Завтра никогда не наступит

Утро наступило слишком стремительно и неожиданно, точнее это был противный будильник на телефоне, который прозвонил ровно в 6:00. Со дня встречи со Львом прошла целая неделя. Я потихоньку начинала сходить с ума, так как Алексей даже и не думал искать новую домработницу, а просто поставил меня перед фактом, что теперь мне нужно заниматься всем домом и ребёнком, который даже не относился ко мне никаким образом. Он мне не дал даже возразить, аргументируя это тем, что не надо было приводить сюда его брата. Вроде того, что накосячила, теперь разгребай. Я открыла глаза и ещё минуты три-четыре просто смотрела в потолок, после чего нашла в себе хоть какие-то силы, чтобы поднять голову от мягкой подушки и сесть, а потом и встать. Глаза закрывались, а организм требовал ещё немного сна. Практически на ощупь нашла дверную ручку от ванной комнаты, открыла её и направилась умываться. После всех утренних процедур я пошла надевать парик, краситься и одеваться. Часы на телефоне показывали 6:40, а значит «муж» уже уехал на работу, хотя я не понимала, зачем так рано, но может он просто не хотел лишний раз встречаться со мной и Мирой. Осталось самое сложное: поднять четырёхлетнего ребёнка и заставить умыться и одеться. Если раньше я думала, что это просто, то сейчас понимаю, что это совсем не просто. Все родители, которых знала, постоянно жаловались, что их ребёнок встаёт слишком рано и не даёт им никак выспаться, но с Мирой была совершенна другая история. Каждое утро происходило одно и тоже непонимание при открытии глаз, истерика и кардинальное «нет» на любое моё слово. И это утро не стало исключением. — Нет, не хочу, не пойду никуда, — натягивая на голову одеяло, причитала Мирослава. — Мира, хватит, пора вставать, иначе опоздаем в садик! — это был не аргумент, но надо же было хоть что-то сказать. Я же не мамочка со стражем, которая знает, что и когда сказать ребёнку, чтобы он стал «шёлковым». Я вообще не собиралась становиться когда-либо мамочкой. — Не хочу я туда! Хочу выасти! Тогда меня никто не будет поднимать с ута по аньше! — наивная девочка, ой, какая наивная. Неужели все так раньше думали? — Мирослава, я вот взросла и что-то не сплю, а пытаюсь тебя поднять, — пока ещё спокойным тоном говорила я. — А это уже твой выбол, а не мой, — вообще-то это и не мой выбор тоже. После секунд пяти молчания она продолжила, — отвали от меня! Не пойду я никуда! Сказать, что я была в шоке ничего не сказать, моя нижняя челюсть просто-напросто поцеловалась с полом. Такими темпами она меня вообще пошлёт. — Если ты не встанешь сейчас же, то будет хуже, — я уже начинала говорить сквозь зубы, потому что нужно было фильтровать речь и стараться не повышать голос. Она молчала, а значит, либо думала, либо опять уснула, что больше вероятно. — Прекрасно, значит, я сейчас позвоню дяде Льву и скажу, что ты отвратительно себя ведёшь. У тебя есть две минуты, чтобы встать. Я театрально открывала дверь, вышла и закрыла её с ясным грохотом. Осталось ждать только того, что она встанет и побежит вниз. Не знаю, как это делает Король, но у него получается обуздать этого маленького демона. Мира не только слушала, что он говорит, но ещё и слушалась. Ему нравилось проводить время с племянницей, а мне было лень гулять с ней вечером. Так я хотя бы точно знала, где и что они оба делают. — Я встала, но в садик не пойду, — открывая дверь, проговорил маленький дьяволёнок. — И почему же? — Они потивные, не навятся мне. Можно дома остаться? Поалуста, — она смотрела на меня таким невинным, щенячьим взглядом, что при всём моём желании свести свой контакт с ней к минимуму просто не получалось сказать «нет». Сегодня дел не было, поэтому в принципе я могла провести с ней целый день. — Хорошо, — пробубнила я, прекрасно зная, что это плохо закончиться. — Ура, — прокричала она, прыгнув, — обещаешь? — как-то слишком серьёзно спросила она, что я даже не сразу поняла, что она сказала, выговорив «р». — Повтори, — попросила я. — Обещаешь? — с огромным непониманием произнесла она. — Нет, до этого. — Уа, — опять без важной для неё буквы, — обещаешь? — спросила она. — Обещаю я, обещаю. — Тогда я спать, — сама наивность, режим сбивать я ей не дам. — Нет, никакого «я спать». У тебя режим, который нарушать нельзя. — Что? — она смотрела на меня с каким-то ужасом во взгляде. Кажется, это было слишком сложно для неё. — Спать ты не будешь. Пошли умываться и завтракать, — правда, надо было сначала что-нибудь приготовить, — и не надо на меня так смотреть. — Ты обещала! — топнув ножкой, грозно произнесла она. — Я обещала, что ты не пойдёшь в сад, а не то, что ты пойдёшь дальше спать. Для этого придумали выходные, которые ты проводишь с новоиспеченным дядей, а я с пацаном за ремонтом машины. Правда, такими были только одни выходные, но это не так важно. Проследив за тем, чтобы Мирослава нормально умылась, переоделась из пижамы, а главное, чтобы не легла спать, я пошла на кухню, чтобы посмотреть, что вообще есть в холодильнике на данный момент. Алексей хотел, чтобы я ездила в магазин и готовила домашнюю еду, а вместо этого я пару дней покупала лапшу быстрого приготовления. Всё равно Мира ела в саду, а я ездила в кафе и питалась там. В итоге мой «муж» решил, что будет заказывать еду в каком-нибудь ресторане и её будут привозить ему на работу. — Чем тебя обычно кормила няня? — спросила я у Миры, которая уже успела включить телевизор в огромном зале. — Каша, яишница, сок, — проговорила она, не отрываясь от просмотра какого-то слишком странного мультика. «Прекрасно» — пронеслось у меня в голове, так как в холодильнике повесилось семейство мышей и я не представляла, что можно приготовить, а зная этого дьявола, как только закончится мульт, она прибежит и закатит истерику. В какой-то момент решила попытать удачу и открыть морозилку, в надежде, что там что-то лежит. — Замечательно, сегодня на завтра будет разогретая в микроволновке пицца, — проговорила сама себе. Мира всё время повторяла одно и тоже, что если я разговариваю сама с собой, то я псих, а на самом деле просто привыкла жить одна и просто рассуждать вслух. Конечно, было странно найти в таком богатом доме — да ладно в доме, у самого Алексея — обычную пиццу в картонной упаковке. — Что это такое? — спросила Мира, когда примчалась на кухню, — я это есть не буду, — на этих словах она даже вытащила язык, приговаривая «бе». — Ты похожа на овцу, — сказала я первое, что пришло в голову. — Мягкая и пушистая? — состроив глаза из «Шрека» и даже пару раз хлопнув длинными ресницами, спросила Мирослава. — Нет, бекаешь много. — Бекают бааны, а не овцы. — Тогда ты особенная бекающая овца, — она скрестила руки на груди и с огромной обидой посмотрела на меня. — Я дяде Лёве поалуюсь, — хныкая, почти плача проговорила она. Я не выдержала и закатила глаза. — Значит так, либо ты ешь, либо едешь в садик и завтракаешь там, а ещё лучше я отвезу тебя к отцу в компанию и оставлю на его совесть, — она сразу остановила свой спектакль одного актёра и уже с ужасом во взгляде смотрела на меня. — Нет, — она начала слишком интенсивно качать головой. — Так, стоп, у меня уже голова кружиться начинает. — Что это? — тыкнув пальцем в тарелку, спросила она. — Ты никогда не видела пиццу? — с каким-то удивлением в голосе спросила я, а Мира отрицательно покачала головой. — А чипсы? — вновь качание. — Газировка? — видимо, Мире надоело качать головой, и она просто стала смотреть на меня, как на больную. — Дядя Киил говоит, что незя потеблять в пищу всякую гадость. Мои брови от удивления поползли выше по лбу. Чтобы Кирилл запрещал есть всякую гадость. Видимо повзрослел у меня брат хоть в какой-то области. — Тогда это будет первый раз, когда ты не послушаешь моего брата, — она вздохнула и взяла треугольник с тарелки. Мира даже закрыла глаза и зажала нос двумя пальцами, когда откусывала маленький кусочек, но проживав и проглотив, она открыла глаза и откусила уже кусок побольше. — Вкушно, — жуя, проговорила она, — а дядя Киил не будет угать меня? — господи, этот ребёнок так и зависел от мнения всяких «дядь». — Я обещаю ему ничего не говорить, если ты пообещаешь также молчать, — она с недоверием посмотрела на меня, но в конечном итоге кивнула и с сожалением посмотрела на опустевшую тарелку. — Ещё? — у меня не получилось скрыть усмешки, когда она положительно закивала. — А что там написано? — я сначала не поняла о чём говорит этот ребёнок, но Мира указывала своим пальцем куда-то мне за спину. Я обернулась и увидела стикер, приклеенный к холодильнику. — Дядя Кирилл не говорил тебе, что тыкать пальцем некультурно? — спросила я у Миры, пока отдирала злосчастную бумажку. — Нет, — услышала я ответ. — Вот, я говорю, не тыкай пальцем особенно в людей, проходящих мимо тебя. — Почему? — ответить Мире я не смогла, так как просто не услышала её вопроса из-за гнева, который собирался вырваться наружу. Я быстро вытащила из кармана штанов телефон, ввела пароль, зашла в контакты и начала искать абонента под именем «Ошибка прошлого». Он был записан под этим именем задолго до того, как мы встретили вновь, но именно сейчас я поняла, насколько правильно переименовала его в своё время. — Какого чёрта?! — почти прокричала я, как только поняла, что он взял трубку. Мира с удивлением смотрела на меня, и я поняла, что надо бы уйти хотя бы в другую комнату подальше от детских ушей. — Я занят, — услышала я ледяной ответ. — А мне как-то с высокой колокольни на это! Что значит, — я вновь посмотрела на стикер в своей руке и причитала, но уже в слух, — «Сегодня на обед придут твои отец с женой и дочерью, брат с женой и дочерью. Я приеду вместе с ними»? — Они позвонили и сказали, что придут, — всё так же холодно и монотонно отвечал он, будто заранее заучил ответы. — А кто сказал, что я хочу их всех видеть? Чёрт, да я даже свалить не смогу, — последнюю фразу сказала совершенно случайно, поэтому прикусила себе кончик языка, чтобы вернуть контроль над эмоциями. — Именно поэтому и не сможешь. Они хотят поговорить. — А я не хочу их даже видеть, — процедила я сквозь зубы и нажала на красную кнопку на экране мобильного телефона. «Они хотят поговорить» — в голове так и кружилась эта фраза. Почему люди считают, что если они чего-то хотят, то это должно сбываться? Почему такие люди не думаю о желаниях других? Неужели нельзя задать один вопрос, а хочет ли это другая сторона? Они никогда не считались с моим мнением. Всегда просто ставили перед фактом, что это будет. За все эти годы я привыкла сама ставить перед фактом, а сейчас было чувство, что вновь возвращаюсь в ненавистное мне подростковое состояние. Все прекрасно знали, что без моего мнения даже чихнуть нельзя. Пока я работала, мне составляли расписание, расписывали буквально каждую секунду дня, встречи, собеседования, совещания, подписание документов. Это раздражало, и я проклинала каждое утро только из-за долбанного расписания, но эта работа приносила мне деньги, а главное, мне просто нравилось работать, занимать себя каким-то делом, в котором разбираюсь, поэтому не жаловалась. Я бросила её около полугода назад, но это было не из-за расписанного дня, не из-за того, что меня что-то не устраивало. Я так делала периодически, поэтому никто не воспринимал мои «увольнения» всерьёз, ведь всегда возвращалась на одно и тоже место. Причиной моих уходов было то, что мне просто был необходим перерыв, я не хотела каждое утро видеть себя с длинными волосами, с ухоженным лицом и красивым макияжем, в дорогих костюмах и платьях. Просто хотела видеть себя противоположную, так я кардинально поменяла имидж, кресло директора на работу в мастерской Вовы и переставала контактировать с привычным для себя миром, но все знали одно, что когда я буду готова, то я обязательно вернусь в свою привычную жизнь. Неважно, сколько проходило времени, я всё равно возвращалась в то место, где меня ждали. В основном это случалось через три-четыре месяца, и я никогда не делала ничего с собой, а в этот раз всё было иначе, ведь я твёрдо решила, что больше не вернусь. А ещё мне нравится, как богатенькие люди смотрят на меня, не скрывая отвращения, но стоит только вновь обрести свой первоначальный облик и статус, то взгляды становятся восхищёнными с дежурной улыбкой. Из-за этого я знаю, насколько люди лицемерны и как они ведутся только на внешний вид. Им плевать на то, какой человек, если он шикарно одеть и при деньгах. В наше время всё решают только статус и деньги. Люди, с которыми я работала много лет, могут просто пройти мимо и отвращено что-то сказать вслед. Две жизни, две личности, два совершенно разных человека или один, который всё ещё мечется меж двух миров, без которых не может представить чёрно-белой жизни. — Что-то не так? — из мыслей меня вывел голос Мирославы. — Дядя Кирилл твой сегодня придёт, — ответила я без какого-либо энтузиазма. — Тогда надо убать на кухне, — проговорила она и, схватив меня за руку, потащила в сторону кухни. — Ага, — промычала я. — Вы не дужите? — Кто? — Ты и дядя Киилл? — она смотрела на меня невинным взглядом, а я не знала, что на это можно ответить. — Дружим? Иногда брат и сестра не дружат между собой. — Почему? — Мира искренне не понимала, почему такое может происходить, да я сама этого отчасти не понимала, ведь мы были близки и дружны. — Потому что самые близкие люди делают больнее всего. Жизнь вообще странная штука, в которой бывают ямы, после которых ты просто не можешь смотреть на вещь или человека прежним взглядом, — я думала, что Мира давно убежала смотреть мультики, поэтому не ждала ответа на философское изречение, которое вряд ли бы понял ребёнок. — Ага, это когда ты дужила с кем-то, игали с одной игушкой, а потом он ушёл игать с кем-то дугим, бросив тебя? Ты же боше не станешь дужить с таким? Он тогда плохой и с ним незя больше игать, — я посмотрела на Миру и вскинула бровь в непонимании. — Ну, главную суть ты уловила, — она улыбнулась во все зубы, а я поймала себя на мысли, что дети иногда бывают намного умнее взрослых, а ещё я первый раз увидела радостную улыбку этого ребёнка. — А получиться потом постить? — Я не знаю, у меня не получается. Сейчас ты этого не поймёшь, но я скажу. Иногда самые близкие становятся чужими, а чужие становятся настоящей твоей семьёй, — просто ответила и посмотрела на ребёнка, который очень внимательно меня слушал, — иди посмотри мультики, пожалуйста, — устало произнесла я, понимая, что детям нельзя так много таращиться в прямоугольную коробку. Она просто ушла, а я так и осталась на кухне, не представляя, что может произойти в ближайшие двенадцать часов. У меня было много вариантов развития нашего «разговора», но в конце каждого мои нервы взрывались, и я высказывала всё, что думаю об их семействе. Я сидела на стуле на кухне и судорожно пыталась придумать, как слинять из этого дома до прихода «гостей». Даже не представляла, сколько времени у меня осталось, ведь слово «обед» — это не конкретное время, а просто пространное значение. — У меня мутики закончились, — из раздумий меня вывел грустный голос Миры, а идея в голову пришла сама собой. — Тогда поехали гулять, — сказала я раньше, чем смогла осмыслить. — Куда? — непонимающе спросил ребёнок. — В парк, свежий воздух, птички, красивые виды, — конечно, машины не было, а значит, либо ехать на общественном транспорте, либо на такси. На этот раз у меня были деньги. — А дядя Киил? Он же пидёт скоро, — захныкала Мирослава. Она хотела к моему брату, а я нет. — А если я куплю тебе мороженое? — хныканья прекратились, теперь Мира смотрела с неким вниманием. — Какое? — А какое ты любишь? — приходилось отвечать вопросом на вопрос, ведь я ничего не знала про этого голубоглазого ребёнка. — Околаное, — теперь моя очень смотреть на Миру непонимающим взглядом. — Какое? Можно ещё раз, а то я отвлеклась, — хитрость, а как выкрутиться из такой ситуации? — Околаное, — но даже со второй попытки, так и не поняла, что она говорит, поэтому пришлось ударить пальцем в небо. — Шоколад? — все дети должны любить шоколад, да? Да, у меня и вариантов больше не было. — Да, — я облегчённо вздохнула. Значит угадала, и она скорее всего согласится ехать, — тогда поли одеваться, — сейчас Мира либо коверкала слова специально, чтобы меня позлить, либо действительно телевизор убивает частички мозга. — Зачем слова коверкаешь? — даже меня удивил мой поучительный тон. — Что делаю? — видимо, она не знала определение слова. Иногда я забываю, что ей всего четыре и она ещё ребёнок. — Ну… — я пыталась придумать, как объяснить слово «коверкаешь» более простым языком, — специально говоришь слова неправильно, — вроде просто, но это только моё мнение, ещё и в голове. — Нет, — недовольно ответила Мира и продолжила, — поли, надо одеться и ачесаться. — А? — как-то слишком глупо вырвалось у меня. Мирослава вздохнула и куда-то пошла, вернулась она уже с расчёской в руках, — ты же сама это делаешь, — в полном непонимании сказала я. — Хочу косу, — произнесла она и ушла из кухни, — ты идёшь? — услышала я крик Мирославы. — А может я не умею плести косы? — спросила я, входя в комнату. — А ты не умеешь? — вопросом на вопрос ответили мне. — Умею, — и тут до меня дошла одна мысль, — ты копируешь меня, — больше утвердила я, чем спросила. — Думаешь? — подняв бровь, спросила у меня Мира. — Нет. Нет и нет. Не делай так, — почти в ужасе проговорила я. Не хватало ещё, чтобы и Мира с меня пример брала. — Как? — она действительно не понимала, как она делает. Видимо, дети впитывают всё как губки, а потом даже не понимают, что повторяют в точности за взрослыми. Я слишком долго молчала, поэтому Мира продолжила говорить. — Что бы одеть… — она стояла напротив открытого шкафа и действительно выбирала себе одежду. — Надеть, — машинально поправила я ребёнка и тут же пожалела об этом, ведь сейчас начнутся вопросы, а ответов у меня не было. — Что? — ну вот и началось. — Одеть и надеть немного разные слова, — произнесла я, не понимая, что вообще несу. — Как это? — склонив голову набок, спрашивала у меня Мира. — Ну, одеваешь ты кого-то, то есть, например, — что я вообще несу? Посмотрев по сторонам, я увидела, сидящую на кровати куклу, — куклу ты будешь одевать, а когда ты одеваешься сама, то уже надеваешь что-то… — сама не понимала, что говорю, а четырёхлетний ребёнок и подавно. — Тогда мы не одеваемся, а надеваемся, не укрываемся, а накрываемся. Правильно? — задумчиво пробормотала Мира. — Нет. Мы одеваемся, но… — я никогда ничего не объясняла детям, за меня это делал Вадим, — так, смотри, когда ты берёшь вещь и одеваешь на себя, то это называется надеть вещь на себя, а, когда ты одеваешь куклу, то ты на неё какую-либо вещь одеваешь, — я в очередной раз несла полнейшую ахинею, и любой другой стоял бы и смеялся в голос, но Мира пыталась хоть немного понять смысл моего бреда. — То есть, на себя — это «на», а на куклу — это «о»? — неожиданно, надо было сразу, так сказать. — Да, — по-моему, у меня было больше радости, чем у Миры от понимания, что она поняла. — Что же надеть, — задумчиво произнесла Мира, смотря в шкаф. — Ты как на свидание собираешься, — простонала я, когда в очередной раз прошлась взглядом по шкафу. — Куда? — Нет, я не стану объяснять. Ты ещё дольше собираться будешь, а нам нужно идти, — так как мне надоело ждать эту королеву красоты, я просто подошла к её шкафу и достала первое попавшееся платье, висящие на вешалке, — помочь? — спросила я у неё, протягивая вполне симпатичную вещь. — Да, — недовольно произнесла она. После пары уговоров и истерик Мира была готова, а я вызвала такси, чтобы доехать до места назначения. — Хорошо, что успели до их приезда, — проговорила, когда мы вышли из машины, — ты не ездила в машине ни разу? Кроме тех раз с Лёвой. — Неа. С Викой мы ездили на автобусах, — пожав плечами, ответила Мира, — а что? — Просто, ты слишком завороженно смотрела на пейзажи кирпичных домов и многоэтажек. Ладно, пошли. Мы зашли в единственное озелененное место в городе. Нет, конечно, по всему городу были рассажены деревья, но, заходя в это место, можно забыть о машинах, домах и проблемах в жизни. Здесь был свежий воздух, множество различных деревьев, красивые виды, много скамеек, беседок и маленьких ларьков с мороженым, водой и едой. Хорошее место для свиданий, фотосессий, пикников или простых прогулок. Мира в одно мгновение превратилась в обычного ребёнка, который бегает по зелёным лужайкам между деревьями и озорно смеётся. Она что-то рассказывала, показывала и просила сфотографировать в любом удобном месте. Теперь на моём телефоне огромное количество одинаковых фотографий. — Смоти, — крикнула Мира и показала куда-то вправо от себя. Повернув голову, я увидела пруд, в котором плавали утки, — это уточки? — Ага, — ответила я, а Мира побежала к кромке воды, — осторожнее, — сказала я, а позже поняла, что сказала. «С каких пор меня хоть что-то волнует?» — пронёсся вопрос у меня в голове. Я села на скамейку возле пруда и достала телефон из рюкзака. Нажав на кнопку разблокировки, увидела надпись про пропущенные вызовы. Оказалось, что целых двадцать раз мне звонил абонент «Ошибка прошлого». Не могла не усмехнуться данному факту. Пусть названивает дальше, у меня нет никакого желания встречаться с родственниками. — Где моё мооженное? — услышала я вопрос Мирославы рядом с собой. — В магазине, где ещё оно может быть? — в своей манере ответила я ей. — Ты мне обещала мооженное! — скривив недовольную гримасу, произнёс недовольный ребёнок. — Да-да, я помню, пойдём за твоим мороженным, — кинув телефон обратно в рюкзак, я встала со скамейки, и мы пошли к ларькам. — Хочу аик, — стала нудить Мира. — Что? Мира, выговаривай буквы чётче, я же не понимаю тебя практически, — почти простонала я. Она ещё пару раз попыталась выговорить слово и, когда в очередной раз это не вышло, она остановилась и закрыла глаза. — Мир, ты идёшь? — она всё ещё молчала. — Мирослава, пойдём уже. Нам скоро возвращаться уже надо, — и это было правдой, Мирославе нужно было ложиться спать, а мне, скорее всего, встретиться с нелюбимой роднёй. — Шаик, — на выдохе произнесла она и открыла свои голубые глаза, — купи мне шаик, поалуста. — Шарик? — она утвердительно кивнула, — хорошо, шарик так шарик, — я увидела в глазах этого ребёнка столько радости, что сама не сдержала улыбки. Она в припрыжку поскакала к ларьку с мороженным, игрушками и шариками. Она была стервозной, немного нервной и истерила, если чего-то не получала, но сейчас я видела обычного ребёнка, который просто хотел немного развлечься. Мира стояла возле ларька и смотрела куда-то наверх, я проследила за её взглядом и поняла, что она смотрела на розового плюшевого кролика. — Чего же ты хочешь? — спросила я, подойдя к ней. — Шаик и мооженое, — произнесла она, всё ещё смотря на кролика. — И всё? — уточнила я, — уверена? Я сегодня добрая, — она вздохнула, посмотрела на меня и показала пальцем на кроля. Купив всё, что хотела Мира, мы пошли вперёд. — Куда дальше? — с довольной моськой спросила она. — К тебе домой, — спокойно ответила я. — Домой? Зачем? — остановившись, спросила Мира, у которой начинало капать мороженное. — Мира, мороженное, платье испачкаешь. Тебе спать уже пора. — Я не хочу спать, — начала утверждать она, но зевок скрыть не смогла. — Я вижу, как ты не хочешь спать. Пошли уже, ты набегалась, напрыгалась и накричалась вдоволь, по-моему. — Ну и ладно, — недовольно ответила она и пошла вперёд, прижимая кроля к себе. — А вот и опять стервозная натура проснулась, — пробормотала я себе под нос. Вновь достала телефон и хотела вызвать такси, но звонок «мужа» не дал мне этого сделать. Я закатила глаза и нехотя провела пальцем по экрану. — Чего? Я занята, — практически в том ему ответила я, а после уже не ему крикнула, — Мира, иди сюда! — При чём тут Мира? — через телефон ощущала его злость. — Я занята, — ещё раз повторила. — Не надо повторять это по десять раз. — Чего вы, Алексей Дмитриевич, от меня хотите на данный момент? Я гуляю с вашим ребёнком и, если у вас нет ничего срочного или вы звоните напомнить о разговоре с родственничками, то вешаю трубку и больше её не поднимаю, — в ответ мне было молчание. — Отлично, — сказала я и нажала на красную кнопку на экране. — Папа? — спросила Мирослава. — Ага, — ответила, а после добавила, — пошли, а то снова названивать будут. — Надо заходить, — сказала Мира, когда мы стояли перед воротами дома. Она это говорила, а сама прижимала кроля к груди, явно нервничая. Вот только чего ей нервничать, ей всего четыре, это мне будут прочищать мозг нотациями, хоть мне уже далеко не пятнадцать лет и в контроле с надзором я не нуждаюсь. — Идём? — наверное, уже в третий раз я спрашивала об этом рядом стоящего ребёнка. Она кивнула, а я набрала код на электронном замке, дверь запищала и открылась. «Сейчас начнётся» — пронеслось у меня в голове, пока мы разувались в коридоре. — Явились не запылились, что ещё можно сказать, — не поднимая головы, я сразу поняла, что это отец. — А так этого не хотелось, прям не представляешь, — проходя мимо него, произнесла я, — Мира, пойдём в комнату. — А поздороваться не нужно, юная леди? — услышала я за спиной голос отца, который, скорее всего, обращался к Мирославе. — С тобой? Не думаю, что это такая сильная необходимость, — скрестив руки на груди, ответила за ребёнка, который явно боялся. — Помолчи, — проговорил отец немного грубовато. Мои нервы были на пределе, но нужно было немного придержать эмоции на замке. — Мира, иди наверх, — сказала я в спокойной манере. Она пробежала мимо меня вглубь дома. — Помолчи? Серьёзно? Ты пытаешься меня заткнуть? А давай-ка я тебе напомню, что мне не пятнадцать давно, лет десять так почти, так что попрошу не затыкать меня. — Ты — моя дочь, на минуточку так, и я имею право делать так, как посчитаю нужным. — Что? Я твоя кто? А каким, интересно, ты думал местом, когда бросал меня? Или ты считаешь нормальным, кинуть дочь, вернуться через шесть лет и думать, что она ею останется? Нет, может, кто-то так и думает, а я вот считаю, что человек, который несмотря на собственную совесть бросает одного ребёнка и забирает другого, не может считаться отцом для первого, — может быть, я несла чушь, но злилась на него, на себя, может, даже на весь мир. Я даже не стала дожидаться ответа, просто развернулась и пошла наверх к Мире. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы хоть немного успокоить пошатнувшиеся нервы. Я не знала, как спуститься вниз и смотреть в глаза людям, которые считают, что шести лет не было, будто вчера они куда-то уехали, а сегодня вернулись, и ничего не было. Было вновь обидно за себя, за свою жизнь, за людей, которых я когда-то считала близкими. Я просто не знала, что мне делать. — Что делаешь? — спросила я у Миры, зайдя в её комнату. — Ничего. — Давай-ка снимем это платье, — после того, как Мира была переодета в домашнюю одежду, я села на пол возле кровати. — Я есть хочу, — услышала я осторожный голос рядом с собой. — Да, об этом я и не подумала как-то. — А надо бы, — задумчиво произнёс этот ребёнок. — Ну да, конечно, — закатив глаза, произнесла я, — спустись вниз, там твой дядя Кирилл. Не думаю, что откажет, тем более там ещё как минимум два ребёнка, — она нахмурилась, но, ничего не сказав, вышла из комнаты. Отсиживаться в комнате я не могла, ведь не привыкла бежать от проблем, было проще ехать по ним на бронебойном танке. За эти годы у меня было столько проблем и попаданий в такие заварушки из-за Вовы или Лёвы, что разговор с отцом и братом не должен стать таким уж сложным. Этот разговор может быть ужасным, достающим, невыносимым, но никак не сложным. Набрав побольше воздуха в лёгкие и собравшись с мыслями окончательно, я встала и вышла из комнаты, но прежде, чем начать эту медленную пытку, я достала телефон из рюкзака и положила в задний карман джинс. — Вы не свинтите, пока не зададите вопросы? — опершись о косяк двери, ведущий в кухню, задала свой вопрос. — Нет, — кто бы сомневался. — Валяйте, только быстрее. Пока они выбирали, кто будет сидеть с детьми в зале — видимо никто не хотел пропустить этот цирк — их выбор пал на жену брата. Высокая девушка с вьющимися каштановыми волосами, ноги у неё были, как говорится, от ушей, белая просвечивающиеся рубашка практически ничего не скрывала, но и подчёркивала фигуру и грудь. У меня даже промелькнула мысль, а рожала ли она вообще, слишком хорошо она выглядит для той, которая пару лет назад родила. Когда она проходила мимо с девочкой на руках, посмотрела мне прямо в глаза, не стесняясь и не колеблясь, и я поняла, что в этой девушке была ещё одна особенность — глаза. Они были разного цвета, и это пугало и завораживало одновременно. — Где мама? — сразу же я услышала вопрос Кирилла. Видимо, что она давно умерла в этой комнате, знала только я. — Без понятия, свалила с очередным любовником куда-нибудь, — надо соврать, а то братца удар хватит, — ну, или сгнила в канаве с каким-нибудь наркоманом, — а вот это было уже ближе к правде, но для Кирилла это были только гипотезы. — Может, ты не будешь нести чушь? — со злостью в голосе ответил Кир. — Можешь дальше тешить себя иллюзиями, если так хочется, — спокойно ответила я, — мне плевать, что случилось с твоей матерью. — Она и твоя мама, между прочим, — вставил свои пять копеек отец, — она воспитывала тебя с рождения, — думала, что злиться буду я, а тут получается совершенно наоборот. — Как много громких слов, а дела-то есть? Или вы за шесть лет только и научились, что говорить? — я сама удивилась своему тону, ведь он был насмешливым, да и мне откровенно хотелось смеяться от каждого сказанного ими слова. — У тебя попа светиться, — услышала я голос Миры за спиной. Сначала я не поняла о чём она говорит, а потом до меня дошло, что я отключила и звук, и вибрацию на телефоне. Достав, телефон из кармана и посмотрев на экран, я не смогла сдержать улыбки, ведь на экране было написано «Папуля». — Привет, Папуль, как дела? — мне не нужно было смотреть на родственников, я просто услышала какие-то шорохи и отчётливо чувствовала взгляды на себе. — Привет, милая, да, хорошо всё, у тебя как? — услышала я приятный мужской голос в ответ. — Тоже всё хорошо, — он не любил, когда я врала, но я не могла рассказать по телефону всю сложившуюся ситуацию, — как мама? — Тоже прекрасно, — он говорил, что всё хорошо, но почему-то мне верилось в это с трудом. — А Ураган? — ответом мне был вздох, а значит она опять что-то сделала, — пап, что случилось? — Она вчера с утра удрала от Михаила, оставила телефон и сейчас неизвестно где, — теперь голос у папы изменился, стал встревоженным. — Почему сразу не позвонил? — Твоя мама сказала, чтобы я тебя не волновал, ведь у тебя могут быть свои проблемы. Тем более, её интуиция говорила, что с Улькой всё в порядке и она скоро вернётся. — Мама… — почти простонала, закатывая глаза. — Что думаешь делать? — Я не знаю, поэтому и звоню тебе. У тебя есть идеи, где она может быть? — Парочка, но сказать не могу, это такие места, про которые нельзя рассказывать. — Мне всё равно. Ты найдёшь её? Привезёшь домой? — Конечно, папуль, ты же знаешь, я всегда этот Ураган достану. — Хорошо, спасибо, — я не знала, что ответить, поэтому это сделали за меня, — мы любим тебя, ты же помнишь об этом? — Конечно, — ответила я, а потом добавила, — и я вас, пап, передай маме, — он прекрасно знал, что признаться для меня равносильно пули в голову. — Приезжай и сама ей скажи. Всё, я отключаюсь, — произнёс папа и бросил трубку. Не могла сейчас думать про отца, брата и остальные проблемы, которые хлынут ко мне после этого телефонного разговора. Ульяне хоть и было двадцать, но ей никто, кажется, так и не сказал, что в этом возрасте пора детство из задницы вытаскивать или хотя бы хорошо маскировать. Я слышала какие-то вопросы, недовольство в голосе, может, даже крики, но они меня не волновали. Сейчас нужно было найти абонента «Уля». Папа думал, что у неё один телефон, а на самом деле два. Второй её номер знала только я. — Где ты? — сразу же спросила я, как только услышала, что гудки исчезли, — Ураган, не заставляй… — договорить я не успела, так как услышала всхлипы из динамика телефона, — Ураган, — ещё раз позвала я. — Воробей, всё плохо… — смогла я разобрать сквозь всхлипы слова. — Что плохо? Ты можешь успокоиться и сказать мне? — я пыталась говорить спокойно, но нервы мои стали раскалёнными. — Я беременна… — и тут у меня чуть ноги не подкосились. Я ожидала всего, что угодно, но не этого. — Что? — тупо спросила я, потирая переносицу, будто от этого что-то измениться. — Вот так, я дура, да? Воробей, что мне делать? — более чётче сказала она. — Сначала сказать, где ты. Я приеду, — только я не представляла, как это сделаю. Ей нужно было только назвать адрес, но в динамике послышали длинные гудки, а это могло означать либо севший телефон, либо она бросила трубку. Я вновь набрала номер Урагана, но монотонный голос сказал, что телефон вне зоны доступа. — Твою же ж мать, Ураган, тебе давно не пять, — проговорила заблокированному телефону. Значит, всё-таки придётся доставать «хакерский ноутбук», как его в своё время окрестила сама Ульяна. Видимо, этот день не закончится никогда. Лишь бы только нервы не сдали окончательно.