Мир под стеклом

      «Раз, два, три, четыре», — снова и снова доносилось из одиноко стоящего гаража, какого-то неказистого, всеми забытого города, чёрт знает зачем занесённого в самый глухой, отдалённый и насквозь прогнивший закоулок страны.       — Дорогуша, ты опять пропустил паузу перед новой долей, — возмущённо сетовал Крист.       — Не называй меня так! Ты же знаешь, как сильно это меня раздражает, — огрызался Ричард.       — О, да неужели? — настойчиво повторил барабанщик. — Ты пропустил долю, милочка. Целую долю, уже в четвёртый раз. На одном и том же месте!       — Заткнись, Крист! — умалишённо вопил Ричард. — Ты же меня доведёшь, клянусь матерью!       — И что же? И что тогда? Что ты мне сделаешь?       В спёртом воздухе гаража повисла неловкая пауза. Запах грязного белья, машинного масла и перегоревшей проводки всё так же сдерживал слова, как и пару секунд назад. На Криста упал разъярённый взгляд Ричарда. Барабанщик сорвался с места и спустя мгновение уже держал своего приятеля за воротничок футболки.       — А ну иди сюда, придурок! Как же ты мне надоел!       — Ну давай, милочка, врежь мне как следует, ты же хочешь! — подстрекательски продолжал Крист, уклоняясь от неумелых ударов.       Выплеснув большую часть своей ненависти, Ричард уставился на Криста со взглядом оголодавшего зверя, который был готов растерзать свою жертву.       Заржавевшие петли ворот летнего гаража поддались, отозвавшись протяжным скрипом. Где-то на середине подъёмный механизм перестал двигаться, как бы сильно на него ни давили. Два бурых облачка, вылетевшие из-под ржавых петель, вновь одарили подростков, режущим звуком.       — Привет, парни, — добродушно произнёс Шон.       Шон… Это был человек, ради которого хотелось жить. Это была именно та личность, которую можно было впустить в жизнь без каких-либо последствий. А ведь всего лишь каких-нибудь два-три года назад Крист и Ричард презирали его.       Обед в подвале, вечер — заработки прислугой в одном из соседних отелей. Казалось бы, из него ничего не выйдет. В Шона попросту не верил никто, будем честны, даже Крист на тот момент не верил, что у него хоть что-нибудь получится. Шон был изгоем и позором своей семьи.       Год назад Ричард заметил — на последних двух уроках этот лузер постоянно куда-то девается. Данный поступок повторялся регулярно, что очень сильно раздражало учителей, в особенности, лингвистическое отделение.       Уроки литературы, вместе с уроками английского языка, обычно выпадали на конец дня. Тем не менее, Шон всегда был подготовлен. Не было ни единого раза, когда бы в порыве гнева на него срывались заведующие кафедры. Этот парень усваивал программу на отлично, за что и был изгоем.       За прекрасно рассказанные стихи Шекспира, произведения Диккенса и Оскара Уайльда Шон мог позволить себе пропускать большую часть занятий. Хоть ему и грозили отчислением за прогулы, дело не доходило дальше угроз.       Шон часто был битым, но никто не знал, кто именно наносил ему увечья. Бесспорно, его могли обозвать «законченным ублюдком», однако мало кто осмеливался поднять на него руку. Он был добрым. Да и сейчас остаётся таким же. Вы даже представить не можете, насколько добрым может быть человек, находясь в условиях жесточайшего давления однокурсников.       Примерно в тоже время Ричард узнал о том, что Шон музыкант. И его прогулы связанны с музыкой. Уходя раньше на один-два часа, он «зависал» в магазине «With-Out».       — Крист, вы опять что-то не поделили? — мягко обратился Шон.       — Нет, ничего серьёзного.       — Ах! «Ничего серьёзного»? — с надрывом в голосе произнёс Ричард.       — Парни, перестаньте. Вы ведёте себя как дети. Садитесь за инструменты, у меня есть для вас кое-что новое, — с улыбкой произнёс Шон.       В это момент, лицо Криста засияло так же, как в день контрольной, за которую он получил двойку с плюсом. Его счастью попросту не было предела, оно не могло уместиться в одном человеке и требовало скорейшего выхода во внешнюю среду.       — Помните, что мы репетировали вчера? — с интересом спросил гитарист. Двое парней одобрительно кивнули. — Тогда начинаем.       «Раз, два, три, четыре!»       — Я уверен, что человека лучше тебя быть просто не может. Смотря тебе в глаза, я вижу твою душу. Твоё абсолютно чистое сознание. И пусть твои запястья покрыты шрамами, я знаю. Ты делаешь это из-за того, что не хочешь вредить окружающим. Мне жаль тебя и одновременно нет. Ты одновременно слаба и добра. Сильна и зла на всех вокруг. Но ты та, кто ты есть. И я люблю тебя.       «Стремление тянуться к идеалу в корне отличается от того, чтобы быть идеальным», — промелькнуло в голове Шона.       — Скорее, карандаш! Мне нужен карандаш! — искромётно прокричал Шон, застыв на втором куплете. — Ребята, эта музыка не должна звучать «стерильно», чистота способна уничтожить все эмоции, которые мы хотим передать, — продолжая говорить, Шон отыскал потёртый кусок обоев и начал записывать на нём мысль, столь безвольно пришедшую в голову.       На горизонте алел восток, красные полосы в сером разрезе облаков всё больше растворялись в лучах заходящего солнца.       — Парни, — мило прошептал Шон, светившимся от счастья губами. — Я рад, что сейчас нахожусь с вами.