Мир под стеклом

       — А ну отвали от него, милочка! — выпалил Крист, подбегая к Шону.        Толпа ревела, наслаждаясь «полным срывом своей поехавшей крыши».        — Убери руки, я тебе сказал! — продолжал разъярённый барабанщик, подходя всё ближе. Теперь этим заинтересовался Ричард.        — Эй, не стоит, всё нормально, — прервал идиллию вышедший из забытья Шон. — Спускайся обратно, милая. — обратился он к девушке. — Ребята, мы продолжаем. — Шон прижал к себе стойку и начал шептать в микрофон. Даже пытаясь вслушиваться в слова, не было понятно ни единого слова.        — Мне нужно закурить, Крист, у тебя с собой сигареты?        — Что? Шон, ты ведь не куришь? Какого чёрта?! — обескураженно воскликнул басист.        — Я забыл пачку в куртке. Шон, ты ведь не курил?        — Многого вы не знаете. Ладно, к чёрту это. Отдохните пока, я один справлюсь. Нужно успокоить эту армаду, иначе они тут всё разнесут.        — Шон, ты серьёзно?        — Идите, говорю вам. Вместе с вами играть одно удовольствие, только я перестаю себя контролировать, — шептал он, отвернувшись от публики. — Ну? Чего стоите? — парень у микрофонной стойки улыбнулся.        — Хорошо, как скажешь. Ричард, пошли.        — Возвращайтесь минут через пять, тогда и продолжим.        Крист с Ричардом удалились за кулисы и вышли на улицу.        Небо начинало украшать себя звёздами, и всё окружающее пространство темнело. Дул прохладный ветер, и Ричарду раз за разом приходилось поправлять волосы, что отросли практически до самых плеч.        Барабанщик и басист переглянулись. Крист повеселел и подошёл к своей машине. В его руках зазвенела связка ключей.        — Интересное это, однако, дело, — говорил он переворачивая весь бардачок пикапа с ног на голову. — Ты ведь тоже не знал? А, Ричи?        — Тип того. Даже когда у него была депрессия, он не выкурил ни одной. А тут такое. Из ничего.        Крист уже достал сигарету из пачки и, держа в зубах, доставал зажигалку.        — Беспокоюсь я за него, ничем хорошим от этого не веет.        — Вот-вот, — ответил Крист, затянувшись дымом.        Ричард, в метре от Криста, едва заметно улыбнулся.        — Сам бросить не думаешь?        — Ох, это такая дрянь, от которой просто так не отвяжешься. — барабанщик затянулся вновь, выпустив никотиновое облако в сторону от друга. — Пошли. Шон уже должен заканчивать.        Внутри же Шон спокойно доигрывал песню. Что было странно — ни Крист, ни Ричард не слышали её раньше.        — …именно так. И я так полагаю, что все проблемы заключены в твоей голове. Если твое сердце пытается вырваться из твоей груди, напомни ему, по чьей вине ты обязан осколками прошлых проблем, что застряли где-то внутри тебя. — Шон играл очень спокойно. Стиль его музыки, казалось, менялся от песни к песне.        Барабанщик уселся на прежнее место, Ричард натянул на себя гитарный ремень. Все были готовы. Текст песни подошёл к концу, и, не дожидаясь, когда биение гитарных струн полностью угаснет, Шон начал «Эмоциональный барьер».        — Если кто-нибудь увидит его, пристрелите его! Если кто-нибудь сожрёт его живьем, пристрелите его! Если кто-нибудь почувствует неотвратимое желание, пристрелите его! Если вы узнаете в старом друге это чудовище, пристрелите его! Не ставьте под сомнение теорию, делайте не думая! Не искушайте себя на лишние мысли о высоком искусстве! Сделайте это быстрее, иначе вы ставите под удар моё сердце! — уже на второй строке Ричард подхватил мелодию и повёл басовую партию за собой. Крист вступил в положенном месте. — Вы все хотите справедливости! Вы не знаете, для чего вы здесь! Вы не знаете, с какой целью вы это совершаете! Однако вы оставляете меня одного в заминированном доме без детонатора!        Всех в зале пробрало музыкой. Толпа слушателей начала трястись в такт музыке. На сцену вновь залезло несколько человек, что чересчур сильно «прочувствовали драйв». Шон не сопротивлялся. Он вообще не двигался и не менял положения тела. Его выдавали лишь открывающийся рот и правая рука с зажатым в ней медиатором.        — Меня поражает сердечный приступ, чёртов сердечный приступ! Одним весенним днём вы забыли о том, что под ударом ваше сердце! Одним скучным и серым днём вы забыли про то, что жизнь конечна!        Шон подкосился и упал навзничь, ударившись затылком о деревянную сцену. Даже это не помешало ему продолжить играть. Микрофон был вне его зоны досягаемости. Гитарист вовсе не пытался встать, мирно доигрывая песню.        Через несколько секунд Шон повернулся на бок, поджал под себя ноги и пнул микрофонную стойку, так, что она упала вниз и оказалась около его головы. Поднимая праву руку вверх, гитарист жестом показал Ричарду замедлиться, а Кристу вовсе перестать играть.        Истошным и нарастающим шепотом, переходящим в крик, гитарист продолжил.        — Помогите мне, я загнан в тупик, кто-нибудь, прошу вас, выпустите этих зверей из моего сознания. Я всего лишь мальчик, и мне больно... обними меня, обними, обними, обними. Помогите мне, они вооружены!        Шон привстал на коленях. Уткнувшись лбом в пол, он, сам того не осознавая, выводил на свет полную импровизацию.        Зал буквально «взорвался» от аплодисментов, стоило ему только вползти своим тонким голосом в высокий регистр, начать рвать барабанные перепонки, будто бы чувствуя за собой не человеческое прошлое, а историю необыкновенной машины для убийств и пыток.        Он был похож на дошедшее до крайности, обезличенное существо людского рода. Это вовсе не был Шон.        Песня закончилась, и люди, что были на сцене, прыгнули в толпу, уносясь на «волне» из человеческих рук в середину зала, там же становясь частью прежнего разъярённого людского потока.        — Шон, ты в порядке? Что с тобой? — говорил Крист сквозь крики.        — Я не знаю… постоянно голова кружится. Душно здесь. Мне нужно на воздух.