разок за… месяц? Год? Напрячься?! К тому моменту, как я закончил орать, Холли уже вышла из помещения. Я выжидающе посмотрел на Мейбл. Та скорчила недовольную мину, тяжело вздохнула и села на табуретку рядом с койкой. У неё было совершенно здоровое лицо, не утомлённое, выспавшееся, без тяжёлых теней под глазами и скулами, с пухлыми красивыми розовыми губами, с румянцем. Она не выглядела усталой и измождённой. А как выглядел я? Весь в дерьме, аж изо рта льётся, злобный, с натёртыми до крови ладонями. Охуительно. - Давай, я постираю его одежду? – вяло предложила Мейбл, не глядя на меня. - Давай, - согласился я без особого энтузиазма. - И… Диппер. Ты, пожалуйста, извини нас за всё это, но ни я, ни Холли содержанием ли, выхаживанием сумасшедшего заниматься не собираемся. У меня на шее десяток детей, к Холли чуть ли не каждый день привозят какого-нибудь бедолагу с хронической диареей, сломанной рукой или жутким тромбозом. Следить за ним никто здесь не станет. Он нам никто. Я не слушал её. Конечно, я не собирался оставлять его здесь, какой дурак на это пойдёт. Ему надо в Просперитас, там о нём позаботятся, там его сделают счастливым, это уж точно. Но я не мог просто так вот взять, в десять часов вечера собраться и дать дёру. Сначала надо было выслать ласточку, потом выписать на энное количество дней легковушку, собрать примитивного провианта в дорогу, сутки ехать в конце концов. Такие дела в два плевка не делаются. И нельзя было этого несчастного в таком виде оставлять. Успокоить ему голову каким-нибудь боярышником, привести в порядок лицо более-менее, он даже отдалённо человека не напоминает, так, чучело. Я нагнулся над ним, внимательно глядя на трепещущие веки и чуть приоткрытый рот. Он продолжал медленно ворочать языком, до нас всё ещё доносился слабый шёпот. - Ладно, давай откатим его в ванную. Одежду мы сняли без особых проблем, потому что он находился в полузабытье, и Мейбл со всей возможной скоростью слиняла в прачечную. Тело у него было не менее страшное, чем все остальное. То есть… не то, чтобы страшное, просто будто неземное. Всё-такое длинное, тонкое, белое, как из пластика. И на ощупь как из пластика, или, может, бумаги. Разве что покрытой тройным слоем грязи и пота. Я осторожно тронул его за плечо, всё ещё лежащего на каталке. - Эй, может быть, ты уже откроешь глаза? Тут светло и много что можно посмотреть. И он действительно открыл глаза. Его рот по-прежнему шевелился, но уже совсем беззвучно. Он повернул лицо в мою сторону, снова вцепляясь в меня своим жутким взглядом, но больше ничего не предпринимал. - Ты ничего не имеешь против тёплой воды? – осторожно, как можно тише и спокойнее спросил я. Его второй глаз был полностью заволочён белой лейкомой, я мог различит только обгрызенную точку зрачка. Нистагм, признаться, вгонял меня в ужас, но я мужественно держался и продолжал смотреть на него в упор. Он качнул головой и сам осторожно сел на каталке, продолжая сверлить меня взглядом. Потом он легко скользнул своими длиннющими ногами на пол и буквально мгновенно переместился в металлическую ванную. Можно сказать, я всему этому обрадовался. В общем и целом, не считая огромного количества сошедшей с него грязи и моего некоторого смущения, ничего из ряда вон не случилось в процессе. Одним ухом я слышал, как в блок вернулась Мейбл, видимо с выстиранным бельём, но заходить в ванную не стала. Наверное, она сразу же пошла домой. Стэн, наверняка, в какой-то момент должен навестить лазарет. Он довольно щепетильно отнёсся к нашему пострадавшему, но всё это, естественно, выглядело сомнительно. Что до пострадавшего, так он совершенно самостоятельно выбрался из ванной, практически самостоятельно вытерся и не очень самостоятельно оделся в принесённую Мейбл одежду. Практически всё время он внимательно смотрел за моими движениями, делал это заметно и с каким-то явным параноидальным подтекстом. Я отыскал в медицинском шкафчике пустырник и несколько таблеток гидазепама. Я никогда бы и не подумал назвать себя квалифицированным медиком, да, но все квалифицированные медики Гравити Фолз сейчас провисали в баре. Он лежал на кровати, когда я вернулся в комнату с подносом с кашей, чаем и таблетками. Немедленно повернул голову, похлопал практически бесцветными ресницами, пошевелил своими нечеловеческими пальцами. Я понял, что нуждаюсь в том, чтобы как-то его называть. Осторожно присев рядом и поставив поднос на тумбочку, я начал: - Ты, вероятно, уже немного пришёл в себя, так? Он несколько секунд бездействовал, а потом медленно кивнул. - Меня зовут Диппер Пайнс, - на всякий случай я изобразил, взяв его за руку, нечто вроде рукопожатия, на что тот практически не отреагировал. – Просто Диппер, если хочешь. Я хочу сказать тебе, что завтра или после завтра, максимум послепослезавтра нам снова с тобой придётся совершить длительный переезд. Ты когда-нибудь… ездил на машине? То есть… ты, конечно же, вот я идиот, не мог этого делать, прости… Ты… знаешь, что такое машина? - В теории, - вдруг, шёпотом, произнёс он. В этот момент я был страшно удивлён. Он смотрел на меня, и мне даже показалось, будто он ухмыльнулся, но это вряд ли. Его отмытое лицо выглядело сильно лучше, чем в грязи и сплошь в кровоподтёках, но всё равно сквозило в нём что-то странное, как будто… Было у меня ощущение, что выражение этого лица невозможно передать фотографией или на бумаге. Оно казалось мне каким-то нечётким, несмотря на острые яркие черты, я не мог соединить их и описать его лицо какими-либо определёнными словами. Его голоса я не услышал, только безликий, но чёткий, не свистящий шёпот, не выражающий какой-либо особой интонации, которая соответствовала бы его положению – положению выкопанного из земли сумасшедшего сектанта, который и света дневного ни разу не видел. Я удивлённо вскинул брови и закусил губу. - Как тебя зовут? – спросил я медленным осторожным голосом, внимательно следя за его мимикой. - Билл, - ни одна мышца не дрогнула на его лице, только пошевелились губы. Не понимаю, почему это так интересовало меня, но я был готов разорваться на части от какого-то больного удовольствия, глядя на него. - Билл, ты знаешь, что то, что ты выжил – чудо из чудес, - легко сказал я, совершенно забывая про то, что должен был предложить ему поужинать и лечь спать. Время неумолимо близилось к полуночи. Его лицо по-прежнему не дрогнуло, но я как будто отчётливо видел, что он слушал меня с пристрастием. - Я не представляю, как ты жил там, под землёй, и что случилось с вашим рудником, но надеюсь, ты расскажешь мне обо всём этом, - я постарался загадочно улыбнуться и нагнулся к нему чуть ближе. Понятия не имею, улыбался ли Билл мне в ответ, но что-то виднелось под этой мутной пеленой в его лице внимательное и участливое. - Давай поужинаем, - предложил я, ставя поднос себе на колени и передавая ему одну из ложек, - сегодня я останусь с тобой, на случай эксцессов, а завтра уже посмотрим. Билл отточенным, спокойным движением взял ложку из моей руки и кивнул одними глазами. Я был также по пояс голый и грязный, как чёрт, я озяб, а высохший пот неприятно тянул кожу, и сидеть вот так, держа поднос и глотая совершенно омерзительную больничную кашу было совсем не приятно, но уходить мне не хотелось. Естественно, Билл молчал, зрачки его продолжали истерично дрожать, периодически тряслись кисти, запястья которых он пережимал пальцами другой руки и морщился, если это можно было так назвать. По его лицу сквозили какие-то забавные тени, и я внимательно за всем этим наблюдал. За тем, как он запихивал в свой белый рот ложку с кашей, с минуту держал её там, резко проглатывал и снова «морщился». Потом он вдруг поднял на меня вопрошающий взгляд и выдал всё тем же менторским, но еле слышным шёпотом: - Что у вас с едой? Боже, как я чертовски радовался каждому произнесённому им слову. Его губы дрожали, слышалась какая-то усталая хрипотца, но в целом он говорил, придавлено ли, шёпотом ли, без разницы. Ебаное чудо из чудес. - Больницы, - ухмыльнулся я, - не будут же тебя здесь судачками «а натюрель» кормить. Впрочем, я, наверное просто не умею варить кашу,.. Билл. Вставить его имя в конце было делом принципа для меня и доставило невероятное удовольствие. Я чувствовал себя дураком, но ощущал какое-то глупое удовлетворение от всего, что сегодня произошло, несмотря на перепалку со Стэном, съебавшихся самым отвратительным образом Дота, Холли и Мейбл. Он снова изобразил свою удивительную улыбку, которую я мог разве что почувствовать, аккуратно положил ложку на поднос и лёг, натягивая одеяло до кадыка. Больше Билл не преследовал меня взглядом, он вперился в потолок, изредка моргая и продолжая шевелить ртом, периодически тихо постукивая зубами. - Выпей таблетку, Билл, - сказал я, спустя несколько минут, когда доел кашу. В первый раз за всё время он отказался делать то, что я просил. Билл повернулся и медленно, как будто издевательски (я знал, что мне только мерещится) помотал головой. - Почему нет? – я решил действовать исключительно мирным путём. Билл, учитывая всё то, что он пережил, был настроен по отношению ко мне более, чем благосклонно. Билл несколько секунд молчал, а потом повернулся, и его лицо изуродовала самая жуткая ухмылка, которую я когда-либо видел: - Потому что я прекрасно себя чувствую, - прошептал он. *** - Я в любом случае повезу его в Просперитас, Стэн. Пока я резкими нервными движениями выбрасывал из тумбочки свои пожитки, ни разу не попав в рюкзак, Стэн стоял, прислонившись к косяку, и курил самокрутку. Он был чем-то раздосадован, но так и не сказал мне – чем конкретно. Он не хотел, чтобы я забирал Билла в Просперитас, вроде бы потому, что не хотел, чтобы его раифицировали. - Что ему здесь делать? – я развернулся к старику и уставился на него выжидающе. – Ты планируешь…? Что? Быть ему другом? Посадить рядом с собой в баре, поставить пинту, крикнуть «за здоровье» и…? - Да прекрати ты, мать-гусыня! И хватит делать из меня врага народа, я не собирался никого спаивать, делать своим другом, просто… Ну подумай, парень, что он будет делать там, наверху? Он никогда не видел неба, не дышал свежим воздухом, его мир ограничивался земляными стенами шахты, а ты хочешь везти его в громадный Просперитас! Чушь собачья твои выдумки! Я устало запрокинул голову и вздохнул. Просто забить, просто забить и продолжать заниматься своим делом. Я собрал в кучку свои вещи и принялся аккуратно их складывать, опустив глаза так низко, чтобы больше не видеть Стэна с этой его трогательной щетинкой. Однако, когда я потянул на себя очередные трусы – обнаружил на них его ботинок. Я несколько раз дёрнул трусы на себя, продолжая игнорировать старика, но в итоге уступил ему в упорстве и плюхнулся назад, прислоняясь спиной к железной кровати. Стэн смотрел на меня сосредоточенно и зло. - Диппер, я не хочу, что ты принуждал Билла к раификации, - твёрдо заявил он, - оставь, пожалуйста, свой бред при себе и не впутывай несчастного шибздика, который просто не соображает, куда ты его впутываешь! - Стэн, убери ногу с трусов… - Я повторю ещё раз, чтобы даже до такого упёртого барана, как ты, дошло – прекрати делать из других людей свои идейные и идеалистические игрушки, ебать тебя в…! Ты грёбаный ребёнок, и при этом стремишься управлять чужой жизнью, что-то за кого-то решать?! Да хуя-с-два, пока я жив, я тебе такое позволю! В конце концов я твой опекун и я за-пре-ща-ю! Я почувствовал, как на скулах заиграли желваки, несколько раз вдохнул и выдохнул, посчитал до десяти, щёлкнул кулаками, и поднялся, глядя на Стэна снизу-вверх. У нас была не очень большая разница в росте, но в комплекции я ему уступал. Тем не менее я умел нагонять на людей страх одним своим взглядом. Пришлось научиться. И я сказал ему: - Дядя Стэн. Помнишь, как-то раз мы с Мейбл вдвоём остались дома, ты тогда соврал, что уезжаешь в шахты, и пропал на две недели. К нам домой несколько раз приходила комиссия, нас спрашивали, почему с дома не идёт списки хабара, где наш опекун, работаем ли мы. На всё это мы с Мейбл пожимали плечами. Кое-как растянули еду на неделю, но потом нам пришлось ходить и клянчить её у соседей, потому что билетов нам не выдавали, не за что было. В какой-то момент я наведался в местный бар, и там, так сказать, поклянчил. Я попросил у Гиты каких-нибудь остатков, пожаловался на то, что «прадядя Стэн до сих пор не вернулся из нижних рудников». Гита засмеялась и сказала: «Я вчера видела его в баре в седьмом блоке – ужратого в говно». Ха-ха-ха, ответил ей я. Стэн стоял пасмурный, как сегодняшнее небо, и смотрел на меня из-под своих могучих старческих бровей. А я смотрел на него со смехом и злобой. - А теперь ты заявляешь мне, дядя Стэн, что можешь позаботиться о езданутом пареньке, что обещаешь обеспечить его, создать, дескать, комфортную обстановку, спокойную, умиротворённую, последить, помочь, стать ему хорошим товарищем, реабилитировать. Стэн, позволь напомнить тебе кое-что… Сейчас ты живёшь на нашем с Мейбл иждивении, и пьёшь на наши билеты, таскаешься на нашей дрезине в нижние рудники и беззаботно бороздишь дороги поверхности только благодаря нам. И я ничего не имею против. Но… Я внимательно смотрел за тем, как тот всё съёживался и съёживался, как серело его лицо, и старик будто становился всё ниже. Он по-прежнему смотрел на меня грозно и властно, но у него давно уже не было никакой власти. Нет, мне не нравилось всё это. Пусть Стэн был пропойцей, яростным лжецом и по натуре своей настоящим бродягой, он вырастил нас, дал нам место и позволил родителям уйти в Просперитас. Он был хорошим человеком, но не тем, кому можно доверять. - У тебя нет и быть не может друзей, Стэн. Только собутыльники, да… Мифический прадядя Форд, который пропал без вести двадцать два года назад. Извини. Я нагнулся, выдернул трусы из-под подошвы его ботинка, бросил их в рюкзак, а потом вышел из комнаты, оставляя Стэна одного. Вероятно, не просто так большинству жителей Гравити Фолз я кажусь мудаком и последней паскудой, но, будьте покойны, есть вещи поважнее мнения окружающих. Чья-то счастливая жизнь, например. Билл, нервно озирающийся, и Мейбл ждали меня возле грузового лифта. Я подошёл к сестре, которая посмотрела на меня растерянно, а потом неожиданно, боязливо осмотревшись по сторонам, обняла. Я удивился этому, в самом деле удивился. У нас с ней с каждым годом складывались всё более холодные отношения, обниматься мы перестали лет в семнадцать, даже на день рождения. Мейбл неловко мне улыбнулась и сказала усталым голосом: - Извини, Дип-Дип… Я, наверное, не всегда бываю права, но и ты, в общем, не торт. Просто… Удачи тебе со всем этим, ты делаешь благое дело. В данный момент точно. Просто постарайся не вляпаться там ни во что и вернуться поскорее, договорились? Я, продолжая удивляться, чмокнул её в щёку: - Какие ещё неприятности, Мейбл, это же Просперитас – грёбаный рай на земле. Мейбл закатила глаза и ткнула меня пальцем в бок. Я постно усмехнулся и шагнул в грузовой лифт, утягивая Билла за рукав внутрь.