Часть вторая. Глава 16. "Самые лучшие дни падения с высоты 20 этажа — у самых перил"
10 января 2017 г. в 17:27
По всем очевидным правилам, на первый взгляд, не кажущиеся столь простыми, чёрная полоса жизни должна закончиться именно в тот момент, когда все жизненные ошибки будут усвоены. Однако, по всей видимости, для Шона существовал отдельный свод правил, единственный экземпляр которой сгорел вместе со всем печатным домом.
Гитарист мечтал о такой жизни, которая бы не пестрела неожиданными поворотами и была пропитана серой краской однообразности, носившая название "спокойствие". Вселенная играла по-другому. Кто-то с очень большим азартом продолжал увлекательную игру на скорость социальной адаптации. И этот кто-то явно не любил проигрывать.
Около недели для Шона институт был не таким уж безопасным местом, каким был ранее. Теперь гитарист обедал только в подвале, а на лекциях держался рядом с Ричардом. Его ненавидели все. Каждый встречал его волной первобытной агрессии.
Спустя ещё несколько дней на гитаристе попросту не осталось живого места. Избиения стали обыденностью. В дни, когда Шону удавалось отделаться парой пинков, приравнивались к чему-то невероятно прекрасному.
Это продолжалось недолго.
Помнится, это произошло где-то в середине марта. Около двух часов дня.
— Эй, Шон, подойди сюда, мы с ребятами хотим сказать тебе пару слов! — подозвал парень, что набросился на гитариста ещё зимой в кафетерии.
"Вот бы сейчас Ричард был рядом... Я не могу это терпеть" — приглушённо произнёс гитарист, покорно подходя к группе из пяти человек.
— Нам тут недавно попалась кассета с твоей, как ты её там называешь? — вызывающе обратился зачинщик побоя и толкнул Шона. — Музыкой? Ведь так?
За углом показался басист. Ричард сразу направился к гитаристу, стоило ему только увидеть назревающие неприятности.
— А тебе что-то не нравится? По мне так, это очень неплохая музыка, — ответил Шон, вырвав кассету из рук парня.
— Ах вот мы как запели! — "пострадавший" парень дал Шону по животу, отчего тот согнулся.
Остальные тут же подтянулись к своему приятелю, избивая гитариста как только хочется.
Шон сопротивлялся, хоть он и был в меньшинстве. Майкл (виновник всей истории с кафетерием) отправился в накаут. Четверо опешили и немного отступили назад.
Пробираясь сквозь толпу зевак, к месту драки на всех порах несся басист. Ричард хотел хотя бы остановить драку, а если не получится, принять неравный бой.
Ему не хватило буквально пары секунд. Один из дружков Майкла уже успел повалить Шона на пол и теперь принялся бить Шона по лицу.
Гитарист потерял сознание и лежал на кафельном полу, истекая кровью.
— Да что же они с тобой сделали! Прости меня Шон, я не успел, прости меня! — молил басист, держа расположившегося на носилках гитариста за руку.
Весь коридор был залит кровью. Уже через десять минут гитарист находился в карете скорой помощи.
— Доктор, это нормально, что он не приходит в себя!? — кричал басист на повышенных тонах.
Сопровождающий молчал.
— Доктор, ну ответьте же что-нибудь! Вы ведь врач! — доносилось из белого автомобиля, сверкающего спец.огнями. — Ответьте!
— Замолчите, ради всего святого! — сорвался мед.инструктор — Хотите правды? Хотите? — продолжал он с нотками ужаса в голосе. — Ваш, друг, с вероятностью 2/3 уже мертв, и я не знаю, что с ним станет.
В голове у Ричарда помутнело. Краски всего мира сгустились, устремившись в одну крохотную точку всей человеческой истории. Мир вновь потерял все оттенки и полутона, облачившись в белое и чёрное. И теперь, в машине, которая неслась со скоростью пятьдесят миль в час, находился полуживой человек с пятнами чёрной акварели на лице. Теперь, в автомобиле, от которого зависела жизнь Шона, остановилось время.
Гитарист едва заметно шевельнул губами.
— Твою ж мать! Жив! Жив, засранец! Жив! — не находил себе места басист.
Мимолётный взгляд стеклянных глаз оказался прикован к изумлённым лицам старого друга и сопровождающего. Это длилось около двух секунд, по прошествии которых, веки вновь скрыли блеск пары опустошённых зрачков.
С этого самого дня началось что-то невообразимое.