Часть первая. Глава 10. "Книги автомеханика"
23 декабря 2016 г. в 13:50
Всё то время, которое Шон находился в больнице, он потратил на книги, что должен был прочитать по программе. Ричарда выписали намного раньше, поэтому гитариста перевели в палату с обычными больными.
Сам басист был нередким гостем в палате Шона, именно он и приносил ему всю литературу, которая была нужна. Гитарист буквально «проглатывал» всё, что удавалось протаскивать Ричарду. Шон изголодался по музыке, отчего заполнял брешь в отсутствии творчества книгами. Шон пролежал в больнице два месяца, заместо положенных трёх, хоть трещины в рёбрах зарастали довольно медленно. Он успел необычайно сильно измениться за весь срок своей реабилитации. Можете ли вы себе представить, что за восемь с лишним недель он перечитал практически всего Рея Брэдбери? "Невозможно" — скажете вы. Просто невозможно. И я соглашусь с вами — мне самому не понятно, как он умудрился.
Холодным январским днём к гитаристу вновь наведался Ричард.
— Привет Шон, как себя чувствуешь? — добродушно приветствовал басист.
— Рад тебя видеть, — воодушевлённо ответил обросший за всё пребывание в больнице парень, одетый в красную пижаму, которую, к слову, принёс барабанщик. — У меня всё хорошо. Сам как? Как Крист? Он в последнее время редко заходит. Говорит, в машинах копается.
— Да, всё так. Крист задолжал за оплату жилья, поэтому последние две недели вообще не покидает гаража. У меня всё хорошо. Правда… — Ричард замялся.
— Что-то случилось? — немного встревоженно произнёс Шон, приподнявшись с кровати.
— Мистер Джордан отказывается верить в то, что ты лежишь в больнице, говорит, что ты совсем от рук отбился, раз на занятиях не появляешься, — рассказывал Ричард, периодически сдавливая напирающий смех. — Ему весь университетский состав с пеной у рта доказывает, что ты действительно лежишь в больнице. Даже заголовок в газете показывали, а он не верит. Говорит: «Совпадение всё это! Не верю я этому молодому человеку!» — тут Ричард не сдержался, засмеявшись во весь голос.
Это заставило взбодриться Шона, и он начал смеяться вместе с басистом.
— Когда меня выпишут, приду к нему и покажу рентгеновские снимки. Хотя, наверное, он скажет, что это фальшивка. — Гитарист робко улыбнулся.
— Да, точно, — с энтузиазмом подтвердил друг.
— Кстати, Ричард, есть что-нибудь новенькое?
— Конечно есть, — басист потянулся к сумке с фруктами и достал оттуда затрёпанную книгу, оформленную в стиле комиксов шестидесятых.
— "Джордж Оруэлл — Тысяча девятьсот восемьдесят четыре", — произнёс Шон с некоторым восторгом в голосе.
— И вот ещё, — произнёс Ричард, отдавая книгу в руки своего друга, после чего опять предался увлекательному поиску чего-то необыкновенно важного в сумке, где, на первый взгляд, можно было спрятать что угодно. Басист достал ещё одну книгу, более новую на вид.
— "Энтони Бёрджесс — Тысяча девятьсот восемьдесят пять", — тем же фанатичным тоном сказал Шон.
— Я не читал их, и это даже не программные книги, — спокойно заявил басист — Первую мне посоветовал Крист. Вторую…
— Крист?! — Ричард был прерван обескураженным возгласом Шона.
— Да, Крист. Он сказал, что натолкнулся на неё несколько лет назад, когда даже вы с ним не были знакомы. Он просил сказать тебе, что книги точно тебе понравятся. И ещё попросил много анализировать. «Пытайся проводить аналогии со всем, что будет поступать в голову. Выбрасывай лишнее за борт» — как-то так.
— Я, видимо, ещё не до конца узнал его. При мне он мало читал.
Шон отложил книги на свою прикроватную тумбочку.
— Я обещаю прочитать их к завтрашнему дню и отдать обратно, — закончил мысль гитарист, улыбаясь Ричарду.
Басист выложил всё содержимое пакета, «не знающего дна», и уже собрался уйти, как Шон вновь окликнул его.
— Постой, Ричард, я могу попросить тебя кое о чём?
— Конечно, Шон, что ты хочешь?
— Можешь принести мне кассет с плёнкой и мои старые дневники?
— Конечно, без проблем, приятель. Это всё?
— Пожалуй, да. Увидимся завтра. — попрощался Шон, после чего потянулся к книге.
«Было холодное апрельское утро и часы пробили тринадцать» — сказал он вслух, пробегаясь по первым строчкам произведения.
«Как часы могут пробить тринадцать? Чёрт. В любом часовом механизме предусмотрено лишь двенадцать ударов», — развивал тему Шон.
Последние шесть часов он читал взахлёб. Весь остаток времени, что Шон лежал в больнице, в его сознании продолжали осаждаться «нестабильные мысли», не способные существовать в сознании, которое загрязнено информационным мусором.
Спустя два месяца однообразных дней он вышел в старый мир. И хоть сам Шон называл это своим «отпуском», ребята были очень рады видеть своего друга у себя дома, а не в больнице.