Мир под стеклом

       — Сынок... — напряжённо произнесла мисс Этгарн, уловив лёгкий запах табака, что исходил от Шона. — ты куришь?        Ложка, которую гитарист поднёс ко рту остановилась в то же мгновение, когда сказанное уложилось в сознании.        Парень, сидевший за семейным столом спокойно положил столовые приборы на тарелку. После того, как Шон протёр руки салфеткой и глубоко вздохнул, он наконец начал.        — Да.        Мать гитариста присела обратно за стол. На Шона невозмутимо смотрел его отец, в глазах которого читалось: "Ничего серьёзного не произошло. Всё нормально."        В руках мисс Этгарн держала полотенце, которому, по всей видимости, на время разговора предстояло стать "стоком" поступающего напряжения.        — Шон. — однозначно произнесла она. — мы с твоим отцом прекрасно понимаем, что ты уже давным-давно не ребёнок. И мы в праве лишь давать тебе советы и подсказки. Остальной выбор ты делаешь сам...        Мисс Этгарн поникла головой вниз и ещё усерднее стала переминать полотенце в руках. Отец Шона, допив свой стакан с апельсиновым соком, включился в беседу.        — Ты ведь знаешь, от чего умер дядя Уолшер?        Шон сидел неподвижно, заключив руки в замок и уставившись на одну единственную крошку, что оставалась в его тарелке.        — Не отвечай. Ты сам прекрасно знаешь причину. — мистер Этгарн отправил в рот ложку с горкой тушёных овощей. — Я не призываю тебя сразу же бросить и больше никогда не начинать. Только не забывай о последствиях, сынок. Рак лёгких это не шутка.        Мать Шона глубоко вздохнула и отошла к раковине с посудой. За шумом текущей воды мисс Этгарн укрывала свои слёзы, однако сам Шон не мог этого видеть, так как она стояла к нему спиной.        — А как у вас дела с ребятами? — произнесла она самым спокойным и заинтересованным тоном, каким только могла.        — Мы дважды выступали на прошлой неделе в одном из клубов.        — Ох, правда? — спросил отец с полным ртом брюссельской капусты.        — Да. — Шон постепенно выходил из оцепенения. На тот момент ему будто бы было не 23, а 13.        — Мы с отцом очень рады за твоим успехам в музыке. Ты хотя бы не бездельничаешь. Не думал о том, что бы вернуться в университет? — продолжала мать, укладывая вымытые тарелки на полотенце справа от раковины. — Ты ведь был одним из самых лучших учеников, и мистер Нартман настаивал на том...        — Я ни за что туда не вернусь. — отрезал Шон.        — Сынок, это ведь твоё будущее, ты сам это прекрасно знаешь.        — Что бы опять было вот так? — гитарист приподнял футболку и дал узреть шрамы на животе и ещё не до конца сошедшие синяки. — С людьми, что так поступают невозможно жить спокойно. Я в состоянии обеспечить себе достойную жизнь музыкой.        — Шон, ты ведь понимаешь, что многого ты этим не добьёшься? — поинтересовался отец, закончив с овощами и приступив к десерту. — Тем более, ты ведь сам говорил, что хотел бы работать редактором в издательстве, или писать рецензии.        — К чёрту оно мне не сдалось. — произнёс гитарист, смотря своему отцу прямо в глаза.        В ответ мистер Этгарн лишь робко улыбнулся и продолжил поглощать остатки своего десерта.        — Мне кажется, если парень столь решительно настроен, то нам не стоит ему мешать, ведь так, Сьюзен? — отец откинулся на спинку истлевшего деревянного стула и повернулся в пол-оборота.        Ответа не последовало. Мистер Этгарн медленно развернулся к столу и уткнулся к себе в стакан с мороженным, пытаясь чайной ложкой соскрести подтёки сиропа со стенок чашки.        Шон встал из-за стола и вышел в коридор.        — Спасибо за ужин, мам. Всё было очень вкусно.        — Ну подожди, куда же ты, — раздалось с кухни. — постой. — хлопотала мисс Этгарн.        К тому времени, как мама Шона закончила мыть посуду, гитарист уже успел зашнуровать обувь и набросить ветровку.        — Когда ты придёшь к нам в следующий раз, сынок?        — Не знаю, может послезавтра, а может быть только на выходных - у нас полно концертов на этой неделе.        — Приходи обязательно, мы с папой будем тебя ждать.        Только сейчас Шону удалось разглядеть чёрный узор туши и бежевые разводы потёкшей пудры на щеках своей матери. Это заставило перевернуться с ног на голову всё, что было у него внутри. Но Шон не сказал об этом ни единого слова.        — До скорого. — легко выпустил он, открыв перед собой дверь. В тот момент, когда гитарист выбежал на улицу, его тут же обдало тёплым потоком летнего ветра.        Всё вокруг было таким живым, и так спокойно сосуществовало друг с другом, что в какой-то момент могло показаться, происходящее — постановка. Такого не бывает. Все, кто говорит об спокойствии в мире, либо глупцы и лжецы, либо попросту поклонники детских сказок.        "Мир, как и наша жизнь, это постоянное движение и борьба за право носить наше имя с гордостью! Это даёт нам право на то, что бы называться человеком!"