Sweet Child O' Mine

OST: Sun Kil Moon – Alesund Когда Джон Ватсон спал, он видел звезды. Они танцевали по иссиня-черному небу, изгибаясь и извиваясь. За каждой звездой стоял свой цветной недоступный мир. Каждое утро Джон Ватсон просыпался счастливым. Последний лист еще не успел слететь с затерявшегося в саду холодного омертвелого дерева, а во владения Холмсов пробрался дух приближающегося Рождества. Вместе с ним в сердце юного блондина пробрался страх, что ему придется уехать на каникулы к родителям. Нет, конечно, он любил маму и папу, но любил он их по-другому, не так, как Шерлока. Он был в ответе за него. Это новое чувство, которое прожигало нутро, сделало маленького Джона - как бы сказала миссис Хадсон, если бы перемена эта застукала ее врасплох, а не ходила перед ее глазами каждый божий день - по-настоящему мужественным. Что же касается Холмса, то он терпеть не мог свою маленькую скрипочку. Хотя, нет, нельзя так говорить. Он любил ее, любил неистово, любил почти до отупления, он даже на ночь иногда забирал ее в свою кроватку. Но Джона он любил больше. Те часы, когда ему приходилось играть в одиночестве, превращались для него в истинное, почти физическое мучение. И самым интересным во всем этом было то, что его больше всего расстраивал даже не сам факт проведения нескольких часов без Джона, а то, что ему не позволяют с ним видеться в это время. Шерлок давно заметил в себе эту черту – если ему что-то запрещают, он тут же начинает желать это. Конечно, он заметил в себе и другую черту – если ему дают желаемое, у него тут же пропадает всякий интерес. Пожалуй, будь он чуть постарше, он рано или поздно испытал страх, что охладеет к Джону из-за всего этого. Но ему было всего восемь лет, и его тоненькие пальчики носились по грифу, пока смычок почти что раздирал струны. Кудряшки смешно пружинили, а щеки горели. Если Шерлок чему-то отдается, то делает это до конца. Вне возрастных рамок. – Эм... – Джон чуть приоткрыл массивную деревянную дверь, замерев на пороге. – Да, – Шерлок резко повел смычком, так что скрипка взвизгнула, – Джонни. – Можно я посижу... послушаю. Холмс-младший еле скрыл улыбку, смычком указав на кровать. Он отвернулся от Джона, с недовольством заметив, что его пальцы начинают дрожать. Да, он хочет играть для него идеально. Играть для него. Но игра не ладилась. Мелодия все время норовила сорваться, струны были слишком жесткими, смычок слишком тяжелым, скрипка – слишком скрипка. Шерлок почувствовал, как горький соленый комок поднимается к горлу. Он замер. В комнате стало слышно секундную стрелку настенных часов. – Ух, до чего красиво! Ты настоящий талант! – Слова Джона оглушили, разбив воздух на мелкие осколки. Холмс повернулся, внимательно посмотрев на друга, тот даже поежился. Он отложил скрипку и подошел к кровати. Аккуратно снял ботинки (традиция этой семьи – всегда носить ботинки), задвинул их под кровать, залез, подсев к Джону. Положил голову ему на колени. Ему надо все проанализировать. Но он абсолютно ничего не понимает. Зачем Джон... соврал? Нет, он был искренен. Ему и правда понравилось? Он ведь играл ужасно. Что же это... – Ты у меня потрясающий, – Джон невесомо коснулся его волос, – Шерлок, ты потрясающий. За окном начался дождь. *** С самого утра весь дом стоял буквально на ушах. Из командировки раньше времени решил вернуться глава семейства, Артур Холмс. В честь этого решили устроить почти что праздничный ужин; мальчиков нарядили в парадные костюмы, прислуга носилась, перепроверяя, все ли убрано. И только миссис Холмс хранила ледяное спокойствие с примесью недовольства. В полдень в дверь позвонили. Все сбежались в гостиную, вытянувшись по струнке. Джон незаметно взял Шерлока, который весь извелся от ожидания, за руку. Дверь открылась, и в дом вошел серьезный черноволосый мужчина. Он окинул равнодушным взглядом родных и немногочисленную прислугу. Поставил небольшой чемоданчик и снял черное шерстяное пальто, повесил его. Поправил красную в белый горошек галстук-бабочку, одернул пиджак. Опять окинул всех скучающим взглядом. – Ну что ж... – Джон аж затаил дыхание; этот человек показался ему очень холодным. – Ну что ж... Да что вы все встали как вкопанные?! Я ж соскучился! – И с радостным воплем от начал душить миссис Хадсон в объятьях. Шерлок взвизгнул и, мягко освободившись от Джона, буквально врезался в острые коленки отца, обхватив того за ноги. – Родной мой, – Холмс-старший легко поднял Шерлока на руки и начал расцеловывать, – мальчик мой, – и немного качнув, добавил, – а ты подрос, дорогуша. Шерлок только рассмеялся тому в бабочку. – Эй, а как у тебя дела с Джоном? – Мистер Холмс улыбнулся маленькому Ватсону. – Я очень... люблю, – прошептал Шерлок куда-то между ухом и щетиной отца. – Я так и знал, – отец опустил сына на паркет и щелкнул по носу. Поприветствовал всех собравшихся и направился к супруге, но та, сжав кулаки, удалилась на кухню. – Ванда! – Артур Холмс бросился за ней. *** – Эй, малыш, идем, поиграем, – в комнату Шерлока заглянул его отец. Заметив Джона, добавил: – и Джонни бери. Троица устроилась в кабинете Холмса-старшего. Прямо на полу. Шерлок немного стеснялся, но, в конце концов, подполз к отцу и уселся на колени. Джонни оставался немного в стороне. – Э-э-э, – мистер Холмс показал сыну язык, на что тот не замедлил ответить тем же. – У меня язык длиннее! – Захлопал в ладоши Шерлок. – А вот и фигушки! – Артур дотронулся кончиком языка до кончика носа, при этом потянув себя за уши. Сейчас он был совсем домашний, совсем простой, совсем ребенок. Джона кольнула эта мысль – ведь у него тоже есть отец, который любит вот так дурачиться. Только в его семье все внимание достается Гарри. А тут он вообще лишний. – Эй, у Джона самый длинный язык! – Шерлок перегнулся и, ухватившись за друга, потянул того к себе. – Ну же, вытащи его, давай. И Джон высунул язык, распевая "а-а-а". Шерлок продолжал тянуть его, и в какой-то момент они оказались лицом к лицу. Именно тогда восьмилетний невинный Шерлок Холмс почувствовал, что его тянет к другому человеку. Нельзя было сказать, что это именно то влечение, которые мы себе обычно представляем, но это было чувство желания безграничного обладания кем-то. Шерлок впервые ощутил, что это не просто влажный язык Джона, а что это язык его Джона. Что он имеет право прикасаться к этому влажному языку, к этим узким губам, к этим пухлым щечкам. От осознания такой простой и вместе с тем невероятной вещи Шерлок забыл, как дышать, а зрачки его расширились. Он продолжал тянуть Джона на себя. И тот заметил. Понял, что теперь принадлежит кому-то. Что теперь он чей-то. Мальчики смотрели друг на друга, а вокруг творилось что-то, вокруг шла жизнь, вокруг лил дождь, кто-то ехал с работы в западной части Лондона, кто-то мылся в душе, забыв полотенце в холодной комнате, кто-то смотрел телевизор. А между ними происходило что-то до одурения интимное, личное, сокровенное. Слаще, чем первый поцелуй влюбленных. Горче, чем пот соединенных тел в неистовом танце страсти. Шерлок и Джон впервые осознали, что они есть друг у друга. Артур тихонько потянул сына к себе. – Я смотрю, вы очень сдружились с Джоном. – Да, я... – Шерлок закатил глаза, словно вспоминая слово, – люблю его. Джона кольнула эта фраза. Он испугался, что мистер Холмс рассердится, скажет, что это неправильно. – Хах, это и заметно, – он чмокнул сына в макушку. – А вы с мамой друг друга не любите. В комнате повисла тишина. – Да. Ты прав. Джон поерзал. Но тут столкнулся со взглядом Холмса-старшего. "Поддержи меня". – Шерлок, знаешь, мы с твоей мамой расстаемся. Это не из-за тебя и не из-за Майкрофта. Просто... Я плохой человек. Я встретил другую женщину. Знаешь, как это бывает... Шерлок кивнул, хотя ни черта, ни черта он не знал и знать не хотел. – Я... Люблю тебя, Шерлок. И никогда не брошу. Я... Сейчас Артур Холмс показался очень взрослым, почти старым. Было отчетливо видно каждую его морщинку, каждый седой волосок. Было видно, что он растерян. Шерлок кивнул и тихо сполз с коленей. Направился к двери. Вышел. Джон кинулся вслед. *** Ватсон пришел ночью и незаметно забрался в кровать Шерлока. Тот лежал с открытыми глазами. По подоконнику выстукивали дробь капли дождя. – Он уйдет, да? – Да, Шерли. – Он меня не любит. – Любит. Просто... Холмс дернулся и прижался к Джону, вглядываясь тому в лицо, но ничего не разбирая в темноте. – Меня все бросят, понимаешь. Я никому не нужен. Они все... – Его жаркое дыхание щекотало ухо и щеку Джона. – Я всегда буду с тобой. – Докажи. Джон приподнялся и притянул к себе Шерлока. Высунул язык и тихонько провел им по губам брюнета. – Ты мой. В ту ночь Джон опять видел звезды.