Царь горы

      Что же считать по-настоящему честной игрой, когда даже такой честный, как Снейп, считал, что можно шельмовать? Вот она — такая двуликая мораль. Играй честно, не жульничай. И всё для того, чтобы поскорей вырвался вперёд тот, кто первый об этом кричит. Гарри этим было не пронять — дудки! — уж он сам постарается всех надуть. И в первую очередь — Снейпа.       С той ночи прошло два дня. Снейп до позднего вечера торчал на репетициях, а Гарри готовился к приезду крёстного: принимал отчёты, решал мелкие проблемы, занимался казино. Обольщающая атмосфера игорного дома манила Гарри, и он проводил там почти всё свободное время, домой возвращаясь за полночь. Снейп снова открыто избегал его. Мало говорил, чаще сквозь зубы, перестал выходить к обеду. Гарри не оставлял попыток поговорить, приглашал куда-то съездить, но Снейп будто смотрел сквозь него и тут же коротко отказывал. Казалось, ему не терпелось, когда Гарри по утрам собирался уезжать, а вечером раздражался, когда Гарри возникал на пороге. В конце концов это был его дом, а Снейп в нём, типа, пленник, но при этой мысли Гарри только с горечью усмехался, обзывая себя слизняком. Снейп железной хваткой взял его за горло и ставил свои условия. Гарри злился, но сделать ничего не осмеливался. Всё потому, что он по-настоящему привязался к Снейпу. По вечерам Гарри воображал, как скручивает из него сосиски, а потом скользил рукой по холодной простыне и прижимался к ней разгорячённым лбом. Снейп спал за дверью, и Гарри подолгу лежал в темноте, прислушиваясь. Он вроде как надеялся, что дверь заскрипит. Но в квартире стояла мёртвая тишина, и Гарри скучал по звукам. Со страхом он гнал от себя закрадывающуюся мысль, что ошибся, и Снейп никогда — никогда не ответит ему хотя бы тенью взаимности.       Вставал Гарри измотанным. Весь оставшийся день сидя сиднем в казино, он постоянно испытывал несвойственную ему усталость, поэтому по утрам приспособился срывать беспокойство и раздражение от недостатка сна и подвижности во второй ванной на сушилке для полотенец — хромированной трубе, вмонтированной у душевой кабины. Труба шла достаточно высоко, изгибаясь, и походила на турник. На этой перекладине Гарри остервенело подтягивался, с мрачным удовлетворением отмечая, как его покидает злость. Негласно эту ванную занял Снейп, но Гарри решил, что профессор обломится. Однако они всё равно не пересекались, потому что Гарри уезжал почти на рассвете.       В это утро Гарри особенно увлёкся. Встав не с той ноги и вдобавок позже обычного, хотя не спал полночи, он чувствовал большую охоту с кем-нибудь подраться. Но в унылом небоскрёбе не с кем было считаться зубами, поэтому Гарри бросился к спасительной трубе.       В одних трусах, обливаясь потом, он размышлял о предстоящей встрече в казино с Драко Малфоем, об играх вообще и о Снейпе, который, чёрт бы его побрал, за вчерашний день сказал ему всего четыре слова.       Двадцать. Двадцать один. Он сыграет с Малфоем в очко. Это самый лёгкий способ обчистить его до нитки. Тридцать четыре… Со Снейпом он тоже сыграет. Здесь потребуется другая стратегия… Сорок шесть… Сорок девять…       Дверь распахнулась, и вошёл Снейп. Он тут же остановился на пороге. Гарри, увидев его, спрыгнул на пол. Не отводя глаз и тяжело дыша, он поднял полотенце и вытер лицо. Снейп стоял не говоря ни слова, потом вдруг развернулся и вышел.       Обтирая на ходу обнажённые плечи и торс, Гарри бросился за ним. Обнаружив Снейпа в кресле в гостиной как ни в чём не бывало уткнувшимся в книгу, он швырнул полотенце на диван.       — Ванная свободна.       Снейп, не поднимая головы, пожал плечами.       — В Лондоне для пущего удобства существуют тренажерные залы. Чтобы не срывать в ванной отопление.       Сухо рассмеявшись, Гарри плюхнулся на диван.       — Это ты мне предлагаешь, чтобы я платил за то, что буду работать?       Снейп на мгновение поднял голову. Гарри смотрел на него почти надменно. Обиженный невниманием последних дней, он пытался наказать Снейпа своим ухудшившимся отношением, тем не менее понимая, что вряд ли сможет в чём-то ему отказать.       — Если захочу таскать тяжести, наймусь на пару часов грузчиком на рынке. А если захочу набегаться, то кое-где топтать землю можно всё ещё бесплатно.       Снейп попытался скрыть улыбку, но ему это не удалось. Он окинул полураздетого Гарри быстрым взглядом.       — Вы удивительно расчётливы во всём, что касается денег.       Прозвучало вроде бы одобрением. Гарри исподтишка наблюдал за Снейпом, медленно перелистывающим страницы.       — С вашего позволения теперь ванную займу я, — не дожидаясь ответа, Снейп вдруг отложил книгу и стремительно удалился.       Гарри только и успел раскрыть рот, провожая Снейпа недоумевающим взглядом. Конечно, Гарри пошёл следом — у него уже вошло в привычку бегать за Снейпом. У закрытой двери Гарри прислонился к стене. Прислушиваясь, он опустил голову, упираясь в косяк, и молчал. Из ванной тоже не доносилось ни звука. Снейп так и не включил воду.       — Ты в порядке? — тихо спросил Гарри у двери.       Он довольно долго ждал. Услышав наконец утвердительный ответ, Гарри хотел было уйти, но что-то удерживало, поэтому он сбивчиво проговорил, по-прежнему через дверь:       — Ты очень странный в последние дни. Ведёшь себя иначе. Не… Не говоришь со мной. Избегаешь. Или это такой способ держать меня на коротком поводке? Я же обещал тебе… Ты никогда меня не простишь за тот, первый вечер? Ну да, признаю, я мерзавец. Тебе тоже было трудно — у тебя тоже родители… и вообще… — а ты не уступаешь миру ни одного своего принципа. Удивительно, как тебе это удаётся. Я тебе противен? У меня ещё ни разу не было, чтоб никаких шансов. Считаешь, я поэтому всё время думаю о тебе? Но это другое. Я знаю. Ты удивительный, а я… Я хотел бы, чтобы мы были на равных. Что мне делать с этим? — Гарри перевёл дыхание, с трудом сглотнув. — Скажи, что тебя беспокоит? Я сделаю всё.       Он сел на корточки, прижавшись спиной к двери, с грустью вспоминая, как несколько недель назад предлагал Снейпу корабли, скрипки и миллионы. Он уже не надеялся на отклик, только ощущал потребность сказать всё это, но оказалось, что найти настоящие слова для своих чувств очень непросто. Внезапно Снейп заговорил. Его голос звучал приглушенно, и в нём нельзя было различить никаких интонаций.       — Я же сказал, что не держу на вас зла. И я помню о вашем обещании.       — Тогда что происходит?       — Гарри… ступайте на работу. Поговорим вечером.       Встрепенувшись, Гарри взирал на дверь. Снейп умел тянуть резину, но его словам можно было верить как траектории земной орбиты. В казино Гарри улетел окрылённый надеждой.       Из-за болезни встречу с Драко Малфоем пришлось перенести. Верный своей идее, Гарри снова назначил свидание в казино и теперь ожидал Драко в зале у рулетки как обыкновенный посетитель. Одетый в безукоризненный чёрный костюм, Гарри сжимал в руке бокал шампанского и, улыбаясь, рассыпал блистательные комплименты не менее блистательным дамам.       Двое или трое крупье, кто были не только сотрудниками казино, но и членами их организации, как нельзя лучше подходили Гарри. Он по очереди вызвал их накануне и объяснил им задачу, решив сделать ставку на миловидную девушку. Он подозревал, что Драко будет чувствовать себя свободнее рядом с тем, кого посчитает слабее себя.       В казино нельзя было увидеть ни часов, ни окон. Время будто застыло в игорном доме, искусственно создавая ощущение бесконечного начала вечера, поэтому Гарри никогда не расставался здесь с наручными часами. Он отметил время и нахмурился. Драко опаздывал. Даже странно, подумал Гарри ядовито, перемещаясь по залу и рассматривая многочисленных посетителей.       Казино наводняла поистине пёстрая публика. «Империя» считалась высококлассным заведением, но наряду с роскошными туалетами и сшитыми на заказ костюмами здесь мелькали кожаные куртки, простые свитера и непримечательные платья. «Империя» подчёркивала свою демократичность, расставив в отдельных залах десятки одноруких бандитов, моргающих лампочками и разражающихся удивительным пиканьем и бульканьем. Автоматы мигали, звенели, гудели и казались живыми. У одноруких бандитов обычно собиралась публика попроще и пошумнее. Кто-то выкрикивал ругательства, кто-то стонал от счастья, выиграв десять шиллингов, чтобы тут же спустить их, кто-то торопился за дармовой — и дерьмовой — выпивкой, предлагаемой казино под видом элитных вин. Большинство игроков, как в свитерах, так и в бриллиантах, не отличило бы от элитных вин прокисший компот, но все пили и пили так, будто это был нектар, давленный лично точёной ножкой Гебы.       В покерном зале было значительно тише, но и здесь постоянно звучало звяканье, бряцанье, звон и дребезжание. По столу сочно постукивали пластиковые фишки, игральные кости, сыпались жетоны, скрёбся тяжёлый металлический шарик в борозде рулетки. То и дело издалека слышалось весёленькое треньканье автоматов и перезвон выпадающих монеток — кто-то снова выиграл десять шиллингов, и всё начиналось сначала.       Гарри бродил по кругу и прислушивался. На фоне звонкой какофонии тихо звучала спокойная музыка. Мягкое, приглушённое освещение сбивало с толку и заставляло блуждать по многочисленным, но уютным залам как загипнотизированному, чтобы снова и снова возвращаться за игорный стол или полюбившийся автомат. Бесспорно здесь можно было потерять счёт и залам, и времени, и деньгам. На мгновение Гарри даже пожалел Драко.       Малфой появился спустя полчаса, когда Гарри уже с трудом сдерживал гнев. Торопливо оправдываясь, Драко украдкой сжал ему руку в углу гардероба.       — Волдеморт нас никак не отпускал, — извинялся он.       Гарри только вздохнул. Это он знал и сам, каждый день наблюдая, как поздно возвращается Снейп.       Выпив по бокалу пойла, они довольно скоро устроились за столом блэкджека. Гарри посматривал на Драко с вызовом. Тот быстро расслабился в знакомой обстановке. Было заметно, что ему не терпелось: он жадно наблюдал, как Гарри сделал стандартную ставку.       Гарри с удовольствием глянул на маленькую брюнетку в роли дилера. Её быстрые руки с тоненькими пальчиками отточенными движениями вынимали из шуза карты. Гарри перевёл взгляд на стол. Удача, что он убедил Малфоя сесть здесь, где играли восемью колодами. Похоже, Драко считал карты плохо, но счётчиков всегда старались держать подальше от казино. Гарри положил фишку. Конечно, это не значит, что сам он не станет считать.       Гарри ненадолго абстрагировался от окружающего и следил за картами. Наконец выпал туз. Крупье открыла себе пятёрку. Драко возбуждённо прошептал:       — Повышай, повышай!       Гарри нахмурил брови. Восемь колод — четыреста шестнадцать карт. Это двадцать шестая. Было открыто семь карт номиналом десять очков, значит осталась сто двадцать одна. Итак, его шансы — сто двадцать один поделить на триста девяносто… Тридцать один процент. Слабовато, но для местной обдираловки... Гарри нужно было раззадорить Драко.       Гарри обыграл крупье трижды, потом принялся проигрывать, смеясь и швыряя фишки. Драко включился в игру сразу после первого шаффла и уже успел проиграть с десяток фишек и несколько выиграть. Гарри не ускорял темп игры и внимательно следил за девушкой-дилером, которая подстраивалась под него, метая карты непривычно медленно. Однако она не давала сосредоточиться, монотонным голосом тут же задавая вопросы, предлагая сплит, дабл или сарренда — разбить карты на две ставки, удвоить ставку или взять отступные. Драко отмахивался, пожирал глазами карты, шевелил пальцами в воздухе, а на лице его отражалась напряженная работа мысли. Похоже, у него всё-таки была стратегия, хотя и сомнительная. Казалось, он и вовсе забыл о присутствии любовника, из-за чего Гарри с насмешливостью даже оскорбился про себя. Он тем временем подавал крупье незаметные знаки, подсказывая, как поступить. Считая как арифмометр, Гарри уверенно вёл игру, давая выиграть своими подсказками Драко. Так продолжалось, пока Гарри не убедил поставить больше, и в конце концов Малфой выиграл почти двадцать пять тысяч фунтов.       Выкрикивая бессвязные восклицания, Драко сгрёб дрожащими руками фишки, вне себя от счастья. Гарри снова подал знак, и девушку-дилера сменил высокий мужчина за тридцать.       — Я принесу шампанского. Это надо отметить, — сказал Гарри ошалевшему Малфою.       Издали он наблюдал за Драко, полностью потерявшимся в лавине адреналина и эмоций. На волне эйфории Драко не придал значения смене крупье, который тут же принялся метать карты с бешеной скоростью.       Гарри вручил бокал, затем второй. Поддакивая и поддерживая, он убеждал брать ещё карт, в результате чего Драко несколько раз перебрал по очкам и потерял ставки. Это разозлило его, и Малфой со злостью шикнул на своего спутника, требуя замолчать. Из-за темпа нового дилера он всё чаще ошибался. Гарри понял, что клиент дозрел, и отступил, полностью отдав инициативу в руки опытного и проворного крупье. Драко, разгорячившись, поставил сразу пять тысяч и тут же проиграл. Больше он не выигрывал — он то брал лишние карты, то недобирал одно-два очка и все выигранные им деньги и большая часть своих ушли в пользу казино. Но это не остановило его, а только добавило азарта и злости, заставляя выписать сперва один, затем другой чек. Иногда всё же удача возвращалась к нему, и он выигрывал сотню-другую, что заставляло его вскрикивать от восторга и снова ставить, и снова удваивать. В какой-то момент Гарри показалось, что сидящего за игорным столом рано или поздно хватит сердечный приступ — так живо и остро Малфой переживал всё происходящее, как будто шальной влюблённый преследовал свою возлюбленную. И наблюдая за озверевшим Драко, который с исступлением лихорадочного больного пытался найти в своих проигрышах и выигрышах какую-то систему, отыскать среди королей и тузов своё мелькавшее счастье, Гарри не знал, что испытывает сильнее — отвращение или восхищение. Он был заворожён и в то же время внутри в нём всё возмущалось от мысли, что такие страдания и радость вызывает нечто настолько мелкое, как карточная игра. Смесь увиденного им ужасного наслаждения и жгучего отчаяния заставила трепетать его сердце, и если бы только Малфой умел испытать такое по отношению к человеку, Гарри непременно бы влюбился.       Он подал знак официанту, и тот оставил рядом с ними серебряный поднос. Хрустальные бокалы с шампанским пустели одновременно с чековой книжкой Драко. Когда тот наконец заколебался, на мгновение опомнившись и пытаясь подсчитать, сколько же он проиграл, Гарри шепнул ему на ухо, что снова договорится о его проигрыше, только придётся подписать долговое обязательство. Драко ухватился за это предложение и подписал всё почти не глядя, иссушенный жаждой поскорее вернуться к игре. Гарри аккуратно сложил заверенные тут же, у стола, бланки и спрятал в карман, делая знак нотариусу, чтобы тот не уходил.       Время близилось к одиннадцати. Они провели за игорным столом больше пяти часов. Малфой был точно одурманен. Похоже, шампанское на него не действовало — он был пьян от игры. Гарри же в какой-то степени заразился этим всеобщим хмелем, царившим в середине ночи в казино, когда раздухарившиеся игроки, потные и помятые от переживаний, легче всего расставались с деньгами. Неистовство и волнение окружающих передались Гарри в полной мере, и он морщился, чувствуя беспокойство. Напротив, у рулетки, он ощутил ту же горячку. Люди с нетерпением вскрикивали и ставили. Особо удачливых одобрительно хлопали по спине и подзуживали продолжить игру. Кто-то рвал на себе волосы, кто-то сгребал фишки, а кто-то в ожидании приговора, наоборот, выглядел мертвенно спокойным. Колесо вертелось.       — Зеро, — объявил крупье, сгребая все фишки со стола. Какая-то дама тонко взвизгнула.       Эта денежная оргия теперь больше отталкивала, чем привлекала. Гарри пытливо заглядывал в налитые кровью глаза Малфоя, но тот не замечал ничего, кроме карт, и вдруг всё ушло. Ощущение безумия исчезло. Гарри увидел вокруг только исступлённых, нервных людей и понял, что ему больше нечего здесь делать. Нетвёрдой рукой он ещё раз проверил документы во внутреннем кармане пиджака, снова подал знак крупье и вышел из душного, полутёмного зала, больной от царившего там опьянения.       Драко передал в распоряжение казино почти всё, что у него было. Не будь он крестником Снейпа, вряд ли ему довелось бы увидеть Гарри Поттера ещё раз. С ним придётся как-то объясниться, думал Гарри. Он с удовольствием прислушивался к тишине и холоду. Он не испытывал угрызений совести. Малфой сам выбрал для себя эту жизнь. Сердце Драко было прочно занято, но и сердце Гарри тоже. Он наконец признался сам себе, что проиграл окончательно и бесповоротно, гораздо больше, чем проиграл Драко, спустив состояние. Он проиграл всю свою прежнюю жизнь, проиграл любви, которая приняла его вызов.