мусор

Мне некуда идти, но я продолжаю сбегать. Как ты там? Знаешь, я всё думаю, что уходить было неправильно. Неправильно продолжать скитаться так. Каждый день новое место. Новый город. Новые лица. Людей много, слишком много вокруг меня, но я всё ещё чувствую себя одиноко. Это въедается в кожу, это разлагает меня изнутри, и все эти придорожные забегаловки, незнакомые люди, грубые дальнобойщики и замотанные официантки, сервис так себе. Я повидал уже столько всего за эти годы, что, постепенно, перестал отличать их. Города. Со временем я растворился, понимаешь? У меня больше нет лица, я просто безымянный странник, который всё едет куда-то. Недавно я познакомился с девушкой. У неё были длинные косы и смешно вздёрнутый нос, и она спросила: как тебя зовут? И Чонгук, я не сразу понял, что должен ответить. Но когда я думаю о возвращении, через всё моё тело проходит дрожь, она неумолима, она настолько сильная, что доходит до кончиков пальцев, потому что там, там, у тебя, Юнги, который, готов поспорить, не изменился ни капли и не вспоминает обо мне даже, там Чимин, там Тэхён, господи, там Тэхён, и как я посмотрю в глаза ему? Как мы посмотрим в глаза друг другу? Моя малышка, моя Бинни, он так любил её, любил больше, чем кто бы то ни было на всём белом свете, и я любил её тоже, так как? Как я могу? Он — живое напоминание о ней. Как призрак, только из плоти и крови, и я боюсь встретиться с ним, боюсь встретиться с Чимином, потому что мы проводили вместе слишком много времени, боюсь Юнги, потому что он потерялся, в своих воспоминаниях и отчаянии, оно захлестнуло его, оно овладело им, оно им стало. Мне так жаль, что мы с тобой никогда не увидимся, мне так жаль, что ты не можешь написать мне ответ, мне так жаль, что ты стал частью этого. Частью нашей истории. Моей, Чимина, Тэхёна, Юнги. Хосока. Бинни. Ты ведь был совсем мальчишкой, но ты всегда оставался рядом с Юнги, куда бы он не тащился, если с ним не было Хосока, с ним был ты. Позаботься о нём, ладно? Позаботься, потому что я не могу. Чимин, наверное, не показывает, но он тоже тяжело переживает это. Всё это. На нём грузом лежит ответственность, и не раз он ещё в те дни, когда мы были обычными подростками, просто друзьями, что всегда собирались в его загородном охотничьем домике, он, я, Юнги и Хосок, курили и выпивали дешёвое вино, не раз он там говорил о своём будущем отрицательно, всё не хотел смириться, всё думал о том, как бы сбежать, и, помню, Хосок сказал: а что, если сбежим все вместе? В итоге сбежал только я. Юнги проглотили его демоны. Чимин, когда я исчез, находился на перепутье. Кем он стал? Чем он стал? Помнишь, как я выгляжу? Я сильно осунулся с тех пор, по-моему это плохо, но ничего не поделать. Я не могу нигде осесть. Меня хватает на неделю, потому что потом это догоняет меня. Потому что, кажется, пока я продолжаю бежать, я ещё могу хоть что-то. Я могу существовать дальше. Если у меня закончатся средства, то я продолжу идти пешком. Если у меня откажут ноги, то я буду ползти. Потому что я не остановлюсь, даже если будет казаться, что вот-вот сдохну. Потому что слабые убегают. И я слаб, потому что моя сестра Знаешь, здесь столько всего каждый день. Если бы я мог, если бы я запоминал всё, а не просто марал бумагу и оставлял чаевые, прося отправить без обратного адреса, если бы Эти закаты, эти поля, горы, всё то, что я видел, не умещается в моей голове. На момент отправки этого письма я буду уже далеко. Когда оно до тебя дойдёт, я, вероятно, уже напишу следующее. Иногда я думаю, что пишу в никуда, но мне почему-то кажется, что ты читаешь. Я чувствую это. Ты знаешь, что делать, когда прочтёшь. И, в очередной раз,

прощай.