Мир под стеклом

       — Огонь по команде! Дистанция полтора метра! При установлении зрительного контакта с объектом разрешается открывать огонь на подавление! Он в этом квартале, и далеко не ушел, ищем его, парни! — доносилось откуда-то снаружи.        Шон забился в угол тёмного склада со спортивным инвентарём. Везде было грязно и пахло пылью. Любое прикосновение отставляло на одежде серый след. За дверью раздавались шаги бегающей полиции, что оцепила всё в квартале вокруг.        — Альфа, приём, это Чарли, в квадрате 9 чисто, приступаю к проверке квадрата 10, указания будут? — словно гром обрушился чужой голос спецназовца.        На мгновение всё стихло, и вновь стали различимы шаги людей, которые яро врезались в асфальт тяжёлыми армейскими сапогами.        — Но сэр, это почти ребёнок. — лепетал всё тот же «ликвидатор» из отряда, — Сэр… — член спец.подразделения тяжело выдохнул. — Так точно сэр.        Ещё мгновение, и всё вокруг вновь замерло. Шону казалось, будто бы колотившееся в груди сердце звучит намного громче суетящихся мужчин — стоит им только прислушаться, и все услышат сбившийся барабанный ритм в груди напуганного парня.        — Дан приказ открывать огонь без предупреждения, — изрёк уже знакомый голос. — Зовите инженеров, нужно снести эту дверь к чёртовой матери.        Шон, на своё счастье, влез через окно чёрного хода, которое, по всей видимости, так и осталось незамеченным.        Раздался шум циркулярной пилы. Внутрь тут же полетело множество искр, которые подпалили простыни, накрывавшие всё то барахло, что стояло внутри.        Гитарист побежал прочь от парадной двери, надеясь выбраться тем же путём, каким он попал на склад.        Спустя несколько секунд железная дверь влетела во внутренне помещение ангара. Шон оказался прямо на свету.        — Стоять! Руки за голову так чтобы я их видел! Сделай это медленно, парень, очень медленно, и давай без шуток!        Это определённо был конец.        Не дожидаясь того, чтобы гитарист положил руки на затылок, один, а может два спецназовца всадили в него три пули. Шона свирепо кинуло вперёд. Он сам видел, как два свинцовых шарика вылетели из его тела. Третий, очевидно, застрял где-то между костей. Гитарист ещё дышал.        — Огонь! — скомандовал офицер.        В Шона отправили, наверное, около восьмидесяти выстрелов. Прямо в упор. Гитарист упал замертво.        Боль уходила сама собой и уже почти не чувствовалась. Шон попытался перевернуться и ощупать свои руки. Он поднял запястье и увидел, что у него не хватало трёх пальцев левой руки. Он понимал, что умирает.        Закрыв глаза, гитарист прощался со всеми, кого знал.        Вокруг не было никаких спецназовцев, только он один, в своей кровати. Прямо напротив него красовалось открытое окно, со стороны которого доносились холодные порывы ветра.        «Неужели сон?» — произнёс он вслух, припоминая всё то, что случилось с ним за последнюю неделю.        Это было начало лета 1981 года. Примерно с того дня начался марафон социальной викторины «просуществуй до следующего понедельника».        Не было ничего, просто ничего такого, что бы выдавалось из общей картины жизни трёх парней. Ну, разве что гитарист устроился работать в вечернюю смену, бегая с первого этажа на шестой и с шестого на первый n-ое количество раз в день. Рутина всё сильнее сковывала привычный темп жизни. Избиения "шли своим чередом", пусть и не с прежней силой. Всё это продолжалось с начала лета 1981 по зиму 1982.        Оставалось ещё около полугода, прежде чем в никому не известном городе разразился небывалый творческий ажиотаж, виновником которого и был Шон.        Как говорил сам гитарист, уже в сентябре 1983: «Если бы я встретился с собой в прошлом, то это был бы разговор не на одни сутки».