Лучшее в тебе

Я знаю только лучшее в тебе Мне от любви нестрашно задохнуться. Мы наяву живем, а не во сне, А все не могу никак проснуться...

      — Таня… Тань, ты где? — послышался в полутьме хриплый голос Брагина.        — Что кричишь? Ну ты и храпишь! Как же с тобой спать-то можно? — усмехнулась она, выглядывая из-за угла.       Сонный Брагин, морщась осматривал помещение, будто не понимал, где находится. Она забросила папки, подошла к дивану и присела на спинку, Олег тут же уткнулся в ее колени лицом. Желание оказаться сейчас опять с ним, большим и теплым, под одним одеялом, замаячило на горизонте, но Таня удержалась и лишь поцеловала в лоб.        — Нормально, не храплю я, — он прижался щекой к ее ладони.        — Храпишь-храпишь, — продолжая шутить, она высвободила свою руку и быстро поднялась с дивана. — Кофе будешь?        — Давай еще полежим? — протянул лениво тот.        — Нет, у меня в девять будет важная встреча с потенциальным спонсором, — отсчитывая кубики сахара — два, на автомате! — сказала она. — Так что, извини меня, мой друг, через полчаса я тебя турну.        — Хорошо тут у тебя, прям как дома, — зевнул Брагин.        — Ты знаешь, а я иногда здесь на ночь остаюсь. Домой ехать долго, далеко, а мне здесь удобно.        — А я помню: Речной вокзал, улица Фестивальная. Ох, и фестивалили мы хорошо!        — Ты помнишь мою квартиру на Речном? — засмеялась она, но внутри что-то щелкнуло. Как будто кто-то включил свет и осветил ту часть воспоминаний, которые пылились на верхней полке с надписью «до востребования». Ту часть воспоминаний, которые хозяйка упорно запихивала подальше. И вот на свету они вспорхнули как бабочки и вновь разлетелись по всей голове, приводя мысли в беспорядок.        — Ну здрасьте, мы там спали лет пять-семь назад, — обиженно пробурчал Олег.        — Прям там спали? — пытаясь отогнать призраки прошлого, усмехнулась Жулина.        — Конечно!        — Ну у тебя и память, — она оставила чашки в покое и вновь присела около него. Он тут же положил голову на колени. Они молчали. Смотрели куда-то в одну точки и молчали…       … — А приедешь? Не обманешь? — смеялась она, забирая у него свою же ручку.        — Пиши адрес, красотка, и жди меня. Жди меня, и я приду, только очень жди! — в тон ей ответил Олег.        — Шут гороховый! — ухмыльнулась Таня, но рука красивым, нетипичным для врача, почерком уже выводила: «м. Речной вокзал, ул. Фестивальная, д.10, кв. 55». — Нужно подписать, что это мой адрес? Не забудешь до завтра?        — Вот ты все-таки язва, Жулина! — он забрал у нее листок. — Я, можно сказать, завтрашнего вечера жду как манны небесной, а ты издеваешься! — он демонстративно развернулся и зашагал прочь, а потом резко развернулся и крикнул: — Жди меня, и я приду, только очень жди!        — Дурак! — засмеялась она в очередной раз.        — Кто дурак? — из ниоткуда возникла Нина со стопкой карт.        — Да так… Пациент один.        — Только один? А я думала у тебя все такие, психиатрия же, — подмигнула та и торжествующе уставилась на Таню в ожидании рассказа.        — Профессиональная этика, Нин, прости, не могу поделиться, — пожала плечами Жулина и направилась к себе в кабинет.       … — А ты, оказывается, выгодная партия, Танюшенька! — пробормотал Олег, зарываясь носом в ее волосы и нежно целуя за ушком.        — Ты что, ищешь себе новую жену? Не успел развестись, а холостяцкая жизнь уже надоела? — усмехнулась та, подставляя под поцелуи шею.        — Ну что ты… Я ж по существу своему очень социальный тип. Мне нужно, чтобы кто-то сопел под боком. Но для этого вовсе не надо строить, так сказать, ячейку общества. Мне вот вполне достаточно таких отношений, как у нас с тобой.        — И поэтому ты затаскиваешь к себе в постель весь женский персонал нашей больницы по очереди? Да и потом, Брагин, у нас с тобой нет никаких отношений. Пока…        — Пока… А ты хотела бы, чтобы были? — он навис над ней и задал этот вопрос прямо в глаза. Она несколько секунд молчала, рассматривала его лицо вблизи, разглаживала мелкие морщинки около карих глаз.        — Понимаешь, в чем дело, Брагин… Я не хочу тебе врать, это просто глупо в нашей ситуации. Ты не обидишься, если я сразу скажу все, что я думаю?        — Такое ощущение, что ты сейчас скажешь мне, что я смертельно болен, — ухмыльнулся тот.        — Давай без пафоса, Олег. Просто я хочу облегчить наше общение сразу. В общем, хочешь ты этого или нет, я все равно скажу… Ты прекрасно знаешь о своей репутации в больнице, да о твоем кобелизме байки ходят даже в ЦИТО!        — Чего не скажешь о тебе, правильная девочка…        — В том-то и дело, Олег. Правильные девочки обычно влюбляются в таких вот мальчишей-плохишей, как ты. Что ты смеешься? Это закон природы. И я прекрасно знала, еще тогда, переводясь к вам в отделение, что обязательно попаду под твое обаяние. Но видишь ли, друг мой, случилась какая-то оказия и за эти два года, что мы работаем вместе, только последние полгода стали как-то контактировать. И, сам понимаешь, что у меня было время хорошенько тебя изучить…        — Вот вроде лежишь с прекрасной женщиной в постели, а чувствуешь себя лягушкой, которую препарируют студенты-практиканты, — хмыкнул Брагин, еще ближе притягивая к себе Татьяну.        — Никакой ты не мальчиш-плохиш, ты просто беспомощный дурак, которому один раз не повезло с бабой и он пустился во все тяжкие. И самому вроде как надоела уже вся эта канитель, и репутацию надо поддерживать! Шутишь, паясничаешь, а на душе гадко.        — К чему ты это все?        — К тому, что я тебя чересчур хорошо знаю, чтобы не любить, Олег, — она погладила его по лицу. — И так же хорошо знаю, что выйдет из наших отношений. Поэтому если тебя устраивает такая предельная честность и ясность и, конечно, развенчание в моих глазах твоего образа героя-любовника, мы можем быть вместе.        — Танька, какая же ты умная! Вот бывают женщины умные, а бывают красивые. Ты умная! — заявил он, стягивая с нее футболку.        — И красивая! — засмеялась та, поддаваясь его требовательным ласкам.       … — Олег, у меня внезапно закончился бензин, еле доехала сегодня утром. Представляешь, за сто метров отсюда испарился? — она подхватила его под локоть, увидев так кстати проходящего мимо ее кабинета. — Закинешь меня домой, а?        — Какое интересное предложение! А ты меня покормишь? Приютишь, обогреешь, — засветился Брагин и, останавливаясь у стойки регистрации, заглянул в глаза женщине.        — А ты помнишь, какой сегодня день? — смущаясь от его взгляда, улыбнулась.        — Не может быть! Что я забыл? У кого-то именины, свадьба, годовщина? — играя с пуговицами на ее халате, продолжил шутить он.        — Нет, Олег! — убирая его руки от себя, засмеялась Жулина. — Сегодня всего лишь вторник, а это значит, что ответственность за ужин на тебе. Мы с тобой так договорились! Все четко по графику! — поднимая руки и пожимая плечами, ответила она на его возмущенный вид. — Ну, а с десертом, так быть… Я помогу тебе…        — Ребят, я тут как бы может лишняя. Может, даже мешаю вам, — вклинилась в милое воркование Дубровская. — Брагин, тебя там в операционной ждут вообще-то!        — Нин. Вот умеешь ты! — пропыхтел тот и, притянув Таню к себе, быстро прошептал: — Про десерт я запомнил, — и скрылся за поворотом.       Психиатр проводила его взглядом и, развернувшись к стойке, попала под Нинин хитрый прищур:        — Чтооо? — пытаясь спрятать свою идиотскую счастливую улыбку, спросила она.        — А ничего, — пропела медсестра. — Ну как «дурак» твой? Лечится?        — Почти выздоровел, — пробормотала Татьяна.        — Оно и видно! Главное, чтобы тебя не надо было отправлять под капельницы, когда он окончательно встанет на ноги. Танька, я Брагина знаю уже сто лет, он не меняется…        — Нина… Я тебя прошу, не надо, — вдруг абсолютно серьезно сказала Жулина. — Не надо. Я все знаю, я все понимаю. Но по-другому пока не получается.       … — Улица Фестивальная, дом 10, квартира 55? — на пороге стоял человек в маске филина и в праздничном колпаке. — Жулина Татьяна Ивановна?        — Я, — Таня растеряно куталась в махровый халат, переминаясь босыми ногами на холодном полу.        — Птицу счастья заказывали? — послышался негромкий хлопок и сверху посыпалось конфетти. Сильные руки подхватили сонную женщину и закружили в воздухе. Маска съехала и под ней оказалось довольная морда Олега.        — Брагин! — захохотала Татьяна. — Ты сумасшедший! Опусти меня сейчас же! Вот больной-то!        — Я болен! Но я болен вами! — опуская ее на кровать и ложась сверху, завопил тот.        — Дурной какой! Не кричи! — смеялась уже до слез она. — Прекрати, Олег! Я больше не могу…        — Чего ты не можешь? — успокаиваясь и тут же начиная развязывать на ней халат, промурчал Брагин. — К тебе птица счастья прилетела, ты теперь все должна мочь!        — Птица счастья моя, — приглаживая взъерошенные волосы, прошептала Таня. — С тобой я могу все, это правда…       Нежными, легкими поцелуями он покрывал ее лицо и шею, спускаясь все ниже. А она растворялась в его объятиях, чувствуя себя действительно счастливой…       … — Тань, можно я приезжать сюда буду, — спросил Брагин, вглядываясь в темноту за окном.        — Конечно, приезжай. Только ты не забудь, пожалуйста, что третьего числа у нас с тобой выступление в Морозовской больнице. Дети от тебя без ума!        — Я не про это. Это понятное дело. Я имею в виду к тебе, сюда. Ну без этого, знаешь, всякого-якого: колбасы-нарезки, кино, кафе, мороженное…        — А, ты в этом смысле. Приезжай, — выбираясь из воспоминаний, она не сразу поняла, о чем он спрашивает. А, когда поняла, не смогла отказать.        — Тань, какая ты красавица! — где-то она уже слышала что-то подобное.        — И умная, — чуть задержав дыхание, добавила она и отошла. — Ты еще спроси, почему я одна?        — Ну, меня это не касается, — наигранно безразлично пробормотал Брагин. — А почему ты одна-то?        — Потому что мне хорошо быть одной. Очень хорошо. Раньше было плохо, а сейчас появился этот фонд. И я ушла в него с головой. У меня нет времени ни на расстройства, ни на рефлексии, — повисла тяжелая тишина, в которой каждый понял другого. Только стук ложечки по стеклу. Она подала ему чашку с горячим напитком.        — Нда… От кого ж ты прячешься-то? — больной вопрос глаза в глаза.        — А ты от кого?        — Черт его знает. Мы, когда к детишкам приходим, я смотрю на них: они радуются, жить очень хотят. Выжить. А я не хочу жить.        — Вот и приходи к ним, и получай от этого удовольствие. Может, они тебя потихонечку и жить-то научат, — она постучала пальчиком по его лбу и улыбнулась. — А?        — Да уж, — усмехнулся в ответ Олег. — Слушай, какой же клевый диван! Я б на этом диване.        — Так, подожди-подожди! Я тебе говорю — у меня встреча.        — Да я не про это, елки-палки!        — А про что?        — Я говорю, что вот так приезжать, валяться на нем. и болтать, — протянул тот.        — Нет, Брагин, — засмеялась Таня, — нет. Знаешь, все вот это вот — уууу-праздники — что ты смеешься? — это пожалуйста. А так, мне и самой нужен личный психолог, — грустно добавила она.        — Давай, иди сюда. Иди! — обнимая за ноги, Олег потянул ее на себя.        — Тебе звонят!        — Да Бог с ними! Иди сюда! — упорствовал он.        — Телефоон! Держи, — вырвалась она.        — Да, Нина. Что там? Понял, скоро буду, — Олег обреченно вздохнул. — Вызывают срочно. Там взрыв на ростовской шахте, всех к нам везут, — и он поспешил одеваться. — Я своего анестезиолога сумасшедшего к тебе пригоню? Насильно скручу и пригоню!        — Карательную психиатрию у нас уже отменили, — задумчиво наблюдая за ним, произнесла Татьяна. — Так что пускай ножками приходит. И побыстрее, у него явные острые симптомы.        — Спасибо тебе! — одевшись, он опустился перед ней на диван. — Ты настоящий друг! Друг?        — Друг, друг, — улыбнулась она и стукнула кулачком по его кулаку.        — Прям жить захотелось! — выдохнул Брагин и, подмигнув на прощанье, вышел.       «А мне — нет… Брагин, моя самая главная зависимость.», — откидываясь на диван и закрывая глаза, прошептала Таня.