Амнезия

Когда она проснулась, Петир все еще спал. На спине, задрав подбородок. Дышал он так тихо и незаметно, что она с испугом положила руку на его грудь. Он чуть дернулся и Санса облегченно выдохнула. Выглядел он ненамного, но все же лучше, не таким мертвенно-бледным. В комнате было душно, красный рассветный свет проникал через щели в жалюзях, подсвечивал алым висящие в воздухе частички пыли. Санса натянула джинсы и футболку, подошла к окну и осторожно раздвинула старые пожелтевшие жалюзи на окне. Парковка перед мотелем была почти пуста – там стоял их бьюик и старый фургончик с обшарпанной рекламой строймаркета. Было совсем рано, и она решила съездить в супермаркет, который видела по дороге сюда. Ему нужна была одежда, да и ей тоже, свою она оставила в том мотеле, и вообще всякие мелочи – зубные щетки, расчески. Лекарства, наверное. И не мешало бы нормально поесть. Быстро собравшись, она вышла, тихо закрыв дверь, оглянулась по сторонам и села в машину. Выкурила сигарету, глядя на огненно-красное, поднимающееся солнце. Когда была хоть какая-то цель, даже такая глупая, как покупка зубных щеток, становилось легче. Она была жива. Петир был жив. Это уже было основанием для оптимизма. Быстрее вернуться не получилось. Этот магазин оказался довольно далеко, а на обратном пути ей пришлось заехать в автомастерскую, чтобы проверить часто чихающий и трясущийся бьюк – если машина подведет их в самый ответственный момент, это будет означать смерть. Санса два часа просидела в очереди, тихо матеря про себя двух ленивых автомехаников, типичного южного типажа – молодые, но уже с пивными брюхами, плохими зубами и тупыми лицами. Они с омерзительным смешком поглядывали на нее и комментировали ее задницу. Реднеки не особо понижали голос, когда, перемигиваясь, обсуждали, как круто было бы ей вдуть, но ей было плевать, она не собиралась привлекать к себе внимание. В отель она вернулась через несколько часов, когда солнце стояло уже высоко. Городок будто вымер от жары. Пот покрывал все ее тело, футболка неприятно липла к коже. Санса с замиранием сердца медленно подъехала к мотелю и облегченно выдохнула – вокруг было также пусто. Она остановилась за фургончиком, так, чтобы машину не было видно с дороги, и направилась в их номер. Петир резко обернулся на нее с кровати, когда она вошла. Он был в одних больничных штанах, и тоже весь мокрый. В полутемной комнате стояла страшная духота. - Кондиционер не работает, - хрипло сказал он, и она заметила, что его трясет. Санса бросила пакеты у входа и быстро подошла к нему. - Тебе опять плохо? Он стиснул зубы и мотнул головой, но она явно видела, как он пытается сдержать дрожь. Потом он отвернулся, свернувшись в ту самую ей ненавистную позу – руки под мышками, голова вжата в плечи. - Петир? Санса тронула его за плечо. - Я подумал, что ты бросила меня. Санса замерла от неожиданности. В его голосе были слышны облегчение и еле сдерживаемая паника. - Бросила? – повторила она в недоумении. – Ты о чем? - Тебя так долго не было… Она опять поставила себя на его место – место человека, который не помнит ничего, который пришел в себя в больничной палате, и тут же какая-то незнакомая ему девушка куда-то его тащит, рассказывая об опасности, погоне и мафии. А потом она исчезает на несколько часов, оставив его одного в этой духоте, неизвестности и незнании. Несколько часов после того, как ты просыпаешься в одиночестве, когда ты не можешь понять, что происходит, пытаешься вспомнить хоть что-то, но у тебя не получается… Пытаешься понять, в чем ты виноват, но ни черта не выходит. Его глаза странно блестели. Он вдруг вытащил руку и сжал ее ладонь. Она, дура, даже не догадалась оставить ему записку. - Боже, Петир, - Санса наклонилась и обняла его. – Что за ерунду ты придумал… Никогда в жизни ей еще не было кого-то настолько жалко. Даже себя.

***

Петир ушел в душ, уверив ее, что чувствует себя нормально, и она занялась приготовлением нехитрого завтрака. А потом задремала за телевизором на диване, ощутив вдруг, что ни черта не выспалась. А может, жара так действовала. Когда Санса проснулась, будто вынырнув из душной глубины, не сразу пришло осознание, где она и что с ней. Потом она подскочила, бросив взгляд на часы. Он плескался в чертовом душе целый час. Петир вообще всегда был любителем зависнуть в ванной, но сейчас ее это не на шутку обеспокоило. - Петир! – она постучалась в дверь ванной. Вода продолжала также монотонно шуметь. Санса напряглась, мгновенно представив, что он лежит сейчас на полу душевой кабинки без сознания. - Петир! – она забарабанила в дверь сильнее. Он не открыл. - Твою мать! - выругалась она уже практически в панике, и со всей силы двинула плечом в хлипкую дверь. Она едва удержалась на ногах, влетев внутрь крохотной ванны и с размаху врезалась в голого и мокрого Петира, выходящего из душа. - Какого черта? – довольно бодро возмутился он, отталкивая ее от себя. - Какого черта ты не открываешь дверь?! – прошипела она. - Какого черта я должен тебе ее открывать? – он протиснулся мимо нее и взял полотенце с полки. Она успела окинуть его взглядом – он похудел, живот втянулся, намечающиеся бока исчезли, косточки на бедрах еще сильнее стали выпирать. Она всегда удивлялась, каким по-юношески стройным выглядело его тело, а сейчас, со спины, он казался совсем мальчишкой, если бы не седина на висках. На его ребрах с правой стороны красовался огромный синяк, сверкающий всеми цветами радуги. Петир обернул полотенце вокруг бедер и повернулся к ней. - Долго будешь пялиться? – в голосе у него было почти здоровое раздражение. - Нужен ты мне. Я думала, ты валяешься тут, на полу… Дурак. Санса повернулась выходить, как вдруг он схватил ее за локоть. - Извини. Я не слышал. У меня со слухом что-то, уши закладывает, свист… И вода шумела. Она помолчала, оглядывая его. Выглядел он бледным, но гораздо лучше, чем утром. - Ты нормально себя чувствуешь? - Да. Голова почти не болит и я зверски голоден. - Завтрак готов. Быстрее заканчивай и выходи. - Ладно, - ответил Петир, вытирая вторым полотенцем голову. – Пару минут.

***

Пару минут превратились в пятнадцать, и Санса, зверски голодная, не стала его дожидаться. Она уже почти закончила с завтраком, когда он, наконец, вышел из ванны, одетый в новую серую футболку и джинсы. - Господи! - вырвалось у нее. - Что? Санса захохотала, высоко поднимая колени, откинув голову на гредушку дивана. - Ну что? – Петир явно растерялся. - Зачем ты это сделал? Зачем ты побрился? Он провел ладонью по гладкому подбородку. - Не знаю. Разве я носил бороду? - Сколько я тебя помню, - она встала и подошла ближе, всматриваясь в него. Не выдержала и опять засмеялась. – Боже ты мой, Петир… - Мне казалось, что я всегда брился, - он повернулся к зеркалу. – Разве так хуже? - Так непривычнее, - сказала она. Лицо у него стало каким-то беззащитным, открытым. И он будто помолодел немного. А нижняя губа у него оказалась совсем по-детски слегка оттопыренной. - И зачем ты так прилизался? - Как я вообще ходил? – ужаснулся он. – Растрепанный и бородатый? Ты серьезно? - Ты отлично выглядел, - она протянула руку и слегка взлохматила его волосы. – А сейчас ты похож на нью-йорского сенатора-республиканца. - Ладно, - буркнул он. – Я отпущу бороду. - Только не надо идти на такие жертвы ради меня, - улыбнулась Санса. Вновь повернулся к своему отражению и всмотрелся в себя. - Если я буду видеть привычного себя в зеркале, это поможет вспомнить. Странно, но я был уверен, что всегда ходил чисто выбритым… Пока он любовался собой, Санса достала из пакета купленные в аптеке лекарства. - Кстати, надо заняться твоим швом, - она присела на диван. – Покажи мне. Он слегка поморщился, когда она отдирала намокшую повязку. От пластыря на коже остались грязные липкие комки. Шов выглядел не так плохо, как она думала. Тонкая полоса, аккуратно перетянутая швами, начиналась от кончика его брови и убегала через висок в седеющие волосы. Шов слегка сочился сукровицей, но крови и воспаления не было. Санса щедро плеснула туда перекисью. Пена с шипением выступила на стыках еще не зажившей кожи и Петир дернулся. - Да ладно тебе, это же не больно. - Звук отвратительный. - Потерпишь. Он молча смотрел на нее снизу своими странными глазами – она всегда удивлялась, какими они были переменчивыми. Смотрел чуть сощурившись, изучая ее. Она знала, что он пытается сейчас вспомнить… Руки у нее чуть дрогнули. - Между нами что-то было? – вдруг спросил Петир Бейлиш и она не сразу нашлась, что ответить. - Можно и так сказать… - Можно сказать? Санса вздохнула, опустила руки. - Кто я для тебя? - тихо спросил он. Следующий час она рассказывала. Петир слушал внимательно, не перебивая, не задавая вопросов. Сначала она сбивалась, хотела скрыть кое-какие обстоятельства, но под его взглядом нервозность постепенно прошла, и лгать сейчас совсем не было смысла… «Кто ты для меня?» Он был тем, кто научил ее лгать и притворяться. Тем, постепенно превращал ее в циничную суку, подобную себе. Тем, кого она порой ненавидела, особенно когда, вцепившись ногтями в его спину, выдыхала пересохшими губами его имя… Сначала он был другом, спасшим ее из самого эпицентра полыхающей войны, которая разверзлась после смерти ее отца. Он стал ей другом, давшим ей новую цель в жизни – месть, в тот самый момент, когда она была на самом краю, узнав, что следом они убили ее мать и братьев. Она хотела, чтобы все закончилось вот так просто, но он не дал ей упасть. Потом, неожиданно для нее самой, он стал ее любовником, в котором она нашла утешение, пусть и сомнительное. Нет, секс был потрясающий, но ее пугало, что она привязывалась к нему. Конечно, Санса узнала со временем, что он вовсе ей не друг - он был опасным, изворотливым, циничным, беспринципным, сочетал в себе те качества, которые вызывали в ней тошноту. Она поняла, что ничего для него не значит, что она лишь инструмент, марионетка в его руках, с помощью которой он хочет забрать себе все. Она знала, что день, когда он предаст ее, неизбежен. Но он вернулся, когда из-за нее все полетело в тартарары. Когда вместо того, чтобы соблазнить Джоффри, (который так и не узнал ее, пусть и перекрашенную и подстриженную, вечно накачанный наркотой ублюдок), она убила его. Она не выдержала, когда он начал хвастаться, тем, как по его приказу резали горло Эддарду Старку, и как он веселился, глядя на ее умирающих в муках мать и старшего брата. - Меня зовут Санса Старк, мразь, - сказала она, поднимая пистолет. – И я сейчас убью тебя. И убила. Она застрелила его, а потом позвонила Петиру и сказала, что для нее все кончено, и чтобы он убирался из города как можно быстрей. Петир вернулся, пробился к ней через охрану, когда мог просто уйти, бросить ее там. Санса до сих пор помнит свое удивление, когда увидела его с пистолетом, вламывающимся в дверь, удивление, перемешанное с удовлетворением от кончины Джоффри, и легкой досадой, из-за того, что ее сейчас убьют. Все-таки умирать в девятнадцать было немного обидно. Да и не просто умирать, а медленно исчезать в муках, которые приготовила бы ей обезумевшая Серсея. И она до сих пор не знала, кто он ей. Петир долго молчал. И на лице его не было ничего – ни растерянности, ни шока, ни понимания. Только сосредоточенность. - Эти Ланнистеры… Почему они убили твою семью? - У папы был с ними бизнес… А потом не знаю, то ли он захотел уйти, то ли им стало мало. - Ты думаешь, что я причастен? Раз я работал на них и делал грязную работу… Ум у Петира из-за травмы явно не пострадал. - Я не знаю, - сказала Санса почти шепотом. – Ты говорил, что ничего не знал о покушении. - И ты мне не верила, верно? Тогда почему осталась? - Мне некуда было идти. Меня могли убить. Ты помог мне, спрятал, дал мне новую цель. - Месть? Она кивнула. - Месть. У тебя был шикарный план, как подставить их всех, и при этом получить огромные деньги. А я все испортила. - Значит, это ты виновата, что мы теперь в такой заднице? – голос у него был равнодушный, без раздражения. Он просто констатировал факт. Она вспыхнула и вскочила с кровати. - Знаешь что… Петир схватил ее за руку. - Перестань. Это ведь правда. - Ты не знаешь правды. Ты ее просто не помнишь. Он помолчал, рассматривая ее, силясь вспомнить хоть что-то, она видела это в его глазах. - Давай завтракать, – сказала Санса. – Надо ехать. Мы и так здесь задержались. За завтраком они молчали, поглядывая друг на друга. Она даже отчего-то испытывала смущение под его взглядом, теперь, когда он узнал, что они были любовниками. Что он сейчас думает о ней? Помнит ли хоть что-то или она сейчас для него совершенно незнакомая девушка, с которой, как внезапно оказалось, у него были интимные отношения? Такое признание кого хочешь оглушит. - Ты помнишь, почему назвал меня Кет? – спросила она, потягивая остывший уже кофе. - Да. Я был влюблен в девушку, по имени Кет. Я не помню, кто она, но мне кажется, ты очень похожа на нее. - Это моя мать. Он поднял на нее глаза, едва сдерживая изумление. - Старая история. Ты ухаживал за ней с детства, но она выбрала другого. Петир подергал бровями, размешивая сахар. - Мило. - После драки с ее женихом ты получил свой шрам. - Я надеялся на что-то более эпичное. - Увы, - пожала она плечами. Он пил кофе так, как она помнила – заложив одну руку под мышку, держа чашку у лица, и, разумеется, с ложкой внутри – он никогда не вынимал ложку. Петир рассматривал ее как-то по-новому, уже не таким растерянным взглядом. На его лице появился тот самый хитрый прищур. - Что? – спросила она, не выдержав. – Что-то вспомнил? Петир покачал головой. - Нет. Но мне кажется, что я любил тебя… Санса поперхнулась кофе.